Глава тридцать шестая
Лан оглядывала армию, расположившуюся между ними и тем местом, где им надо было быть. Войска заняли крыши, и снайперы-анархисты стреляли вверх по всему, что движется. Культисты тоже не сидели сложа руки, судя по фиолетовым вспышкам, то и дело мелькавшим среди домов. Так что никаких успешных прыжков по воздуху, да еще и со жрецом за спиной, у нее не получится.
«Черт!»
Время ускользало, оставалось только одно – вернуться туда, откуда они пришли, то есть в квартиру Фулкрома, и там разработать другой маршрут, может быть, даже с его участием.
Вернувшись, они обнаружили, что все перевернуто вверх дном. Входная дверь была выбита, вещи разбросаны. Повсюду валялись одежда, бумаги, выдвинутые ящики, обломки картинных рам.
Лан пошла по мраморному коридору, стуча в двери соседей. Все говорили с ней испуганно – то ли из-за ее прошлого, то ли из-за того, как она была настроена сейчас, но ей было плевать. Лишь в одной квартире ей смогли сообщить кое-что полезное. Межвидовая пара, оба в почти одинаковых коричневых туниках, сказали ей, что видели, как люди в длинных серых плащах напали на него на улице.
Лан постаралась скрыть свой страх. «Агенты императора».
– Как давно это было?
– Часа два назад, – сказала женщина.
– Чем все кончилось? – спросила Лан.
– Его связали, – ответил румель. – Довольно странное обращение со следователем, должен сказать. Потом его повели в центр.
«Его не убили, – подумала она. – Значит, им нужны ответы». Лан вежливо улыбнулась и только тут заметила ребятишек, которые бегали по комнате за спинами родителей; у этой пары были дети, а ведь обычно отношения румелей и людей не приводили к рождению потомства: ей вдруг стало больно от этой мысли, которую она так долго и старательно прятала от себя самой.
– Они приемные, – сказала женщина, заметив взгляд Лан. – Чтобы вы чего не подумали.
– О нет, я… Нет. – Она взяла себя в руки. – Большое спасибо, что ответили на мои вопросы.
Глотая слезы, Лан вернулась в квартиру Фулкрома.
– Надеемся, вы его найдете, – крикнул ей вслед румель.
В квартире Ульрик сидел на кровати Фулкрома и снова изучал свои книги.
– Ульрик, если я доставлю тебя на вершину стеклянной башни, ты сможешь побыть там пару часов один, без меня?
– Конечно. Ты узнала, что случилось со следователем?
– Кажется, да. Его забрали агенты императора. Значит, он сейчас где-то в Балмакаре, и я хочу его оттуда вытащить.
– Конечно, конечно.
Они тут же снова вышли на улицу, но на этот раз выбрали другой путь, в обход зоны конфликта. Он был куда длиннее прежнего, но зато здесь было почти не слышно военных действий. Горожане сидели взаперти по своим домам. По мере того как крепли объятия ночи, в домах Виллджамура зажигался свет и становились видны люди и румели, тревожно прильнувшие к окнам разных цветов и форм.
Лан то и дело взбегала по стенам на крыши и оттуда оценивала состояние пути впереди. Они шли тайными проходами, переулками, подземельями, иногда даже возвращались назад, зато так им удавалось избежать столкновений с военными. Два часа они шли до места, куда при обычных обстоятельствах путь занял бы вряд ли полчаса, и все это время Лан думала о том, что ей надо срочно вернуться в Балмакару и любым способом пробраться внутрь.
– Вот она! – воскликнул Ульрик, указывая на башню астрономов. Это было внушительное сооружение, похожее на огромный драгоценный камень в оправе булыжных мостовых. Его основание огибала круговая тропа, а стены были такими гладкими, что в них отражались все окрестные городские огни. Каждая стена – а их было восемь – представляла собой грань шириной футов в двадцать, но ни в одной из них на всем протяжении от мостовой до самого верха не было заметно и признаков двери или окна, ничего, что указывало бы на самую возможность входа.
– Тебе надо внутрь? – спросила Лан.
– Не знаю, – ответил Ульрик честно. – Может, достаточно быть рядом или наверху.
Лан подняла голову: стене, у которой они стояли, не было видно конца. Где-то поблизости зашумел бой. Два румеля пробежали по улице, громкое эхо их шагов раздалось на площади у башни.
– Я могу доставить тебя на самый верх, – предложила Лан, – для полной уверенности.
Ульрик поправил на себе одежду, убеждаясь, что все сидит плотно.
– На плечах?
