ГЛАВА 10 ИНТУИЦИЯ ИНТЕРВЬЮЕРА
Наука — это великое противоядие от яда энтузиазма и суеверий.
А. Смит. Здоровье нации
Как может подтвердить любой человек, проводящий интервью при приеме на работу, впечатление формируется очень быстро. К тому моменту, когда кандидат усаживается в кресло, интервьюер уже успевает зарегистрировать степень его эмоциональности, экстраверсии, душевной теплоты и особенности голоса. Эти мгновенные интуитивные впечатления, как мы говорили в главе 2, могут оказаться вполне информативными. Двухсекундный немой видеоролик о преподавателе на рабочем месте позволяет студентам сделать интуитивные предположения о том, будут ли они любить этого преподавателя к концу семестра.
Во время недавно проведенного исследования социальной интуиции психолог Толедского университета Франк Берниери и его коллеги потратили 6 недель на то, чтобы обучить двух человек навыкам интервьюера, проводящего собеседование при приеме на работу. Затем эти двое испытуемых проведи интервью продолжительностью 15-20 минут с 98 добровольцами разного возраста, а затем дали письменную оценку каждого добровольца на шести страницах. Затем одна из студенток-старшекурсниц Берниери, Трисия Прнкетт, решила выяснить, насколько быстро формируется впечатление. Она показывала людям 15-секундный ролик, на котором кандидат стучал в дверь, входил, обменивался рукопожатием с интервьюером и садился на стул. К ее огромному удивлению, незнакомые люди оказались способны дать прогноз относительно рейтинга кандидата по девяти-двенадцати пунктам. «Степень корреляции была чрезвычайно высокой, — сказал Берниери. — Недаром пословица утверждает, что "Рукопожатие — это все"».
Простого мимолетного взгляда на чье-нибудь поведение иногда оказывается достаточно, благодаря значимости такой особенности, как экспрессивность. Некоторые люди экспрессивны от природы (и поэтому блистают в пантомимах и шарадах). Другие менее экспрессивны (и поэтому они больше преуспевают в игре в покер). Чтобы оценить сознательный контроль людей над своей экспрессивностью, Белла Ди Пауло и ее коллеги из Виргинского университета просили людей, о которых составляли мнение, вести себя максимально экспрессивно или сдержанно. Любопытно, что неэкспрессивные люди, даже притворяясь экспрессивными, оказывались менее экспрессивными, чем экспрессивные люди, проявлявшие свою природную экспрессивность. А экспрессивные люди, даже пытаясь казаться сдержанными, были менее сдержанны, чем неэкспрессивные люди в естественной обстановке. Во время своих ежедневных послеобеденных игр в баскетбол я отметил, что одни люди играют молча, другие отпускают комментарии, шутки, поздравления и т. д. Выступая в качестве главного болтуна группы, я нередко давал обещания вести себя потише в следующий раз. Но я так и не преуспел в сдержанности. Очень трудно быть тем, кем вы не являетесь или не быть тем, кем являетесь.
Непроизвольность экспрессивности помогает понять, почему мы в течение нескольких секунд разбираемся, насколько общителен тот или иной человек. Исследователи картин Морис Левеске и Дэвид Кении усаживали вокруг стола группы, в состав которых входили по четыре женщины из Коннектикутского университета, и просили каждую из участниц сообщить всего лишь свое имя, год поступления в университет, название родного города и должность в колледже. Основываясь на этих нескольких секундах вербального и невербального поведения, насколько точно вы способны оценить разговорчивость каждой из женщин? В этих экспериментах мгновенные суждения относительно разговорчивости каждой из женщин во время записанной беседы оказались достаточно точными. Когда мы оцениваем такой экспрессивный признак, как экстраверсия, то даже чрезвычайно короткие фрагменты поведения могут оказаться очень информативными. При выполнении некоторых задач интуиция не знает себе равных.
