Чисто, светло голубело небо. По-осеннему неярко утреннее солнце, повиснув над вершинами загородного леса, в раздумье глядело на облетающие сады и крыши дач, затем, будто выпущенный на волю шарик, пошло вверх, становясь теплее, лучистее.

Город просыпался, и в отчетливом перестуке первых поездов, глухом рокоте моторов угадывался нарастающий трудовой ритм нового дня.

В 6.40 в отделении милиции все было спокойно. Дежурный лейтенант Иванов, решив позавтракать, налаживал электрочайник. Тут же на столе лежали завернутые в целлофан бутерброды — жена позаботилась, сунув ему в портфель сверток с едой.

И тут в дежурное помещение вошел сержант.

— Здравия желаю, товарищ лейтенант! — бодро приветствовал он.

— С добрым утречком, Захаров, — отвечал лейтенант. — Как там у вас дела?

— Нормально, товарищ лейтенант, никаких ЧП. А вы чайком побаловаться решили?

— Точно. Стакан крепкого чая — это ж сила! Прошу и вас за компанию.

— С удовольствием, — сказал сержант, присаживаясь к столу.

Потом они пили чай, говорили о службе, вспомнили своих детей, которые, конечно, уже проснулись, говорили о том, сколько хлопот с первоклассниками: утром надо накормить, помочь собраться в школу, проверить, не забыли ли чего.

В 7.30 раздался звонок. Иванов снял трубку.

— Дежурный лейтенант Иванов слушает… Что, что?.. Вы шуточки оставьте, товарищ прораб… Гм-м… Ну так гоните, гоните их… Беспомощный народ.

— Куда гнать? — ответил голос с противоположного конца провода. — Здесь объект, стройплощадка, машины, люди, рядом шоссе.

Дежурный в нерешительности повертел трубку, прикрыв ладонью микрофон, сказал:

— Лоси на стройку забрели.

— Ну, цирк, — рассмеялся сержант. — А что хочет прораб?

— Надо как-то помочь. Приезжайте, говорит, на месте решим, — лейтенант записал адрес, сказал в трубку, что работник милиции выезжает.

— Словом, без нас, товарищ Захаров, никуда, — заметил Иванов, потирая ладони.

Возбужденный, шагал он по комнате, будто давно ждал и теперь радовался этому необыкновенному случаю.

— Наше ли это дело, товарищ лейтенант? — усомнился сержант.

— Почему нет?.. Очень даже наше, — ответил лейтенант. — Мало ли что бывает. И за это мы с вами в ответе. Поезжайте, товарищ Захаров, выручайте четвероногих.

Вскоре милицейская «Волга» неслась по шоссе, обгоняя бесконечную вереницу грузовиков, и водители с опаской поглядывали ей вслед, сбавляли скорость и вздыхали: «Не иначе, наш брат, шофер, провинился…»

А произошло вот что. В тот ранний час, когда окраина Москвы еще не успела проснуться, лишь редкие дворники шаркали метлами по асфальту, через старый парк прошли лоси. Бока и спины у них были мокрые, лоснились от росы, осыпавшей их, когда они проходили сквозь чащу. Первым шел крупный, пяти- или шестигодовалый рогач с темно-бурой шерстью, за ним следовала его подруга — молодая лосиха.

Никем не потревоженные, лоси прошли между дачами, перебрались через железнодорожную насыпь. На пути лежал пустырь, перерезанный канавами, котлованами, тут и там высились горы земли, штабеля серых бетонных плит.

Пока лоси блуждали по лабиринтам строительной площадки, окончательно рассвело. Лосиха оглядывалась по сторонам, настороженно шевелила ушами. И лось проявлял беспокойство, прислушивался к нарастающему гулу впереди…

Никто не смог бы объяснить, почему лоси покинули прежний район обитания. Очевидно, у их предков здесь когда-то была своя «дорога», и сейчас они просто подчинились инстинкту переселения. Они пришли не из сказки, не просили о помощи, во всем полагаясь на свое чутье и силу.

Шум, который с самого начала беспокоил лосей, было движение машин на шоссе: прорваться сквозь гудящий, грохочущий и мчащийся неведомо куда поток было невозможно. А вокруг ни леска, ни кустарников — не укрыться.

На строительной площадке начинался рабочий день. Появились люди, они что-то кричали, размахивали руками. Вся эта суматоха еще больше растревожила лосей. Они широкой рысью пошли вдоль шоссе, но тут неожиданно в клубах пыли показалось что-то черное, рычащее, оно летело прямо на них…

Заметив лосей, водитель пятитонного самосвала притормозил, и звери, охваченные бессознательным страхом, проскочили мимо. Самец свернул левее, он бежал вдоль изгороди, которая незаметно превратилась в коридор, а впереди и вовсе был тупик — невысокий забор. Лось с ходу перепрыгнул через забор и оказался посреди тесного дворика. Очутившись в западне, он не стал метаться в поисках выхода. Наоборот, здесь было тихо, никто за ним не гнался. Лось понемногу успокоился. Но тут из-под крыльца вылезла маленькая белая собачонка и стала яростно лаять на пришельца. Самец мотнул рогами, ударил копытом о землю. Собака с визгом рванулась на улицу. На стук открылась в доме дверь. Лось повернул голову. На крыльцо вышла старушка и, ахнув, отпрянула, будто кто-то с силой дернул ее назад. Дрожащими руками старушка накинула крючок…

Лосиха, потеряв своего спутника, бежала все вперед, перепрыгивая канавы, взбиралась на отвалы земли и, наконец, с разгона налетела на какие-то прутья. Жесткий удар отбросил ее назад. Она зашаталась, издав хрип, похожий на стон, повернулась и тихо пошла прочь от предательских прутьев, которые оказались стальными арматурными стержнями. Лосиха дошла до края отвала, впереди зеленела лужайка и блестело маленькое болотце. Она вошла в воду и, по-коровьи подогнув передние ноги, легла. В воде она почувствовала себя легче, боль в ногах и в груди, куда пришелся удар, постепенно утихала. Лосиха казалась дремлющей, и лишь длинные уши чутко ловили окружавшие ее звуки.