– Боюсь, что более утонченного способа нет, – ответила Лан. Она шагнула вперед, наклонилась, а Ульрик послушно подошел к ней со спины. Она схватила его за руки и взвалила себе на спину, а потом настроила внутреннюю силу так, чтобы она отталкивала вес старика от земли, сделав его легким, как котенок.
Лан побежала по стене – это было трудно, но она сжала зубы и заставляла себя лезть наверх. Ноги скользили по стеклу, приходилось то бежать, то подскакивать, совершая небольшие перелеты по воздуху, чтобы удержаться на гладкой поверхности и не упасть. Каждое соприкосновение ее ног со стеной вызывало гулкий «тук», эхом отзывавшийся внутри башни. Когда они поднялись над уровнем крыш, внезапный порыв ветра едва не сбросил их вниз, и Ульрик на ее спине громко ахнул.
– Мы почти на месте, – подбодрила его Лан. – Держись.
– Что еще мне остается делать? – отвечал Ульрик.
Она почувствовала, как у нее тяжелеют ноги – сказывалось напряжение от использования сил, которых она вообще за собой не знала, – но не успела она об этом подумать, как они оказались на самом верху. Вслепую, точно спускаясь по темной лестнице, она нащупала ногой какой-то выступ, примерилась, поняла, что он выдержит их вес, и встала на него обеими ногами, после чего без долгих церемоний свалила Ульрика на крышу. Он упал на бок.
– Ох, прости, – сказала Лан. – Ты в порядке?
Но Ульрика больше тревожили книги: убедившись, что с ними ничего не случилось, он принялся ощупывать себя.
– Со мной все хорошо, – сказал он наконец.
– Вот и ладно. – Лан спиной вперед вскочила на крышу. Она была плоской, и по всей поверхности ее покрывали непонятные золотые узоры. Больше всего они напоминали атлас звездного неба, где между островами причудливых форм вклинивались алгебраические завитушки и диаграммы. Ульрик уже вовсю восхищался деталями.
Лан взглянула на город, туда, где возвышалась Балмакара, могучая императорская твердыня. Сейчас где-то внутри ее император и его агенты мучают – а может быть, и не мучают – Фулкрома.
– Уходи, Лан! – Ульрик, увлеченно ползавший среди золотых изображений на четвереньках, оторвался от своего занятия и обратился к ней. – Ты должна ему помочь. – Он встал и сжал ей обе руки.
– Ладно, Ульрик, делай, что должен. Если у тебя все получится, то как нам быть? Прийти за тобой сюда? Мы с Фулкромом надолго тут не задержимся, а где Тейн и Вулдон, я понятия не имею.
– Если на обратном пути вы сможете зайти на башню, то… это будет награда. – Ульрик повернулся лицом к крыше. – Честно говоря, я даже не представляю, что сейчас будет происходить.
Лан улыбнулась.
– Как и мы все.
Она вскочила на шпиль и стала высматривать оттуда ближайшую подходящую крышу. В темноте, пятьюдесятью футами ниже, маячил мост шириной в двадцать футов; он вел на третий уровень. Но что всего важнее, нигде в округе не было заметно ни малейших признаков сражения.
Она настроилась. Поймала магнетическую волну.
Присела и поверила в то, что у нее получится.
Сжала кулаки и прыгнула.
Железная дверь открылась, луч света упал на его скрюченное тело, и в камеру один за другим стали входить агенты, вооруженные ножами и вопросами, как они делали в последнее время каждый час. На руках Фулкрома были тяжелые наручники, но к стене его не приковали – незачем, камера и без того была тесной.
Все начиналось хорошо и мило, звучали неискренние предложения дружбы, агенты предлагали ее, словно торговцы товар. Точнее, выгодную сделку. Затем затевался небольшой скандал, стычка между ними, которая должна была навести Фулкрома на мысль о том, что его участь еще не решена. Он точно угадывал все их ходы, но боялся, что от пытки по всем правилам его отделяет всего пара дней, а может, и меньше, учитывая нынешнее состояние города. Били его сначала в живот, потом и по ногам, но лицо не трогали – им нужно было, чтобы он говорил. Кулаком в желудок, железной палкой по ногам, все слилось в его усталом мозгу в одно непрерывное нападение. Интересовала их одна простая вещь: где Лан?
– Какое вам до нее дело, когда город разваливается на куски?
– Император требует, – ответил кто-то из них, и настала неловкая пауза.
– Слушай, где еще двое, нам известно, но вот где третий? Просто скажи нам, где его искать, и все сразу кончится.
Они лгали, и он знал это. Нарочитое искажение ее пола приводило его в бешенство.
– Она давно уже далеко отсюда – если, конечно, у нее есть хоть капля здравого смысла.
– А что, у этого Лана чувства как у нас? – подначивал другой агент.
