35
Обитель Богов, разведка
Герис нашла их с первой попытки: весь мозговой центр, ответственный за освобождение богов, собрался в таверне элен-коферов возле пристани. Чтобы довести до ума не слишком подробный план, требовались обильные возлияния. При виде праправнучки Кловен Фебруарен тут же рявкнул:
– Где тебя носило, девочка?
Девятый Неизвестный пребывал в дурном расположении духа. С тех самых пор как он застрял в Обители Богов, ему не удалось совершить ни одной мало-мальской проделки.
У Герис не было доказательств для полной уверенности, но после нескольких перемещений туда и обратно она решила, что разница во времени между срединным миром и Обителью Богов непостоянна. Быть может, и существовало некое соотношение, которое можно было рассчитать, но время здесь всегда шло быстрее, чем дома.
– В реальном мире много всего случилось, прапра. В основном невеселого.
Герис вкратце пересказала Фебруарену события.
Старик понял и многое из того, о чем она умолчала.
– Мне нужно туда, – хором заявили волшебник и Феррис Ренфрау.
– Я лишь неопытный наблюдатель, – заметила Герис, – но мне кажется – великий конь хаоса прекрасно себе несется галопом и так, вам нет нужды дергать его за узду.
Ни старый волшебник, ни Ренфару не собирались выслушивать нотации. Каждый хотел немедля утащить ее в темный угол и выпытать подробности.
Даже у вознесшегося, который ничего не сказал, заблестели глаза.
Герис даже бровью не повела.
– Железноглазый, – продолжала она, – я раздобыла такое же оружие, какое мы использовали в замке От… в замке Ферриса Ренфрау. Хватит, чтобы обеспечить нам преимущество перед Орудиями. Но мне нужны элен-коферы, чтобы доставить его сюда.
– Да неужели? – с кислым выражением поинтересовался гном, но потом вдруг оживился, словно ему в голову пришла некая мысль, и переспросил он уже с большим воодушевлением: – Правда?
Герис поняла, о чем он подумал.
Элен-коферы – известные умельцы, для них не составит труда усовершенствовать новое оружие. Или даже стократно приумножить его мощь.
Быть может, не самая лучшая идея – близко подпускать гномов к смертоносным, но таким простым орудиям. Ведь эффективность фальконетов ограничивается лишь сложностью их отливки.
Мастера вроде элен-коферов мигом подберут нужные сплавы, усовершенствуют отливку и охлаждение, найдут заклинания, с помощью которых можно создавать еще более крупные, легкие и точные пушки. К тому же у них будет преимущество во времени.
Фебруарен и Ренфрау все не унимались – твердили про свои обязательства в срединном мире.
– Так отправляйтесь туда! – прорычала Герис. – Мы с Асгриммуром здесь управимся.
Выяснилось, что им придется столкнуться с немалыми трудностями: элен-коферы не могли добраться до «Мануфактуры Крулика и Снейгона» напрямик. Сначала придется долго топать по срединному миру. Хотя, как с запозданием узнала Герис, шумной гномьей ораве не придется волочиться через Граальскую Империю – достаточно одного искусного гнома, который с помощью магии откроет путь остальным. Эти уловки, прекрасно подходящие для побега, многие элен-коферы, по всей видимости, осваивали с младых ногтей.
Конечно же, чтобы перетащить орудия, понадобится множество гномов, но вся ватага вместе с упряжными козлами сможет путешествовать не торопясь по другой стороне. Гномы никогда не рассказывали о своих покрытых рунами менгирах.
– Прапра! Пока ты меня еще не бросил, слышал, о чем мы тут говорили?
– Нет, я не слушал.
– Значит, послушай. У меня там запас оружия, и никто его не охраняет. Я об этом не подумала, когда попросила… попросила мне его оставить. Понимаешь?
Старик со вздохом кивнул.
– Выкладывай все ужасные подробности, – велел он. – Я об этом позабочусь.
Неожиданно старик напомнил ей Пеллу, который принимал вид мученика, когда его заставляли помогать по дому.
Кловен Фебруарен был вечным подростком. Невероятно могучий, гениальный волшебник, а ведет себя как избалованный мальчишка четырнадцати лет от роду.
