Глава 10. Правильные сборщики долгов

Ламгард, образцовый имперский город, был построен с помощью линейки. Две широкие главные улицы пересекали его насквозь, встречаясь в центре и образуя площадь. Остальные кварталы шли выверенными квадратами вплоть до стен. Когда-то его заселили ветераны: их ставили для лучшего присмотра за окружающими народами.

По мере завладевания землями у побежденных отбирали куски территорий и расселяли преданных людей. Когда-то независимое королевство Чапар лишилось трети территории, а глава государства превратился в герцога. Он еще вовремя осознал, к чему идет, и не оказал сопротивления. Неоднократно лишались властители и голов, не только положения.

Два-три поколения назад здешние поселенцы еще представляли собой некую силу, способную показать внушительный кулак любому соседнему городку. Те времена давно прошли, и дедовские мечи изрядно заржавели в кладовках. Нынешние хозяева были в подавляющем большинстве торговцами, пусть и именовались фемами, а сам Ламгард в основном славен своими сделками и родственными связями с портовыми городами. Никто не мог себе представить вторжения врагов столь глубоко и, естественно, не готовился.

– Что везешь? – потребовал у возчика командир в богато украшенных одеждах и с толстыми золотыми браслетами на руках.

– Вино, – поспешно снимая шапку, ответил тот. Не в первый раз встречается с такими господами. Им простого человека пнуть – никаких сложностей. Мимоходом, не уступи путь, плетью вытянут. А этот еще и из военных. Парни вообще не привыкли стесняться. Вот не загораживает же дорогу телега, специально от ворот отогнал, когда понял, что не успеет проехать и маршрут с военными пересечется, – так обязательно надо прицепиться. – В гостиницу «У победителя».

Мужчина хмыкнул, всем видом выражая насмешку над названием.

– Хорошее место. Кухня приличная, – пробормотал возчик.

– Тогда налей, – приказал начальник без тени сомнения в своем праве, и тут же один из присутствующих вояк протянул кружку, так что и это для отказа не пойдет.

Пришлось лезть и открывать крышку. Теперь вовек от хозяина не отбиться, а куда деваться: заупрямишься – вышибут днище в момент, да не у одного бочонка, а у каждого. Вот, все идут и идут по четверо в ряд. Конца им нет.

– Кислятина, – сказал, морщась, командир и сунул кружку владельцу. – А, Пирс?

– Я предпочитаю пиво, – ответил тот. – В этих делах не разбираюсь.

Возчик с удовольствием ему зааплодировал бы, да тот отдал еще одному подошедшему и с удовольствием выпившему. Ничем хорошим происходящее закончиться не могло. Тем более что кружку не убрали, а вручили вновь – наполнить. Кисло им, понимаешь, а все равно выжрут без спроса и отчета.

– Пойдет, – сказал третий. – Наши кнехты, бывало, хлебали много хуже. Не для разбирающихся, понятно, обычное пойло.

– На, – приказал командир и кинул монету. Возчик машинально подхватил, глянул – золото. Натуральный империал. – Не за кружку, за все. Езжай за нами. – И, не сомневаясь в результате, двинулся дальше, не оборачиваясь.

И то, с чего бы ему сомневаться. Не только все вино окупится и можно отдать в гостинице, еще и останется. Не очень много, однако, пожалуй, недельный заработок. Все были бы такими щедрыми, совсем иная жизнь настала бы, подумал возчик. Для него и солнце заметно ярче светило, чем с утра. Сегодня удачный день, а постояльцам «У победителя» хватит чего пить. Там и людей раз-два и обчелся. Кто же ездит по непросохшим дорогам? Вот через десяток дней установится нормальная погода – тогда потянутся гости и торговцы. А вино нормальное. Пусть зря не болтают. Откуда здесь в такую пору взяться свежему урожаю.

Когда по улицам мимо домов затопали в ногу воинские подразделения, желающих героически сопротивляться не обнаружилось. Многие высыпали наружу, возбужденно переговаривались при виде длинных колонн панцирной пехоты и командиров на лошадях, обменивались мнениями, однако попыток загородить дорогу не делали.

