4

Несмотря на несколько обнадеживающих признаков того, что реформы в 1990 году оказались успешными, в стране действовал режим строгой экономии, а политическая атмосфера не благоприятствовала рыночным преобразованиям. На протяжении всей эпохи экономических реформ в Китае аргументы в ходе политических дискуссий звучали с обеих сторон крайне редко: чаще всего отчетливо был слышан только один голос. Преобладающие политические силы заглушали мнение оппозиции, считая его ошибочным или несущественным. Как показала история, оппозиция просто ждала подходящего момента. После того как противники рыночной реформы подвергали ее критике на протяжении всего 1991 года, пришла пора взять слово другой стороне. 15 февраля 1991 года шанхайская газета Liberation Daily («Цзефан Жибао»] напечатала анонимную редакционную статью «Вперед к реформам и открытости». 8а ней последовали еще три передовицы: 2 марта— «Реформы и открытость нуждаются в новом мышлении»; 22 марта— «Стать сильнее благодаря открытости»; 12 апреля— «Реформы и открытость нуждаются в способных и принципиальных кадрах». Все эти публикации говорили об одном: пора заново запускать рыночные реформы (Tang Jisheng 1998: 509–510).

В то время мало кто знал, что эти статьи были основаны на выступлениях Дэн Сяопина в Шанхае, куда он приехал отпраздновать китайский Новый год. Поэтому другие газеты и журналы – в основном столичные – немедленно выступили с осуждением взглядов, изложенных в четырех публикациях, с подробным разбором каждого пункта. 20 апреля Current Thought [ «Данцянь Сысян»] – ежемесячный журнал с редакцией в Пекине – дал гневную отповедь инакомыслящим в статье «Может ли политика реформ и открытости пренебречь противостоянием между социализмом и капитализмом?» (Peng Shen, Ohen Li 2008: 375). Автор статьи с жаром критиковал популярные в недавнем прошлом идеи, высказанные Дэн Сяопином: для китайской экономической реформы неважно, какие меры применять – капиталистические или социалистические, – лишь бы они были на благо экономике. «Нежелание принимать во внимание различие между капитализмом и социализмом с неизбежностью направит реформы по ложной капиталистической дороге и разрушит социализм», – утверждал автор статьи (Ibid..).

Это был редкий для Китая случай, когда в политических спорах звучали обе конкурирующие точки зрения, а не один доминирующий голос, монополизировавший право на высказывание. Подобная ситуация наблюдалась разве что в 1978 году, во время дискуссии о критериях истины. В 1991 году в первом выпуске журнала Social Sciences of China была опубликована статья Сюэ Муцяо под названием «О некоторых теоретических вопросах социалистической экономики» (см.: Xue Muqiao 1996: 356), в которой Сюэ критиковал укоренившееся ошибочное представление о социализме как о централизованном планировании, на которое не воздействует фактор рыночных сил. Китайская экономическая система, утверждал Сюэ, – это плановая рыночная экономика, основанная на общественной собственности на средства производства, в то время как при планировании следует исходить из рыночных принципов и законов экономики. Область планирования должна быть ограничена макрорегулированием экономики, включая совокупный спрос и совокупное предложение, а также пропорциональным развитием различных секторов национальной экономики. Сюэ решительно подчеркнул, что производство и распределение всех товаров и услуг должно быть отдано на откуп рынку.

Но вопрос о том, чья сторона возьмет верх, даже не стоял (особенно в Пекине). 2 сентября газета «Жэньминь Жибао» опубликовала редакционную статью под названием «Три вопроса о текущей реформе». В ней говорилось, что «реформы и открытость внешнему миру должны сохранять правильную ориентацию». Как пояснял автор статьи,

при проведении реформы мы должны придерживаться четырех главных принципов, а не практиковать буржуазную либерилизацию. Если мы проведем приватизацию и перейдем на западную многопартийную политическую систему, отказавшись в сфере идеологии от плюралистического следования идеям Маркса-Ленина-Мао Цзэдуна, наша партия и наша страна погрузятся в хаос и все успехи, достигнутые партией и народом за последние 70 лет, будут сведены на нет. Речь идет о жизни и смерти социализма, и мы должны твердо придерживаться четко обозначенной позиции, не допускам путаницы, или колебаний.