Иллюзия интервьюера
Учитывая наш профессионализм в мгновенном выявлении такого признака, как экспрессивность, вполне понятно, что мы, выступая в качестве интервьюеров, чувствуем уверенность, предсказывая долгосрочную эффективность работы кандидата на основе краткого интервью. Но вот что удивляет, — а если говорить честно, то шокирует — это то, насколько плохими оказываются наши прогнозы на дате. Предсказывая производительность работы или успешное окончание университета или профессиональной школы, интервьюеры делают скверные прогнозы. На основании своего 25-летнего опыта подбора персонала Фрэнк Шмидт и Джон Хантер пришли к следующему заключению: для всех неквалифицированных видов работы общие умственные способности были лучшим предиктором успеха в дальнейшей работе. Неформальные интервью, результатом которых является общая субъективная оценка, дают лучшие результаты, чем анализ почерка (который вообще не представляет собой никакой ценности). Однако неформальные интервью менее информативны, чем тестирование способностей, изучение образцов работы, оценка профессиональных знаний и качества выполнения работы в прошлом, производимая коллегами. Если существуют противоречия между тем, что говорит вам о ком-то ваша интуиция, и тем, что говорят результаты тестов, выполнения заданий на проверку профессиональных навыков и экспертных оценок коллег, сделайте свой выбор в пользу второй группы данных.
Интервьюеры настолько сильно переоценивают свою способность выносить вердикт, что социальный психолог Ричард Нисбетт даже дал этому явлению специальное название: «иллюзия интервьюера». «Я обладаю великолепными навыками интервьюера, поэтому мне не надо так часто проверять свои результаты, как тем, у кого нет моих способностей разбираться в людях», — такие заявления нередко приходится слышать одному моему другу, который является консультантом-исследователем. На это он отвечает так: «Может быть, но я в этом сомневаюсь. Интервью — это хрупкий и неточный инструмент исследований, как показали исследования».
Иллюзия интервьюера в действии. Это урок, который я усвоил на собственном опыте, когда людей принимали на работу вопреки моим негативным отзывам о них (и они превращались в великолепных сотрудников) или когда принимали на работу людей, о которых я и мои коллеги давали самые положительные отзывы (и которые впоследствии приносили разочарования и даже конфликты). Если бы мы сделали больше телефонных звонков, задали больше вопросов, обнаружили больше подводных камней, а не просто доверились бы своей интуиции! Вот истории (хотя и непроверенные), на которые часто ссылаются, когда говорят об ошибках интервьюеров (которые составили бы мне достойную компанию).
«Вам лучше выучиться секретарской работе или просто выйти замуж.»
Модельное агентство, отвергнувшее Мэрилин Монро в 1944 г.
«Вам следует вернуться за баранку грузовика.»
Концертмейстер, уволивший Элвиса Пресли в 1954 г.
«Не может играть. Не может петь. Слегка плешив. Немного танцует.»
Вердикт одной кинокомпании, вынесенный после проб Фреда Астера в 1928 г.
Интервьюеры, оценивающие абитуриентов, поступающих в университеты и профессиональные школы, демонстрируют ничуть не лучшие результаты, как пишет Робин Доуз в своей разоблачительной книге «Карточный домик: психология и психотерапия, построенная на мифах» («House of Cards: Psychology and Psychotherapy Built on Myth»). Доус сообщает, что в 1970-х гг. медицинский факультет Техасского университета в Хьюстоне ежегодно принимал 150 студентов из 800 кандидатов на основании оценок интервьюеров. Когда законодательный орган штата неожиданно заставил факультет дополнительно принять 50 студентов, в распоряжении университета оказались только те абитуриенты, которые получили низкую оценку интервьюеров. Были .ли какие-нибудь различия в успеваемости между этими двумя группами? Нет, никаких. Среди 150 лучших и 50 уступавшим им по качеству студентов 82% выпускников каждой группы подучили степень доктора медицины; пропорция дипломов с отличием также оказалась одинаковой. Даже к концу первого года обучения обе группы студентов демонстрировали одинаковые результаты в отношении успеваемости. Приходится сделать неизбежный вывод: одни люди просто-напросто .лучше выглядят на интервью, чем другие.