Сотни проследовали до площади, остановились у ступеней храма, не доходя до огромных статуй прошлых и нынешнего императора, и замерли, с соответствующим шиком и грохотом поставив большие щиты на землю. К телеге с вином моментально выстроилась очередь. Очень скоро появились вездесущие мальчишки-торговцы, предлагающие свежий овечий сыр, плоские лепешки из пшеничной и ржаной муки. Кнехты в походе всегда рады свежей пище, и стоит она сущую мелочь.

– Напоминаю еще раз, – произнес Одрик, обращаясь к подъехавшим командирам, – за все платить. – Кто-то достаточно громко и тоскливо вздохнул. – Морды без весомой причины не бить, рук не распускать, баб без согласия в кусты не таскать, глупости не орать, пить в меру. – На этот раз отчетливо хихикнули за спиной. Ему не требовалось поворачиваться, чтобы проверить, кто и так в курсе. – График патрулирования обычный, – начнем с третьей.

– Почему моя? – возмутился сотник третьей сотни.

– А чтобы не думал, что я не слышу страданий. Пить станешь завтра. Если не уйдем.

– А можем? – осторожно спросил один из сотников.

– Мне самому надоело маршировать по грязи, и скорее всего просидим на месте, пока не подсохнет, однако готовыми надо быть обязательно. Поэтому отдыхайте, пока имеется время, а у кого много энергии и некуда девать – желательно найти чем занять.

Это все и без советов знали.

– Я поставил в известность вас, вы отдадите указания десятникам, и если они не сумеют донести до последнего обозника столь сложные мысли… – хорошо рассчитанная пауза, – …наказывать буду страшно. Вас, как прямых командиров, не обеспечивших выполнение приказа. Вычетами из жалованья.

– У-у-у-у, – дружно сказали сотники.

Отвечать за каждого кнехта им не хотелось. Без одного-двух придурков никогда не обойдется. Грабеж и насилие карается смертью, и это все твердо выучили. Сон на посту тоже заканчивается петлей, без разговоров. Некоторым везло – их, не будя, отправляли на беседу к богам. Клинком.

За некоторые проступки достаточно порки, за другие милосердие отсутствует. Один такой мог подвести всю сотню, и это без долгих объяснений ясно. Тело потом оставляли у дороги, чтобы каждый видел и осознал причину и результат. Другое дело вне строя напиться. Вроде в порядке вещей. На худой конец, по жалобе получит свое. Командиры при чем, они за ручку каждого водить обязаны и нос вытирать?

– Что происходит? – послышался нервный голос. – Кто вы такие?

– Ну-ка, ребята, пропустите, – потребовал Одрик, – кто это к нам в гости заявился?

– Мы здесь хозяева! – гневно заявил пузатый мужчина все тем же странным тоном. Он явно опасался и при этом считал себя вправе нечто требовать. Или не мог отказаться. – И мы, – он широким жестом показал на двух стоящих рядом, – выборные лица. Отвечаем за городское хозяйство. Это наш город, как тебя там! Он свободен от постоя войск согласно имперским законам.

– Ага, – довольно сказал Одрик, – искать не пришлось. Ты…

– Извольте обращаться уважительно, – взвизгнул пузан.

– …стало быть, Алаис фем Юмбер, главный вор и растратчик казенных средств Ламгарда.

– Ык, – сказал тот в ответ невразумительно.

Выборный член правления города по любым понятиям обязан иметь незапятнанную репутацию. Хотя бы в расчете на желание запустить руку в общественные средства. Но это в теории. В жизни ими становились люди богатые и влиятельные. Рассчитывать на кристальную честность можно лишь в молитвах. Зато и в лицо редко кто посмеет сказать.

– Городские стены много лет не ремонтировались, и в дыры запросто пролезет парочка мамонтов, разрешение на строительство новых терм было выдано зятю, и тратятся на это общественные фонды, причем смета превышена в три раза, лицензии на торговлю выдаются за взятки. Я как солдат не очень хорошо помню, что там за эти художества положено, однако дело безусловно подсудное, и я просто обязан расследовать злоупотребления.