Фулкром сам не знал, где он взял силы, чтобы встать на колени, выползти, шатаясь, на середину камеры и заявить:
– Лан – женщина. Обо мне говорите, что хотите, но она спасла жизни многих граждан этого города.
Агенты переговаривались между собой:
– Слушай, если он трахает монстра, значит ли это, что он сам педик? Карается смертной казнью и все такое.
Фулкром метнулся вперед, перекинул свои тяжеленные наручники через голову ближайшего к нему агента и рванул на себя. Оба упали на пол, агент не мог кричать, так сильно душила его цепь, остальные сбились вокруг них, и дальше Фулкром помнил лишь град ударов, нацеленных ему в лицо…
Лан стояла на крыше Балмакары, на самой ее вершине. Путь сюда оказался на удивление легок. Всю стражу отводили сейчас внутрь крепости, готовясь отражать нападение с земли. Всех страшили анархисты. Бо́льшая часть города была уже у них в руках, но где-то далеко, на периферии, творилось нечто еще более странное. Сначала она решила, что это Ульрик осуществил задуманное, но свет шел совсем не оттуда, где она его оставила. Потоки магии рикошетили в нижнем уровне города, в районе внешних ворот. Отсюда, сверху, под снегом и ветром, это выглядело как хорошая древняя гроза, когда климат был теплее, а летние бури мощнее.
Лан приняла решение. Фулкром вернул ей когда-то жизнь – нет, больше того, при его участии она получила такую жизнь, какой не знала никогда прежде и о которой не могла даже мечтать. И она не оставит его гнить в тюрьме, чего бы ей это ни стоило. Ее решение никак не было связано с политикой, просто теперь, когда город вокруг нее рушился, освобождение Фулкрома оказалось единственной целью, ради которой стоило сражаться.
Она шла вдоль края крыши; завидев часового с луком где-нибудь на верхнем уровне, падала ничком и проползала участок, прикрываясь выступающими наличниками окон и желобами водостоков.
Вдруг что-то замельтешило внизу, в одном из внутренних садов крепости: какие-то тени вели ожесточенную молчаливую битву – вот упал стражник, зарубленный ударом топора сзади или сраженный арбалетной стрелой в грудь, ей не было видно, и тут же группка людей скользнула вдоль ограды, одни перескочили через нее сами, затем помогли перебраться другим. Кто это, анархисты? Первым ее желанием было остановить их немедленно, но она одернула себя: «Это больше не твоя война. Фулкром – вот что сейчас главное».
Послышались голоса, еще двое сбегали по ступеням – их Лан узнала. Повернувшись, она понеслась назад, перескакивая через оконные наличники с риском поскользнуться и сломать шею.
Из-под козырька крыши она наблюдала, как Тейн и Вулдон спускались с крыльца Балмакары навстречу отряду стражников.
Что же делать?
– Тейн, – шепнула она.
Она видела, как веркот замер на полушаге и тут же напрягся рядом с ним Вулдон. Тейн огляделся и вступил с Вулдоном в диалог.
– Тейн, болван ты эдакий! Это я, Лан, я здесь! Подыграй мне, пожалуйста.
И снова диалог между двумя Рыцарями. Слышал ли он ее? Оставалось только надеяться.
– Арестуйте меня, когда я приземлюсь, и скажите, что уводите меня в замок!
Не давая себе времени передумать, она оттолкнулась от стены и пошла им навстречу сначала по воздуху, а потом спустилась, едва не поскользнувшись на обледенелой земле. Стражники начали подбираться к ней всем отрядом, но Лан с надеждой глядела на бывших коллег.
Вулдон понятливо кивнул и взмахнул огромной лапой в сторону солдат, которые тут же замерли неподвижно.
– На вашем месте, – проревел он, – я бы вернулся на пост, как велел император. Мы сами ее возьмем. Она опасна.
Тейн сделал вид, будто заламывает ей руки за спину, и развернул ее лицом к крыльцу.
– Что ты задумала? – шепнул он ей на ухо. – Если мы приведем тебя в замок, тебя арестуют.
– Мне надо освободить Фулкрома, – шепнула она в ответ, смаргивая снег, который летел ей прямо в лицо. Вулдон договаривался с солдатами.
– Хочешь оказаться с ним в тюрьме? – сказал Тейн. – Кончится тем, что вас убьют обоих – ну, или, самое меньшее, отнимут у тебя силу.
Вулдон подошел к ним. И тихо сказал:
– Похоже, ты хочешь, что мы помогли тебе вызволить Фулкрома.
Лан улыбнулась.
– Чертовски хочу.
Вулдон продолжал:
– Вообще-то, император послал нас разузнать, что это за вспышки такие там, на горизонте, – то ли культист какой спятил, то ли еще чего.
