Глава 14

Рыжий почтовик старательно гримасничал и косился на внушительных размеров мешочек, в котором лежали вожделенные орехи. Он то тихо повизгивал, то встряхивал своими кожистыми крыльями, словно собирался улетать, однако продолжал топтаться на подоконнике в ожидании вкусного вознаграждения за свои труды. Но получательница письма, погруженная в его чтение, не обращала никакого внимания на летающую обезьяну. Валия, экономка дьера Аттамса, сообщала Грэнне о том, что ее безответственный сын, бросив дочерей на слуг и приходящую гувернантку, переехал временно жить в свою новую мастерскую, расположенную неподалеку от дома его подружки-оборотня. И сколько бы ни рассказывал он сказки про дела и прочие хлопоты, связанные с оружейным делом, всезнающая старушка была уверена – дело в девке! Вернее даже не в девке, а в ее жалком подобии, наполненном мерзкими жужжащими насекомыми.

Как чистокровный человек, воспитанный на историях про жутких двуипостасных, дьера Валия никогда не понимала теплого отношения своего хозяина к рыжей осе, которую он взял когда-то на работу. Но среди прочих достоинств этой пожилой особы было умение хорошо скрывать свои чувства. И потому всегда вежливую, добродушную женщину, следящую за порядком в доме и просто-таки обожающую близняшек, Этьен заподозрил бы в чем-либо в последнюю очередь. А зря. Именно экономка была глазами и ушами Грэнны Ганн в семье сына, а не регулярно меняющиеся горничные, на которых постоянно падала искусно направленная тень подозрений.

«…И если дьер Аттамс женится на оборотне, – мелким убористым почерком писала седовласая шпионка своей благодетельнице, – это станет еще большим скандалом, чем его брак с безродной лиловой ведьмой! Кларисса хотя бы азой была, а эта рыжая… ну надо же – сыщица! Мужская работа, мужские костюмы, и манеры как у мужика! Тьфу! Драгоценная дьера Ганн, примите меры, не дайте сыну загубить репутацию уважаемого гражданина, тем более на пороге вашей помолвки с градоправителем!!! Олли-о надо услать из города подальше, чтобы не вводила порядочного дьера во грех».

Дочитав послание, Грэнна с чувством смяла желтоватый лист, процедив сквозь зубы:

– Ошибаешься, дорогая Валия, не осу нам надо отсылать, а одну глупую ведьму из похоронного бюро. Эх, Майла, Майла… что же ты никак не можешь ни уехать, ни умереть? А ведь письмо-интрига должно было давно подействовать. – Женщина нахмурилась, бросив задумчивый взгляд в окно.

– Чи-и-и? – воодушевился рыжий почтовик и даже привстал на задние лапки, протянув передние в ожидании еще одного ореха.

Глухой удар опустившейся рядом трости заставил обезьяну испуганно подпрыгнуть на подоконнике. Покосившись на металлический набалдашник, зверек молча поклонился, расправил крылья и дал деру.

Джемма сидела, обняв банку с медом, и гипнотизировала взглядом сыщицу. Та лежала, изображая, что спит, и размышляла, что за муха укусила ее обычно сердобольную подругу. Решив, что сама ничего путного не придумает, Олли-о с обреченным вздохом открыла глаза.

– Так и знала, что ты не спишь! – воскликнула ведьмочка, победно сверкнув зелеными глазами, которые на осунувшемся бледном личике казались особенно большими и выразительными.

– А если знала, чего ж тогда молчала? – демонстративно зевнув, спросила оса.

– Боялась, – призналась Джемма. – Вдруг все-таки спишь, а тут я со своими вопросами.

– С вопросами и банкой меда, – улыбнулась ей оборотень. – Давай его сюда. Я буду сытая, добрая… и расположенная к беседе. О чем, кстати, ты хотела узнать? – спросила, слизнув с протянутой ложки золотистое лакомство.

– Ты детей любишь?

Неудивительно, что мед у Олли-о в горле застрял. И вместо того чтобы раствориться в теле, став строительным материалом для его недостающих частей, с кашлем брызнул на простыню. Ведьма тут же поднесла ко рту сыщицы воду, но оса, поморщившись, отказалась и даже отодвинула стакан… ладонью.

– Откуда у тебя руки?