С таким талантом и способностями ему нет нужды взрослеть.
Кловен Фебруарен и Феррис Ренфрау удалились, их примеру последовали и элен-коферы, оставив в Обители Богов лишь небольшой отряд. В конце концов Герис оказалась в обществе одного только вознесшегося да трех мрачных пожилых гномих. Время от времени к ним присоединялась юная девушка из морского народа. Она называла себя Филлиас Пескадора, и ей это казалось очень забавным, но почему – она так и не объяснила. Мора меняла обличье и выходила из воды обнаженной девой, от красоты которой захватывало дух, только когда поблизости находился Асгриммур.
Герис понимала, что ей мерещится то, чего на самом деле нет, и Асгриммур нужен Филлиас лишь для того, чтобы перевести ее слова.
Сухопутный мир вызывал у Филлиас острое любопытство, и в то же время она почти ничего о нем не знала. Ей суша представлялась более мифическим местом, чем людям ее собственный мир. Менять форму и, хоть и ненадолго, превращаться в подобие человека умели только несколько моров в целой стае – обычно молодые девушки. Эти юные обнаженные создания не осмеливались забираться далеко от моря, и потому людей им разглядеть не особенно удавалось.
Филлиас была невежественна вдвойне: весь ее мир ограничивался божественной гаванью; единственной опасностью, о которой она ведала, были акулы и кракены.
Герис девчушка не интересовала, но раздражала. Вечно-то лезет с расспросами!
Через несколько дней после отбытия стариков Асгриммур ни с того ни с сего объявил:
– Филлиас не интересует меня в том смысле, в каком ты думаешь. Да и я ее тоже.
– Что? – спросила Герис, которую вопрос застал врасплох.
Они стояли на пристани. Вознесшийся, в самом мужественном своем обличье, пристально смотрел на портал, ведущий в срединный мир, который сверкал яркими красками.
Портал оставили открытым, так что Герис в случае необходимости могла уйти.
– Ее народ обнаружил в Андорежском море остатки еще одной стаи. И теперь они хотят объединиться, связав Филлиас и Курласа – молодого мора из той второй стаи. Занятно будет. Филлиас понахваталась от нас разных романтических идей – в особенности от старика. А ведь моры почти целый век ютились на пятачке с теплыми водами, которые нагревались от медленно иссякавшего крошечного источника магии. Они теперь весьма себе на уме.
Герис хмыкнула, ее все это не особенно занимало. Просто ей не нравилось смотреть на мору в человечьем обличье и невольно сравнивать ее с собой.
Так нечестно. Совсем нечестно! Эта девчонка – даже не человек.
– Думаю, Фебруарену казалось, – продолжал вознесшийся, – что он сыграл отличную шутку.
– Это в его духе. Иногда он ведет себя как дурак. Удивляюсь, что он не воспользовался ее наивностью.
– Кто знает? Может, и воспользовался. Это не имеет значения. В человечьем обличье Филлиас делает одно, а в своем собственном – другое. Я так и не смог угадать, какие у старика пристрастия, если в таком возрасте они вообще у него остались, но это бы потешило его чувство юмора. Каждый раз, принимая человеческий облик, Филлиас становится девственницей.
– Да это же просто!.. Ладно. Не знаю, что бы он подумал. Не особенно-то хочется разнюхивать, не извращенец ли твой старейший предок. Асгриммур, давай прекратим это обсуждать. Мне от таких разговоров не по себе.
– Тогда полезли в гору.
– Не поняла…
– Давай прихватим немного еды и отправимся исследовать Небесную Крепость. Тебе же любопытно?
– Конечно любопытно. Точно так же мне любопытно было бы понаблюдать, как опускается на дно корабль и тонут пассажиры.
– Странный ход мыслей.
– А я странная, – пожала плечами Герис. – Жизнь такой сделала. Смотрю на мир не под тем углом.
– Я подумал, что перед схваткой не помешает изучить будущее поле брани. Будет чем заняться, пока не вернутся остальные. Скоро зима. И когда она наступит, это будет на руку не нам, а Харулку.
