40
Альтен-Вайнберг, наследная принцесса
Волею обстоятельств императорский скипетр снова оказался в руках Элспет. Катрин, которую теперь исподтишка звали Безумной Императрицей, была далеко – воевала на своей личной войне со своим личным войском.
О гибели Джейма Элспет узнала по дороге из Глимпца в Альтен-Вайнберг. Она сразу же поняла, что Катрин не поступит благоразумно.
Так думали и все остальные.
По возвращении в столицу Элспет тут же принялись обихаживать всевозможные вельможи и рыцари, которым не терпелось получить разрешение отправиться в Фиральдию. Пробротские дружки Катрин вели себя тише воды ниже травы. Повсюду противники патриарха заявляли о себе и деловито готовились к тому, чего ждали еще со времен правления Йоханнеса.
Напряжение несколько спало, когда пришли официальные известия: да, Катрин действительно намерена напустить всех своих приближенных на Безмятежного, который лишил ее мужа. Получив приказ, запустилась имперская военная машина, ею уже можно было не управлять.
Все уверяли Элспет, что она превосходно справляется, заменяя Катрин.
То и дело наследная принцесса подписывала какой-нибудь указ.
Элспет волновалась, как там Предводитель Войска Праведных. Волновалась из-за своей одержимости Предводителем Войска Праведных. Волновалась, потому что Предводитель Войска Праведных не прислал ни одного письма с момента их последней встречи.
Принцесса гадала, скоро ли Катрин выберет кого-нибудь из толпы алчных ухажеров, которые, несомненно, уже роились вокруг новоявленной вдовы, как мухи вокруг дохлой псины. Элспет молилась, чтобы Катрин поскорее вышла замуж.
Если забыть об этих тревогах, время было спокойное. Поутихли обычные жестокие политические игры. Все силы были устремлены на то, чтобы наконец задать Безмятежному и его присным достойную взбучку. По всей империи воины спешно и беспорядочно направлялись на юг – примкнуть к эрцгерцогу, который вознамерился осадить Брот. Кое-кто отправился на восток – присоединиться к войскам адмирала фон Тайра, собиравшимся в пойме реки Ако возле восточного побережья Фиральдии и на островах в Верском море.
Все те, кто заезжал по пути в Альтен-Вайнберг, не забывали засвидетельствовать свое почтение наследной принцессе.
– Вы заметили, как любезны со мной в последнее время все эти мужи? – спросила Элспет у леди Хильды Дедал. – Словно только войны в чужих землях им и недоставало, чтобы вести себя по-человечески.
– Дело не в войне, а в вашей сестре.
– Что вы имеете в виду?
– До вас наверняка доходили слухи о ее поведении. И о ее здоровье. Слышали, в каком она состоянии?
Слухи до Элспет доходили, но в урезанном виде: никто не хотел выставлять себя в невыгодном свете.
– Нет, расскажите.
– Она… Она ведет себя безрассудно, разъезжает с Войском Праведных. Опасаются, что владычица выкинет какую-нибудь глупость. Что ее безумие…
– Хильда, это на вас не похоже.
– Вопрос деликатный. Все боятся, но, по правде говоря, думают, что скоро вы станете императрицей. Если только Катрин не возьмет себя в руки.
– Не уверена, что хочу становиться императрицей.
– Отречетесь от престола в пользу тетушки Аньес?
Воцарилась тишина. Элспет натянуто хихикнула. Аньес Идж была робкой старушкой, образцовой старой девой. Даже здесь, в Зимней Усадьбе, ее считали затворницей. Лет тридцать назад Аньес собирались отправить в монастырь, но Йоханнес в сестре души не чаял и не стал ее ни к чему принуждать – ни к замужеству, ни к монашеству.
– Вряд ли. Злобные волки разорвут ее в клочья. А потом и империю.
– Так что, сами видите, выбора у вас нет. Что-то стряслось.
К ним робко приблизилась дочка какой-то придворной дамы.
– Ваше высочество, капитан Дриер просил передать, что встречи с вами ищет важный посетитель. Капитан советует принять его при первой удобной возможности.
– А кто этот важный посетитель, он не сказал?
– Сказал. Это Феррис Ренфрау, ваше высочество.
Снова повисла тишина. Феррис Ренфрау! Блудный Феррис Ренфрау!
– Прекрасно. Передайте капитану – я приму его немедленно, в тихой комнате. Ступайте! Поторопитесь! Хильда, прикажите подать вино, кофе, закуски. Да, еще благовония. Если Ренфрау не изменил своим привычкам, то непременно заявился из какого-нибудь премерзкого места и благоухает соответствующим образом.
Однако Ренфрау неожиданно своим привычкам изменил. Перед встречей с принцессой он успел принять ванну, и одежда на нем была мало того что чистая, так еще и новая.
– Где же вы были? – Элспет так запыхалась, что едва могла говорить. – В нынешние отчаянные времена вы нам нужны.
Она торопливо ввела Ренфрау в тихую комнату.
