Кир не особо удивился, увидев Наташу. В кое-как зашнурованных кедах, запыхавшуюся, растрепанную. И так испуганно озирающуюся по сторонам, будто за ней гналась свора диких собак.

– Почти вовремя, – не поглядев на часы, отметил он.

– Фирма веников не вяжет, – невпопад ответила девочка. – То есть кто бы сомневался.

– Вообще-то я, – робко приподнял руку друг.

Наташа пихнула его в бок локтем, но без злобы – так, чтоб не зазнавался.

– И куда нам?

– На кладбище, – напомнил Кир. – Ты помнишь какое-нибудь рядом с деревней?

Помнила. Одно точно. Оно находилось в нескольких километрах от Камелево. Лес разросся, обступил погост со всех сторон плотной стеной. Почва заболотилась, стала непригодной для захоронений. Кладбище заросло, некогда ухоженные могилы осели, надгробья разрушились, оградки давно спилили и продали как металлолом пьянчуги.

Наташа побывала там единожды, в десять лет, когда отправилась с бабушкой по ягоды. И убежала, зажмурившись от страха. С тех пор обходила те места за километр.

– Только примерно, – нервно повела плечами она. – Дорогу не скажу.

– Я поведу, – заявил Кир. – Просто интересно, знаешь ли, куда направляемся.

– Ну, так… – неоднозначно ответила Наташа.

– Нам в лес.

– Опять через него?

Наташа застонала. Значит, она не ошиблась. Теперь придется дрожать в ожидании подвоха. Школьный психолог, кстати, любил повторять, указывая пальцем почему-то в потолок: «Встретьтесь со своими страхами лицом к лицу – только так вы изгоните их». Может быть, он боялся, что на него свалится потолок? В любом случае, лучше ситуации для «изгнания» и не придумать. В полночь-то. Рядом с упырем.

– А ты как хотела? – Кир неторопливо шагал по траве вдоль дорожки. – Можем над ним. При одном условии: ты научишься летать.

Честно говоря, Наташу уже подташнивало от колких веток, путаных корней, вязкой земли и непонятных шорохов за спиной. Почему духи не могут обитать на зеленых полянках, русалки плескаться в чистой речке, а вытьи не тревожить людей завываниями? Ага, а кто сказал, что будет просто? Таков девиз препротивной тетки-судьбы.

В темноте, разбавляемой лишь светом фонарика, было сложно рассмотреть, где кончались верхушки деревьев и начиналось небо.

Путь был долгим. Под конец Наташа даже заволновалась.

«Может, Кир заблудился?» – прорвалась вражеская мысль, от которой ноги окончательно подкосились. И если бы друг не потащил Наташу силой за рукав, то та бы осталась сидеть возле вековой ели, не попадая зубом на зуб от страха.

Но, к ее радости, чаща внезапно закончилась. И белый луч осветил старое кладбище, позволив разглядеть перед ним заросли дикой малины, высохшие ветки которой топорщились во все стороны, как множество рук.

Немногие каменные надгробия, потеряв куски или полностью лишившись верхушек, напоминали неровные гнилые зубы, расставленные по погосту среди многочисленных трухлявых крестов. В рядок выстроились четыре кособокие, поросшие мхом лавочки. И, что удивительно, в центре всего скорбного «великолепия» возвышался склеп. Его стены, будто паутиной, опутались трещинами; дверь съехала вбок. Усыпальницу явно знатного человека на этом простом деревенском кладбище когда-то украшали две остроконечные башенки, но теперь одна отломилась больше чем наполовину, а с ржавого шпиля второй свисало грязное тряпье.

Несложно было догадаться, где ночевал, то есть дневал, упырь.

Наташа вцепилась в руку Кира, и он ойкнул. Она ожидала, что упыря придется разыскивать, и начала мысленно готовить себя к зазывающим речам, но в трех шагах от нее кто-то прогундосил:

– Ну, здравствуйте, дорогие недруги.

