6

Частный сектор быстро и с энтузиазмом откликнулся на призыв Дэн Сяопина продолжить реформы. Едва исчезла идеологическая враждебность, которую частный сектор ощущал после введения в 1988 году программы жесткой экономии, он снова начал расти. К 1993 году количество частных фирм выросло до уровня 1988-го, достигнув 237 тысяч; к 1994 году их было уже 432 тысячи. Объем капитала, зарегистрированного частными фирмами, с 1992 по 1995 год увеличился почти в 20 раз (Ma Licheng 2005: 194). Возрождение частного сектора повысило его привлекательность: все большее число талантливых специалистов уходило из государственного сектора, чтобы устроиться на работу в частные компании. Отношение общества к частному сектору сильно изменилось. В 1980-х годах китайцы считали, что работать в частном секторе небезопасно, непрестижно и даже позорно. Даже Ху Яобану не удалось повлиять на общественное мнение и повысить социальный статус частного сектора, несмотря на кампанию 1983 года, в ходе которой он назвал частное предпринимательство «великолепным проектом». После южного турне Дэна Сяопина китайцы стали «голосовать ногами», уходя из государственного сектора в частный. Самым заметным следствием поездки Дэна стал феномен «сяхай»: правительственные чиновники, руководители и сотрудники госпредприятий, университетские профессора и ученые из научно-исследовательских институтов отказались от «железной чашки риса» и покинули работу, чтобы основать собственные компании. По данным министерства трудовых ресурсов, в 1992 году государственную службу оставили 120 тысяч человек, решивших создать собственный бизнес. Кроме того, более 10 миллионов государственных служащих взяли неоплачиваемый отпуск, чтобы заняться частным предпринимательством (Ibid., 201). За ними последовали миллионы преподавателей вузов, инженеров и выпускников китайских университетов. Даже «Жэньминь Жибао» в тот год опубликовала статью под названием «Хочешь разбогатеть – займись бизнесом» (Ibid… 199).

Когда южное турне Дэн Сяопина получило широкую известность и повсюду в Китае читали тексты его выступлений, идеологическое сопротивление реформам ослабло и политическая атмосфера снова изменилась. 1992 год был объявлен «годом реформ и открытости» (Peng Shen, Chen Li 2008: 400–403). 20 марта премьер Госсовета Ли Пэн объявил, что политика строгой экономии достигла поставленных целей и стадия корректировки экономического курса завершилась. Это означало возобновление преобразований. Маятник реформ, задержанный на три года, качнулся еще выше, как только его отпустили.

12 октября 1992 года открылся XIV Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая, подготовка к которому заняла почти 12 месяцев. Делегаты съезда единодушно поддержали идеи Дэн Сяопина о дальнейшем реформировании экономики. Цзян Цзэминь, обращаясь к съезду, призвал «ускорить процесс реформ, расширения внешних связей и модернизации, добиться более значительных побед в строительстве социализма с китайской спецификой». Самое главное, съезд впервые официально провозгласил создание рыночной экономики целью реформы экономической системы Китая. После шквала антирыночной риторики и политики, пронесшегося по всей стране в предшествующие годы, одобрение Цзян Цзэминем рыночной экономики подтвердило приверженность Китая рыночной реформе. По сравнению с решением Третьего пленума ЦК КПК 12-го созыва (1984), согласно которому экономическая реформа могла включать элементы рыночной экономики, в докладе Цзяна рынку была отведена гораздо большая роль. Однако Цзян Цзэминь не до конца принял прагматические идеи Дэн Сяопина. В своей речи Цзян определил «рыночную экономику» как «социалистическую»; напряженные отношения между социализмом и рынком сохранялись и в последующие годы порой давали о себе знать. И все же спустя 16 лет после смерти Мао (1976) и через 36 лет после завершения социалистической трансформации (1956) Китай наконец признал (или заново признал) рыночную экономику.

Наиболее серьезным недостатком китайских экономических преобразований в 1980-х годах было отсутствие реформы цен, что привело к беспорядочному ценообразованию, нерациональному распределению ресурсов и хаосу в экономике. Хотя китайское правительство осознавало необходимость срочного проведения реформы ценообразования, оно упустило удобный момент в начале 1980-х годов и выбрало компромисс – систему двойных цен. Когда в 1988-м правительство наконец попыталось протолкнуть реформу ценообразования, оно не смогло этого сделать – главным образом вследствие неблагоприятных макроэкономических условий. Неудивительно, что развивающаяся рыночная экономика Китая больше всего нуждалась в реформировании искаженной системы цен.