– При чем здесь дети? – в один голос спросили обе.

Затем так же слаженно помолчали, после чего сыщица нехотя призналась:

– Не руки, а рука… пока что.

– Этого вполне достаточно, чтобы самой есть ложкой, – вручив ей упомянутый предмет, заявила девушка. – А банку я подержу.

– Так, – почесав нос концом столового прибора, проговорила рыжая, – что ты говорила о детях? Ты беременна, и гробовщик жаждет выставить тебя на улицу вместе со мной… или ко мне… или куда?

– Вовсе нет! – опешив от такой интерпретации ее невинного вопроса, воскликнула ведьма.

– Я беременна? – решила пошутить Олли-о. Ну а что? Кто этих магов знает. Лежишь тут, никого не трогаешь, ешь и пьешь всякие вкусности, а потом бац – и непорочное зачатие.

– Как? Уже? – окончательно расстроилась Джемма, не усмотрев в ее словах иронию. – Значит, вы все-таки поженитесь? – обреченно вздохнула она, а потом обиженно воскликнула: – Зачем тогда весь этот спектакль устраивали?! Оставили бы меня в покое, и все! Дали бы жить своей жизнью и не тревожили прошлое. Зачем, Олли-о, ты говорила, что он меня любит? Зачем помогала, позволяя стать твоей подругой… зачем?! – Ведьмочка с такой силой сжала несчастную банку, что та жалобно скрипнула.

Желая спасти принадлежащий ей по праву десерт, а заодно и свой бедный мозг от совершенно необоснованных претензий, оборотень рявкнула:

– Цыц! – После чего, пользуясь тем, что Джемма притихла, спокойно поинтересовалась: – Кто он? – Впрочем, вариантов было немного, поэтому она тут же добавила: – Этьен?

Ведьмочка утвердительно кивнула.

– Ладно, это понятно. Непонятно другое – какие, к чирташу, дети, Джемма?!

– Его дети, Олли. Его! Мои племянницы. – Она строго посмотрела на осу и серьезно поинтересовалась: – Ты их любишь?

– Этих двух заноз, вечно сующих свои любопытные носики куда не следует? – не без ехидства уточнила оборотень и, получив в ответ очередной кивок, продолжила: – Этих малолетних магов металла, делающих из дорогостоящих пишущих принадлежностей ободки для волос?

Джемма больше не кивала, она просто сидела и не мигая смотрела на подругу.

– Этих несносных малявок, которые умудряются испачкать все вокруг так, что бесполезна и магочистка, но сами при этом остаются относительно чистыми?

– Олли, но они же…

– Да! – довольно ухмыляясь, сказала рыжая.

– Что «да»? – не поняла ведьмочка.

– Да! Я их люблю, – «добила» ее окончательно развеселившаяся сыщица. Идея вызвать в Джемме ревность, отклоненная Этьеном, ей по-прежнему нравилась, и она не смогла отказать себе в удовольствии подразнить влюбленную глупышку. – И отца их тоже люблю, – добавила, глядя на сникшую девушку. После чего, выдержав паузу, совершенно серьезно сказала: – И тебя, дурочку, люблю уже не меньше.

– Олли, ты не понимаешь, – грустно вздохнула ведьма, но собеседница перебила:

– Это ты не понимаешь, Джемма. Недосып плохо сказывается как на твоем милом личике, так и на мозгах. Мы с Этьеном друзья, просто друзья, о чем тебе уже было сказано, и не раз. Я люблю и уважаю его как друга. Как единственного близкого мне человека, который, уверена, не бросит в беде и не предаст. И да, я люблю его несносных детей, потому что они его дети. Я даже терплю его жуткую мамашу, что само по себе подвиг. Ну а он… любит тебя. И, поверь, вовсе не как друга.

– А сказал, что хочет стать именно другом, – пожаловалась на опекуна ведьмочка.

Оборотень же, немного помолчав, спросила:

– А чего хочешь ты, Джемма-Майла? – И, видя растерянность на лице собеседницы, уточнила: – От Ена ты чего хочешь?

Ведьма задумалась, вновь вцепившись в многострадальную банку.

– Мед, кстати, отдай, пока не разбила. Он не Этьен, его ни душить, ни обнимать не надо.

