Глава 10

Импровизируй! Больше ничего не остается. Вспомни золотистую цепочку. Это обратная сторона радуги. Выкрутись из ситуации, из которой невозможно выкрутиться. Куй свою удачу. Обрати все в спектакль. Если ты падаешь, пусть всем запомнится, как ты превратил падение в прыжок. Иногда твой лучший момент – это последний момент.

Мокриц подошел к шкафу и снял с вешалки лучший золотой костюм, который надевал только по особым случаям. Потом он нашел Глэдис, которая стояла и смотрела в окно.

Ему пришлось очень громко повторить ее имя, прежде чем она очень медленно повернулась к нему.

– Они Идут, – сказала она.

– Да, они идут, – согласился Мокриц. – И я должен выглядеть лучшим образом. Ты не погладишь мне брюки?

Не произнося ни слова, Глэдис взяла их, приложила к стене и провела по ним своей гигантской ладонью, после чего вернула брюки Мокрицу. Складочка была такая, что хоть брейся. Потом она снова отвернулась к окну.

Мокриц присоединился к ней. У банка уже собрался народ, и кареты все продолжали подтягиваться. Стражников вокруг тоже было немало. Блеск вспышки подсказал, что Отто Шрик из «Правды» также прибыл. Ага, уже и намечалась делегация. Все хотели присутствовать при расправе. Совсем скоро кто-нибудь постучит в дверь. Черта с два. Этого он не мог допустить.

Умыться, побриться, подстричь упрямые волоски в носу, почистить зубы. Расчесаться, навести глянец на ботинки. Надеть шляпу, спуститься по лестнице, очень медленно отпереть дверь, чтобы щелчок замка не услышали снаружи, подождать, пока шаги не приблизятся…

Мокриц рывком распахнул двери.

– Ну что, господа?

Космо Шик покачнулся, не успев стукнуть в дверь, но быстро оправился и всучил ему бумагу.

– Внезапная проверка, – объявил он. – Эти господа, – тут он обвел жестом группу приличного вида людей у него за спиной, – представители крупнейших гильдий и других банков. Это стандартная процедура, ты не можешь ей препятствовать. Заметь, что мы привлекли командора Ваймса из Городской Стражи. И когда мы удостоверимся, что золота в хранилище действительно нет, я распоряжусь произвести твой арест по подозрению в краже.

Мокриц покосился на командора. Ваймс ему не очень нравился, и Мокриц был уверен, что он Ваймсу не нравился совсем. Однако еще больше он был уверен в том, что Ваймс неохотно следовал приказам Космо Шика и ему подобным.

– Не сомневаюсь, что командор поступит так, как сочтет нужным, – сказал Мокриц кротко. – Ты знаешь, где хранилище. Извиняюсь за некоторый беспорядок в настоящий момент.

Космо повернулся вполоборота, чтобы толпа услышала каждое его слово.

– Ты вор, господин фон Липвиг. Ты жулик, и лжец, и грабитель, и у тебя совершенно нелепая манера одеваться.

– Это как-то грубо, – ответил Мокриц, когда проверяющие хлынули внутрь. – Я считаю, что одеваюсь очень даже по моде!

Он остался один на крыльце банка, лицом к лицу с народом. Толпа еще не превратилась в столпотворение, но это был только вопрос времени.

– Могу я помочь чем-то еще? – спросил он.

– Что с нашими деньгами? – спросил кто-то.

– А что с ними? – спросил Мокриц.

– Газеты пишут, что золота нет, – ответил человек.

Он сунул Мокрицу влажный экземпляр «Правды». Газета в целом отзывалась довольно сдержанно. Он ожидал дурных заголовков, но вся история заняла одну колонку на первой полосе, да и та была испещрена «насколько нам известно», «мы полагаем», «“Правде” сообщили» и прочими фразами, которые используют журналисты, когда пишут о больших деньгах, в которых мало понимают, и не до конца уверены, что им рассказали чистую правду.

Он поднял глаза на Сахариссу Резник.

– Извини, – сказала она, – но вчера здесь повсюду были стражники и охрана, и у нас было мало времени. И по правде сказать… приступа… господина Бента оказалось достаточно самого по себе. Всем известно, что банком управляет он.

– Банком управляет председатель, – сухо поправил Мокриц.

– Нет, Мокриц, председатель тявкает, – сказала Сахарисса. – Разве ты ничего не подписывал, когда поступил на службу? Не давал никаких расписок?

– Возможно. Там была целая кипа документов. Я просто подписал там, где мне сказали. Вместе с Шалопаем.

– О боги, как бы повеселились сейчас законники, – сказала Сахарисса, и в ее руках волшебным образом возник блокнот. – И это вовсе не шутка. Он может оказаться в долговой тюрьме!