Автор другой редакционной статьи («Как распознать противоречия социалистического общества»), опубликованной в «Жэньминь Жибао» 3 октября, высказался еще более радикально. Он утверждал, что классовая борьба в Китае – соперничество между социализмом и капитализмом – никогда еще не была настолько ожесточенной.

5

Китай столкнулся с реальным риском вновь оказаться в ловушке идеологии. Никогда еще экономическим реформам не грозило столь мрачное будущее. Именно в этот момент Дэн Сяопин, 88-летний политик, не занимавший официального поста ни в партии, ни в армии, ни в правительстве, решил вмешаться в ход событий. К тому времени Дэн потерял двух своих верных протеже – Ху Яобана (в 1987 году) и Чжао Цзыяна (в 1989-м), которые с самого начала работали над тем, чтобы реализовать программу реформ, не оспаривая напрямую социалистическую идеологию. Дэн Сяопин больше не мог дать указание, просто позвонив генеральному секретарю ЦК КПК или премьеру Госсовета. Не имея формальных оснований влиять на политику Пекина, Дэн вынужден был пойти окольными путями. 17 января 1992 года в сопровождении семьи и сотрудников Дэн Сяопин отправился поездом из Пекина на юг – в регион, который добился наибольших успехов в проведении рыночных реформ и активнее других сопротивлялся правительственной программе строгой ЭКОНОМИИ.

На следующий день состав прибыл на первую станцию – в город Учан в провинции Хубэй. Во время 20-минутной стоянки поезда, необходимой для того, чтобы набрать воды и загрузить другие припасы, Дэн Сяопин успел встретиться на перроне с секретарем парткома и губернатором провинции Хубэй и рассказать им о том, что его беспокоило.

Одной из наших проблем сегодня является формализм. Каждый раз, когда, включаешь телевизор, видишь какое-нибудь заседание. Мы, проводим, бесчисленные заседания, произносим бесконечные речи и пишем длинные статьи, переливая из пустого в порожнее. Конечно, некоторые слова достойны того, чтобы их повторить, но нам следует стремиться к краткости. Формализм – это тот оме бюрократизм. Нам надо тратить больше времени на практические вещи. Это означает: меньше слов, больше дела. Председатель Мао не любил длинных заседаний, писал кратко и емко, говорил по существу. Когда, он просил, меня набросать рабочий доклад для премьера Чжоу Эньлая, который должен был выступать на IV Всекитайском собрании народных представителей, он велел использовать не более 5 тысяч иероглифов. Я уложился в 5 тысяч иероглифов, этого было достаточно. Предлагаю вам подумать над решением этой проблемы.

Перед тем как вернуться в вагон, Дэн Сяопин дал последний совет собеседникам, напряженно пытавшимся осмыслить услышанное: «Больше работы, меньше пустых разговоров». В четыре часа пополудни поезд сделал еще одну остановку в городе Чанша, столице провинции Хунань, и там Дэн Сяопин встретился с секретарем провинциального парткома. Воодушевленный сообщением своего визави об экономическом росте в Хунани, Дэн велел ему «смелее проводить реформу, чтобы ускорить рост экономики».

19 января Дэн Сяопин прибыл в Шэньчжэнь. Со времени его последнего визита в 1984 году прошло восемь лет. Дэн хотел посмотреть, насколько успешен его смелый эксперимент, но особенно его интересовало, поддался ли Шэньчжэнь влиянию капитализма, как утверждали его критики.