Сражаться за банку, которую принесла для больной, ведьмочка, естественно, не стала. Устроив ее рядом с осой, она сцепила пальцы в замок и уставилась на них, пытаясь мысленно ответить на вопрос, заданный подругой. А и правда, чего она хочет от дьера оружейника? Чтобы он был счастлив, но при этом не смел жениться на другой? Чтобы продолжал всю жизнь любить ее – Майлу – без перспектив на брачные узы с ней, потому что это вроде как неправильно? А что же тогда правильно?

– Так что там с Этьеном, Джемма? – зачерпнув ложкой мед, напомнила о себе оса.

– Я… я не знаю, – пробормотала девушка, покраснев.

А выговорится хотелось, и очень. Но кроме Вишни, которая в последние дни предпочитала общество Эдгарда, и Олли, занимавшей сторону дьера оружейника, у нее больше не было подруг. Однокурсницы из школы ведьм остались в прошлом, друзья-соседи – тоже. Да и в той казавшейся теперь далекой жизни до похорон встречи Майлы с бывшими одноклассницами становились все реже, потому что каждая из них была поглощена собственными делами. В доме же Аттамса, кроме Ви, добродушной экономки Валии да близняшек, и вовсе не с кем было общаться.

Зато там был Этьен – мужчина, которым она восхищалась. И втайне мечтала, что встретит такого же и выйдет за него замуж. Совершенно такого же, абсолютно, ну просто брата-близнеца… а еще лучше – его самого! И осознание этого пугало девушку. А суррогат дьера оружейника не спешил появляться на ее пути, в то время как других поклонников у молоденькой ведьмочки хватало. Но куда им было до ее идеала? А потом учеба закончилась, и девушка, получив от опекуна самый желанный на свете подарок – ожерелье с кусочками зеркал, – вернулась в его дом, чтобы окунуться в заботу и внимание того, с кем отчаянно хотела быть и от кого так же отчаянно хотела сбежать.

– А что знаешь? – спросила сыщица, нарушив поток чужих воспоминаний.

И Джемма не выдержала:

– Знаю, что люблю его, Олли. Как последняя дура, давно люблю, поняла это, еще когда Кларисса малышек под сердцем носила, и оттого я ощущала себя неблагодарной тварью. Но тогда он видел во мне подростка, а не женщину, и скрывать эти постыдные чувства в себе было проще. А потом сестра умерла… – Девушка невольно всхлипнула, но волю слезам не дала, тут же утерев глаза. – Это чувство, оно всегда… всегда было неправильным! Аморальным! Недопустимым! Понимаешь?

– Не-а, – облизав ложку, сказала рыжая. – Вот если бы ты меня так любила, это было бы неправильно, потому что мы обе девушки, хотя… всякое случается, – философски заключила она.

– Но он муж моей сестры! – Вскочив с места, Джемма принялась нервно расхаживать по комнате.

– Так не брат же, – дернула плечом рыжая, продолжая спокойно поглощать лакомство. – И сестра уже шесть лет как того. Наверняка давно переродилась и живет теперь в каком-нибудь семействе маленькой девочкой с подчищенной памятью.

– Это я понимаю, но… Я ведь ношу фамилию Аттамс, люди знают, что я часть этой семьи.

– Так и прекрасно! Не надо будет менять медальон после свадьбы.

– Олли!

– Что? – скосила на нее глаза оборотень.

– А люди что скажут? Я же родная сестра его жены! Да и росла в его доме с малолетства. Он мне в отцы годится!

– Это вряд ли, – со знанием дела заявила сыщица. – Ен, конечно, парень хоть куда, но сомневаюсь, что он в четырнадцать лет успел кого-то зачать.

– Олли!

– Ты повторяешься.

– Олли, я не хочу портить ему репутацию, а наши отношения… они неправильные. – И совсем тихо ведьмочка закончила: – Так все говорят.

– Тебя так беспокоит чье-то мнение?

– Да! – Джемма резко остановилась, смяв пальцами передник. – Соседи этого не поймут, станут косо смотреть, презирать Этьена… его дело рухнет, мастерские перестанут приносить доход, и семья Аттамсов разорится. А девочки? Как это отразится на них? С ними никто не захочет дружить. И все из-за меня!