Сотники вокруг продемонстрировали готовность хватать и волочь, а парочка взялась за рукояти мечей, корча страшные рожи. Спектакль их всерьез забавлял.

– Наш город относится к имперским землям и неподсуден кому бы то ни было, включая герцога и тцаря, минуя имперского наместника провинции, – отчетливо заявил еще один местный. Этот был не столь упитан, зато уже в пожилом возрасте и с острым взглядом старого крючкотвора.

– Ага, – кивнул Одрик, опознав. – Не с известным ли юристом Мориеном имею дело? Ростовщиком, судьей и смотрителем городского рынка?

– Вас не устраивает мой статус? – ехидно спросил тот.

Всем было известно: подобный тип затаскает по судам, и звание фема не поможет. Ну разве что втихую встретить в темном переулке. Правда, подловить его в высшей степени проблематично – в одиночку не шляется.

– Наоборот, – расплываясь в улыбке, – провозгласил Одрик, – я мечтал с вами познакомиться. Взятки, полученные за лицензии, вымогательство, превышение установленного императорским указом ссудного процента…

– Его никто не выполняет!

– Признание при свидетелях. Это замечательно. Вроде по кодексу положена конфискация имущества, оно отойдет в казну. Этих взять!

– Вы не имеете права, – с ненавистью процедил Мориен. – Не в вашей компетенции.

– Убрать, – небрежно приказал Одрик. – Обоих. Под охрану в яму. Не в здешнюю же тюрьму сажать. А вам, гражданин, – сказал третьему, смуглому брюнету, молча простоявшему рядом все время, – я должен напомнить, что вы, выборные от народа славного города Ламгарда, отвечаете за все происходящее в нем. От выдачи лицензий до поддержания чистоты на улицах и сбора налогов. В вашем ведении все, от суда и приговора до штрафов, налагаемых за разнообразные проступки и идущих в казну. Меня, собственно, не интересует, почему захирела общественная городская библиотека и кому нужны четвертые термы в городе с населением под двадцать тысяч.

– Двадцать три, – хрипло сказал брюнет.

– Это безусловно меняет дело, – язвительно согласился Одрик, – как и закрывание глаз на повальное взяточничество. В смысле, не волнует. Другое дело – точная цифра населения. Чем больше, тем лучше. Один житель столь славного города – пять больших империалов. Общую сумму выплаты подсказать или самостоятельно подсчитаете?

– За что? – взвыл последний руководитель города.

– Федератам Трех племен не поступает регулярная дотация из Имперской казны. Юридически достоверно установлено, то есть существует официальное письмо из канцелярии императора, что деньги эти должны поступать с населения провинции Чапар, Ранткур, Массо и Серкан. Обращение к администрации Ламгарда было проигнорировано…

Брюнет заметно побледнел. Он прекрасно помнил историю с этим письмом, и как они смеялись над косноязычной просьбой, написанной на плохом имперском, с употреблением простонародных выражений. Естественно, никто не собирался платить. Наместник кивал на столицу, столица просто отмахивалась. До гор достаточно далеко, и возможности совершить нечто неприятное у федератов не имелось. Им бы от северян отбиться.

Про грядущую свадьбу безусловно слышали. Новость не из последних. Однако новоявленный тцарь вряд ли посмел бы настраивать против себя практически всех. Ему бы герцогство удержать. Да и не его дело, с чего в чужие дрязги влезать.

Во всяком случае того, что посмеет грозить вооруженной силой, никто не ждал – уже давненько все денежные споры обходились без особого кровопролития. На то есть юристы и наместник, который без сомнений выступит на стороне имперских граждан. В конце концов стабильно получает на лапу третий год.

Можно подумать, они в данном смысле в чем-то отличались от других. Многие владетельные фемы редко признавали судебные постановления. Местный чиновник за подобную попытку мог и палками быть битым. Не имея силы за спиной, с лордами и эрлами редко осмеливались связываться.