– Не могу с тобой не согласиться.
Радужный мост был по-прежнему ярким и настоящим до звона. Герис перешла по нему безо всякого труда. В Обители Богов Модель напрямую не действовала, но Герис так часто пользовалась ею в срединном мире, что воспитала в себе недюжинную уверенность.
Следом за ней на мост ступил вознесшийся. Его пропасть тоже не страшила, а чего бояться: если и упадет, достаточно лишь сменить облик… Внезапный порыв ветра сбил Асгриммура с ног, в то же мгновение вознесшийся отрастил себе щупальца и ухватился ими за радугу, подтянулся обратно и превратился в огромную птицу. Последние несколько ярдов птица проскакала на одной ноге – в другой она сжимала штаны.
– Впечатляет, – заметила Герис, обратив внимание, что одно крыло у птицы словно бы недоразвито. – Когда я слышала все эти истории о людях, которые превращаются в зверей, то всегда гадала: а что происходит с их одеждой?
– Если торопиться, одежда потеряется. А так – можно позаботиться об этом загодя.
Оставаясь в облике двуногого создания, Асгриммур кое-как натянул штаны, потом окончательно стал человеком, но лишь на мгновение: изменились его ступни и торс, ноги стали напоминать львиные, а туловище покрылось густой шерстью.
Наверху было холодно.
– Вот бы взялась за тебя какая-нибудь полубогиня, – заметила Герис.
– Я мешок уронил. Вода здесь найдется, но вот есть нам нечего.
– Тогда приключение будет коротким. У меня есть один вопрос.
– Возможно, у меня найдется ответ.
Когда они вошли в ворота, Герис по некой неведомой ей самой причине направилась в сторону мертвого сада.
– У тебя не хватает… чего-то. То появляется, то исчезает. В человеческом облике у тебя всегда две руки и две ноги, а вот в другой форме одна конечность покалечена. Именно поэтому ты потерял рубашку и припасы.
– И другие ценные вещи.
– Но почему? В чем тут дело?
– Руки у меня нет и когда я человек. Но человеком не приходится тратить столько усилий, чтобы поддерживать обличье. Я могу создать иллюзию руки.
– Иллюзию? Но я видела, как ты пользуешься этой рукой.
– Видела? Точно?
– Хм… На самом деле – нет. Но что с ней стряслось?
– Когда я был безумным чудищем и жил высоко в Джагских горах, я напал на одного человека, который в отличие от остальных не запаниковал. Он-то и отсек мне руку. Неприятно, но полезно. Со временем боль пробудила те скудные остатки рассудка, которые у меня еще оставались. Боль от удара, да еще та беспощадная засада, в которой я едва не погиб.
Асгриммур вытянул правую руку, она начала высыхать и сморщиваться.
– Жутковато, да?
– Можно и так сказать, – отозвалась Герис, проходя сквозь пролом в каменной стене, окружавшей сад.
На мгновение серый цвет исчез, и сад предстал перед ней таким, каким был в давние времена. Вот ослепительно красивая белокурая богиня срывает золотое яблоко, кладет его под небольшую каменную плиту и делает некий знак – Герис решила, что это благословление. Потом смотрит на Герис. Богине будто бы померещился шум, но Герис она, по всей видимости, не видит. Совершенные черты искажает тревога. Потом видение померкло.
– Что сейчас произошло? – спросил вознесшийся. – Когда ты вошла через пролом, я что-то почувствовал.
– Не уверена. Может, отблеск прошлого? Я вроде бы видела сад таким, каким он был тогда.
Яблоня, с которой сорвала яблоко богиня, лежало у ног Герис кучкой гнилой древесины, хотя ни одного термита видно не было.
Как и волшебство, насекомые в Обитель Богов не вернулись, им трудно было бы это сделать, ведь портал располагался прямо посреди холодного моря. Хотя в последнее время все так и шастали туда-сюда, так что, наверное, блохи и вши снова здесь обосновались.
– Грустно, что всему этому пришел конец, – сказала Герис. – Было очень красиво.
– Ты забыла, что именно здесь обитало?