– Обалдеть! – восхищенно выдохнула Олли-о. – Ен прав, действительно знатный рассадник тараканов.

– Каких тараканов? – не поняла девушка.

– Больших и дрессированных, – сказала оса, вновь принимаясь за мед. – И я даже знаю, кто дрессировщик. Дьера Гангрена!

– Кто?

– Забудь, просто мысли вслух, – отмахнулась сыщица. – Продолжай, дорогая. С удовольствием послушаю о том, как ваша взаимная любовь приведет дьера оружейника, его потомков и вообще весь Готрэйм к неминуемому краху, – пафосно закончила она и, не сдержавшись, хихикнула.

– Олли-о! – укоризненно воскликнула ведьмочка.

– Двадцать шесть лет как Олли-о. Давай, не томи, что еще тебе добрые люди… вернее, мать Этьена напела?

– Дьера Ганн? – переспросила девушка, оставив в покое фартук.

– Ага, – отсалютовав ей банкой, в золотом содержимом которой была полуутоплена ложка, подтвердила оса.

– Думаешь, все не так ужасно, как она говорит? – Воодушевившись, Джемма снова села на стул.

– Уверена.

– И он меня действительно любит?

– А есть сомнения?

– Конечно же есть! – решив говорить начистоту, воскликнула ведьма. – Его матушка с подругой обсуждали скорую свадьбу Этьена с племянницей градоправителя. Да что там! Я сама их видела. И он ей так ласково улыбался, а меня даже не заметил.

– Уверена?

– Да! – в сердцах воскликнула ведьмочка, а потом гораздо тише добавила: – Нет. Не знаю. И ты… если ты его любишь, а он любит тебя, я не буду мешать…

– Джем-м-ма-а-а, – застонала Олли-о, понимая, что у нее начинает болеть от всего этого голова. Единственная и многострадальная, между прочим. – Послушай меня, свою подругу… мы ведь подруги?

Ведьмочка поспешно закивала, во все глаза глядя на оборотня.

– Так вот, милая. Любовь надо ценить, если она именно та, настоящая. За любовь надо бороться, наплевав на общественное мнение и прочую чушь. И добрая доля эгоизма в этом деле не помешает. В любви как на войне, понятно?

Джемма медленно качнула головой, не сказав ни слова, но решительный блеск ее зеленых глаз был весьма красноречив.

«А девочке, похоже, не хватало всего лишь одобрения», – с легкой грустью подумала рыжая, вслух же, улыбнувшись, сказала:

– Вот и умница. Слушай себя, свое сердце. Любишь – борись за собственное счастье. Не любишь – прекращай трепать нервы Этьену, дразня несбыточными надеждами. На его руку и сердце и так уже очередь. А Ганн Грэнну с ее доводами… в топку!

– Зачем так жестоко? – испугалась ведьма, сыщица же, пробурчав что-то на тему отсутствия чувства юмора у некоторых лиловых особ, рассмеялась.

Спустя несколько секунд заулыбалась и Джемма, глядя на заразительно хохочущую рыжеволосую голову, к которой теперь прилагались плечи и целая рука с бледным полосатым окрасом, сохранившимся после превращения осиного роя в часть человеческого тела. Хотя какое же оно человеческое, если умудряется говорить и дышать в отсутствие легких и лопать десерты без участия желудка. Одно слово – оборотень! Странное существо, так похожее на обычную девушку. Вернее, не обычную, а самую лучшую. Именно так думала ведьмочка о своей подруге, которую неплохо было бы причесать, чем она и занялась после медового завтрака.

– До чего же приятно бездельничать, – призналась Олли-о. – А ведь у меня еще пара невыполненных заказов висит, – пожаловалась на жизнь она. – Придется обернуться и слетать по делам после обеда. Ты же тут без меня не вляпаешься ни в какую историю?

– Тебе нельзя! – строго сказала ведьмочка. – Акеллар говорил…

– Акеллар твой за меня работу не сделает.

– А может, я чем-то могу помочь? – продолжая осторожно разбирать гребнем ее спутанные пряди, предложила девушка.

– Ну, если у тебя есть знакомая лиловая ведьма с необычным родимым пятном, то да.

– Не знаю даже, – пожала плечами Джемма. – У Юны… Юноны Рис, которая училась на моем потоке, была очаровательная родинка в виде сердечка над губой. А у Женевьевы на ноге, но она ее свела.