– В конуре, – сказал Мокриц. – Не забывай, что он тявкает. И этого никогда не случится.

Сахарисса наклонилась потрепать Шалопая по головке и так и застыла, не выпрямляясь.

– Что у него в?..

– Сахарисса, можем мы это попозже обсудить? У меня сейчас совсем нет времени. Клянусь тремя любыми богами, в которых ты веришь, хоть ты и журналистка, я дам тебе такой эксклюзив, который испытает на прочность даже умение «Правды» избегать грубых и провокационных тем. Верь мне.

– Да, но это похоже на… – начала она.

– Ах, так ты знаешь, что это такое, и мне не нужно ничего объяснять, – парировал Мокриц.

Он вернул газету ее встревоженному хозяину.

– Ты господин Каспер, если не ошибаюсь? – сказал он. – Лицевой баланс на нашем счете – семь анк-морпоркских долларов?

На секунду это произвело впечатление. Мокриц очень хорошо запоминал лица.

– Я же говорил, что нас здесь не интересует золото, – продолжал Мокриц.

– Да, но… Короче, какой же это банк, если люди не могут взять там золото?

– Но оно не играет никакой роли, – сказал Мокриц. – Я же вам объяснял.

Они сомневались. В теории они должны были брать банк штурмом. Мокриц знал, что их сдерживает. Надежда. Тоненький внутренний голосок, который говорил им: на самом деле ничего этого не происходит. Голосок, который вынуждает людей трижды выворачивать один и тот же карман в бесплодном поиске потерявшихся ключей. Безумная вера в то, что все в мире должно выправиться, если только сильно в это поверить. Тогда и ключи найдутся. Голосок, который очень громко говорил: «Не может этого быть», чтобы заглушить подступающий ужас от того, что это в самом деле было.

У Мокрица было примерно полминуты, пока надежда не иссякла.

В этот момент толпа расступилась. Пуччи Шик не умела эффектно появляться. А вот Гарри Король умел. Переминающаяся с ноги на ногу, сомневающаяся толпа разверзлась, как море перед страдающим водобоязнью пророком, образуя канал, по обе стороны которого внезапно выстроились большие, потрепанные жизнью люди с переломанными носами и многозначительными сетками шрамов. По образовавшейся аллее вышагивал Гарри Король, за которым вился сигарный дым. Мокриц не двигался с места, пока Гарри Король не оказался в шаге от него и не заглянул ему прямо в глаза.

– Сколько денег я вложил в твой банк, господин фон Липвиг? – спросил Гарри.

– Э, кажется, пятьдесят тысяч долларов, господин Король, – сказал Мокриц.

– Да, думаю, примерно так и было, – сказал Гарри Король. – Угадай, что я сейчас сделаю, господин фон Липвиг.

Мокриц не стал гадать. Сплот все еще циркулировал по его организму, и ответ у него в голове звенел, как похоронный колокол.

– Ты вложишь еще больше денег, да, господин Король?

Гарри Король расплылся в улыбке, как будто Мокриц был собачкой, только что разучившей новую команду.

– Вот именно, господин фон Липвиг! Я спросил себя: Гарри, а не будет ли пятидесяти тысячам долларов одиноко? И решил прийти и округлить это дело до шестидесяти.

– Это очень щедро с твоей стороны, господин Король, – сказал Мокриц, – но в любой момент к нам вернутся проверяющие, и у банка будут большие неприятности. Пожалуйста, не надо! Я не могу принять твои деньги.

Гарри наклонился к Мокрицу, обдав его облаком сигарного дыма с привкусом тухлой капусты.

– Я знаю, ты что-то задумал, – прошептал он и постучал себе по носу. – Ты у этих мерзавцев поперек горла стоишь, я же вижу! Я победителя издалека чую, и точно говорю, что-то в рукаве у тебя есть, а?

– Только руки, господин Король, только они, – ответил Мокриц.

– Пусть и дальше остаются такими же загребущими, – сказал Гарри и хлопнул его по плечу.

Его люди окружили Мокрица и составили на пол чемоданы.

– Квитанция не нужна, – сказал Гарри. – Ты меня знаешь, господин фон Липвиг. Знаешь, что мне можно доверять, и я знаю, что тебе можно доверять.

Мокриц зажмурился, всего на мгновение. Подумать только, он еще боялся, что закончит день в петле.

– Твои деньги в надежных руках, господин Король, – проговорил он.

– Знаю, – сказал Гарри. – И когда ты всех уделаешь, я пришлю к вам Уоллеса, и он с твоей мартышкой поговорит за проценты, которые я получу за это дело, ясно? Все по-честному?