– К несчастью, принцесса, я вынужден справляться в одиночку, и потому приходится выбирать, где времена отчаяннее всего. Я явился с докладом, но вместо доклада поведаю эпичнейшую историю. Это займет некоторое время. Вы не должны ни прерывать меня, ни расспрашивать. Расскажу лишь то, что вам необходимо знать, – ни больше ни меньше. – Ренфрау оглянулся на леди Хильду. – А вы заприте дверь. И оглохните ненадолго.
Он сделал знак рукой, и вот уже Хильда Дедал стоит посреди комнаты с открытым от изумления ртом и трет уши. Ренфрау достал из внутреннего кармана оловянную шкатулку и открыл ее. Там обнаружилось с полдюжины сонных созданий, напоминающих видом прозрачных дождевых червяков со стрекозиными крылышками. Червяки принялись носиться по комнате и обнюхивать стены. Обнаружив трещины, создания втискивались туда и выделяли некую темно-коричневую субстанцию, пахнущую острым сыром.
– Просто поражаюсь! – воскликнул Ренфрау. – По всей видимости, кто-то намеренно разрушал эту комнату. Приглядитесь к тем, кто тут бывает.
Щелей в тихой комнате обнаружилось столько, что силы четырех созданий Ночи полностью иссякли. В живых осталось только два червячка, но они даже не смогли долететь до шкатулки, и Ренфрау сам положил их туда.
Глава имперских шпионов поведал свою историю. Он не позволил принцессе себя перебивать и не ответил ни на один вопрос.
– Я рассказал то, что вам следует знать, а не то, что вы желаете знать. Близится переломный момент, и не из-за того, что происходит в Фиральдии, Коннеке, Арнгенде или еще где-нибудь, а из-за того, что творится с Ночью.
Почти весь свой рассказ Ренфрау посвятил плану по освобождению запертых в ловушке богов, существование которых упорно отрицала церковь.
– Но…
– Милая моя, правьте хорошо, не забывайте о тех ошибках, которые допустила ваша сестра, старайтесь не повторять их. И еще постарайтесь не потакать своим страстям.
– Господин Ренфрау!
– Уже много лет ваше увлечение ни для кого не секрет. Справьтесь с собой. Этот человек не тот, кто вы думаете. Он не тот, кем я всегда его считал, и, вполне возможно, даже не тот, кем сам себя считает. Скоро я вас покину. Я нужен в Фиральдии. У Безмятежного имеются весьма хитрые и смертельно опасные подручные, и они могут основательно усложнить жизнь эрцгерцогу. Но я вернусь. Возможно, уже через неделю.
– Буду ждать, затаив дыхание.
– Ехидничаете? – поразился Ренфрау. – Вот уж не надо! Когда я появлюсь, постарайтесь все же выкроить для меня время.
– Для вас у меня всегда есть время. Быть может, вы даже позволите о чем-нибудь вас спросить.
Ренфрау неуверенно улыбнулся, отпил кофе и махнул рукой в сторону Хильды Аверанжской.
– Я опять слышу! – выпалила леди Хильда, смерила Ферриса Ренфрау мрачным взглядом, но больше ничего не сказала.
Ренфрау распахнул дверь тихой комнаты, за которой обнаружились любители подслушивать.
– Вот некоторые из тех, ваше высочество, чьи имена следует запомнить.
В тот же день Ренфрау бесследно исчез из Альтен-Вайнберга, хотя с десяток людей, которые непременно желали с ним повстречаться, искали его изо всех сил.
Появился он только через восемь дней. Элспет тут же отвела его в тихую комнату, хотя на этот раз Ренфрау вроде бы не собирался ничего особенно скрывать – разве что тот факт, что он успел побывать в разных уголках Фиральдии и принял участие в нескольких сражениях, определив тем самым их исход. Этот хитроумный злодей, патриарший главнокомандующий, дважды заманил эрцгерцога в ловушку, и дважды войска имперцев могли понести серьезные потери. Но тут героически вмешался Феррис Ренфрау.
– Та часть коллегии, что поддерживает Безмятежного, активно участвует в событиях.
– Подобного не случалось уже давно, – отозвалась Элспет.
– Больше века. Но нынче все разделились на противоборствующие лагеря, почти как во времена раскола, после которого появился вискесментский патриархат. Когда ваша сестра обратилась против Безмятежного, многим представилась возможность выпустить пар.
Элспет отпила чай. На этот раз она велела не подавать кофе и все надеялась, что Ренфрау заметит это выражение немилости.
– Я навестил войско, подтягивающееся с юга. Больше разговоров, чем дела. Шестнадцать сотен – рыцари, десятники, сквайры и пехотинцы, да еще свита в несколько тысяч прилипал. Бойцы опытные. Когда они примкнут к Предводителю Войска Праведных, с юга Броту будет угрожать серьезная опасность. Они отрежут город с той стороны, а эрцгерцог – с севера. Адмирал фон Тайр в конце концов пересечет Монте-Сисмонду (лучше поздно, чем никогда) и перекроет подходы с востока. Плохо, что не участвуют торговые республики, – могли бы запереть Терагай и отрезать вечный город еще и от моря.