– Это меня не волнует, – отвечала Лан. – Теперь моя главная забота – Фулкром, а потом Ульрик, который сидит сейчас на вершине Астрономической башни и творит свой ритуал. В Балмакару только что проникла кучка анархистов, я видела. Они послужат нам прикрытием. Но времени мало.
– Что ж, пойдем добывать Фулкрома; потом посмотрим, что останется от города, и займемся эвакуацией.
– Кого вы собираетесь эвакуировать – целый город? – в ужасе выдохнула Лан.
Но мужчины молча вели ее вверх по лестнице, и она даже обрадовалась, когда после ветра и снега оказалась в тепле богато украшенного зала.
– Мне кажется, начиная с этого момента мы ни от кого больше не зависим, – сказала Лан. – Не надо выбирать, на чьей стороне нам быть и кому служить, не надо слушать приказов. Теперь есть только мы, Рыцари.
– Вот и прекрасно, – отозвался Вулдон.
Молоденький солдатик так спешил проверить у них документы, что даже поскользнулся на гладком мраморном полу, и Вулдон встретил его ударом могучего кулака в горло. Тот забулькал и свалился, грохоча доспехами.
– Вулдон, – с укоризной сказал Тейн.
– А чего? Лан же сказала, что мы теперь сами по себе.
– Тоньше надо быть, тоньше, – ответил веркот со вздохом.
Кейли вместе с Шалев и ее мстительными друзьями шел по темным садам императорской резиденции. Они одолевали ограду за оградой, не сбавляя темпа и не нарушая ритма своего движения. Они огибали пустующие посты охраны, перескакивали через клумбы с цветами тундры, пригибаясь, пробегали под окнами с узорными чугунными решетками и так, шаг за шагом, добрались до заветного окна возле кухни. Двое из обслуги Балмакары давно уже переметнулись к анархистам, и через них Шалев немало узнала о внутреннем устройстве и планировке крепости.
С дешевым, почти невесомым оружием в руках они походили на воинов-дикарей, но, когда Кейли наблюдал своего идола за работой, его сердце отчаянно колотилось. Шалев установила под большим окном реликвию, активировала ее, отошла на шаг в сторону и дождалась, пока стекло растает и стечет на подоконник фиолетово мерцающей лужицей. Снова схватив реликвию, она вернула ее в мешок. Потом подпрыгнула, встала коленями на подоконник и пролезла внутрь.
Первым за протянутую руку Шалев ухватился Кейли. Осторожно, чтобы не задеть жидкое стекло, он прополз внутрь. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, он ждал, пока за ними последуют другие. В темном помещении пахло тушеными овощами и травами.
На стене, позади двух огромных плит, поблескивали ножи и разные кухонные принадлежности. Горшки и сковородки висели у них над головами, а еще он мог поклясться, что видел крысиный хвост, мелькнувший и скрывшийся в углу.
Наконец все собрались в кухне и проверили оружие, прежде чем следовать за Шалев в покои замка. Выйдя и повернув за угол, Кейли почувствовал, как его обуяла злость. Со всех сторон его окружала такая роскошь, какую он не в силах был бы представить, даже если бы от этого зависела его жизнь. Неужели кто-то так живет? К чему столько золота и драгоценных камней, зачем до такого блеска полировать мраморный пол?
Кто-то из его спутников сбил с подставки вазу, но Шалев повернулась на каблуках и успела перехватить ее раньше, чем та упала на пол. Шалев зашипела на них:
– Я знаю, вам все здесь хочется уничтожить, но погодите, еще не время. Сначала убьем Уртику, а уж потом вдоволь позабавимся.
И она пошла вперед – она знала маршрут, вызубрила его по самодельным картам. В одной руке она сжимала реликвию, готовая пустить ее в дело; Кейли не знал, что это такое и как оно работает, но чувствовал себя уверенно и спокойно под прикрытием продвинутого оружия культистов.
Они шли медленно, осторожно, прижимались к стенам, когда кто-нибудь проходил мимо. Во многих коридорах кипела жизнь: гонцы бежали с императорскими депешами, маршировали солдаты. Это удивило Кейли: в такой-то час ночи!
Они поднялись по лестнице то ли на третий, то ли на четвертый уровень – он давно сбился со счета – и увидели просторный зал, устланный мягким ковром. Стены и потолки покрывали росписи, правда, что именно они изображали, в темноте видно не было.
Где-то за стенами по-прежнему стонал ветер.
Лан шла за Вулдоном, а тот, напрягая память, уводил их все дальше и дальше вглубь подземелий Балмакары. Никто не останавливал их, не задавал вопросов о том, куда они ведут Лан, – это никого уже не интересовало. Все были заняты лишь войной, разразившейся в городе.