– Как это све… ай! Полегче с волосами!

– Не дергайся, и не будет больно, – посоветовала Джемма. – А свести родинку просто. Покупается дорогой, но очень эффективный настой у зеленых магов и пару месяцев наносится на нужное место. Результат – чистая кожа. – На губах ее заиграла довольная улыбка. – Я сама ей зелье посоветовала. Проверенное.

– Угу, – отозвалась сыщица, мысленно прикидывая, как и где будет искать эту самую Женевьеву, когда до нее наконец дошел смысл сказанного подругой. – Что значит «проверенное»? – насторожилась она.

– Ну, я тоже родимое пятно сводила с бедра, когда училась, – смущенно призналась ведьмочка. – Оно было… – Она замялась.

– Какое оно было? – затаив дыхание проговорила Олли-о.

– Такое же, как у сестры! – с неосознанной досадой выпалила Джемма. – И волосы я подстригла, чтобы меньше походить на нее, и даже на курсы изменения походки пошла. Но мы… все равно с ней как две капли похожи, – грустно вздохнула девушка. – И даже родинки эти, как насмешка судьбы, были в виде капель.

– Я знала Клариссу. Вы совершенно разные, – серьезно сказала оса, задумчиво изучая подругу… и ее прикрытые платьем бедра. – Если не веришь мне, спроси у Этьена, он подтвердит.

Наложив пару штрихов иллюзии, лишь слегка изменившей лицо, Джемма принялась одеваться для похода в лавку. Работники «Последнего цветка», знавшие ее под именем дьеры Истри – дальней родственницы хозяина, которую тот якобы выписал из маленького городка на континенте, чтобы помогала ему по дому, на частую смену внешности смотрели с пониманием: ведь любой лиловой ведьме надо практиковаться, и желательно не только на трупах. Сама же Джемма после того, как на пороге ПБ появился Этьен Аттамс, решила и вовсе отказаться от маски «бледной моли», выбрав для частого использования образ, близкий к ее настоящей внешности. Во-первых, проще наводить чары, а во-вторых, ведьмочке хотелось быть узнанной. По крайней мере некоторыми.

Собираясь на торговую улицу, она крутилась перед зеркалом, то заправляя каштановые локоны под красную шляпку, то снова рассыпая их по плечам. Невольно поправляла ожерелье на шее, в зеркальных осколках которого играли все цвета радуги, и довольно улыбалась собственному отражению. Иллюзия не столько изменила черты ее лица, сколько убрала темные круги под глазами и нездоровую бледность кожи – результат переутомления. Закончив прихорашиваться, Джемма надела плащ и, не став его застегивать, так как на улице снова потеплело, отправилась за покупками. Помимо кое-каких продуктов требовалось приобрести еще пару коробок гвоздей и набор траурных лент, из которых нанятые мастерицы приноровились делать премилые розочки.

Выйдя из похоронного бюро с корзинкой наперевес, ведьма столкнулась на крыльце с тем, кого меньше всего ожидала увидеть. Радостное настроение начало стремительно таять, стоило девушке посмотреть на мрачное лицо дьеры Ганн. Мать Этьена мало того что явилась собственной персоной в новое место обитания своей «покойной» родственницы, так еще и точно по ее душу, потому что продолжала стоять напротив Джеммы, преградив ей путь, и сверлить ее колючим взглядом. Узнала… все же идея с минимумом иллюзии была не так и хороша.

– Добрый день, уважаемая дьера, – сглотнув, поприветствовала визитершу ведьмочка.

– Недобрый, дорогая, – не сводя с девушки тяжелого взгляда, ответила Грэнна. – Совершенно недобрый. И ты знаеш-ш-шь почему, – прошипела она, понизив голос и чуть наклонившись к собеседнице, только сейчас заметившей, что возле экипажа, украшенного гербом Готрэйма, стоит, скрестив на груди руки, рыжеволосый мужчина – тот самый, с которым Джемма столкнулась у дома дьеры Ганн и в котором, когда смогла наконец мыслить спокойно, признала самого градоправителя.

– Что-то случилось? – так же шепотом поинтересовалась ведьма, чувствуя неприятности.