– Но не столько же! – с отчетливой болью в голосе простонал брюнет.

– Проценты за невыполнение соглашения – это который год пошел? Практика совершено законная. Потом проценты на проценты, наем финансовых работников, то бишь нас. Дешево не берем, зато обеспечиваем полный возврат долгов.

Фактически он открыто говорил – мы откупили ваш долг и можем при желании вытрясти много больше. Такое практиковалась, правда, не в городах с имперским гражданством. Откупщики не стеснялись в средствах и себя никогда не забывали. Чем дольше это продолжалось, тем хуже становилось местным жителям. Случалось, и тройную суму выжимали.

– Или вы рассчитываете, что мы сюда бесплатно заглянули?

– Но не столько же! – промычал третий представитель города.

– С вопросами обращайтесь в казначейство в Гезерди, – ласково улыбаясь, посоветовал Одрик. – Там безусловно внимательнейшим образом рассмотрят обращения.

Не произнесенным, но всем понятным осталось «точно как вы в свое время». И так, без пояснений, понятно и ослу.

– Мы расположимся в театре, чтобы никому не мешать. Диаметр шестьдесят три локтя, вмещает до четырех тысяч зрителей.

Он ненавязчиво дал в очередной раз понять, насколько хорошо знаком с местностью и обстановкой.

– Поле достаточно большое, и ничью частную землю топтать не станем, нанося ненамеренно убытки. Мы не хотим нарушать привычной жизни и мешать гражданам города. Со скачками и представлением придется подождать слегка. До нашего отбытия.

Это уже граничило с издевательством, что прекрасно понимали все.

– Пока требуемая, и справедливо требуемая, сумма не будет собрана и представлена в казначейство федератов, останемся на вашей земле.

Заявление на фоне предыдущих слов более чем занимательное.

– Особо подчеркиваю: мои люди в тавернах и лавках станут платить за все, и в случае эксцессов немедленно донесете до слуха командного состава. А я уж накажу. Мародерствовать разрешено только с моего позволения.

Брюнет облегчено вздохнул.

– Но нам же надо и питаться, не правда ли? Поэтому ежедневно требуется сто пудов зерна, шесть пудов фуража, тридцать пудов мяса, ну там пиво и овощи с крупой. Полный список необходимого вы наверняка легко обнаружите в архивах. Военным положено определенное содержание, исходите из расчета на тысячу человек. И не ждите, чтобы я явился и потребовал недостающее масло, или, упаси Воин, оно окажется прогорклым. Последствия будут тяжкими. Это ясно?

Брюнет остолбенело кивнул. Смуглота куда-то исчезла, и щеки стали белыми, не хуже свежевыстиранного полотна. Когда когорты привыкших к войне наемников примутся собирать деньги самостоятельно или вламываться в дома, начнется натуральный кошмар. Наместник не имеет сил, чтобы поставить наглецов на место, а Карунас когда еще начнет действовать. Империя огромна и малоподвижна. Она не способна вмешиваться в деятельность всех общин моментально. Когда придет решение или помощь, от города останутся одни головешки. Или в лучшем случае нищие.

– Причем заметьте, – продолжил Одрик, – я не требую отдельного увеличенного пайка для офицеров и столоваться в солидных домах. Мы уважаем ваше освобождение от постоя, – за спиной опять хихикнул командир третьей сотни. – Живем вместе с обычными кнехтами, делим с ними все тяготы и трудности, а питаемся из одного котелка. Ну вроде все, – подумав, развел руками. – Главное запомните: разумные люди обычно предпочитают заплатить долг, пока его не примутся выбивать. А мудрые ищут крайних – ведь объяснить народу родного города причины происходящего придется. Если даже вы лично не виновны, то недовольные не забудут, кто ими так замечательно наруководил, до последнего дня не замечая справедливых обращений и набивая карманы. Так что лучше отмежеваться от мздоимцев и свалить все проблемы на них. Заодно и имущество конфисковать, – он, открыто ухмыляясь, подмигнул. – Будет источник уменьшить тяжкое бремя выплат. За все когда-нибудь приходится платить, и лучше выбирать правильно. Больше вас, господин Абриссель, – сказано было с нажимом и откровенным намеком – я знаю, с кем говорю, – не задерживаю.