Тейн был неоценим. Он шел рядом с Вулдоном, закрыв глаза, а Лан держала его под руку и направляла его шаги – и все ради того, чтобы обострить его слух. Они уже обыскали немало коридоров, но камеры в них были пусты – изнутри не доносилось ни звука, даже дыхания и то не было слышно. Стражей в коридорах и у дверей тоже не было, тюрьму будто забросили.
– Я уверен, что здесь совсем никого нет, – объявил Тейн.
Снова по замшелым ступеням вниз, туда, где рукотворные стены сменял дикий камень, – Рыцари шли в полной темноте, боясь даже высечь огонь, чтобы не выдать своего присутствия. В этих подземных теснинах Лан чувствовала себя уязвимой – ведь здесь отсутствовала привычная свобода движений, возможность быстро покрывать большие расстояния. Вся ее надежда была сейчас на спутников, которые без размышлений пошли за ней и никогда не ставили под сомнение ее прошлое раньше.
Наконец они достигли удаленного коридора с камерами. До сих пор все шло слишком легко. Неужели Фулкрома держат здесь, в самом страшном каземате?
Тейн снова сделал им знак остановиться, и вновь момент напряженного ожидания затянулся, причиняя им почти физическую боль.
– Голоса, – сказал он. – Вдалеке.
Повернув за угол, она увидела отрезок коридора, освещенный факелами на стенах. Вдали играли в карты двое стражников. До них было примерно футов сто. В углах освещенной зоны залегли резкие тени, и Лан не видела, что может скрываться в них.
– Агенты, – шепнул Тейн, и в следующую секунду на них уже надвигались четверо в серых плащах. Она не успела и понять, откуда они вынырнули, а Вулдон уже шагнул вперед и заслонил ее собой – и она впервые не рассердилась на него за это.
– Сдайте его нам, – буркнул один агент.
Вулдон негромко хмыкнул – назревала драка, которой он давно ждал.
– Нам нужен он-она; сдайте его нам, и забудем об этом. Вы пойдете своей дорогой, а мы – своей.
– Леди никуда не пойдет, – ответил Вулдон с нажимом на первом слове. – По крайней мере, с вами.
– Лан будет комиссован, – сказал другой, она не увидела кто.
Наклонившись к Тейну, она спросила:
– Фулкром здесь?
– Да, – отвечал тот. – Там, позади стражи. В одной из угловых камер.
Вулдон вразвалочку прошел мимо агентов и, обернувшись, сделал такой жест, точно манил их за собой. Те окружили его полукольцом, все с оружием. Тейн протиснулся к Вулдону и ждал, выпустив когти.
Лан скользнула вдоль стены за ними, чувствуя на себе взгляды агентов, но Вулдон позаботился о том, чтобы они ограничились только взглядами.
– Хватит стоять и пялиться! – рявкнул он. – Деритесь, кретины!
Но те, похоже, были слишком хорошо наслышаны о силе Вулдона, чтобы принять это приглашение. Они развернулись и стали отступать, точнее, бросились наутек. Абсурд какой-то! Тейн и Вулдон погнались за ними, исчезнув во тьме. Лан развернулась и со скоростью, неведомой прежде ей самой, понеслась в другой конец коридора. Там она заглянула в одну камеру – никого, в другую – пусто. Забарабанила по прутьям и услышала стон из третьей.
И тут на нее напали два солдата. Она подпрыгнула, зависла, упершись руками в кирпичный потолок, и пнула одного в голову. Тот без сознания упал на пол, Лан приземлилась рядом. Вовремя оглянулась – второй уже заносил над ней меч, но она успела перекатиться на бок и тут увидела еще агентов, спешивших к ним.
– Вулдон! – взвизгнула она. – Тейн!
– А ну иди сюда, сука недоделанная! – оскалился один из серых, протягивая к ней руку, пока второй стражник силился ее удержать.
Тейн прибыл как раз вовремя и когтями перерезал ему горло: кровь хлынула из раны, он упал. Второй агент спрятался за солдата.
Когда подоспевший Вулдон без долгих разговоров принялся молотить первого попавшегося агента кулаками в лицо, Лан повернулась и бросилась к последней камере.
Там, привалившись спиной к стене, сидел и смотрел на нее Фулкром, его лицо было в крови.