– Не забыла, но готова поспорить: они были не хуже любого другого Орудия той эпохи. Требовали человеческих жертв?
– Не часто. Обычно им в жертву приносили приговоренных, калек или безнадежно больных. А когда до северных краев добралась чалдарянская вера – миссионеров. Но в лихие времена боги иногда требовали и настоящих жертв.
– Тебе хорошо было тут сидеть с Кловеном Фебруареном?
Герис вышла из сада и направилась к воротам главной башни Небесной Крепости. Укрепление это выглядело вполне сносно, но, с точки зрения современной фортификации, сильно уступало строениям срединного мира. Башня была огромной и уходила вверх на необозримую высоту.
– Хорошо. У него необычайный ум. Почти все, что ты видишь перед собой, иллюзия. Настоящая крепость уходит в основном не вверх, а вглубь – прямо в гору.
– Не такого ответа я ожидала.
Вознесшийся нахмурился и задумался на мгновение, будто бы подыскивая ответ, который устроил бы Герис.
– Мне жаль, что ты разочарована. Я никогда не бываю уверен, как именно все происходит. И почему я делаю то, что делаю. Странник и Изгнанница были сильными личностями. Даже будучи призраками они иногда прибегают к злобному волшебству.
Герис хотела было сказать, что и такого ответа она не ждала, но сдержалась.
– Мне и правда нравится проводить время вместе со стариком, – продолжал Асгриммур. – Пережидать в Фи было приятно. А еще приятнее сидеть с ним здесь, пока тебя нет. Его любопытство поистине ненасытно, но он обожает спорить. С Отродьем препирался постоянно.
– Я бы сказала, у него неудержимая склонность к проказам. Что он там устроил, пока меня не было рядом?
Асгриммур посмотрел на нее безо всякого выражения. И снова Герис подумалось, что он совсем не похож на жестокого андорежского налетчика из тех, что несколько столетий назад терзали Фиральдию. Потом она вспомнила: ведь Девятый Неизвестный предполагал, что вознесшийся, возможно, впитал в себя знания тех людей, которых убил во время приступов безумия.
– Что будем делать теперь? – спросила она, стараясь отвлечься.
Старик с его неуемным любопытством наверняка раз сто сюда поднялся, пока ее не было. Может, удастся вытянуть из Асгриммура, что они тут разузнали. Или даже выпытать, как бывший пират сумел так измениться.
– Идем.
Она последовала за вознесшимся.
И, оказавшись в одном из покоев, с ужасом поняла, что никогда больше не придет сюда по собственной воле.
– Вот здесь держали меня, брата и наших закадычных друзей, пока Орудия не пустили нас по следу. Именно здесь ожидали своей судьбы герои северных краев, подобранные на поле брани Похитительницами Павших. Здесь те, кто преданно служил Старейшим при жизни, и рассчитывали провести вечность после смерти. Это Покои Героев. Рай, который очень похож на ваш чалдарянский ад.
Хотя прошло уже бесчисленное количество лет, из покоев так и не выветрился запах смерти.
Внутри горы, к радости Герис, света было не очень много. Привыкнув к полумраку, глаза различали оторванные руки, ноги и тела, столь жутко изувеченные, что их обладатели не смогли подняться, когда Странник призвал их на битву во имя спасения Ночи.
Во времена Старейших в Покоях Героев не властно было разложение, там лишь нестерпимо пахло недавней смертью, зато теперь тлен вернулся в Небесную Крепость. Плоть разлагалась, хоть и страшно медленно из-за холода и странных местных законов природы.
– Как ты их поймал? – спросила Герис.
– Умно. Хочешь застать меня врасплох. Только это не поможет. Мне, видимо, подсказали. Но я был тогда слишком безумен и ничего не помню. Вырывал, должно быть, сведения из Всеотца и Изгнанницы, словно легкие из груди врага.
Герис чуть не вывернуло.
– Слишком уж тут воняет, – сказала она. – Как ты две сотни лет вытерпел?
– Гораздо дольше – не забывай о разнице во времени. Но нам повезло – валялись без сознания. Хотя тоже пришлось несладко. Мне снились сны. А мой брат… Нет, не стоит себя мучить.