Наташа завизжала и ринулась в противоположное от источника загадочного голоса направление. Даже если бы Кир в очередной раз, как с той вытьей, дал девочке предварительное наставление «не кричать», она не смогла бы исполнить обещанное. Крик вырывался непроизвольно, вслед за мгновенно окатившим ее ужасом.

Словно в насмешку над Наташей вдали заухали совы.

Кир, с трудом отловив мечущуюся подругу – скорее по всхлипам, чем разглядев ее во тьме, – встряхнул Наташу за плечи.

– Стоять! – грозно потребовал он. – Не орать! Не бояться! Поняла?! Все хорошо. Познакомься, это Веня. Веня, зачем ты пугаешь девушку?

– Во-первых, Вениамин Спиридонович, – важно промолвил упырь. – Великий знахарь и колдун, хотя кому в век неучей это интересно… А во-вторых, нечего тревожить покой усопших. Нам и без вас тяжело пребывать в этом затерянном траурном месте.

В его хорошо поставленном голосе появились нотки трагизма. Усевшись на пошатывающуюся скамейку, Наташа затряслась и вся сжалась. Страх расползался по внутренностям липкой вязкой жидкостью.

Трижды прокляв нарушителей кладбищенского спокойствия, Веня выполз им навстречу. Шаркал, медленно брел вперед, покачиваясь из стороны в сторону. На левую ногу упырь хромал.

Кир погасил фонарик. Но очертания ковыляющего тела отлично осветила выбравшаяся из-за туч луна. Наташа зажмурилась, а Веня грустно вздохнул:

– О, милейшая дива, неужели я так страшен?

– Нет, – пропищала девочка, зажмурившись еще сильнее. – Вы красивый.

– Думаете? – Судя по скрипу, упырь плюхнулся на стоящую рядом скамью. – А мне кажется, выпавший глаз меня не красит.

Если бы не расхохотавшийся Кир, Наташа бы точно потеряла сознание.

– Открой глазки, – на ухо ей прошептал Кир.

– Не-а, – помотала головой девочка.

– Ты его обижаешь.

– Я очень перед ним извиняюсь, – буркнула она, но все-таки глянула на упыря.

Тот оказался… каким-то… не очень страшным. Ну, всяко приятнее того, что ожидала увидеть девочка. Если бы еще у Вени были губы, а не два шрама на их месте, и имелся тот самый, испугавший Наташу своим отсутствием, глаз – так вообще… самое обычное лицо. Зубы, хоть и кривые, в наличии; нос с горбинкой; щеки пухлые – видать, любит покушать, и хорошо бы, если только зверюшек; плечи в меру сутулые. А вот волосы у упыря – роскошные: длинные, вьющиеся на концах, как в рекламе шампуня. Правда, по его животу можно изучать анатомию человека – из-за огромной рваной дыры там отлично просматривались внутренние органы. Вместо одежды – редкие лохмотья.

– Нравлюсь? – Веня оценивающе изучил Наташу единственным глазом.

Девочка, посчитав про себя до десяти, еле-еле угомонила нервную икоту.

– Очень, – одними губами пробормотала она. – Я – Ната… Наталья Сергеевна.

– А, слышал от русалок, – покивал упырь. – Кир, друг, по какой же нелепой причине ты не приводил ко мне раньше сию красоту неземную? Вот кто смог бы скрасить мое тягостное существование лучезарной улыбкой.

Если ее нервный оскал Веня принял за улыбку, то получается, что Наташа скрашивала его существование прямо сейчас. Кир хмыкнул:

– Извините, Вениамин Спиридонович, при всем уважении, не могу пообещать, что буду приводить ее сюда ежедневно.

Наташа нащупала ладонь друга и благодарно сжала ее, не отводя затравленного взгляда от кустистых бровей упыря.

– Милая Наталья Сергеевна, – Веня приложил абсолютно белую в свете луны руку ко лбу, – знали бы вы, как похожи на мою, увы, покойную жену. Те же рыжие локоны, огромные глазища. Ах, какой она была ведьмой! Наши говорили: «палец в рот не клади – откусит и не подавится». А знаете, почему умерла?