– Абсолютно, господин Король.

– Славно, – сказал Гарри. – Теперь пойду куплю какой-нибудь земли.

Он удалился под смутные перешептывания в толпе. Его вклад сбил всех с толку. Мокрица тоже. Все гадали, что такое известно Гарри Королю. Мокриц тоже. Ужасно, когда в тебя верит такой человек, как Гарри Король.

От толпы отделился делегат и спросил:

– Что, в конце концов, происходит? Пропало золото или не пропало?

– Не знаю, – ответил Мокриц. – С утра не проверял.

– Ты так говоришь, как будто это пустяк, – сказала Сахарисса.

– Как я уже объяснял, – ответил ей Мокриц, – город по-прежнему здесь. Банк – здесь. Я – здесь. – Он бросил взгляд на широкую спину удаляющегося Гарри Короля. – Пока что. И нам не нужно, чтобы золото тут путалось под ногами, согласны?

В дверях за спиной Мокрица возник Космо Шик.

– Итак, господин фон Липвиг, судя по всему, ты у нас аферист до мозга костей.

– Не понял? – сказал Мокриц.

Остальные члены срочной проверяющей комиссии с довольным видом высыпали из дверей. Их, в конце концов, подняли ни свет ни заря, а тем, кто рано встает, перед завтраком очень хочется кого-нибудь убить.

– Уже закончили? – поинтересовался Мокриц.

– Ты сам понимаешь, зачем нас сюда позвали, – сказал один из банкиров. – Тебе прекрасно известно, что минувшей ночью Городская Стража не обнаружила золота у вас в хранилище. И мы можем подтвердить этот прискорбный факт.

– Ну, вы же знаете, как бывает с деньгами, – сказал Мокриц. – Думаешь, что ты на мели, а деньги все это время лежали в другом кармане.

– Нет, господин фон Липвиг, тебе сейчас должно быть не до шуток, – сказал Космо. – Этот банк – мыльный пузырь.

Он повысил голос:

– Я бы рекомендовал всем вкладчикам, которых ты обманул, изъять свои деньги, пока они еще есть!

– Нет! Отряд, ко мне!

Командор Ваймс растолкал ошеломленных банкиров в то же время, как с десяток стражников-троллей с топотом поднялись на крыльцо и выстроились плечо к плечу перед банковскими дверями.

– Ты совсем спятил, господин? – спросил Ваймс, встав нос к носу с Космо. – Мне показалось или это было подстрекательство к бунту? Банк закрыт до дальнейшего уведомления!

– Я – директор этого банка, командор, – сказал Космо. – Ты не имеешь права не впускать меня.

– Давай проверим, – сказал Ваймс. – Рекомендую направлять свои претензии к его светлости. Сержант Детрит!

– Здесь, сэр!

– Никого не впускать без пропуска за моей подписью. А тебе, господин фон Липвиг, запрещено покидать город, это понятно?

– Да, командор. – И Мокриц повернулся к Космо: – Ты что-то неважно выглядишь, – сказал он. – Цвет лица у тебя нездоровый.

– Довольно слов, фон Липвиг. – Космо наклонился к нему. Вблизи он выглядел еще хуже – как восковая кукла из воска, если бы только воск мог потеть. – Встретимся в суде. Это конец, господин фон Липвиг. Или называть тебя… господином Стеклярсом?

«О, боги! Нужно было позаботиться о Криббинсе. Но я был слишком занят – делал деньги…»

И тут появилась Дора Гая, которую под руки вели через толпу двое стражников, заменявших ей костыли. Ваймс поспешил ей навстречу, словно ждал ее прихода.

Мокриц обратил внимание, что шум города становился громче. Толпа тоже обратила на это внимание. Где-то происходило что-то значительное, а эта склока была просто разогревом.

– Думаешь, ты такой умный, господин фон Липвиг? – спросил Космо.

– Нет, я знаю, что я умный. Я думаю, что я невезучий, – ответил Мокриц. Но на самом деле он думал: «Разве у нас было столько клиентов? И как они кричат!»

Космо продолжал торжествующе орать ему в спину, когда Мокриц сорвался с места и протиснулся к Доре Гае в окружении стражников.

– Это големы? – спросил он.

– Все големы в городе только что замерли без движения, – ответила Дора Гая. Их взгляды встретились.

– Они идут? – спросил Мокриц.

– Похоже на то.

– Кто идет? – спросил Ваймс недоверчиво.

– Гм, они? – сказал Мокриц и махнул рукой.

Несколько человек выбежали из-за угла со стороны Гостевых Рядов и с изменившимися лицами пронеслись мимо скопища у банка. Это были только капли пены, летящие впереди человеческого цунами, которое накрыло банк, словно он был булыжником на пути волны.