– Понимаю, – отозвалась Герис, припоминая, что натворили вознесшийся с братом, когда Старейшие выпустили их в срединный мир.
– Оправдываться не буду, разве что скажу: я заботился о брате. Ты бы тоже так поступила, будь у тебя брат.
– Ладно. Да. Не важно. Покажи мне еще что-нибудь.
Смотреть в Небесной Крепости было особенно нечего – только покрытые пылью нескончаемые залы, большие и маленькие, ничего необычного. Пыль эта получалась из медленно-медленно распадающихся камней.
– Мебели тут никакой нет, убранства тоже, – заметила Герис. – Нигде. Ни клочка истершейся ткани, ни частички проржавевшего металла. Даже с учетом разницы во времени, не могло это все полностью истлеть.
– Роскошное убранство существовало только потому, что тут были Старейшие, которые на него смотрели. Элен-коферы древности были хитроумными ремесленниками. Даже форма некоторых покоев Небесной Крепости и их измерения могли меняться по прихоти владельца.
– Элен-коферы древности – это те же самые элен-коферы, с которыми мы ведем дела теперь?
– Об этом, несомненно, не следует забывать.
– Ты рассказываешь мне обо всем этом по памяти?
– Да, только память не моя, я лишь пользуюсь ею. Призрак Всеотца все еще трепещет от гордости, а ведь он-то сам и палец о палец не ударил, разве что вынудил гномов выполнить его желание. Именно они – гениальные строители.
– Но если они такие гении, почему стали рабами?
Вознесшийся остановился, повернулся к Герис и несколько мгновений пристально вглядывался в нее. Потом сказал:
– Даже самые бестолковые элен-коферы в десятки раз умнее нас, но это не делает их сильнее. И силы воли у них такой нет. Они не… они… Герис, они просто ремесленники и купцы, выполняют то, что прикажут.
Герис заметила, что вознесшийся впервые назвал ее по имени, но не придала этому значения. Она понимала, что он имеет в виду: сама же видела гномов.
– Ты разговариваешь совсем не как андорежский пират.
Вознесшийся нахмурился, пытаясь понять, о чем это она.
– А ты сталкивалась с пиратами? Знаешь, как должен разговаривать пират?
– Про андорежских пиратов не знаю, но вообще сталкивалась. Правда, стоит отметить, что я женщина и была тогда молода.
Моложе, чем он, видимо, сейчас думает.
Вознесшийся казался озадаченным.
– Покажи, где заперты Старейшие, – попросила Герис.
– Там не на что смотреть.
– Все равно покажи.
Они вошли в пустой зал – такой же пустой, как и любые покои в Небесной Крепости. Тридцати футов шириной и сорока двух длиной, он ничем особенным не выделялся. Герис прошлась вдоль стен. Окна без стекол пропускали достаточно света, хотя небо закрывали густые облака. Ничего, что выделяло бы этот зал среди остальных, Герис не заметила.
– Где они? Есть хоть какой-нибудь знак? Точка? Что-нибудь?
– Здесь я и покончил со всем, – отозвался Асгриммур, раскинув руки. – Больше ничего не помню. Только время зря потеряешь, расспрашивая меня. Не знаю. Мы со стариком уже раз двадцать это все проходили. Больше ничего не могу сказать. Не знаю. Но уверен, что смогу с помощью Отродья, Железноглазого и Фебруарена обратить все вспять.
– Было бы здорово, если бы я знала, куда смотреть, когда вы, ребята, откроете им путь.
Асгриммур пожал плечами и умудрился напустить на себя виноватый вид.
– Ладно, олух. Вот я здесь стою, портал открывается, я наблюдаю, где бы он там ни открылся. Что я увижу? Что предстанет за ним?
– Здесь я чуть больше знаю. Там предстанет… – Вознесшийся запнулся, потом и вовсе замолк, на лице появилась растерянность, будто он забыл, о чем говорил.
– Можешь не объяснять. Воспоминания только что окутало туманом?
Герис решила, что, возможно, ей известна причина забывчивости Асгриммура.
– Да. Все стерлось.