…Милицейская «Волга» остановилась возле щитового домика. Захаров заметил мелькнувшее в окне лицо, ему навстречу вышел высокий мужчина в серой шляпе, легкой кожаной куртке, в резиновых сапогах.

— Вы прораб?

— Да.

— Ну, показывайте вашего пленника.

— Так это рядом, за отвалом, — сказал прораб. — Рабочие говорят, что тут еще один рогатый гость. Забрался будто бы во двор, вон в тех домиках, перепугал старушку.

— Значит, уже два? — воскликнул Захаров. — Понятно! Вот так денек!..

Вокруг болотца, где лежала лосиха, собрались любопытные жильцы из ближайших домов, кто-то щелкал фотоаппаратом, грузная воспитательница в белом халате, окруженная щебечущей ребятней из детского сада, голосом экскурсовода поясняла:

— Дети! Это животное — лось. Запомнили?

— Запомнили! — хором ответили дети.

— А теперь повторить, — сказала воспитательница, по-видимому, очень довольная собой, своей ролью…

Но тут вмешался Захаров, по-своему оценивший обстановку.

— Тихо! — он предупреждающе поднял руку, потому что заметил нечто такое, что требовало немедленного действия. Лосиху, хотя она и лежала спокойно, раздражало это скопление людей. Захаров увидел, как недобрым огнем вспыхивают ее глаза и как прижимает она уши.

— Ведь это зверь! — сказал он. — Не понятно?

Воспитательница попыталась возразить. Наверное, понятие о зверях вызывало у нее определенные образы: медведей, тигров, львов. Но Захаров спорить не стал: он приказал увести детвору и как можно дальше. Теперь предстояло самое главное.

У прораба нашлись и веревки, и кусок брезента, принесли доски (на всякий случай). Затем последовала короткая борьба, и вот связанная лосиха лежит на брезенте. Человек десять арматурщиков и бетонщиков с веселым гиканьем и уханьем подхватили брезент и погрузили лосиху на машину. Один молодой рабочий — он жевал булку с колбасой и в общем деле не участвовал, сохраняя выражение застывшей сосредоточенности на широком лице, по-хозяйски заметил:

— Небось пудов двадцать потянет? Куда ее, на мясокомбинат?

Захаров смерил парня взглядом и притворно вздохнул:

— Эх! Ты, по всему видать, больше животом думаешь…

— Он у нас слесарь по мягкому металлу, по хлебу и по салу, — смеялись рабочие.

— А ну, братва, — скомандовал Захаров, — пошли ловить другого…

И вот оба лося связаны, смирнехонько лежат на дне кузова. Снова бежит по шоссе милицейская «Волга», эскортируя тяжелый ЗИЛ. Захаров сидит рядом с водителем. Ровно гудит мотор. Упруго шумит за ветровым стеклом разорванный воздух. Проскочили мост окружной дороги, остались позади пригороды. Дальше, дальше от Москвы. Захаров улыбается. Сегодня он чувствует себя самым удачливым милиционером во всем городе. Ну кто может подумать? Ни одна душа не догадается, какой груз везет он. Еще один поворот — лес. Кажется, кто-то потянул замок-молнию, и он распахивает навстречу машинам свою роскошную зеленую шубу. Захаров смотрит в заднее окно кабины: лось вытянул шею, ноздри раздулись, ловят родные запахи.

«Потерпи чуток…»

Пронизанные солнечными лучами, встали по обе стороны богатырские сосны, густо зеленые стрельчатые колонны елей укрывают своей тенью белую наготу берез. Березы тянут вверх золотистые-гибкие руки и полощут, полощут их на ветру.

На миг с пригорка открылись в голубой дымке лесные дали. И снова вокруг зеленая стена.

Водитель, привыкший изо дня в день возить на стройку кирпич, бетонные плиты, прорывается сквозь сумятицу городских улиц, косит глазом на сидящего рядом. Оба молчат, но хорошо понимают друг друга, как заговорщики, и человек в сером кителе улыбается.

Не доезжая Гжели, Захаров сказал водителю:

— А ну-ка, притормози. Место, кажется, подходящее. — Он вылез из кабины, осмотрелся. — Давай подгоняй машину задним бортом вон к тому откосу.

Подошли и четверо рабочих, которые ехали в «Волге».

— Ну, ребята, еще немного, еще чуть-чуть! — посмеиваясь, скомандовал Захаров. — Освободим наших путешественников, выпустим на волю с миром.

И вот лоси распутаны, рогач как бы в недоумении поводит головой и устремляется к открытому борту. Сильное красивое животное резво поднимается по откосу. На вершине бугра лось оглядывается: лосиха следует за ним.

Захаров машет фуражкой:

— Гуляй, гуляй, бродяга!.. И впредь не попадайся…