– Будто ты не в курсе! – высокомерно усмехнулась гостья.

Джемма пожала плечами, всем видом демонстрируя, что понятия не имеет, о чем речь.

– Надеюсь, с Анни и Энни все в порядке? – на всякий случай уточнила она.

– Конечно же нет! – Пользуясь преимуществом высокого роста, Грэнна нависала над своей хрупкой собеседницей, словно коршун над добычей. Заметив испуг на лице девушки, она вдохновенно продолжила: – Девочки брошены одни, отец ими не занимается. Вместо этого он торчит в новой мастерской, чтобы быть ближе к тебе.

– Вы не правы… – попыталась протестовать Джемма, но дьера Ганн не дала ей закончить фразу.

– Именно к тебе, не лги мне! Я прекрасно знаю своего сына. Пока он думал, что ты мертва, – пил не просыхая и сидел дома. Как понял, что твоя смерть была разыграна, резко преобразился и начал рыскать по городу, а когда нашел тебя – перебрался поближе.

– Он просто открыл новую мастерскую, – пользуясь тем, что даже Грэнне требуется иногда делать вдохи и выдохи, вставила ведьмочка.

– И ты по странной случайности знаешь, где именно, – натянуто улыбнулась женщина, укоризненно глядя на собеседницу. – Майла, мы ведь это уже обс-с-суждали, – вновь начала шипеть она. – Ты не пара ему. Хочешь сломать вам обоим жизнь?

– Вовсе нет! – мотнула головой ведьма.

– Тогда зачем ломаешь? – Длинные тонкие пальцы, украшенные дорогими перстнями, сжали плечи ведьмочки. – Ты для него всего лишь блажь. Ваше с сестрой сходство – это единственное, что его привлекает. И не потому, что он сильно любил Клариссу. – Дьера Ганн с удовольствием отметила, что девушка нервно кусает губы. Убедить девчонку в том, с чем она и так согласна, всегда было несложно. – А потому, что хочет вернуть дочкам мать, пусть и таким странным способом. Сам же, получив желаемое, найдет себе любовницу на стороне. А ты будешь сидеть дома, как клуша, и растить девочек. Тебе это надо, Майла? – предвидя близость победы, с показным сочувствием поинтересовалась гостья.

– Мне? – Девушка растерянно оглянулась на плотно закрытые двери похоронного бюро, неосознанно коснулась висящего на шее ожерелья и, перестав хмуриться, улыбнулась. – Мне надо!

– Майла-а-а?! – больше от удивления, нежели от возмущения взвыла Грэнна.

– Я Джемма, уважаемая дьера Ганн, – продолжая так же светло и искренне улыбаться, поправила ее ведьмочка. – Джемма Истри, троюродная племянница дьера Дорэ. И, простите, но мне уже пора за покупками. – Она попыталась обойти долговязое препятствие в длинном черном пальто, но женщина удержала ее.

– Я пыталась быть доброй, – процедила она, склонившись к ведьмочке так, чтобы их больше никто не слышал. – Хотела дать тебе шанс на новую жизнь, заплатила храму и устроила фальшивые похороны…

– За что вам огромное спасибо, дьера, – в тон ей ответила ведьма. – Как только заработаю, непременно верну деньги и за храм, и те, которые вы одолжили на развитие нашего с Гардом дела.

– Какого еще дела? – не поняла гостья, чем окончательно убедила Джемму, что загадочная подпись «Э» и девичья фамилия Грэнны – вовсе не одно и то же.

– Семейного! – чувствуя странный подъем настроения, ответила ведьмочка. – Я же троюродная…

– Заткнись, – прервала визитерша ее попытку повторить байку о выдуманном родстве. – Ты не Джемма Истри. Ты никто, понятно? Просто девка с лиловым даром, обманом прижившаяся здесь. Без медальона, без фамилии и имени. Потому что Джимджеммайла Аттамс для всех мертва, а эта никому неизвестная Истри если и существует, то точно не живет здесь. И как думаешь, что скажет почтенный дьер Дорэ, когда узнает, что ты солгала ему, представившись родственницей, которую он никогда не видел?

Злые серые глаза смотрели в не менее злые зеленые, и это дьере Ганн совершенно не нравилось.