– Одна из частичек чужой души, обитающая в тебе, сильнее, умнее и независимее, чем ты полагал. Она-то и водит тебя за нос.
Асгриммур мрачно на нее уставился и вдруг содрогнулся всем телом.
– Думаю, ты права.
– Итак, кто именно? Арленсуль не желает выпускать свою семейку? Или же Внимающий готовит побег из тюрьмы?
– Герис, не знаю. Я не очень-то хорошо разбираюсь во всех этих делах. И связи у меня особой с ними нет, я не могу с ними разговаривать, как мы сейчас разговариваем с тобой. Чаще всего в моей голове откуда-то издалека просто доносятся призрачные голоса. Могу ухватить лишь несколько слов. Иногда их заглушают остальные.
Не имеет ли он в виду под «остальными» голоса тех, кого убил и пожрал, бродя безумным чудовищем по Джагским горам?
– У Старейших голоса самые громкие. Но и все остальные то появляются, то исчезают.
– Что они тебе говорят?
– Чаще всего просто вопят. Всеотец и Изгнанница тоже. На самом пике своего существования они все бились в жуткой агонии.
От этих мрачных описаний Герис содрогнулась.
– Нам пора, – сказал Асгриммур. – Здесь мы ничего не добьемся.
Он будто бы к чему-то прислушивался. К воплям у себя в голове? Или к Старейшим, которые пребывали в заточении где-то совсем рядом?
Герис решила, что к Старейшим.
– Вернемся в таверну и посмотрим, что скажут норгны.
– Какие норгны? – удивилась Герис.
– Так я про себя называю гномих, которых Железноглазый оставил за нами присматривать. В переносном смысле, не в прямом.
– А кто такие норгны?
Асгриммур нахмурился: неужели она не знает?
– Южанка! Норгны похожи на провидиц. Три старые карги. Прядут нити судьбы.
– Если они все еще существуют, не оказались ли норгны запертыми вместе со Старейшими?
– Их уже давным-давно нет. Это другой вид Орудий. Угасли и отправились туда, куда отправляются все износившиеся Орудия.
Об этом Девятый Неизвестный и его праправнучка рассуждали часами – занятная игра для ума. Герис думала, что старый волшебник угадал правильно: Орудия не умирают в обычном смысле этого слова, но угасают, отправляются в безвестность, погружаются в состояние покоя и сливаются с грязью в трясинах Ночи. Если только кто-нибудь не приканчивает их, не пожирает, не втягивает в себя или не раскалывает, – в последнем случае они просто прекращают существовать и остаются разве что в виде крошечной частички другого Орудия.
Герис размышляла обо всем этом и наблюдала за Асгриммуром.
Эти его норгны, быть может, и вышли из игры, но все еще существуют где-то там. Спят. Если действовать с умом, можно найти способ их разбудить. Какие-то умники же пробуждали еще более могущественные и ужасные Орудия.
– Ладно, пойдем побеседуем со старухами. Но завтра вернемся сюда с мелом, краской и измерительным тросом. Набросаем линии огня.
Вид у вознесшегося сделался озадаченный. Он действительно не понимал.
Основу его существа составляла душа человека, которого забросило на две сотни лет от родной эпохи. Он еще не пропустил через себя все случившиеся за это время изменения.
И потому боги забрали себе еще больше.
Несколько часов вытягивала Герис важные сведения о Старейших из несловоохотливых гномих. Все, что удалось узнать, она при помощи перьев и чернил, произведенных элен-коферами, записала на куске пергамента, который выдали ей гномы.
А посему, когда Герис проснулась на следующий день, все записи остались при ней, что бы там ни творилось с ее воспоминаниями. На пергаменте она также сделала пометки самой себе о том, как можно применить другие сведения.
Каждое «утро» Герис поднималась в Небесную Крепость и исследовала там все новые закоулки, но всегда неизменно возвращалась в зал, где, по утверждениям Асгриммура, были заперты Старейшие. С помощью большого количества краски и мела она нарисовала отметки и в этом зале, и в запутанных коридорах крепости.
– Асгриммур, уже восемь дней прошло, как все уехали.