– Хм…
– Да, я видел Предводителя Войска Праведных, хотя и не собирался – хотел лишь навестить вашу сестру. И навестил. Но Хект меня заметил, и кое-кто из его окружения тоже.
– И?
– Кажется, у него все хорошо. А вот у вашей сестры не очень. Ее приближенные и телохранители из сил выбиваются, буквально в плену ее держат, чтобы она не навредила себе и империи. Но они борются лишь с симптомами, а не с самим недугом.
– У Катрин с самого детства дурной характер. И это никак не связано с тем, что происходит вокруг, она просто вздорная.
– Это никак не связано и с ее разумом.
– Что?
Элспет посмотрела налево – ей померещилось какое-то движение, но ничего не увидела.
– У Катрин действительно беда, но виноваты тут не ее разум или душа.
– Она одержима?
– Катрин и сама об этом думала, но одержима она своим собственным телом. С ним что-то не так.
– Существует недуг, лишающий рассудка?
– Существует, и не один. Антониев огонь – обычное дело.
– Но его ведь вызывает гнилое зерно?
– Рожь становится ядовитой, когда плесневеет. Но в нашем случае яд вырабатывает само тело Катрин. Недуг этот семейный.
– И меня может настичь безумие?..
– Катрин получила его в наследство со стороны матери. Один из ее дедушек умер от этой болезни. Тот приступ сумасшествия тянулся невероятно долго: шестнадцать лет его держали взаперти. Его сестра умерла от болезни в младенчестве. Были и другие случаи. Раз в несколько поколений болезнь дает о себе знать, и это продолжается вот уже сотни лет.
– Может, именно поэтому все дети Катрин погибают до рождения? – осенило Элспет.
– Может. Или же две неудачные беременности ускорили течение болезни. Какое расстройство – с политической точки зрения! Куда как занимательнее обвинять неведомых злодеев в пагубном колдовстве.
– Но… – И снова Элспет что-то заметила краем глаза и ничего не увидела, когда обернулась. – Но у Катрин столько дядюшек – братья ее матери. Из их родни никто ведь не страдает от безумия.
– Просто мы не знаем. Маченские владыки никому не рассказывают о своем тяжком бремени.
– Даже если все это правда, что это меняет для меня?
– Прежде всего, помните: закончились времена, когда Катрин испытывала просто внезапные и не слишком сильные перепады настроения, недуг будет постоянно туманить ее разум. Если это вовремя не понять и не принять меры, она может причинить большой вред. Огромный вред. В последнее время императрица действует нерационально, хотя благодаря отчаянной смелости ей все пока удавалось.
– У нее для этого есть Предводитель Войска Праведных. Но что я могу поделать? Не стану я плести заговоры против сестры.
– Обсудите это с ее дядюшками, когда они по дороге на войну проедут через столицу. Сошлитесь на меня. Они вас послушают. Прежде чем что-то предпринимать, следует заручиться их поддержкой.
– Проклятие! Что тут творится? – воскликнула Элспет и показала пальцем.
Только что в углу слева она снова уловила движение. Прямо перед ней из трещины у самого пола выползла струйка черного дыма.
Ренфрау выругался:
– А я-то расслабился и решил, что раз уехал ненадолго, так и с тихой комнатой уже ничего не приключится. Вот вам, принцесса, урок: расслабляться нельзя никогда.
Ренфрау выпустил уцелевших летающих червячков. Они уже успели оправиться и теперь набросились на струйку дыма и пожрали ее.
– Никогда нельзя расслабляться, – повторил потрясенный Ренфрау.
В комнате внезапно появился еще один человек. Человек в коричневом одеянии.
Элспет показалось, что она его уже видела – где-то рядом с Пайпером Хектом. Незнакомец чуть поклонился, весело улыбнулся и сказал Феррису Ренфрау:
– Братец Лестер, пора за работу. Пока ты тут развлекаешься, в Небесной Крепости все заждались.
Казалось, оторопевший Ренфрау не находит слов. Его испуг потряс Элспет: как должен быть ужасен этот человек, если оробел сам Феррис Ренфрау.
– Позволь уж мне, братец Темагат, – сказал человек в коричневом, протягивая руку. – По-твоему слишком медленно выходит.
И Ренфрау позволил незнакомцу ухватить себя за руку.
– Считайте от десяти до одного, – велел незваный гость и посмотрел Элспет прямо в глаза. – Пайпер передавал, что целует и обнимает.
В следующий миг он повернулся и исчез вместе с Ренфрау.
Феррис не успел забрать своих летающих червячков, и Элспет оставила их караулить в тихой комнате, а сама вышла, подмечая всех, кто ошивался поблизости и, возможно, шпионил.
Целует и обнимает? Наследная принцесса вздрогнула. Она была на седьмом небе от счастья, но в то же время чувствовала себя глупо, будто тринадцатилетняя крестьянская девица, у которой похвалили наметившуюся грудь.
