17
Вокруг по-прежнему был морг – привычный, уютный, почти домашний. Вот кто единственный и настоящий друг, вот кто не предаст, подумал Шурик в отчаянии. Не порежет ножом… Я ж теперь – больно сказать… как же больно…
Впрочем, больно ли? Он быстро ощупал себя: никаких ран, никакого кровавого боди-арта! Одежда тоже цела. Обмирая, залез рукой в трусы… и пришло облегчение космического масштаба. Потеря, которую слез не хватит оплакать, оказалась дурным сном. Что может сравниться по значимости с этим событием?
Приснится же…
Пробуждение было настоящим, без обмана. Однако цепочка видений, вложенных одна в другую, – как к этому относиться? Наплевать и забыть? Вряд ли получится: слишком уж неотличимы от реальности были оба эпизода: они вошли в память так прочно, будто все случилось на самом деле.
Кощей, медленно потягиваясь, вставал со стула. Тоже кемарил – на пару. Тоже проснулся. Шурик, вспомнив вдруг сон во всех подробностях, испытал острейший укол ненависти. А Кощей почему-то загоготал, показывая на него пальцем:
– Хорошо я тебя!
– Чего – хорошо?
– Яйца отрезал, чего. Чтоб не мучился.
Опа! Они видели один сон на двоих, каждый со своей стороны; осознавать это было страшно унизительно, учитывая фабулу. Делая вид, что ему по хрен, Шурик спросил:
– Что за знак ты мне там нарисовал?
– Не нарисовал! – ржал Закатов. – А вырезал!
– Зачем?
– Не знаю. Для стеба. – Кощей посерьезнел. – Жмурило, сбегай в реанимацию, разведай обстановку.
Нет бы в ответ врезать: «Катись ты на…» Вместо этого Шурик вымучил жалкое:
– Почему я?
– Ты же понимаешь, мне туда нельзя.
– На хрена вообще?
– Надо. Просто пойди и сделай, – сказал Кощей.
«Пойди и сделай…»
Какая причина помешала Шурику послать товарища подальше, что за ватная покорность? И почему у него вдруг зажглась кожа на груди – хоть водой туши этот костер? Что-то с ним произошло, что-то сделал с ним впитанный во сне кошмар… А может, не во сне? В какой-то иной реальности, отличающейся от нашей лишь деталями?
Этот паразит меня и правда кастрировал, думал Шурик, отправляясь на задание.
Он сам себя презирал.