Он посмотрел вслед идущему неуверенной походкой больного человека господину и громко потребовал:

– Почему продолжаем торчать, мои замечательные сотники? Выступаем к театру. Если, конечно, кто желает добраться до кабака и выпивки. И кстати, в одиночку не бродить, а то услышат радостную новость, могут и по кумполу дать в расстройстве чувств. Мы сюда пришли доить, а не убивать и жечь. Дважды трупа не оберешь, а вот овцу, заплатившую однажды, можно стричь долго. Всем понятно?

Офицеры в стремительном темпе рассосались к своим подчиненным. Представление закончилось, устраиваться на отдых тоже займет время, командир прав – пора выдвигаться.

– Я могу узнать кое-что?

– Попробовать всегда можно.

– Почему на тысячу человек продовольствие? – негромко спросил Пирс.

– Должны же мы с этого иметь? – очень логично ответил Одрик, наблюдая за идущими мимо кнехтами. Лица воодушевленные, все в курсе предстоящего отдыха и посещения ближайшей забегаловки. – Небольшой запас всегда пригодится. А с них не убудет на три дополнительных сотни выделить жратвы. Не тем ты заинтересовался.

– А чем надо, а то я так понимаю, это опять люди Денеса постарались с информацией о злоупотреблениях.

– Это не особая тайна, – пренебрежительно пробурчал Одрик, – каждый в округе в курсе. Тут дело гораздо хуже. Императоры мало вмешиваются в провинциальные дела или свары фракций на другом конце страны, а вот когда им лезут в карман, всегда обижаются. Мы здесь фактически провоцируем ответную реакцию, и очень неприятную. Спустить нам это власть не имеет права, – он был непривычно серьезен.

– Тцарь знает что делает.

– Я не Денес и не выпытываю мыслей, – поморщился Одрик. – Уж тем более не осуждаю нашего тцаря. Он точно идет в атаку сознательно. Не просто армия перешла Каменный пояс, он сам сделал важнейший шаг. Золото – ерунда. Федераты вообще не в счет.

Ну да, подумал скептически Пирс, не пытаясь возражать. Кто взял золото, будет раскаиваться, что не взял его больше. Кто не возьмет золота, тот будет жалеть, что не взял его, когда подвернулся удачный случай. А пятнадцать тысяч опытных вояк с Каменного пояса – весомая гиря на весах богов.

– Наш поход – испытание. От того, чем закончится, зависит не только наше будущее. Тут уже не идет речь о помощи герцогу.

Занятная мысль. Похоже, действительно планы идут много дальше, чем нахапать в богатых местах и убраться восвояси. Очень может быть, что никто и не собирается возвращаться. А ведь нам ничего такого не говорили! Не для сотников, наверное, и не для полковников. Зачем тогда говорит? А, поздно изображать тупость.

– Пустить тараном федератов и даровать защиту обратившимся на коленях, создавая мощную базу? – сказал Пирс вопросительным тоном.

– Есть три основных вида людей, – произнес Одрик после паузы. – Безынициативные, терпящие сидящих на шее. Это не их вина. Просто такими уродились. Их большинство. Есть костяк, на который опираются властители. Надежные парни, выполняющие приказы и не нуждающиеся в фантазиях и дальних планах. Они живут сегодняшним днем и довольны. И есть третья, самая немногочисленная категория – умеющие думать. Не застывшие навсегда в одной форме, способные измениться. Именно из них и вырастают великие люди. Не суть важно в каком смысле – хорошем или плохом. Блор собирает таких людей. Давно прошли времена, когда брал любого. А тебя перевел в личный полк. Не задумывался почему?

– Он безжалостен к врагам, – тщательно подбирая слова, произнес сотник. – И при том не льет кровь просто так.