– Нет, – уверила его медленно отодвигающаяся ближе к Киру Наташа – на всякий случай, пока из нее не стали воссоздавать чьих-то жен.

– От старости, – понурившись, промолвил Веня.

Наверное, ему хотелось, чтобы женушка как минимум сгорела в пламени костра, чтобы история ее жизни разом стала душещипательной. А так совсем скучно: умерла и умерла. Изюминки нет.

– Вдовец я, – продолжил он, – всеми гонимый, лишился жизни благодаря зловещему проклятию конкурента. В самом расцвете сил. И с тех пор – гнию в одиночестве. Без любви, без томного взора прекрасных женских глаз…

Если это был тонкий намек на составление компании, то Наташа упорно делала вид, что ничего не понимает. Но рожу скорчила сочувствующую. Веня почесал пустую глазницу, похрустел шейными позвонками и продолжил:

– Рядом целый живой мир, а побеседовать страдальцу не с кем. Гнусные русалки вечно насмехаются надо мною, невинно убиенным. Путники убегают прочь, завидев меня, будто я – чудовище! А не попросить ли великих хранителей, чтобы окончательно оборвали тоскливое существование никому не нужного колдуна?

– Попросите, – легко согласилась еще не отошедшая от шока Наташа, но сразу исправилась: – Ой, нет. Что вы, вы всем нужны. Например, Киру. Да?

Она пихнула хрюкающего от смеха друга локтем под ребро.

– Да-да, – подтвердил тот.

– Кстати, – зашептала Наташа, – Кир, а кто эти хранители? Где-то я о них уже слышала…

– Те, кто бережет лес и все, что находится в нем, – кратко ответил друг.

– Меня не берегут! – взвыл Веня. – Я – мученик, всеми покинутый, томимый печалью! – И тут же переключился на миролюбивый лад: – Хотите, покажу свое жилище?

Он ткнул пальцем с обломанным ногтем на склеп. Впрочем, вежливо отказаться Наташа не успела – упырь сам передумал.

– Нет-нет, простите, дорогие гости! Погорячился я, ведь там совершенно не убрано. Между прочим, стоит предупреждать перед тем, как навещать! – Веня смерил Кира недовольным взглядом. – Тогда бы и постель вам на ночь предоставил, и яств заморских, и питья сладкого. А так – только общение. Но разве оно вам нужно? Предположу, что вы втихомолку насмехаетесь над болтливым стариком?

Наташа неопределенно замотала головой, не способная выдать иных эмоций.

– Кажется, я не мил вам, красавица.

– Ошибаетесь.

– А ты, Кир, видать, ума лишился, – неожиданно вспылил упырь, с кряхтением поднявшийся на ноги. – Нашел куда привести даму сердца. Что за времена пошли?! Где былая романтика свиданий, жаркие поцелуи при луне? Таинство встреч! Додумался же! Прийти на кладбище! Ко мне!

– К русалкам уже сводил, – парировал Кир.

– Так! – До Наташи фраза дошла ни сразу. – Я никакая не дама…

– Да? – единогласно удивились Веня с Киром.

– Не дама сердца, – поправилась Наташа.

Упырь захохотал, придерживая руками дыру в брюхе. Неужели не поверил?

– Вообще-то она права, – смущенно согласился Кир. – Мы совсем недавно встретились.

– Длительность знакомства никак не влияет на возможность зарождения взаимной любви! Поверьте старому ловеласу. Впрочем, Наталья, если этот глупец на вас не претендует, то оставайтесь здесь. Со мной. Я обещаю обеспечить существование не хуже, чем у настоящей императрицы.

Ага, главное слово – «существование». Наташа остервенело затрясла волосами. Пускай уж лучше ей приписывают любовные похождения с Киром, чем предлагают беззаботную жизнь в склепе.

Вдалеке кто-то громогласно чихнул. Наташа искренне понадеялась, что захворавший – зверь, даже тихонько пожелала ему здоровья. С другой стороны, а какая теперь разница? Кто рискнет сунуться к ожившему мертвецу?