– Отойди подальше! – крикнула Лан и попыталась взломать дверь – бесполезно. Она оказалась из какого-то сплава не менее дюйма толщиной, со сложным замковым механизмом. Ухватившись руками за прутья прорезанного в двери окошка, она уперлась ногами в косяк. И стала глубоко дышать, вызывая резервы силы. Вокруг нее бушевало настоящее побоище, но она все же сумела сосредоточиться, дотянуться мыслью вглубь себя… и через секунду из нее вырвалась волна магнетизма. Это был ураган такой силы, что ее пятки вдавило в камень, и она, страшно напрягая локти и запястья, потянула на себя дверь, и та стала дюйм за дюймом отходить от стены как была, вместе с рамой. Ослабев, Лан рухнула на пол.
– Вулдон, – громко простонала она.
Огромный Рыцарь шагнул к ней и, упершись ладонью одной руки в стену, другой без усилий отделил металл от камня, что оказалось совсем не трудно теперь, когда дверь была взломана.
Потом Вулдон отошел, пропуская Лан внутрь камеры, где та упала возле Фулкрома на колени и схватила его протянутую руку.
– Как ты? Тебя пытали? – Но ответы были не нужны, достаточно было поглядеть на него, чтобы все стало ясно. Его лицо было в крови, один глаз заплыл. И…
– Мой хвост… – выдавил он. Толстый хвост лежал на полу рядом с ним, словно брошенная веревка, – он был изогнут под неестественным углом, перебит. Лан почувствовала, как ей на глаза наворачиваются слезы.
– Как они могли?
– Они хотели знать, где ты, – сказал Фулкром. – Но я им не сказал.
«Так это из-за меня?» Обхватив его руками, она села спиной к стене, стараясь не сдавливать его слишком сильно, чтобы не причинять ему боль.
Вулдон, заслонив своей тушей и без того слабый свет, сочившийся из коридора, ничуть не растроганный, сказал:
– Я о них позаботился, Фулкром. Положил всех до одного. За тебя. – С его кулаков каплями стекала кровь.
– Большое спасибо, – поблагодарил его румель. Похоже, он не знал, что еще сказать гиганту.
– У тебя еще идет кровь? – спросила Лан, гладя Фулкрома по волосам.
– Нет… Мой хвост… похоже, от него больше нет толку… – Он говорил, хватая ртом воздух, но стараясь сохранять достоинство. – Какой у нас план?
– Сначала тебя надо привести в порядок. – И Лан стала рассказывать ему обо всем, что произошло в городе: о том, что творили на улицах культисты, об анархистах, которые были близки к победе, об Ульрике на стеклянной башне.
– Ульрик, – сказал Фулкром, – он сейчас главный. Чем бы он ни был занят, мы должны следовать за ним. Подозреваю, что, если город действительно в таком состоянии, как ты описываешь, все остальное просто не имеет значения.
Кейли отстал от своих, чтобы взглянуть, не идет ли кто за ними, – но нет, пока их не преследовали. Кругом было по-прежнему темно. Лишенный возможности разглядеть хоть что-нибудь, Кейли чувствовал себя особенно неспокойно. Врага он привык видеть в лицо. У подножия широкой винтовой лестницы, которая вела на пятый этаж, Шалев шепотом приказала им остановиться. Над ними по обе стороны ступеней стояли на часах два солдата. Пройти мимо них незамеченными было невозможно – их увидят, поднимется переполох, императора тут же выведут из дворца.
Шалев приказала им встать теснее, вынула следующую реликвию и подбросила ее в воздух – что-то вспыхнуло, и над ними тут же раскрылась сеть из какого-то шелковистого материала.
Кейли услышал голоса солдат на страже:
– Это что, гром?
– Нет, это молния, идиот.
– Я про нее и говорю.
– Наверное.
Сквозь материю Кейли видел, как один из них спустился на несколько ступеней вниз, чтобы посмотреть. Сердце юноши забилось сильнее. Солдат повертел головой, потом вернулся на место.
– Ничего здесь нет, – сказал он. – Уртика такой же чокнутый, как и старый Джохинн. И ты, глядя на него, свихнулся.
Под прикрытием сетчатой ткани кейвсайдеры поднялись по лестнице и встали между двумя солдатами. Убедившись, что поблизости никого больше нет, Шалев заворочалась под сетью, и снаружи опять что-то сверкнуло. Пока Кейли вылезал из-под сети наружу, солдаты уже упали без сознания.
– Мы на нужном уровне, – прошептала Шалев.
Помещение было огромным, вдоль стен тянулись деревянные панели, над ними висели портреты каких-то людей в царственных одеждах; роскошь кругом была такая, что Кейли даже рот раскрыл от изумления. Шалев прикладывала ухо к каждой двери, мимо которой они проходили, – просто так, для верности.
Поворот: за углом еще четыре солдата. Завидев кейвсайдеров, те кинулись к ним; но анархисты расстреляли их из своих луков и арбалетов, причем трое из них успели добежать до падающих тел и поймать их раньше, чем те ударились об пол.