Сейчас вполне могла решиться его судьба. Одрик непрост и зря ничего не говорит. Кривить душой Пирс не собирался, благо не врал и ничего в душе не таил. Горичане проиграли, такова жизнь. Крови лилось много, но сейчас каждый знает свое место, и законы исполняются.

Кто ведет себя правильно, имеет шанс подняться высоко, пусть он из разгромленного племени. Сегодня получение поста зависит не от знатности рода, а доблести на поле боя и умения думать. Здесь Одрик прав полностью. Конечно, и везение немаловажно. Попасть на глаза командующему не всегда так просто. А украсть заслуги нижестоящего многие норовят.

– К признавшим его власть относится в высшей степени похвально, кто бы они ни были. Не столь важно происхождение, положение до его прихода или сделанное раньше. Он справедлив, и служить такому тцарю высокая честь.

– Хорошо сказано, но не о том.

– Хвалить себя – дурной тон, – пробурчал Пирс.

– Ну-ну.

– Честно-пречестно, я человек огромной храбрости, неколебимой воли и не продаюсь задешево.

– Уже лучше, – согласно кивнул командир. – Особенно про дешевизну. Действительно честно. И о чем мечтаешь? О каком посте?

– Правителю не нужна любовь подданных, – сказал решительно сотник. – Ему требуется верность. Мудрый хочет еще и компетентности. Я хорош на своем месте и буду гораздо лучше, командуя полком.

– На всю армию не претендуешь?

– Необходимо набраться опыта. Прыгать через ступеньки – для командира плохо.

– Опыт приходит за счет смертей твоих кнехтов, – с горечью сказал Одрик. – Другого пути не существует.

Пирс достаточно имел с ним дело, чтобы твердо уяснить: его командир наглый, несдержанный на речь, всегда называющий вещи своими именами и не пытающийся выглядеть красиво. Приврать, конечно, мог, однако никогда не скрывал реальности в официальных докладах. Он дружески обращался с кнехтами, многим оказывал услуги, когда отвечая на просьбу, а когда и по собственному почину. И всегда шел навстречу опасности, не прячась за спинами подчиненных. И тон его сейчас не был наигранным, рассчитанным на сотника. Он не любил потерь, даже хорошо смотрящихся под получение награды. Люди это знали и ответно уважали своего начальника.

– Поэтому я не рвусь в командующие завтра. Сначала займу твое место…

– Ого! – восхитился Одрик.

– Потом стану начальником всей пехоты.

– А там, глядишь, и в герцоги пролезешь.

– Грохот оружия и звон клинков частенько заглушают голос закона. Так было раньше, так будет и в будущем. Вы, командиры полков, уже стали лордами, почему мне не заслужить такой же титул?

– Сражаться нам еще придется, в этом ты безусловно прав, – задумчиво протянул командир. – Только постарайся по ходу дела не забыть, кто твой хозяин и кому обязан повышением.

– Я хорошо помню и имя прямого начальника, – глядя в глаза Одрику, заявил Пирс. – Пока он справедлив со мной, всегда сможет рассчитывать на любую, – на этом слово он нажал интонацией, – помощь и выполнение приказа.

Подчинение в бою в армии было беспрекословным. Притом отношения вне строя достаточно свободны. Все они фемы или имеют права фемов, пусть три раза происходят из рабов. Взял оружие – будь готов драться и умирать. Иначе свои же прикончат без разговоров. Здесь за одну ссору на почве происхождения пороли палками и изгоняли навечно. Хуже для кнехтов ничего не было. Длительная муштра и победы вырабатывали в них корпоративный дух. Каждая часть жила в уверенности в своей исключительности. Даже вспомогательные подразделения считали себя элитными воинами.

В этом отношении рядовые ничем не отличались от своих офицеров. Мало того, каждый знал: назначения происходят не по знатности рода, а по заслугам. И примеры поднявшихся присутствовали перед глазами. Значит, любой мог взобраться высоко. Такой человек становился не просто богатым, а доверенным и приближенным, что, естественно, вызывало среди них соперничество. Пирс открыто подчеркнул, что хоть его и перевели из полка Карнара, он считает своим начальником Одрика и последует за ним. До тех пор, пока…