– К тому же, – нашлась она, пока Кир грозил Вене кулаком, – насчет так называемой романтики. Ее хватает. Например, в это полнолуние мы пойдем за цветком папоротника.

– Настоящим? – заинтересованно вопросил упырь.

Кир пристыженно признался в собственной забывчивости – мол, как мог-то так: всегда помнил, а тут совсем из головы вылетело, что сейчас самое время. Спасибо Наташе, напомнила. Та, зардевшись, нараспев рассказала упырю о мечте всего детства – увидеть волшебный цветок. После этого откровения общаться с Веней стало легче, будто она впустила его в круг своих хороших знакомых.

Луна скрылась за тучей. Очертания погоста сразу потеряли четкость. Слабые порывы ветра путались в волосах. Накатывала зевота.

Веня живо, не скупясь на подробности, вспоминал о своей жизни.

Наташа не знала, стоит ли ему верить: истории выходили красочными, но крайне нереалистичными. Упырь путался в количестве убитых им колдунов, в числе покоренных девиц и в том, пил ли он когда-либо кровь живого человека.

– Да я постоянно ее пью! – выпятив грудь, утверждал он.

– А мне Кир сказал, будто вы не… – с сомнением вставила Наташа.

Веня перебил ее возмущенным замечанием:

– Вы не доверяете мне? Да какой упырь откажется от горячей людской кровушки?!

– Ты, например, – гаденько усмехнулся разлегшийся на скамье и закинувший руки за голову Кир.

– Глупости… – Веня замялся. – Ладно, в последнее время меня от нее подташнивает – просто нынче народец пошел проспиртованный насквозь. Но раньше – пил!

– Охотно верю, – поддакнула Наташа, борясь с усталостью.

Она уже почти умостила голову на груди друга и начала потихоньку подремывать, как Веня печально вздохнул:

– Романтик, вел бы ты девушку домой. Сомневаюсь, что пробуждение утром с таким чудовищем, как я, порадует ее юную душеньку.

– Не преувеличивайте, – зевая, опровергла Наташа. – Вы очень милый!

– Ах, вы льстите старику. В любом случае, – не сдавался горделиво задравший нос Веня, – днем я сплю и не желаю быть разбуженным пыхтением вашего мерзкого дружка, который усомнился в моем рационе и оттого потерял к своей персоне мое доверие! Уводите наглеца, иначе, красавица, вы рискуете нести его обескровленным!

Наташа поспешила исполнить требование, пусть Кир и убеждал, что ему ничего не грозит. От греха, как говорится, подальше.

На прощание Веня, сморкаясь в грязную тряпицу, клятвенно обещал помнить Наташу вечно. Та горячо убеждала, что непременно вернется. И пятилась, сладко улыбаясь и мечтая поскорее затеряться между деревьями.

Общее ее состояние можно было назвать мерзопакостным. Коленки подкашивались, в правом боку кололо от усталости, глаза слипались. Беседа с другом не клеилась, постоянно прерываясь протяжными зевками Наташи.

– Ничего, половину уже прошли, осталось немного, – раз, наверное, в пятый заверил Кир под монотонное кивание подруги. – Тебя бабушка, наверное, заждалась.

– Ой! – словно очнулась Наташа.

– Ты забыла что-то у Вени? – предположил Кир, отодвигая пушистую ветвь ели и пропуская подругу вперед себя.

– Я кое-что вспомнила… В общем…

Она жутко не любила мяться, хотя и занималась этим постоянно. Попросту не научилась объясняться одним предложением так, чтобы не показаться глупой. Приходилось или молчать, или размусоливать сказанное. Сейчас Наташа предпочла выдержать паузу и подобрать нужные слова.

– Та-а-ш, – взмолился Кир, – говори.

– Бабушка просит телефон твоей семьи, – наконец проблеяла она. Не хватало рюкзака, потому как в моменты неловкости Наташа любила теребить его лямку – так было легче собраться с мыслями.

– И что здесь такого? – В голосе Кира появилось недоумение. – Не упади.