Над морем голов плыло круглое полотнище десяти футов в диаметре вроде батутов, которыми ловят сообразительных людей, прыгающих с крыш горящих зданий. Его несли доктор Икс и четверо других волшебников, и вблизи на нем стал заметен начертанный мелом круг и магические символы. В центре портативного магического круга восседал профессор Флид, который безуспешно пытался лупить волшебников своим эфемерным жезлом. Делегация остановились у крыльца, а толпа помчалась дальше.

– Мы просим прощения, – проговорил запыхавшийся Икс. – Но только так можно было доставить его сюда, а он очень настаивал, ох, как он настаивал…

– Где барышня? – прокричал Флид. Его голос был еле слышен при живом свете. Дора Гая растолкала стражников.

– Да, профессор Флид? – спросила она.

– Я нашел ответ! Я пообщался с эмийцами!

– Они же все погибли тысячи лет назад?

– Ну, у нас как-никак отдел некромантии, – сказал Флид. – Но должен признать, их речь даже мне показалась какой-то неразборчивой. Ты подаришь мне поцелуй? Один поцелуй – один ответ.

Дора Гая посмотрела на Мокрица. Он пожал плечами. Этот день был уже за гранью его понимания. Он не летел – его несло ураганом.

– Хорошо, – согласилась она. – Только без языка.

– Язык? – спросил Флид печально. – Какой уж тут язык?

Последовал кратчайший поцелуй, но призрачный профессор просиял.

– Чудесно, – сказал он. – Чувствую, что помолодел лет на сто.

– Ты перевел текст? – спросила Дора Гая.

В этот момент Мокриц почувствовал, как под ногами задрожала земля…

– Что? Ах да, – сказал Флид. – Это как раз те золотые големы, о которых ты говорила…

…и снова задрожала, достаточно, чтобы Мокриц нутром почуял неладное…

– …хотя, как выяснилось, в контексте это слово означает вовсе не золото. У него может быть свыше ста двадцати значений, но в данном случае, если не рассматривать его в отрыве от остального текста, оно значит тысячу.

Улица снова сотряслась.

– Четыре тысячи големов, как вы скоро сами увидите, – радостно объявил Флид. – О, а вот и они!

Они шли по улице шеренгами по шесть, от стены до стены, десяти футов в высоту. С них стекали вода и грязь. Город отзывался эхом на их поступь.

Они не топтали людей, но рыночные прилавки и экипажи рассыпались в щепки под их тяжелыми ногами. Ряды раздвигались, входя в город, расходились по нему веером, гремели шагами по переулкам, направляясь к воротам, которые в Анк-Морпорке всегда были открыты, потому что незачем отваживать клиентов.

И с ними были лошади, не больше пары десятков во всем марширующем строю; с седлами, вылепленными из глины на спинах, они обгоняли двуногих големов, и не было человека, который, глядя на них, не подумал бы: где бы мне достать себе такую?

Один человеко-голем остановился в центре Саторской площади, поднял кулак, словно бы в знак приветствия, припал на одно колено и застыл. Лошади остановились подле него, как будто ожидая всадников.

Прочие големы шли громовым маршем, направляясь к выходу из города. И когда у Анк-Морпорка, города, окруженного стенами, появилась еще одна стена прямо за воротами, они остановились. Как один, все подняли правый кулак. Плечо к плечу, окольцевав город, они… сторожили его. Все стихло.

На Саторской площади командор Ваймс посмотрел сначала на поднятый кулак голема, а затем на Мокрица.

– Я арестован? – спросил Мокриц кротко.

Ваймс вздохнул.

– Господин фон Липвиг, я даже не знаю, что тебе на это ответить.

Большой зал заседаний на первом этаже дворца был переполнен. Многим пришлось стоять. Каждая гильдия, каждая заинтересованная группа лиц и каждый, кто просто хотел сказать, что он там был, – был там. Толпа народа тянулась от дверей дворца и до самой улицы. Дети карабкались на площадного голема, несмотря на все усилия охранявших его стражников.

Мокриц обратил внимание на топор, застрявший в большом столе и силой удара расколовший дерево. Он явно находился тут уже какое-то время. Возможно, о чем-то предупреждал или что-то символизировал. Это ведь, в конце концов, был военный совет, даже если не было войны.

– Однако мы уже начинаем получать угрожающие ноты от соседних городов, – сказал лорд Витинари. – Так что это только вопрос времени.

– Почему? – спросил аркканцлер Незримого Университета Чудакулли, который выбил себе сидячее место, вытурив оттуда, несмотря на протесты, его предыдущего обладателя. – Эти штуки же просто стоят вдоль стен и ничего не делают?