В течение нескольких дней Дэн Сяопин разъезжал по городу, посещал заводы, а также встречался с властями провинции Гуандун и муниципальными руководителями Шэньчжэня. За восемь лет город преобразился до неузнаваемости: повсюду выросли небоскребы, на улицах было оживленное движение, активно работала фондовая биржа. Дэн остался доволен тем, что увидел. 22 января, выступая перед муниципальными чиновниками, он призвал их оставаться открытыми ко всему новому и продолжать двигаться вперед:

Мы должны еще более бесстрашно проводить реформы и политику открытых дверей и не бояться испытывать новое. Нельзя уподобляться женщинам с забинтованными ногами. Убедившись, что настала пора действовать, следует смело экспериментировать и смело прокладывать новый путь. Это важный урок, который нам преподал Шэньчжэнь. Если нам чужд дух новаторства, если мы боимся рисковать, если нам не хватает энергии и мотивации, мы не сможем проложить новый путь, хороший путь, не сможем сделать ничего нового. Emo осмелится утверждать, что он уверен в успехе на все 100 % и что нет никаких рисков? Никто никогда не может быть с самого качала уверен на 100 %, что поступает правильно. Я никогда не был уверен на все 100 %. Каждый год руководство должно пересматривать, что было сделано, чтобы продолжить курс, если он себя оправдал, изменить его, если он оказался неверным, и решать проблемы по мере их появления.

Комментируя широко распространенное мнение, будто экономические реформы привнесли в экономику слишком много капитализма и что Китай отошел от социализма, Дэн Сяопин вновь высказал концепцию, которую давно вынашивал:

Соотношение планирования и рыночных сил не является главным отличием социализма, от, капитализма. Плановая экономика не равнозначна социализму, потому что планирование есть и при капитализме; рыночная, экономика еще не означает капитализм, потому что рынки есть и при социализме. Как планирование, так и рыночные силы являются средством контроля над экономической деятельностью. Суть социализма – это освобождение и развитие производительных сил, ликвидация эксплуатации и поляризации и полное достижение всеобщего благоденствия. Эту мысль следует донести до народа. Хороши или плохи ценные бумаги и фондовые рынки? Сопряжены ли они с рисками? Свойственны ли они исключительно капитализму? Может, ли социализм их использовать? Пусть каждый думает по-своему, но нам стоит попробовать эти вещи. Если спустя год-другой окажется, что эксперимент удался, мы сможем расширить сферу их применения. В противном случае мы сможем поставить точку и отказаться от них. Мы сможем отказаться от них сразу или постепенно, полностью или частично. Чего тут бояться? Пока мы придерживаемся этой позиции, все будет в порядке: мы не наделаем крупных ошибок. Короче говоря, если мы хотим, чтобы социализм доказал свое превосходство над капитализмом, надо без всякого стеснения использовать достижения всех культур и перенимать у других страм – в том, числе у развитых капиталистических – все передовые методы работы и управления, отражающие законы, которые регулируют современное общественное производство.

Разумеется, Дэн Сяопин был не первым, кто признал сходство между капитализмом и социализмом. «Рыночный социализм» – экономика, в которой фирмы полностью принадлежат государству, но продают свою продукцию потребителям в условиях конкурентного рынка, – уже давно обсуждался учеными и был опробован в Восточной Европе в 1950-х и 1960-х годах. В Китае Гу Чжунь, Сунь Ефан и ряд других экономистов говорили о том, что социализм должен соблюдать элементарные законы экономики, если хочет оставаться жизнеспособной экономической системой. Однако как политический лидер Дэн Сяопин вышел далеко за рамки привычной дискуссии о «рыночном социализме». Объясняя свое видение социализма, Дэн избегал «измов» и догм. Социализм для него был скорее открытой системой, которая должна «использовать достижения всех культур и перенимать у других стран, в том числе у развитых капиталистических, все передовые методы». Социализм больше не отождествлялся с коллективной собственностью и централизованным планированием. Его «сутью» стало «полное достижение всеобщего благоденствия». В то время когда китайское руководство стремилось сохранить социализм и удержать капитализм на расстоянии, Дэн Сяопин просто отказался от бессмысленной и отвлекающей идеологической дискуссии и сосредоточился на практических моментах развития экономики.