Знаками подозвав их к себе, Шалев указала им на самую большую дверь в коридоре. С реликвией в руке она подошла к двери и тронула двойные ручки – так легко, как будто была не понаслышке знакома с искусством взлома. К общему удивлению, дверь тут же беззвучно распахнулась, и анархисты, не теряя времени, так же тихо вошли внутрь.
Шалев активировала реликвию, и та наполнила комнату мягким фиолетовым светом. Комната оказалась громадной, с роскошными коврами на полу, с камином, который давно прогорел и перестал давать тепло. В дальней стене было высокое окно, за ним густо шел снег. Небо медленно светлело, приближалась заря.
Кейли подошел к столу в дальнем конце зала и вдруг увидел торчащую из-под него ногу. Обежав стол кругом, он окликнул Шалев. Подошли все.
На полу, позади стола, лежал император Уртика – у него было перерезано горло, рука еще не выпустила большой мясницкий нож. Шалев метнулась к нему, взяла его за руку, щупая пульс, слезы выступили на ее глазах – слезы ярости, как понял Кейли.
– Нет! – крикнула она. Крик перешел в стон, жалобу о том, что она не сделала это сама. – Нет, нет, нет! НЕТ!
Кейли со страхом подался назад. Разве смерть Уртики не самое главное сейчас?
Выхватив нож из мертвой руки императора, она оседлала его труп и принялась раз за разом ударять его в грудь и в шею. На месте каждого удара выступала кровь.
– Моя жизнь! Моя семья! Ты все у меня забрал!..
Двое других пробовали оттащить ее, но она была словно фурия, совсем не похожая на ту спокойную, решительную женщину, которая привела их сюда. Но вот Шалев опомнилась. Изуродованный труп императора внушал Кейли отвращение. Остальные смотрели то на труп, то на Шалев, покрытую императорской кровью.
В воздухе повис невысказанный вопрос: что теперь?
Кейли шагнул в сторону, в направлении мертвой руки императора. Что-то на полу привлекло его взгляд. Под столом лежал залитый кровью клочок бумаги. Кейли поднял его, развернул, но, к своему смущению, не смог разобрать буквы. Зато он узнал официальные печати и тут же позвал других.
– Что там, брат? – Рыжеволосая женщина, Арта, подошла к нему и заглянула в бумагу.
– Половина залита кровью, но остальное – остальное можно прочесть, – сказала она.
– Что там такое? – резко спросила Шалев, подходя к ним; ее грудь бурно опускалась и поднималась, она еще не пришла в себя от потрясения.
– Погоди-ка, – сказала Арта, щурясь на бумагу в слабом предутреннем свете. Кто-то зажег свечу, она сказала «спасибо». – Так… тут написано вот что: «…в Виллирене. В дальнейшем, став свидетелем нападения иного мира на наш, я был поставлен перед необходимостью принять решение. Я, Бринд Латрея, командир Ночной Гвардии, а также главнокомандующий армией империи, отныне освобождаю армию – вернее, то, что от нее осталось, – от данной вам присяги. Мы больше не признаем вашей власти и власти ваших преемников. С целью построить новое будущее, оправиться от понесенных нами потерь и заключить с пришельцами военный союз, который позволит нам вести будущие войны, мы будем служить императрице Рике, свергнутой вами с престола. Принятое мной решение мотивировано не политическими соображениями, но насущной необходимостью защиты Бореальского архипелага». – Арта подняла голову и сказала: – Больше я ничего разобрать не могу, остальное залито кровью.
– Значит, вот почему Уртика убил себя, – подумал вслух Кейли. – У него ничего не осталось. Ни города, ни армии, ничего.
– А тут еще Кейвсайд занял половину Виллджамура, так что он и оглянуться не успел.
– Он поступил как трус, по-моему, – буркнул кто-то.
– Не думаю, что на этом все кончилось… – Привлеченная чем-то на улице, Шалев медленно подошла к окну, и ее лицо на мгновение осветили какие-то вспышки.
«Что это, неужели молния?» – удивился Кейли.
– Никогда не видела такой мощи, – выдохнула Шалев. Могучие столбы фиолетового света ударили вдруг ввысь, шаря по небу над крышами. – Сила просто потрясает. Что это?
Остальные обступили ее и тоже уставились в окно. Ветер и снег сотрясали раму, когда город у них на глазах вздрогнул. Стоя неподвижно, Кейли почувствовал, как покачивается под ногами пол.
– Что это, гроза? – предположила Арта.