Ему нравилось давать такие советы. Удивительно, но именно после них Наташа обязательно спотыкалась о камень или запутывалась расшнуровавшейся обувью в сплетенных корнях. Вот и теперь: только прозвучала роковая фраза, как она чуть не поцеловалась с землей носом, но вовремя выставила вперед руки и свалилась на четвереньки. Порванные джинсы приобрели несколько дополнительных дырок.

– Ну, она хочет, чтобы твои родственники поговорили с ней. Иначе отказывается отпускать меня гулять с тобой. – Наташа призадумалась, не прозвучала ли фраза грубо. – Нет, ты не подумай… Она против тебя ничего не имеет…

– Да я и не думаю. Вообще, – фыркнул Кир. – Не беспокойся. Тетушка приедет на следующей неделе и обязательно позвонит твоей бабушке.

– Правда?

– Разумеется. Ты номер только оставь.

Говорил друг уверенно, без запинки, и Наташа обрадовалась такой реакции. Не пришлось краснеть из-за недоверия бабушки.

– Обязательно, – с облегчением ответила Наташа.

Наконец-то сквозь деревья показалось шоссе. Его близость предвещала неминуемое завершение очередного приключения. Оставалось только доползти до уютной кроватки, забраться под одеяло и не вылезать оттуда до полудня.

– Слушай, Таш, – с недоверием заговорил Кир, – а почему бабушка отпустила тебя сегодня?

– Она и не отпустила…

И Наташа, запинаясь и отчаянно жестикулируя, рассказала о помощи домового в придуманном им же побеге. Кир выслушал сбивчивый монолог, ни разу не перебив. Вот еще одно его отличительное – и невероятно радующее Наташу – свойство. Умение слушать. Дима, например, сразу начал бы подтрунивать над речью подруги или возмущаться поведением бабушки.

– Может, завтра никуда не пойдем? – дождавшись окончания, предложил Кир. – Зачем волновать родных?

– Пойдем! – жестко оборвала Наташа. Пальцы сжались в кулаки. Отказаться можно от многого, но от единственной возможности посмотреть на цветущий папоротник – никогда! Это стало бы самым безрассудным поступком за всю ее недолгую жизнь.

– Как скажешь.

Кажется, в его голосе прозвучало облегчение. Наташа на минутку даже размечталась: а вдруг Кир и сам боялся того, что они оставят совместные прогулки до неопределенных времен? А если их встречи нужны были ему не меньше, чем ей? И он тоже считал часы до следующей возможности увидеться…

«Ага, конечно, – в итоге подумала она. – Смирись с тем, что он тебя не посылает к черту исключительно ради приличия».

Как и положено истинной женщине, после такого умозаключения Наташе стало обидно. Она тут же приписала другу отсутствие интереса к своей персоне и назвала его «бездушным чурбаном». Впрочем, она быстро остыла, а Кир так и не узнал, что на него обижались.

У поворота, ведущего к дому Наташи, друзья поспешили проститься.

– Тогда давай встретимся завтра часиков в десять вечера, – напоследок напомнил Кир. – Там же, где и сегодня.

– Может, пораньше?

– Для чего? – заинтересованно спросил он.

– Хочу зайти к русалкам. Мне нужно им кое-что отдать.

– Ты забрала что-то у русалок?!

Вот теперь Кир был встревожен не на шутку – воровать у Тины с Маринкой было самоубийственным поступком.

Наташа подковырнула носком кеда песок.

– Нет, наоборот, хочу подарить им кое-что. Мы только на минутку заглянем, ладно?

– Ладно, – с облегчением выдохнул Кир, не решившийся выпытывать подробности прямо сейчас. – Тогда в восемь.

– Здорово. Спасибо, что возишься со мной.

Она помедлила, а затем подошла вплотную к другу, встала на цыпочки и звонко чмокнула его в щеку. И, раскрасневшись, тут же убежала прочь.

А Кир так и остался стоять словно статуя, прижимая ладонь к пылающей от поцелуя щеке, не успев ответить ничего язвительного.