Моя племянница прекрасно понимает это. Она учится в элитном колледже, получает Национальную поощрительную стипендию, имеет высший балл (А) по всем предметам, кроме одного, на котором она получила А-; настолько успешно овладевает предметами, что успешно выдержала вступительные экзамены в медицинский колледж, параллельно овладела испанским языком и целый семестр проучилась в университете в испаноговорящей стране — и все это для того, чтобы стать врачом в странах третьего мира. Увы, университет в ее родном городе (университет при Вашингтонской медицинской школе) отказал ей в приеме, основываясь на результатах интервью, во время которого маститые интервьюеры сочли, что моя племянница недостаточно информирована и слишком незрела для того, чтобы обучаться на медицинском факультете. Позднее она узнала, что она потерпела провал из-за того, что не смогла ответить на пару научных вопросов, а также тех, которые касались текущих событий, и сказала, что для того чтобы снять стресс, она молится и просит совета у мамы с папой.
Чтобы продемонстрировать превосходство статистических прогнозов, Доуз предлагает рассмотреть пример с интервью при поступлении в университет.
«Что заставляет нас думать, что мы способны сделать лучший выбор, проводя со студентами интервью в течение получаса, вместо того чтобы просуммировать соответствующие переменные (например, результаты выпускных экзаменов в средней школе, средний балл, и, возможно, приняв во внимание мнения, содержащиеся в рекомендательных письмах)? Вот самое резонное объяснение, которое я могу предложить: мы переоцениваем свои когнитивные способности. На самом деле это наше когнитивное самомнение. Давайте посмотрим, из чего складывается средний балл. Он подсчитывается по результатам как минимум 3,5 лет обучения в старшей школе и оценивается для 28 предметов (а учитывая столь популярную систему четвертей, он подсчитывается по как минимум 50 оценкам).... И тем не менее, глядя на папку с интервью абитуриента, которого опрашивали в течение получаса, мы полагаем, что способны составить более адекватное представление, нежели то, которое основано на 3,5 годах кумулятивных оценок 20-40 различных преподавателей... Наконец, если нам так уж хочется проигнорировать средний балл, похоже, что единственной причиной для этого может стать убежденность в том, что кандидат обладает блестящими возможностями, которые он (или она) до этого успешно скрывали. Какое доказательство блестящих способностей лучше, чем результаты тщательно разработанного теста оценки способностей? Неужели мы на самом деле думаем, что мы лучше оснащены для оценки способностей, чем Служба тестирования Министерства образования?».
Почему возникает иллюзия интервьюера. Что рождает иллюзию интервьюера? Почему при отборе студентов и персонала так велик разрыв между профессиональной интуицией и реальностью? Такое впечатление, что Т. С. Элиот имел в виду именно интервьюеров, когда писал: «Между идеей и реальностью лежит тень».
Эта тень лежит, во-первых, потому, что интервью выявляет нынешние намерения опрашиваемого, а нынешние намерения менее информативны, нежели привычное поведение. Намерения имеют значение. Люди могут меняться. Но тем не менее лучшим предиктором того, каким человеком мы будем, является то, каким человеком мы были до сих пор. От себя не уйдешь — куда бы мы ни пошли, мы всюду возьмем себя с собой.
Во-вторых, тень лежит потому, что интервьюеры гораздо лучше представляют себе карьерные успехи тех, кого они приняли, нежели тех, кого отвергли. Поскольку успеха добивается большинство людей, то такая односторонняя обратная связь помогает интервьюерам поддерживать собственную веру в свои способности принимать нужных людей. Моя племянница, отвергнутая учебным заведением, которое должно было бы принять ее с распростертыми объятиями, вместо того чтобы остаться в одном из ведущих медицинских университетов мира, университете Джона Хопкинса, который она с успехом закончила, отправилась работать в общинную клинику для бедных в южном районе Чикаго. Но сотрудники отвергнувшего ее Вашингтонского университета ничего этого не узнали, поэтому она никогда не попадет в сводки об успехах и неудачах интервьюеров этого учебного заведения.