– Верно, – согласился Витинари, – это называется активной обороной. И практически равносильно объявлению войны. – Он испустил короткий горький вздох, означавший у него работу мысли. – Позвольте напомнить вам знаменитое изречение генерала Тактикуса: «Хочешь войны – готовься к войне». Наш город окружен стеной из существ, каждое из которых почти наверняка можно уничтожить только осадным орудием. Госпожа Ласска, – он коротко улыбнулся Доре Гае, – была столь любезна, что привела в Анк-Морпорк армию, способную завоевать мир, хотя я с готовностью приму ее заверения в том, что она это не нарочно.

– Ну так почему бы и не завоевать? – спросил лорд Низз, глава Гильдии Убийц.

– А, лорд Низз. Я так и думал, что кто-нибудь это предложит, – сказал Витинари. – Госпожа Ласска? Ты ведь изучала этих големов.

– У меня было полчаса! – возразила Дора Гая. – И я скакала на одной ноге!

– Как бы то ни было, эксперт здесь ты. И ты консультировалась с небезызвестно почившим профессором Флидом.

– Он пытался заглянуть мне под юбку!

– Я тебя слушаю.

– У них нет платы, – сказала Дора Гая. – Их головы никак нельзя открыть. Если мы не ошибаемся, этими големами движет один всеобъемлющий императив: защищать город. И все. Это буквально вырезано в их глине.

– Тем не менее есть такое понятие, как превентивная оборона. Это может быть расценено и как «защита». Как по-твоему, они могли бы напасть на другой город?

– Сомневаюсь. На каком городе прикажете проверить эту теорию, милорд?

Мокриц вздрогнул. Иногда Дора Гая просто ни с чем не считалась.

– Ни на каком, – ответил Витинари. – Пока я патриций, у нас здесь не будет никаких гнусных империй. Мы только-только пережили предыдущую. Профессор Флид, тебе удалось дать им хоть какие-то распоряжения?

Все повернулись к профессору Флиду на его магических носилках, которые разместили у входа из чистой невозможности пробиться дальше в зал.

– Что? Нет! Я имею неплохое представление об эмийском, но не могу заставить их сделать ни шагу! Я испробовал все подходящие команды, и все зря! Это ужасно раздражает. – Он потряс посохом перед Иксом. – Ну же, не стойте без дела, ребятки! Поднажмите!

– Мне кажется, у меня получится поговорить с ними, – сказал Мокриц, не сводя глаз с топора, но его голос утонул в общей неразберихе, возникшей, когда ворчащие студенты потащили магические носилки обратно через запруженную переднюю.

«Дайте мне только разобраться, почему… Ага… ага. Вообще-то это даже… просто. Слишком просто для заседания».

– Как, председатель Гильдии Купцов, дамы & господа, могу ли я отметить, что эти штуки знаменуют ценную рабочую силу в городе… – сказал Роберт Паркер.

– В Анк-Морпорке нет рабства! – воскликнула Дора Гая, тыча пальцем в Витинари. – Вы всегда это говорили!

Витинари взглянул на нее, изогнув бровь. Потом он приподнял вторую. Но Дору Гаю этим было не смутить.

– Госпожа Ласска, ты сама сказала, что у них нет платы. Их нельзя освободить. Я могу постановить, что они являются орудиями труда, и, поскольку они позиционируют себя как слуги города, я буду относиться к ним соответственно. – Он поднял обе руки в ответ на общий гвалт и продолжал: – Они не будут продаваться, и с ними будут обращаться бережно, как и положено обращаться с орудиями труда. Они будут работать на благо города и…

– Нет, это ужасно плохая идея! – Какой-то человек в белом халате пытался пробиться вперед. На голове у него была желтая дождевая шляпа.

– А ты?.. – поинтересовался Витинари.

Человек снял желтую шляпу, огляделся по сторонам и замер. У него вырвался слабый стон.

– Ты же Хьюберт Трямм? – спросил Витинари. На лице Хьюберта застыло выражение ужаса, и тогда Витинари добавил более мягким тоном: – Тебе нужно время, чтобы подумать над моим вопросом?

– Я… только… что… услышал… – начал Хьюберт. Он окинул взглядом море лиц и захлопал глазами.

– Господин Трямм, денежный алхимик? – подсказал Витинари. – У тебя, наверное, написано это где-то на одежде.

– Я попробую помочь, – сказал Мокриц, пробивая себе локтями путь к онемевшему экономисту.

– Хьюберт, – произнес он, положив руку ему на плечо. – Все эти люди собрались здесь, чтобы послушать твою удивительную теорию, которая наглядно доказывает нежелательность привлечения новых големов к работе. Ты же не хочешь их разочаровать? Я знаю, что ты редко встречаешься с новыми людьми, но все наслышаны о твоих выдающихся трудах. Ты поможешь им понять то, о чем только что крикнул?