Покинув Шэньчжэнь, Дэн Сяопин продолжил турне по южным провинциям Китая. 23 января он прибыл в город Чжухай – еще одну особую экономическую зону в провинции Гуандун, расположенную напротив Макао. Дэн провел в Чжухае неделю – посетил ряд высокотехнологичных фирм и встретился с местными чиновниками. Он продолжал убеждать местные власти в необходимости ускорить экономическое развитие:

Мне кажется, что на определенных этапах нам, как правило, следует воспользоваться возможностью ускорить развитие на, несколько лет, решая проблемы по мере их обнаружения и продолжая двигаться дальше. В общем и целом, когда у нас будет достаточно материальных благ, мы сможем захватить инициативу в решении противоречий и проблем. Такая большая развивающаяся страна, как Китай, не может все время одинаково стабильно и плавно наращивать темпы экономического роста. Следует уделять внимание устойчивому и пропорциональному развитию, но устойчивость и пропорциональность – это относительные понятия, а не абсолютные. Развитие является абсолютным принципом. Мы должны себе это уяснить. Если мы не сможем правильно это понять и верно проанализировать, мы будем перестраховываться, не решаясь освободить наши умы и действовать свободно. Следовательно, мы упустим представившиеся возможности. Лак лодка, плывущая против течения, мы должны продвигаться вперед, чтобы, нас не снесло вниз по течению.

Говоря о давнишнем противостоянии между левыми и правыми силами в Коммунистической партии, Дэн решительно предупредил об опасности левых, отказавшись от точки зрения, которой придерживалось большинство коммунистических лидеров с самого основания КПК:

В настоящее время на нас оказывают влияние как правый, так и левый уклон. Но именно левый имеет самые глубокие корни. Некоторые теоретики и политики пытаются запугать людей, навесив на них политические ярлыки. Это тактика не правых, а левых. Понятие «левый уклон» отсылает к значению (революция» и создает впечатление, что чем левее позиция человека, тем более он революционен. В истории компартии подобные тенденции привели к кamacmрофическим последствиям. Некоторые прекрасные вещи были уничтожены в одночасье. Правый уклон может погубить социализм, но то же может сделать и левый уклон. Китай должен опасаться правых сил, но в первую очередь – левых. Правые силы никуда не исчезли, как видно из волнений. Но и левые никуда не делись. Рассматривать реформу и политику открытости как способ проникновения капитализма, а также считать, что опасность мирной эволюции в сторону капитализма исходит от экономики, означает придерживаться левого курса. Если мы сохраним ясность ума, грубых ошибок удастся избежать, а возникающие проблемы – с легкостью решить.

30 января Дэн Сяопин уехал из Чжухая в Шанхай, который стал конечным пунктом его южного турне. Зона развития Пудун появилась менее чем за два года до визита Дэна. Шанхай, бывший экономическим и финансовым центром Китая до 1949 года, заметно отставал от Шэньчжэня, который до начала реформ представлял собой простую рыбачью деревню. Обращаясь к местным властям, Дэн признал свою ошибку:

Развивая экономику, мы, должны стремиться к тому, чтобы через каждые несколько лет выходить на более высокий уровень. Разумеется, это не означает, что я выступаю за нереальную скорость развития. Мы должны проделать огромную работу с упором на эффективность, с тем чтобы добиться устойчивого, скоординированного прогресса. Гуандун, например, должен за несколько шагов догнать «четырех азиатских тигров» в течения 20 лет. В относительно развитых районах, таких как провинция Цзямсу, рост должен идти быстрее, чем в среднем по стране. Шанхай является еще одним примером. В нем есть все необходимые условия для более быстрого роста. У него много явных преимуществ – квалифицированная рабочая сила, технологии и управление; он может оказывать влияние па, окрестные районы. Оглядываясь назад, я понимаю, что одной из самых больших моих ошибок было не включить Шанхай в число особых экономических зон, которые мы тогда создавали. Если бы Шанхай был включен, ситуация с реформами и политикой открытости в дельте реки Янцзы, в долине Янцзы и во всей стране была бы совсем иной.