В-третьих, тень лежит из-за чудовищной власти фундаментальной ошибки атрибуции — искажения, свойственного интуиции. Говоря о других людях, мы недооцениваем влияние ситуации, в которой они оказались, и переоцениваем их внутреннюю предрасположенность к чему-либо. Мы исходим из того, что они на самом деле такие, какими кажутся в этой ситуации. Каким я выгляжу на баскетбольной площадке, таков я и есть на самом деле — завтра на этой же площадке, но не на заседании сотрудников факультета через час. Наша недооценка силы ситуации — это один из величайших уроков социальной психологии. Мы знаем, что мы действуем по-разному — в зависимости от того, находимся ли мы в церкви, прогуливаемся с друзьями или проходим в 7.00 утра интервью перед приемом на работу. Тем не менее, сталкиваясь с другими людьми, мы склонны думать: то, что мы видим, мы и получим в итоге. Но горы исследований на все темы, начиная от разговорчивости и заканчивая застенчивостью, показывают, что наше поведение, по словам Малкольма Глэдуэлла, «в гораздо меньшей степени связано с неким неизменным внутренним компасом, нежели с частными особенностями текущей ситуации». Интервью — это особая ситуация, которая говорит о других ситуациях ничуть не больше, чем голосование выборщиков — о результатах голосования всего электората. Кандидат, очаровавший нас своей точностью, позднее может регулярно опаздывать на работу.
Более того, обстановка интервью и поведение интервьюера неизбежно влияют на качество проведения интервью. Однажды мне довелось помогать другой кафедре нашего колледжа, и я проводил интервью двух кандидатов на работу. Одного из них одновременно интервьюировали шесть человек, причем каждый из нас задал по два-три вопроса. «Ужасно зажатый человек», — думал я в процессе беседы. Со второй кандидаткой я встретился в неформальной обстановке, за чашкой кофе, и мы сразу же выяснили, что у нас есть общие друзья. В процессе разговора я был очарован ее теплотой и увлеченностью. Только позднее я вспомнил о фундаментальной ошибке атрибуции и переоценил свои интуитивные впечатления. Зажатость одного и теплоту другой я списал на их свойства; на самом деле их поведение, несомненно, отчасти было обусловлено тем, что я встречался с ними в разных условиях.
В-четвертых, тень лежит из-за предрассудков интервьюера и того, в какой цвет окрашивают его восприятие и интерпретацию ответы интервьюируемого. Глэдуэлл рассказывает об одном интервьюируемом, который так реагировал на вопросы о вещах, в которых не слишком разбирался: «Есть масса вещей, о которых я ничего не знаю, но я уверен, что в надлежащей обстановке и при надлежащей помощи я справлюсь с ними». «Великолепный ответ!» — отмечает Глэдуэлл, симпатия и ожидания которого к кандидату нашли свое подтверждение. Позднее он размышлял над тем, как бы он реагировал на этот ответ, ест и бы с самого начала решил, что кандидат ему не нравится. Возможно, этот же самый ответ стал бы подтверждением высокомерия и хвастовства соискателя? Первое впечатление может превратиться в самосбывающееся пророчество, когда мы начинаем искать подтверждений и слышать то, что ожидаем услышать.
Во многих случаях первое впечатление предшествует интервью. В исследованиях в условиях реальной жизни соискатели получали более благоприятную оценку интервьюеров, если те знали, что они прошли предварительный отбор. Первое впечатление может сформироваться, если вам будут известны возраст, пол, привлекательность и расовая принадлежность человека. В классическом эксперименте Карла Уорда, Марка Занны и Джоэла Купера белые мужчины-студенты Принстонского университета проводили интервью белых и черных кандидатов на работу. Когда соискатель был черным, интервьюеры отодвигались от него подальше, продолжительность интервью была на 25% меньше, а интервьюер допускал на 50% больше речевых ошибок. Представьте, что вас интервьюирует некто, кто сидит, отодвинувшись от вас подальше, запинается и резко обрывает интервью. Неужели это не повлияет на ваши результаты собеседования?
