22
Посланцы и раненое божество

Из самых дальних краев потянулись на восточный берег Мелкого моря толпы переселенцев, хотя идти кланам, семьям и поредевшим племенам пришлось в разгар зимы. Раненый Ветроходец отвлекся и был пока далеко. Быть может, это их единственная надежда на спасение.

Беженцам были не рады – повсюду не хватало еды, и северянам приходилось сражаться, зачастую еще отчаяннее, чем когда их понукал повелитель стужи.

В отличие от остальных, империя Тистимеда Золотого принимала переселенцев: там нужны были новые подданные, ведь Тистимед понес огромные потери в битве с Ветроходцем.

Великий владыка кипел от злости, и приближенные начали уже опасаться, что от очередного приступа гнева его хватит апоплексический удар. На империю наседали гаргарлицейцы, им удалось отвоевать несколько городов, в которых кочевники обрушили стены. Каифат Каср-аль-Зеда вел себя вызывающе – там с презрением отвергали послов и казнили купцов, уличенных в шпионаже.

Никогда еще не приходилось Тистимеду сталкиваться с подобными трудностями. Он бранил своих военачальников, словно вздорный капризный мальчишка, пока самые разумные не начали задаваться вопросом, а не пора ли выбрать преемника среди сыновей?

Но зимой оставалось лишь отдыхать и восстанавливать силы. Даже Тистимеду приходилось считаться с природой. Он смирился с реальностью и ждал.

Ему приходилось переживать испытания и раньше – в самом начале, хоть и не столь тяжелые. Единственное средство – терпение и время. Он дождется нового поколения воинов, а пока пусть поредевшие ряды восполнят бывшие враги – с северянами ведь враждовали предки почти всех его воинов.

Беженцы охотно на все соглашались: их терзал голод, а голодный человек привередничать не станет.

От южного берега восточной Андорегии откололась огромная глыба льда. Ее подмыли неукротимые приливы и отливы в проливе Ормо. В результате обнажился участок каменистого взморья, и чудовищная жаба (хотя теперь она скорее напоминала переходную форму от головастика к лягушке) вскарабкалась туда. Изнуренное божество лежало без движения, растеряв почти все силы. Так продолжалось больше месяца.

Харулк сумел выбраться из моря, но по-прежнему болтался между жизнью и смертью. Он вытягивал волшебство из воздуха, но ему едва хватало, чтобы не умереть.

В теле засели железные наконечники с примесью серебра, терзавшие его своей отравой.

У Ветроходца имелось значительное преимущество – он был огромен. Чтобы погибнуть окончательно, ему, даже в нынешних обстоятельствах, потребуется целая вечность.

Самые шустрые из мелких Орудий отрывали по кусочкам гниющую божественную плоть. Меньшие поедали большего. В срединном мире подобное случалось, но среди созданий Ночи – никогда.

Ветроходец упрямо противился гибели, но все отчетливее осознавал, в каком именно времени оказался. Он не мог двигаться, потому что все силы уходили на страшную борьбу. Частичка его сознания открылась и приняла в себя события конкретного мира и времени.

Харулк чувствовал, что делают его враги, и мог проследить за ними, но сил действовать у него не осталось. Он ощущал себя похороненным заживо.

Исцеление продвигалось медленно, а время все шло: рано или поздно наступит лето.

Даже слабенькое тепло, от которого всего-то чуть подтают льды, не сулило богу зимы ничего хорошего.