– Мы все внимание, – сказал лорд Витинари.

В голове Хьюберта нарастающий страх толпы уступил желанию просвещать невежественные массы, куда входили все люди, кроме него. Он вцепился в лацканы своего халата. Он прочистил горло:

– Проблема в том, что големы, если рассматривать их как рабочую силу, способны делать в день работу ста двадцати тысяч человек.

– Только представьте, что они могут сделать для города! – выкрикнул господин Коровлик из Оружейной Гильдии.

– Вот именно. Для начала сто двадцать тысяч человек останутся без рабочих мест, – сказал Хьюберт. – Но этим не ограничится. Големам не нужны ни еда, ни кров, ни одежда. Большую часть денег люди тратят на еду, кров, одежду, удовольствия и, что немаловажно, налоги. На что станут тратить их големы? Спрос на многие товары обвалится, это повлечет еще больший рост безработицы. Понимаете, необходим круговорот. Деньги циркулируют, и в процессе накапливаются богатства.

– По твоим словам выходит, что они нас разорят, – сказал Витинари.

– Настанут… нелегкие времена, – ответил Хьюберт.

– Тогда какой план действий предлагаешь ты, господин Трямм?

Хьюберт выглядел озадаченно:

– Не знаю, сэр. Я не знал, что мне нужно найти и решение проблемы.

– Любой другой город напал бы на нас, будь големы у него, – заметил лорд Низз. – И, уж конечно, мы не обязаны думать об их рабочих местах! Уж конечно, нужно хоть самую малость завоевать!

– Империйку? – кисло спросил Витинари. – Использовать наших рабов, чтобы захватить новых рабов? Но хотим ли мы видеть весь мир с оружием в руках? Потому что этим все в итоге и кончится. Лучшее, на что можно надеяться, – это что некоторые из нас выживут. Худшее – что мы победим. Победим и сгнием. Этому учит нас история, лорд Низз. Разве мы недостаточно богаты?

Это вызвало новую волну протестов.

Мокриц протиснулся через беспокойную толпу, оставшись незамеченным, и нашел доктора Икса со своими подчиненными, которые с трудом пробивались обратно к большому голему.

– Можно мне с вами? – спросил Мокриц. – Я хочу кое-что попробовать.

Икс кивнул, но, когда магические носилки вытащили на улицу, он сказал:

– Мне кажется, госпожа Ласска уже все испробовала. Профессор был восхищен.

– Осталось еще кое-что неиспробованное. Поверь мне. И кстати, о вере, кто эти ребята, которые тащат скатерть?

– Мои студенты, – ответил Икс, стараясь не накренить полотно.

– И они хотят изучать некро… э, посмертные коммуникации? Зачем?

– Якобы это пользуется популярностью у девушек, – вздохнул Икс. Послышались смешки.

– Факультет некромантии? Что же у них за девушки такие?

– Просто после выпуска им полагается носить черную мантию с капюшоном и кольцо с черепом. Кажется, один из студентов использовал термин «магнит для цыпочек».

– Но я думал, волшебникам запрещено жениться?

– Жениться? – переспросил Икс. – О, сомневаюсь, что у них это на уме.

– В наше время точно не было! – прокричал Флид, которого кидало из стороны в сторону, пока носилки тащили через толпу. – Ты что, не можешь раскидать их всех Черным Пламенем, а, Икс? Ты же некромант, во имя всех семи кругов преисподней! Тебе не положено быть милым! Ну всё, теперь, когда я своими глазами увидел, что у вас творится, я буду намного больше времени проводить на кафедре!

– Можем мы поговорить наедине? – прошептал Мокриц Иксу. – Твои ребята справятся сами? Скажи им, встретимся у большого голема.

Он ускорил шаг и совсем не удивился, когда Икс припустил за ним следом, чтобы не отставать. Мокриц затащил вовсе-никакого-не-некроманта в нишу у дверей и спросил:

– Ты доверяешь своим студентам?

– С ума сошел?

– Просто у меня есть мысль, как спасти положение, но побочный эффект будет в том, что профессор Флид, увы, станет недоступен на твоей кафедре.

– Недоступен в смысле?..

– Как ни прискорбно, ты больше никогда его не увидишь, – вздохнул Мокриц. – Я понимаю, это большой удар.

Икс закашлялся:

– Ничего себе. Вообще никак не сможет вернуться?

– Не думаю.

– Ты уверен? – спросил Икс осторожно. – Никаких шансов?

– Я твердо уверен.

– Хм. Ну да, конечно, такой удар.