Чтобы выяснить, каким именно будет это влияние, исследователи провели второй эксперимент. Они проинструктировали интервьюеров обращаться со студентами так же, как те обращались с белыми и черными соискателями во время первого эксперимента. Когда после этого проводили оценку видеозаписей интервьюируемых студентов, те, с кем обращались как с черными соискателями, выглядели более нервозными и менее результативными. Более того, они сами говорили о том, что чувствовали себя более нервозными и малоэффективными. Мы склонны провоцировать в окружающих проявление того, что мы видим в них.
Величайшее интервью: выбор брачного партнера
«Для большинства из нас, — отмечает Малкольм Глэдуэлл, — прием кого-то на работу или учебу представляет собой романтический по своей сути процесс, во время которого рабочее интервью выступает в качестве лишенной сексуального момента версии свидания. Мы ищем кого-то, с кем у нас общая химия, даже если образовавшаяся пара в конце концов расстанется со слезами». Можем ли мы вывернуть это высказывание наизнанку и заявить, что свидание — это сексуальная версия затянувшегося интервью? Для тех, кто проводит «рекрутинг и скрининг» партнеров для жизненного путешествия, свидания и ухаживания становятся, по сути дела, глубинным интервью. Насколько большинство из нас честны во время этого величайшего интервью? Точно так же как многие люди выясняют для себя, что они плохо совместимы с работодателем, что приводит к текучке кадров практически в каждой профессии, убедительные добрачные интервью зачастую выливаются в разводы. С середины 1960-х до середины 1980-х гг. показатель разводов в Америке вырос почти в 2 раза; в настоящий момент распадается почти половина браков. Даже эта знакомая, но грустная цифра может дать завышенную оценку успеха браков. Исследователь браков из Техасского университета Норвал Гленн проследил судьбу браков, заключенных в начале 1970-х гг. К концу 1980-х гг. только треть счастливых молодоженов все еще состояла в браке и называла свой брак «очень счастливым».
На основании национального опроса 1988 г. Институт Гэллапа дает аналогичное мрачное заключение: двое из трех человек в возрасте 35-54 лет разведены, расстались с партнером или готовятся к расставанию. Если эта тенденция сохранится, то «наша нация скоро достигнет той точки, где доминирующим опытом взрослых людей станет нестабильность брака». И если брак нередко ожидает злая судьба, то совместное проживание (которое для многих заменяет брак) еще более нестабильно. В 1995 г., согласно данным Национального центра медицинской статистики, только 10% женщин в возрасте от 15 до 44 лет сказали о том, что их первый сожитель еще до сих пор с ними.
Задумайтесь об этом: возможно, брак — это лучший предиктор личного счастья; 40% состоящих в браке взрослых людей заявляют о том, что они «очень счастливы», тогда как лишь 23% взрослых, никогда не состоявших в браке, и еще меньший процент тех, кто развелся или разъехался со своим партнером, могут сказать о себе то же самое. Брак и стабильное присутствие обоих родителей предсказывает благополучие детей. Брак предсказывает экономический рост и минимальный риск детской нищеты. Брак предсказывает здоровье и долголетие. Однако мы все чаще не хотим вступать в брак, а еще меньше хотим жить в браке. Все чаще наша начальная страсть и беспочвенная эйфория превращается в холодное, лишенное любви временное перемирие, а иногда и того хуже. Точно так же как наркоманы сталкиваются с тем, что со временем наркотик производит на них все более слабое действие, влюбленные замечают, что со временем страсть остывает. Интенсивная поглощенность другим человеком неизбежно ослабевает, и на смену ей приходят нормальные успешные отношения, характеризующиеся устойчивой теплотой, которые социальные психолога именуют «любовью-дружбой».