Получать отпор от той, что всегда прислушивалась к ее словам, было странно и неприятно, а еще очень досадно. Настолько досадно, что знаменитый самоконтроль светской львицы трещал по швам, а искренние эмоции проступали сквозь привычную маску хладнокровия. Все шло не по плану. Девчонка после прочтения письма, где говорилось, что она не родная сестра Клариссы, давно должна была явиться с вопросами, на которые уже были заготовлены побуждающие к поискам настоящей семьи ответы. И наконец-то убраться из города. Но малолетняя пигалица мало того что продолжала жить в Готрэйме и работать в этом дурацком похоронном бюро, она еще и вознамерилась заполучить Этьена! И это сейчас, когда умница и красавица Жаннин проявила благосклонность к великовозрастному идиоту по фамилии Аттамс. Ну уж нет, проще удавить мерзавку Майлу и ночью похоронить в уже оформленной могилке, чем позволить ей…

– Дьер Дорэ скажет, чтобы я шла за гвоздями, – оборвала поток ее гневных мыслей лиловая выскочка. – И будет совершенно прав, – решительно отцепив пальцы Грэнны от своих плеч, проговорила девушка. – Простите, – отступив на шаг, вздохнула она, – но не вам решать за дьера гробовщика. Да и за дьера оружейника тоже! – выпалила Джемма и, не оборачиваясь, зашагала прочь по улице.

– У вашего сына хороший вкус, дорогая Грэнна, – подходя к невесте, с улыбкой сказал Вэйдмар Эсми.

– А еще у моего сына нет мозгов, – глядя вслед быстро удаляющейся ведьме, добавила женщина, кутаясь в длинное пальто.

– В таком случае можем предложить закрытый гроб, – вежливо произнес хозяин «Последнего цветка», выходя им навстречу. – Ну-с, дьеры? Где покойник? – невозмутимо спросил он, переводя взгляд с мрачного лица знакомой по ведьминым похоронам женщины на довольную физиономию ее рыжеволосого спутника.

И все бы ничего, вот только части этой самой физиономии подозрительно мерцали, как и руки, поглаживающие металлическую пластину с пульсирующим на ней лиловым цветком, и глаза, внимательно смотрящие на Дорэ. Цепкий взгляд, холодный… другой на месте гробовщика непременно бы вздрогнул. Но Эдгард Хладнокровный лишь вежливо поздоровался с лжеградоправителем.

– Какой покойник? – хмурясь еще сильнее (хотя, казалось бы, куда уж больше?) спросила дьера Ганн.

– Ну так сын ваш, который без головы, – пряча под манжетой сделанный Джеммой браслет, ответил гробовщик. – Хороним завтра? Послезавтра?

– Что за чушь? Жив мой сын, слава Марне! – возмутилась дьера.

– Без мозгов? – ужаснулся Эдгард.

– И такое бывает, – ухмыльнулся рыжий.

– Какой ужас! Безмозглый в семье! – воскликнул дьер Дорэ и, доверительно понизив голос, предложил: – Рекомендую все же закопать. Сделаю скидку.

– Да чтоб вас жнецы утащили! – процедила сквозь зубы женщина и, резко развернувшись, пошла к карете, бросив на ходу: – Причем всех!

Дьер Дорэ равнодушно пожал плечами, а Вэйдмар Эсми, вернув ему приветствие вкупе с прощанием, сунул в руку мужчины скрепленный магической печатью конверт и тихо попросил:

– Будьте так любезны, уважаемый, передайте это письмо Джемме Истри… лично.

И снова гробовщик пожал плечами, едва заметно поморщившись, так как роль посыльного ему претила. Впрочем, любопытство оказалось сильнее недовольства. Узнать, что хочет «градоправитель» от его ведьмы, было почти так же интересно, как и встретиться с человеком, чью личину сейчас носила Варфаламея.

Джемма шла торопливо, едва не срываясь на бег. Слова Грэнны всколыхнули старые сомнения, уснувшие после утреннего разговора с Олли-о. Но вместо того чтобы спрятаться от всего мира в темной комнате и заняться самобичеванием, как это бывало раньше, девушке хотелось действий. Встреча с дьерой Ганн превратила хрупкое равновесие, царившее в душе ведьмы, в какой-то дикий хаос, добавив ей несвойственной смелости вперемешку с сумасбродством, подтолкнувшими Джемму к поступку, на который она еще вчера бы не отважилась.