– Большой удар. Большой удар, – согласился Мокриц.

– Я бы не хотел, чтобы ему было… больно.

– Вовсе нет. Вовсе нет, – ответил Мокриц, стараясь не смеяться.

«Мы, люди, большие мастера мыслить зигзагами», – думал он.

– В конце концов, он прожил долгую жизнь.

– Две штуки, – вставил Мокриц. – Если подумать.

– Что нужно делать? – спросил Икс на фоне отдаленных криков покойного профессора, осыпающего студентов бранью.

– Если не ошибаюсь, есть такое явление, как инзорцизм…

– Этого нам нельзя! Это совершенно нарушает университетские правила!

– Должны же черная мантия и кольцо с черепом за что-то считаться. Твои предки перевернулись бы в своих черных гробах, если бы узнали, что ты не соглашаешься на мелкое ослушание, которое я тебе предлагаю…

И Мокриц все ему объяснил одним предложением.

Крики и проклятья становились громче, возвещая о приближении волшебников.

– Ну так что, доктор? – спросил Мокриц.

Сложный спектр эмоций очень быстро промелькнул на лице доктора Икса.

– Ну, полагаю…

– Да, доктор?

– Это же будет все равно что отправить его в рай, да?

– Именно! Я бы и сам не выразился лучше.

– Кто угодно выразился бы лучше, чем этот сброд! – проворчал Флид прямо у него за спиной. – Кафедре и впрямь позволили подняться в гору, пока меня не было! Ну, я им устрою!

– Но пока ты здесь, профессор, я обязан поговорить с големом, – сказал Мокриц. – Ты можешь перевести мои слова?

– Могу, но не буду, – фыркнул Флид.

– Ты же хотел помочь госпожа Ласске.

– Она красивая. С какой стати мне передавать тебе знания, на приобретение которых у меня ушел целый век?

Они оказались перед одиноким големом. Коленопреклоненный, он был лицом вровень с Мокрицем. Голем повернул голову и бессмысленно посмотрел на них. Зато стражники вокруг голема смотрели на Мокрица с сильным подозрением.

– Мы проведем небольшой магический сеанс, господа, – обратился к ним Мокриц.

Капрала, который оставался за главного, этот ответ как будто не устроил.

– Мы его охраняем. – Он кивнул на голема и покосился на черные мантии и полупрозрачного профессора Флида.

– Ничего страшного, вы нам не мешаете, – ответил Мокриц. – Оставайтесь смело. Риск минимальный.

– Риск? – переспросил капрал.

– Хотя будет лучше, если вы встанете пошире, чтобы не подпускать народ, – продолжал Мокриц. – Не хотелось бы, чтобы пострадали гражданские лица. Так что вы их отгоните отсюда ярдов на сто.

– Нам велено стоять здесь, – сказал капрал и смерил Мокрица взглядом. – Хм, а ты разве не главный почтмейстер? – спросил он, понизив голос.

Мокриц распознал этот взгляд и этот тон. Поехали…

– Он самый, – ответил он.

Стражник еще понизил голос:

– Так это, у тебя, случайно, не завалялось Синего…

– Тут я ничем не могу помочь, – ответил Мокриц и полез в карман. – Но у меня как раз с собой очень редкая двадцатипенсовая Зеленая Капуста с крайне занимательной «опечаткой», которая наделала много шума в прошлом году, если ты помнишь. Последняя оставшаяся. Очень коллекционная.

У него в руке оказался миниатюрный конверт. Так же быстро он исчез в кармане капрала.

– Нельзя допустить, чтобы пострадали гражданские лица, – сказал тот. – Так что я предлагаю не подпускать их ярдов на сто.

– Правильное решение, – ответил Мокриц.

Несколько минут спустя площадь была в распоряжении Мокрица: стражники быстро сообразили, что чем дальше от опасности они отведут горожан, тем дальше от опасности отойдут и сами.

Наступал момент истины. Впрочем, лучше, подумал Мокриц, если он станет моментом правдоподобной лжи, поскольку чаще всего это больше устраивало людей.

Эмийские големы были крупнее и тяжелее, чем те, которые обычно встречались в городе, но они были прекрасны. Ничего удивительного – их наверняка сделали големы. Создатели наградили их подобием мускулатуры и спокойными, печальными лицами. За последний час наперекор Страже очаровательная городская детвора успела нарисовать площадному голему черные усы.

Хорошо. Теперь дело за профессором.

– Скажи мне, профессор, нравится ли тебе быть мертвым? – спросил Мокриц.

– Нравится? Кому это может понравиться, кретин? – ответил Флид.

– Мало развлечений?

– Молодой человек, слово «развлечение» неприменимо к существованию по ту сторону могилы, – сказал Флид.