– Нет, – сказала Шалев. – Нет, я узнаю этот свет. Опытному культисту довольно одного взгляда, чтобы опознать энергию древних, – кто-то воспользовался ею сейчас так же, как делаю я, когда активизирую реликвии.
– Может, там группа культистов, – сказал Кейли.
– Нет, братишка, – был ответ Шалев. – Так даже целый отряд не сможет. На Исле разгоняют облака, пользуясь лишь сотой долей энергии, которая задействована сейчас.
Они с ужасом смотрели, как рушатся вдали дома и складываются мосты.
– Там наши братья и сестры, – в ужасе выдохнула Арта.
Кейли повернулся к Шалев. Пока анархисты контролировали ситуацию и у них был план, он спокойно плыл по течению, с радостью участвуя во всех их затеях. И вдруг его обожгло понимание того, что под этими завалами – люди, его сестры и братья из Кейвсайда.
– Надо что-то делать, – буквально взмолился он, и Шалев взглянула на него, пораженная глубиной его переживания.
И положила ему на плечо руку.
– Я постараюсь.
Лан так долго несла Фулкрома на плечах, пока они той же дорогой выбирались из Балмакары, что у нее заболело все тело и ей пришлось передать свою ношу Тейну. Вчетвером они шли темными, богато украшенными залами, в высокие окна которых постепенно вливался слабый утренний свет. Ненадолго задержались у джорсалирской молельни, где Лан отыскала сосуд со святой водой. Пока Тейн и Вулдон караулили, она вытерла Фулкрому кровь с лица, ища других повреждений. Ничего страшного не обнаружилось, и ей сразу стало легче. Огузок его хвоста они перевязали чистой тканью – ничего, скоро заживет. Он молчал, пока она проводила осмотр, глядя на нее благодарными глазами.
Выходя на улицу, Вулдон сообщил страже, что офицер инквизиции ранен в бою и что положение усугубляется. Как ни странно, ему поверили – солдаты кинулись внутрь, деловито вынимая мечи из ножен, пристегивая щиты и опуская головы с таким видом, как будто действительно собрались сражаться.
«В такое время, как сейчас, поверишь во что угодно».
Снег перестал, ветер стих, но тише не стало: с нижних уровней продолжал доноситься грохот рушащихся построек, крики.
– Куда теперь? – спросил Тейн.
– Прежде всего, – отозвался Фулкром, – поставь меня на землю, я хочу попробовать пойти самостоятельно.
– Будет быстрее, если мы тебя понесем, – ответил Вулдон.
– Дайте мне попробовать, – уперся Фулкром. Тейн опустил его на ноги, а Лан тут же поспешила к нему с другой стороны, для опоры. – Ноги совсем затекли, – пожаловался Фулкром. – Надо размяться и найти новый баланс, без хвоста.
Постепенно с его лица исчезла гримаса – то ли он привык к боли, то ли она его отпустила. Небо над их головами стало винного цвета, тут и там сиреневые и фиолетовые вспышки обрисовывали странные контуры облаков.
Вулдон и Тейн вышли на обзорную площадку, Фулкром при поддержке Лан поковылял за ними. Им открылась панорама города, одна половина которого еще сохранила свои архитектурные красоты в целости, зато на месте другой половины зияла огромная брешь, поглотившая башни, шпили, мосты и черепичные крыши.
Половина Виллджамура перестала существовать. Никто из них не находил слов.
Фиолетовые вспышки продолжали превращать строения в груды щебня.
– Это тот чокнутый культист, – сказал Вулдон.
– Надо было попытаться его остановить, – буркнул Тейн.
– Вряд ли у нас вышло бы, – отозвался Вулдон. – Лежали бы сейчас там, под кучей камней, да и все.
– Глядите! – Лан указала на Астрономическую башню, по-прежнему сверкавшую нетронутыми гранями на уцелевшей половине города.
Луч белого света ударил в этот миг с ее вершины в небо, подсвечивая тучи, обращая их в структурированный водоворот, разбрасывая полосы яркой белизны по всему небу.
– Неужели у него вышло? – прошептал Вулдон.
– Можно нам как-нибудь туда добраться? – громко спросила Лан.
Тейн внимательно посмотрел сначала вниз, потом вдаль, оценивая потенциальный маршрут.
– Похоже, что нигде поблизости никаких боев нет. Наверное, тот парень, который разрушил половину Виллджамура, прихватил заодно и всех бойцов.
– Вот это потери так потери, – сказал Вулдон. Масштабы жестокости и насилия потрясли, кажется, и его.
– Ульрик, – напомнил Фулкром. При свете дня он выглядел куда лучше. – Нам не понять, что именно он затеял. Но теперь, когда половина города лежит в развалинах, будущее, кажется, за ним.