В 1992 году китайское правительство приняло ряд решений, которые в конечном итоге упразднили контроль над ценами. Составлявшийся центральным правительством список цен на сырье, средства производства и транспортные услуги сократился с 737 до 89 наименований – в 2001 году его урежут до 13 пунктов (Peng Shen, Chen Li 2008: 409). Либерализация цен на рынке зерна во всем Китае произошла в конце 1992 года. Национальная комиссия по планированию вдвое сократила обязательный производственный план на 1993 год, оставив простор для деятельности рыночных сил. Начиная с конца 1992 года Китай также значительно снизил импортные тарифы более чем на 3 тысячи товаров. Процесс либерализации цен продолжился и в последующие годы. В 1993-м правительство отменило систему двойных цен на сталь и производственное оборудование, а в 1994-м – на уголь и нефть. К 1996 году ушли в прошлое двойные цены на промышленные ресурсы (Ibid.). Доля производственных товаров в сделках по рыночным ценам неуклонно возрастала почти с нуля в 1978 году до 13 % в 1985-м, 46 % в 1991-м и 78 % в 1995 году.

Наличие сильного частного сектора, который более 10 лет трудился над созданием работоспособной системы ценообразования, во многом помогло правительству отказаться от регулирования цен. В этой связи использование системы двойных цен имело важное преимущество; до либерализации цен как частные, так и государственные предприятия уже успели в той или иной степени выйти на рынок и испытать воздействие рыночных сил. Позволив экономическим субъектам познакомиться с рынком, практика двойного ценообразования облегчила, особенно государственным предприятиям, процессы обучения и адаптации к новым условиям. Недостатком системы двойных цен был затянувшийся период хаотического ценообразования для всех экономических акторов, который не только привел к серьезным макроэкономическим искажениям, но и мешал фирмам реагировать на ценовые сигналы. Кроме того, ценовая дискриминация по отношению к негосударственным предприятиям обусловила нерациональное распределение ресурсов. Трудно представить, что было бы с реформой ценообразования без переходного периода с системой двойных цен; оценить чистый рост благосостояния, вызванный существованием двойных цен, вообще не представляется возможным. Однако после нескольких лет двойного ценообразования реформа цен в 1992 году прошла гораздо спокойнее, чем ожидало китайское правительство, и практически не произвела негативных эффектов в обществе.

Реформа ценообразования 1992-го была, безусловно, самым важным шагом в развитии рыночной системы. Теперь ценовой сигнал мог функционировать как в любой рыночной экономике, информируя предприятия о том, что им производить для удовлетворения потребительского спроса и как направить ресурсы туда, где они могут быть использованы с наибольшей прибылью. За несколькими исключениями все фирмы – и государственные, и частные – начали платить одинаковые цены за сырье. Черный рынок сырья, который процветал в рамках системы двойных цен, быстро сократился. Отныне частные предприятия получили доступ ко всем видам сырья и промежуточных товаров (за исключением банковских кредитов).

Но либерализация цен не означала автоматического появления работоспособной системы ценообразования на всех рынках. Дерегулирование цен помогло устранить искажения, которые препятствовали ценообразованию; благодаря этому стало возможным рождение рыночной системы цен. Но дальнейшее развитие этой системы зависело от множества факторов. В общем и целом рынок быстро определил цены на все товары, которые раньше имели двойную цену. Когда учебник по экономике рисует кривую предложения, пересекающую кривую спроса, рыночная цена волшебным образом определяется в точке пересечения. Но эти две кривые («ножницы» по Альфреду Маршаллу) не существуют в рыночной экономике в готовом виде (и этим они отличаются, например, от фирм, возникающих сразу же в момент основания). Кривые спроса и предложения – это теоретические понятия; реальными движущими силами, стоящими за ними, являются потребители и бизнес-организации. Таким образом, традиционный акцент на спросе и предложении как движущих рыночных силах может ввести в заблуждение, если буквально понимать написанное в учебниках по экономике. Скорее, спрос и предложение возникают в результате непрерывного процесса предложения цены и торга между покупателями и продавцами, отслеживающими возможности на рынке. Вскоре после либерализации цен возникли рыночные цены на товары и производственные ресурсы, которые уже покупались и продавались; покупатели и продавцы имели некоторый опыт торговли и переговоров друг с другом в рамках системы двойных цен. Но с основными активами, рынка которых при социализме просто не существовало, все обстояло иначе. Например, как следовало оценивать обанкротившееся государственное предприятие? Покупателям и продавцам предстояло учиться, подвергая себя риску, чтобы выработать рыночные цены на товары и производственные ресурсы, которые до тех пор не подвергались рыночной оценке.