Все мы знаем, что это правда, однако в конце нашего «добрачного скрининга» иллюзия интервьюера вспыхивает с новой силой. Вспомните, что в главе 4 говорилось о том, что большинство людей, желающих получить разрешение на брак, считают свои собственные шансы на развод нулевыми. Будучи влюбленным, сложно думать как-то иначе. Наслаждаясь трепетом романтического чувства, мы не проецируем на себя стресс бессонных ночей, проведенных с детьми, беспорядок в доме и неоплаченные счета. «Когда два человека находятся под влиянием самой неистовой, самой безумной, самой обманчивой и самой скоротечной из страстей, они готовы поклясться в том, что будут пребывать в этом приподнятом, ненормальном и изматывающем состоянии до тех пор, пока смерть не разлучит их», — писал Джордж Бернард Шоу.
Следовательно, если вы попросите меня предсказать вам продолжительность брака, первой вещью, которую я захочу узнать, будет вовсе не ваше интуитивное ощущение относительно ваших отношений — насколько возбужденным, трепещущим и страстным вы себя чувствуете. Любовь если не слепа, то всегда близорука. При наличии противоречия между тем, что говорит вам ваш внутренний голос, и тем, что предсказывают основанные на статистике критерии, я всегда буду обеими руками голосовать за приведенные ниже объективные критерии:
• Вступаете ли вы в брак в возрасте старше 20 лет?
• Выросли ли вы оба с вашим будущим брачным партнером в стабильных полных семьях с обоими родителями?
• Встречались ли вы долгое время перед вступлением в брак?
• Получили ли вы хорошее образование?
• Имеете ли вы стабильный доход и хорошую работу?
• Живете ли вы в маленьком городе или на ферме?
• Не жили ли вы совместно до вступления в брак и не беременны ли вы?
• Яаляетесь вы прихожанами одной и той же церкви?
• Подходите ли вы друг другу по возрасту, уровню образования, установкам и ценностям?
Ни один из этих критериев сам по себе не является решающим. Но если вы дадите отрицательный ответ практически на все вопросы, то разрыв вашего брака, как ни печально об этом говорить, весьма вероятен. Если вы дадите положительный ответ на почти все предлагаемые вопросы, вас ждет, по всей вероятности, долгий и счастливый брак. То, что вы чувствуете сегодня, конечно, имеет какое-то значение. (Чувства после неструктурированных интервью точно так же обладают некоторой предсказательной силой.) Но признаки счастливого брака имеют гораздо большее значение, точно так же как стиль поведения счастливых новобрачных, у которых позитивные интеракции (улыбки, прикосновения, комплименты, смех), по меньшей мере в 5 раз превосходят по числу негативные интеракции (сарказм, неодобрение, оскорбления).
Иллюзии этого важного интервью, охлаждение любовной страсти и усиление важности общих ценностей являются свидетельствами в пользу индийской версии брака, а не брака, основанного на любви. Уша Гупта и Пушпа Сингх попросили 20 супружеских пар в Джайпуре (Индия) заполнить любовную шкалу. Исследователи обнаружили, что те, кто вступил в брак по любви, отмечали ослабление чувства любви после 5 лет (и более) брака. Напротив, те, кто вступил в брак по договоренности (пары подбирали люди, хорошо знавшие будущих супругов), сообщили о том, что со временем любовь в их семье лишь крепнет.
Структурированные интервью
При отборе работников, точно так же как и при отборе брачного партнера, субъективные чувства, появляющиеся в результате неструктурированных интервью, оказываются не очень-то полезными. Интервью создаст у меня впечатление об экспрессивности человека его голосе, готовности поддерживать контакт с помощью глаз и его теплоте, по крайней мере во время беседы со мной. Но эта информация гораздо меньше рассказывает о поведении человека но отношению к другим людям в различной обстановке, чем я склонен считать. Учитывая важность создания «счастливых пар», исследователи подбора персонала стали искать способы повысить точность своих прогнозов, помещая людей в смоделированные рабочие ситуации, охотясь за информацией об эффективности работы и отношениях людей на предыдущем месте работы, проводя тестирование, обобщая оценки множества интервьюеров и разрабатывая конкретные «структурированные интервью» для каждой рабочей позиции.