Южное турне Дэн Сяопина совпало с достижением Китаем поворотного момента в ходе экономической реформы. Новое китайское руководство, образовавшееся после разгрома студенческого движения 1989 года, действовало осторожно и нерешительно; оно плыло по течению, будучи не в состоянии справиться с внутренней экономической и политической нестабильностью, утратив всякие ориентиры в результате распада социалистического лагеря.

Яростная критика, обрушившаяся со стороны Пекина на редакционные статьи в «Цзефан Жибао», вызвала у Дэн Сяопина глубокую тревогу. Именно тогда Дэн взял на себя ответственность за то, чтобы раздуть затухавший огонь рыночных реформ. В сущности, главная идея южного турне заключалась в поддержке дальнейших реформ ради спасения «второй революции». Тянь Цзиюнь, вице-премьер Госсовета КНР в 1983–1993 годах, написал в 2004-м, что «Дэн Сяопин в течение трех лет [1988–1991] беспристрастно наблюдал за происходящим. Но он не смог промолчать, когда увидел, что политика реформ и открытости, за которую он выступал, находится под угрозой срыва. Он преисполнился решимости посетить южные провинции и выступил там с речами, глубоко потрясшими Китай и весь мир» (Tian Jiyun 2004).

Южное турне Дэн Сяопина в то время держали в секрете. Китайские СМИ ни словом о нем не обмолвились. 26 марта, когда с момента возвращения Дэна в Пекин минуло больше месяца, газета Shenzhen Special Zone Daily [ «Шэньчжэнь Тэцюбао»] опубликовала большую статью о его поездке по южным провинциям. 30 марта информационное агентство «Синьхуа» включило в свои материалы всю статью целиком. На следующий день ее перепечатали многие общенациональные и местные газеты, а вечером того же дня Центральное телевидение Китая зачитало в эфире. Южное турне Дэн Сяопина и его многочисленные выступления оказались в центре внимания всей страны. В то время как многие политики по-прежнему жестко критиковали рыночную реформу, Дэн Сяопин недвусмысленно поддерживал рынок и открыто призывал к дальнейшим преобразованиям; это заставило Пекин действовать. Но поскольку Дэн на тот момент не занимал никаких официальных постов, его выступления не могли повлиять на государственную политику без предварительного одобрения Пекина. После публикации речей Дэн Сяопина сопротивление реформам ослабло, но окончательно не прекратилось. 14 апреля в «Жэньминь Жибао» появилась большая воинственная статья «Твердо, точно и всесторонне проводить генеральную линию партии». Публикация настоятельно призывала Китай сохранять «бдительность перед лицом буржуазной либерализации», чтобы избежать участия Восточной Европы и Советского Союза. 25 апреля 1992 года вице-премьер Госсовета КНР Тянь Цзиюнь взял на себя инициативу утвердить и развить тезисы Дэн Сяопина, сформулированные во время южного турне (Ma Licheng 2008: 158–159). Во время встречи с коммунистами в Центральной партийной школе Тянь нанес удар как по левым, открыто выступавшим против рыночных реформ, так и по тем, кто «гнется, куда ветер подует». Они должны жить в «особой левой зоне» с чисто плановой экономикой, дефицитом и карточной системой, сказал Тянь. Его речь была снята на видеокамеру, и записи продавались на улицах Пекина.