– В срединном мире, возможно, минуло лишь несколько часов. Самое большее день.
– Не об этом я волнуюсь.
– А о чем тогда?
– Мне нужно, чтобы ты кое-куда со мной отправился. Хочу показать одну вещь там, в обычном мире, – сказала Герис, махнув рукой в сторону портала.
Не успела она договорить, как две старые гномихи уже запричитали.
– Довольно, – отрезал вознесшийся. – Делайте, что велено.
И начал превращаться.
Герис стояла позади него и не видела, во что именно. Но на гномих новое обличье произвело впечатление. Причитания смолкли, и больше ни одна из старух не открывала рта, пока они не выгребли на маленьком суденышке через портал из Обители Богов.
– Да сопутствует вам удача, – напутствовала самая старшая.
– Да сопутствует вам ясная погода, – подхватила вторая.
– Девочка, не рискуй понапрасну, – закончила третья.
Все три женщины, хоть и с жутким акцентом, говорили на языке, который Герис понимала.
– Спасибо, бабушки, – искренне поблагодарила их Герис. – Идем, Асгриммур.
– Когда мы переносились, у тебя были какие-нибудь видения? Тебя охватили сильные эмоции? – спросила Герис.
– Я побывал в аду. Во тьме, наполненной кошмарами. – Асгриммура трясло, но не из-за холода.
– Значит, дело, видимо, во мне. Что-то я такое делаю.
– О чем ты? И откуда этот мерзкий запах?
Они стояли на склоне серого холма, вокруг были разбросаны безжизненные обломки острых скал. Во всех трещинах, куда не проникали солнечные лучи, лежал лед. Сильный холодный ветер пробирал до костей. С ним долетала отвратительная трупная вонь. Над головой простиралось летнее бледно-голубое небо, по которому временами пробегали белые пушистые облачка.
Ветер завывал среди камней тысячей голосов. Хор получился довольно заунывный.
– Следуй за мной и не высовывайся, – велела Герис. – Нас можно заметить на фоне неба.
До Асгриммура наконец-то дошло, что они оказались далеко от лодки и сидевших там гномих.
– Ты что такое сотворила?
– И не шуми.
Герис осторожно подползла к краю скалы, обдумывая на ходу, за сколь малое время и как сильно она изменилась. Даже не с того момента, как Грейд Дрокер ее вызволил, а с того, когда дедушка Делари вернул Гисорса… Пайпера. Еще не так давно Герис была рабыней, чалдарянкой, которую заставляли работать, с которой дурно обращались, и все это в так называемой, как именуют ее тамошние недоумки, Обители Мира. А теперь она, отважная искательница приключений, карабкается по склону далекого северного холма вместе с полубогом, и все это за тысячи миль от тех мест, где над нею издевались.
Герис добралась до уступа, откуда открывался хороший обзор, и осторожно выглянула, потом поманила Асгриммура:
– Иди сюда, только медленно.
Вознесшийся подполз к ней.
– Вот оно, Асгриммур, чудовищное божество. И его почитатели.
Под боком у разлагающегося Орудия укрылись от холода двое измученных голодом людей. Они, вероятно, так ослабли и обезумели, что не смогли бы ничего предпринять, даже если бы заметили незваных гостей.
Вонь стояла невыносимая. Герис дышала через рот, но это почти не помогало.
– Это и есть грозный Ветроходец? Именно из-за него нам нужно освободить Старейших?
– Да, это он. Но и другие ему подобные теперь тоже освободились.
Харулк Ветроходец распростерся на галечном берегу чуть поодаль от ядовитого для него моря. Напоминал он сейчас гниющую медузу размером с целую стаю китов. Незаживающие раны сочились черной вязкой жидкостью, которая стекала сначала на гальку, а потом тонкими ручейками в море.
– И почему же мы так беспокоимся из-за этого вот? – поинтересовался вознесшийся.
– Потому что внутри протухшей туши живет хоть и уменьшившееся, но Орудие. Оно ждет. Рано или поздно наступит зима. А в этих краях зима долгая и суровая. Ветроходец воспрянет, если мы его не одолеем.