Структурированные интервью приходят на смену обычной непринужденной беседе, нацеленной на общую оценку кандидата; они представляют собой упорядоченный метод сбора конкретной информации. Различные виды работы подвергают анализу. Заранее составляют вопросы, обучают интервьюеров. Ко всем кандидатам относятся одинаково. И каждого из них оценивают по разработанным шкалам.
При самом распространенном формате неструктурированного интервью человека могут спросить: «Насколько вы организованны?», или «Как вы ладите с окружающими?», или «Как вы справляетесь со стрессом?». Сообразительные интервьюируемые знают, как набрать побольше баллов, отвечая на такие вопросы. «Я справляюсь со стрессом, расставляя приоритеты и делегируя часть обязанностей, и делаю так, чтобы у меня оставалось достаточно времени на сон и физические упражнения».
Напротив, структурированные интервью пытаются классифицировать сходные реакции на конкретные и разнообразные ситуации. Точно так же как викторины, предназначенные для демонстрации брачной совместимости партнеров, — когда будущие пары сравнивают свои пристрастия, антипатии, привычки и ценности, имеющие отношение к браку, — структурированные интервью исследуют поведение, имеющее отношение к выполнению данной конкретной работы.
Поэтому подготовка к структурированному интервью начинается с выяснения установок, форм поведения, знаний и навыков, которые определяют высокое качество исполнения данной конкретной работы. Затем переходят к ситуациям, связанным с работой, и предлагают кандидатам рассказать, как они предполагают справляться с этими ситуациями. Интервьюеры могут также попросить кандидатов привести конкретные примеры своего поведения в той или иной рабочей ситуации на предыдущем месте работы. «Можете ли вы вспомнить, когда в последний раз ваша идея помогла вашей организации? Где вы почерпнули эту идею? Как вы убедили "власть имущих" сделать именно так, как вы предлагаете? Какой эффект произвела эта идея?». Чтобы не было искажений воспоминаний, интервьюер делает пометки и выставляет оценки по мере рассказа кандидата. Во время интервью избегают вопросов, не имеющих отношения к работе, а количество дополнительных вопросов, — открывающих путь предубеждениям, — сводят к минимуму. Хотя вследствие всего вышеизложенного структурированные интервью воспринимаются менее дружелюбными и мягкими, интервьюер может объяснить свою цель и заверить соискателя, что «эта беседа не является демонстрацией того, как мы относимся друг к другу в нашей компании».
Исследователь вопросов управления Майкл Кэмпион и его коллеги отмечают, что «один из самых несомненных выводов» из исследований интервью при приеме на работу звучит так: «Структурирование интервью повышает его надежность и достоверность (валидность), и следовательно, его полезность для составления прогнозов и принятия решений». Обзор 150 исследований показал, что структурированные интервью по своей точности прогнозов в 2 раза превосходят интервью, основанные на интуиции и наитии. Кэмпион отмечает, что структурированные интервью, разработанные для конкретных видов работ, в равной степени помогают гарантировать ровные права на получение работы и «просты в применении». Поэтому почему бы ими и не воспользоваться?
В противном случае, говорит Малкольм Глэдуэлл: «Мы позволим привлекательности — неопределенной, нерациональной интуиции, помноженной на фундаментальную ошибку атрибуции, — исказить современный процесс найма на работу. В этом случае нам придется заменить старую практику блата, когда вы приняли бы на работу своего племянника, на систему нового блата, когда вы станете принимать на работу того, кто произвел на вас самое неизгладимое впечатление, когда вы обменивались рукопожатием. Социальный прогресс, если мы не будем соблюдать осторожность, может просто превратиться в инструмент, посредством которого мы заменим решения, явно принимаемые без достаточных оснований, другими, тоже безосновательными, хотя это и будет не так заметно».