Дэн явно не был Мао Цзэдуном; Китай в 1992 году был не тем, что в 1966-м. 20 мая, через три месяца после возвращения в Пекин, Дэн посетил корпорацию Capital Steel. Обращаясь к директорам корпорации и муниципальным властям, Дэн заметил, что «некоторые люди выступают против моих тезисов, некоторые занимают выжидательную позицию, а некоторые всем сердцем их поддерживают» (Ibid… 156).

Выступая в разных городах во время южного турне, Дэн Сяопин выражал озабоченность приостановкой экономической реформы и призывал решительнее отстаивать ее перезапуск. Но Китай столкнулся с другой, более серьезной проблемой: как примирить социализм с политикой экономических реформ и открытости? Кажущееся противоречие между верностью идеям социализма, с одной стороны, и рыночными реформами – с другой сбило с толку многих партийных лидеров и простых людей, особенно тех, кто продолжал придерживаться ортодоксального марксизма. Рыночная реформа поставила под сомнения политические воззрения коммунистов, с детства знавших одну только социалистическую доктрину, и привела их в крайнее замешательство. Если Дэн Сяопин хотел, чтобы реформы проводились «на трезвую голову», ему предстояло вступить в борьбу идей.

В Чжухае Дэн простым и ясным языком предупредил местных лидеров, что главной угрозой социализму является не правый уклон, а левый. Это полностью расходилось со взглядами, столь дорогими китайскому руководству, привыкшему считать, что главный враг социализма – это капитализм (или право-уклонисты, согласно китайской политической терминологии). Как истинный коммунист, Дэн Сяопин никогда не отказывался от марксизма. Однако он придал новый смысл этому учению, чтобы не только согласовать марксизм с рыночными реформами, но и сделать его непременным эпистемологическим фактором преобразований.

Изучая марксизм-ленинизм, мы должны вникать в самую суть и узнавать, что нам действительно нужно знать. Увесистые тома нужны только небольшому числу специалистов; неужели массы могут их читать? Невозможно требовать, чтобы, такие произведения читали все без исключения, иначе это превратится в формализм. Зачатки марксизма я узнал из «Манифеста Коммунистической партии» и «Азбуки коммунизма». Недавно какие-то иностранцы сказали, что марксизм, непобедим. Это так, но не потому, что Маркс написал, множество толстых книг, а потому, что его учение верно. Суть марксизма в том, чтобы искать истину в фактах. Вот за что мы должны выступать, а не за поклонение книгам. Реформа и политика открытости успешны не потому, что мы полагались на книги, а потому, что мы опирались на практику и искали истину в фактах. Это крестьяне придумали систему подрядной ответственности крестьянских хозяйств, привязав вознаграждение к выработке. При проведении аграрной реформы многие хорошие идеи были заимствованы у простых людей. Мы доработали их и рекомендовали всей стране как руководство к действию. Практика – единственный критерий истины. Я не так много книг прочел, но в одно твердо верю: в принцип председателя Мао – искать правду в фактах. Из этого принципа мы исходили, когда воевали, и будем на него опираться в строительстве и преобразованиях. Мы выступали за марксизм всю нашу жизнь. На, самом деле марксизм, – не заумное учение. Он очень прост, это очень простая истина.

В этой речи содержится скрытая аллюзия на высказывание Чэнь Юня, который также придерживался прагматической позиции: «Не полагайтесь на начальство, не полагайтесь на книги, исходите из фактов». Чэнь пользовался громадным авторитетом у коммунистов как стойкий защитник социализма, и Дэн Сяопин решил восстановить с ним политическую коалицию, чтобы провести реформы. Хотя Маркс часто писал о роли практики и вместе со своими учениками предпочитал идеализму материализм, ни один марксист до тех пор не придавал столь большое значение фактам. Правда, в 1937 году Мао Цзэдун написал работу под названием «О практике», которая оказала огромное влияние на китайских коммунистов и печаталась большими тиражами и которую Дэн Сяопин, по всей видимости, тщательно изучил. В заключение Мао Цзэдун писал:

Нужно познавать истину через практику и проверять наши знания путем, практики, только так можно достичь истины. Нужно начинать с чувственного восприятия и активно перерабатывать его в рациональное, понятийное знание, а затем, отталкиваясь от понятийного знания, революционизировать субъективную и объективную действительность. Итак, практика, теория, снова практика и снова теория. Этот процесс развивается циклически, бесконечно, и на каждом цикле мы поднимаемся на очередную ступеньку познания. В этом суть материалистической теории познания, требующей единства теории и практики (Мао Zedong 1967-19771: 380).

Но понимание практики у Мао Цзэдуна было сильно искажено его классовым анализом. Мао догматически верил, что в плане практики и знаний политически прогрессивный класс – пролетариат – превосходил буржуазию. Философия классовой борьбы проникла в кровь и плоть компартии и позволила ей провозгласить себя авангардом в революционной войне китайского народа за национальную независимость. Самовосхваляющая риторика привела бы компартию к изоляции и саморазрушению, не будь она уравновешена на практике постоянными усилиями Мао по созданию «единого фронта», которые он предпринимал до прихода коммунистов к власти в 1949 году. Однако, став единоличным лидером, Мао больше не нуждался в едином фронте, и опасную идеологию классовой борьбы быстро привили всему обществу без исключения. Партия санкционировала террор и насилие против всех, в ком видела классового врага. Самую нелепую форму маоистское понимание классовой борьбы и практики приобрело в годы «культурной революции», когда знания, которыми обладал буржуазный класс, осуждались как бесполезные и опасные. Считалось, что лучше быть невежественным пролетарием, чем образованным мелким буржуа. В результате отказа от классовой борьбы и выдвижения практики в качестве единственного критерия истины китайские экономические реформы обрели прочную эпистемологическую основу.

Вновь обратившись к прагматизму, Дэн Сяопин попытался дать свою интерпретацию марксизма, которая снизила бы значимость классовой борьбы, не противореча учению Мао Цзэдуна. Дэн проявил крайнюю щедрость, утверждая, что Мао (или марксисты) первыми провозгласили принцип «искать истину в фактах». Мао популяризировал этот принцип, объявив его девизом Антияпонского военно-политического университета в 1937 году, а спустя 10 лет – девизом Центральной партийной школы. Но Мао заимствовал высказывание, когда учился в Академии Юэлу в городе Чанша в 1916–1919 годах: это был девиз учебного заведения. Правда, точно такой же девиз избрал Вэйянский университет, позже переименованный в Тяньцзиньский. На самом деле принцип «искать истину в фактах» коренился в китайской истории. Впервые он был сформулирован в писаниях Бань Гу – известного историка эпохи Хань. Во времена Сунской династии глава неоконфуцианства, философ Чжу Си учил, что «исследование вещей – вернейший способ обрести знания», а «теоретические принципы лгут в практических делах».

Принцип «искать истину в фактах» служил неписаным законом; задолго до него конфуцианские философы сформулировали сходную по смыслу идею, приписываемую Мэн-Цзы: «Лучше не иметь книг, если мы принимаем на веру все, что в них написано». Эти установки способствовали тому, что китайский менталитет отличается сильной антидогматической направленностью. Чтобы принять решение в практических делах, надо в первую очередь тщательно изучить факты; и в самом деле это очень простая истина.

Переосмысление марксизма в соответствии с прагматическим духом конфуцианства помогло китайцам справиться с серьезными идеологическими затруднениями, мешавшими им с самого начала реформ: они долгое время не могли понять, как может социализм сочетаться с рыночной реформой. Объявив, что сущностью марксизма является поиск истины в фактах, Дэн Сяопин упростил марксистскую теорию и превратил ее из «заумной» политической идеологии в «простую истину».