– Ты поэтому не торопишься покидать кафедру?

– Да! Пусть им руководят неучи, но там всегда происходит что-нибудь интересное!

– Ну конечно, – сказал Мокриц. – Но мне интересно, не может ли статься, что человек твоих… интересов найдет их полное удовлетворение там, где всегда показывают что-нибудь интересное?

– Не уловил твою мысль.

– Скажи мне, профессор, слышал ли ты о клубе «Розовая киска»?

– Нет, не слышал. Но кошки-то нынче хотя бы не розовые?

– Ты серьезно? Что ж, позволь мне рассказать тебе о клубе «Розовая киска», – сказал Мокриц. – Доктор Икс, прошу нас извинить. – Он махнул Иксу рукой, на что тот подмигнул и вместе со студентами смешался с толпой. Мокриц приобнял призрачную фигуру за плечи. Было неудобно держать руку там, где не было настоящего плеча, чтобы на него опереться, но в таких делах главное – стиль.

Они принялись горячо перешептываться, а потом Флид воскликнул:

– То есть там… клубничка?

«Клубничка! – подумал Мокриц. – Да он и вправду стар».

– О да. Я бы даже осмелился назвать это место откровенным.

– И они обнажают щиколотки? – спросил Флид с блеском в глазах.

– Щиколотки, – повторил Мокриц. – Да, да, нисколько не сомневаюсь.

«О боги, настолько стар?»

– Все время?

– Двадцать четыре часа в сутки. Они никогда не одеваются, – рассказывал Мокриц. – И иногда кружатся вокруг шеста вниз головой. Честное слово, профессор, вечности покажется тебе мало.

– И для этого мне нужно просто перевести несколько слов?

– Краткий перечень команд.

– И тогда я могу уйти?

– Да!

– Обещаешь?

– Верь мне. Только сначала нужно объяснить все доктору Иксу. Возможно, придется его уговаривать.

Мокриц подошел к компании людей, которые вовсе не были некромантами. Ответ посмертного коммуникатора оказался не тем, что он ожидал. У того начинали возникать сомнения.

– Я все думаю, правильно ли мы поступаем, выпуская его на волю в заведении с шестом? – спросил Икс неуверенно.

– Никто его не увидит. И он не сможет ничего потрогать. В этом заведении, как я слышал, серьезная политика на тему того, что нельзя трогать.

– Да, полагаю, все, что он сможет, это глазеть на юных девиц.

В ответ послышались смешки студентов.

– Ну и что? Им платят, чтобы на них глазели, – сказал Мокриц. – Они профессионалки в этом деле. Это заведение для глазения. Для глазеющих. И ты сам слышал, что творится во дворце. Не сегодня завтра нам объявят войну. Ты веришь им? Верь мне.

– Ты слишком часто повторяешь это, господин фон Липвиг, – заметил Икс.

– Это потому, что я достоин доверия. Ну, ты готов? Не подходи, пока я не позову, и тогда сможешь отправить Флида туда, где успокоится его душа.

В толпе были люди с кувалдами. Нужно постараться, чтобы поломать голема, который этого не захочет, но этих людей надо было убрать отсюда как можно скорее.

Это могло и не сработать. Это было слишком просто. Но Дора Гая не обратила внимания, и Флид не обратил внимания. Вот капрал, столь смело сдерживающий сейчас толпы горожан, он не прозевал бы, потому что он знал толк в приказах, но его никто не спрашивал. А нужно было лишь немного пораскинуть мозгами.

– Ну что, молодой человек, – сказал Флид с того места, где оставили его носильщики. – Приступим?

Мокриц сделал глубокий вдох.

– Переведи: «Верьте мне, и только мне. Постройтесь шеренгами по четыре и идите строем в сторону Пупа, пока не уйдете за десять миль от города. Медленным шагом», – сказал он.

– Хи-хи. А ты хитер, господин фон Липкин! – сказал Флид, думая о щиколотках. – Но ничего у тебя не получится. Мы это уже пробовали.

– Я могу быть очень убедительным.

– Говорю же, ничего не получится. Я не нашел ни единого слова, на которое они среагировали бы.

– Профессор, дело не в том, что ты говоришь, а в том, как ты это говоришь, понимаешь? В конечном итоге главное – как все преподнести.

– Ха! Дурак-человек.

– По-моему, профессор, мы договорились. И мне понадобится несколько дополнительных фраз. – Он поглядел на лошадей-големов, недвижимых, как статуи. – И эквивалент команды «Пошла!», раз уж я об этом вспомнил, и «Тпру!» тоже. Или ты хочешь снова вернуться туда, где никогда не слышали о танцах на шесте?