Герис вынуждена была признать: гниющую кучу отбросов трудно счесть серьезной угрозой. Трудно поверить, что самой Герис не под силу уничтожить чудище, памятуя о том, какие у них в распоряжении средства.
Но их Герис не видать. Сколько бы Девятый Неизвестный ни твердил о том, как он в нее верит, волшебник не станет ей помогать так, как помог бы брату.
Никак этим мужчинам в голову не вобьешь.
– Ты будешь только смотреть? – спросил вознесшийся.
– Да.
– Оно знает о нашем присутствии.
– Что?
– Я чувствую, как оно призывает кого-то, чтобы расправиться с нами.
– Эта гниль – всего лишь прикрытие?.. Асгриммур?
– Со мной все хорошо. Меня просто… Оно меня почуяло, а не нас. Почуяло ту частичку меня, которая две тысячи лет назад помогла его низвергнуть. Явись ты в одиночку, оно бы тебя не заметило. А теперь послало кого-то расправиться именно со мной.
Герис наконец поняла. Вознесшийся принадлежал Ночи, а она могла приходить и уходить, когда ей вздумается, оставаясь всего лишь мимолетным явлением, которое никто не замечает. Ну разумеется, если только не начнет нападать на эти гниющие останки.
– Тогда, видимо, нужно уходить, – предложила Герис, потихоньку отступая от края.
– Слишком поздно.
Из-за края скалы выскочило коричневое пятнистое создание и, скользнув по серой, словно змеиное брюхо, земле, яростно набросилось на вознесшегося.
Размером существо не превосходило белку.
Асгриммур схватил его прямо на лету. Создание пыталось пустить в ход зубы, но Асгриммур размозжил его голову о ближайший камень.
– Тут кто-то слегка преувеличил? – спросил он, осматривая пальцы существа.
– Нет, – ответила Герис, переведя дух. – Способность этого божества творить и изменять мир вокруг совсем ослабла. Что-нибудь чувствуешь сверхъестественное?
Асгриммур повертел в руках диковинную тварь, потыкал ее.
– Орудие разочаровано. Это был Крепночь-Избранник, созданный богом. Должен был получиться с меня размером, только еще быстрее, опаснее и целеустремленнее.
Склон холма содрогнулся. Обломки скал чуть сдвинулись, но оползня не вышло. Божество на галечном берегу тряслось и дрожало.
– Его охватил безумный гнев, но сил хватает лишь на то, чтобы не отдать концы. Нужно выживать, и притом выживать еще долго.
– Полезно, когда можешь прочитать мысли бога, да еще так, чтобы собственные мозги не спеклись.
– Герис, я не читаю его мысли. Оно бы страшно обрадовалось, вздумай я попытаться. Мигом бы превратило в вознесшегося Крепночь-Избранника и напустило бы на тебя и остальных.
– И ты все это знаешь, не читая его мысли?
– Все просто: я чувствую его эмоции и думаю, что сделала бы на его месте моя божественная составляющая.
Асгриммур поднялся чуть повыше, чтобы лучше разглядеть берег и Харулка.
– Это не опасно? – уточнила Герис, поднимаясь вслед за ним.
– Пока нет. На какое-то время. Если хочешь, можешь соленой водой его окатить из вредности.
– Ведра не прихватила.
– Если бы прихватила, то уничтожила бы только то, что он и сам уже списал со счетов.
– К тому же там жрецы, – показала рукой Герис.
– Они уже не доставят хлопот. Он их пустил на Крепночь-Избранника.
Вокруг двух мертвецов уже кружили чайки.
Занимательно, что к Ветроходцу падальщики даже не притрагивались.
– Что-нибудь новое узнал? – спросила Герис.
– Всегда… – начал было Асгриммур, но потом понял, что она говорит о данной ситуации. – Узнал ли я что-то об этом Орудии? Да.
– В сражении нам эти сведения пригодятся? Если пригодятся, я здесь буду сидеть до посинения, пока не замерзну вконец. А так лучше уберусь подальше и поскорее.
– Дай мне несколько минут. Если только тебя не зовут неотложные дела.
– Дела зовут, но ты давай изучай. Меня-то разве что дом ждет.