Сейчас же ведьмочка направилась вовсе не в лавку дьера Джи, она понеслась туда, где, по словам сыщицы, располагалась новая мастерская под вывеской «Аттамс». И не важно, что, судя по списку в корзине, помощнице гробовщика туда совершенно не было нужно, что этот странный маршрут отвлекал ее от запланированных покупок и мог вызвать недовольство хозяина ПБ. Единственное, что на данный момент имело смысл, – Этьен. Ей просто жизненно необходимо было его увидеть, поговорить… выяснить, что он действительно к ней чувствует, чтобы понять: стоит ли бороться? Несмотря на страх быть отвергнутой, Джемма продолжала уверенно шагать в сторону видневшейся вдали витрины с красивой серебристо-черной надписью. Но чем ближе девушка подходила к мастерской, тем менее уверенной она становилась.

И без того подрагивающие пальцы начали трястись сильнее, и ведьме пришлось добела их сжать на спасительной ручке корзинки. На виске выступила капелька пота, и девушке почему-то стало очень жарко, несмотря на расстегнутый плащ и прохладный ветерок, трепавший ее волосы. Каждый новый шаг давался с трудом, и в конце концов Джемма просто остановилась, переводя взгляд с витрины с коллекцией лучшего в городе оружия на отделанную металлом дверь с висящим над ней колокольчиком. Всего-то один рывок на вдохе… подойти, протянуть руку и позвонить. Но как это сделать, когда ноги словно приросли к каменным плитам тротуара, в висках стучит, а в глазах темнеет, и очень хочется прислониться к чему-нибудь плечом, чтобы позорно не упасть в обморок посреди торговой улицы? Зажмурившись, ведьмочка принялась мысленно уговаривать себя воскресить ту шальную смелость, которая кипела в ней недавно. Но все было тщетно.

Внутренний голос предательски нашептывал, что дьер оружейник, вероятно, отдыхает после бессонной ночи в своем особняке, а вовсе не торчит в мастерской, на двери которой еще даже нет таблички «Открыто». И вся эта затея с выяснением отношений – полнейшая глупость. И то, что Этьена здесь нет, даже к лучшему, потому что она, Джемма, не выставит себя полной дурой, явившись к нему с идиотскими вопросами. К тому же его мать наверняка права, а Олли-о ошибается. Он ведь сказал, что хочет быть другом, чтобы не лишать близняшек возможности общаться с тетей… Не в силах справиться с накатившей робостью, ведьмочка досадливо закусила губу и, вздохнув, развернулась, чтобы уйти, но вместо этого едва не уткнулась носом в грудь стоящего за ее спиной мужчины, отшатнулась и уставилась на дьера оружейника, державшего в руках пакет с эмблемой ближайшей пряничной.

– Ну что же ты, трусишка, – мягко поддел он, глядя сверху вниз на бледное личико под красной шляпкой, на тонкую шею с подаренным им ожерельем, на высоко вздымающуюся девичью грудь. – Ты так спешила сюда, что я еле поспевал за тобой, а зайти испугалась. Не бойся, Майла, людоедов в моей мастерской нет, а вот чай со свежей выпечкой гарантирую, – заверил он, продолжая неотрывно смотреть на ведьмочку. Усталый, слегка растрепанный, такой красивый… и родной.

Глубоко вздохнув, девушка решилась:

– Майлы больше нет! – сказала она твердо, ставя на землю корзину и сокращая одним решительным шагом и без того небольшое расстояние между ними. – Я Джемма Истри, – не дав ему больше сказать ни слова, она обняла оружейника за шею, вынуждая его склониться, и впилась в губы поцелуем. Неожиданным, неумелым, но до безумия сладким.

Пакет с пряниками с тихим шорохом упал, освободив руки Этьена, и ведьме сразу же стало по-хорошему тесно в крепких объятиях любимого мужчины. Город жил своей жизнью: галдели птицы, гуляли люди, шныряли между домами крылатые почтовики… но эти двое ничего не замечали вокруг, увлеченные лишь друг другом.

Короткий стук в дверь отвлек небольшой осиный рой от метания по тускло освещенной комнате. Все же стоило просто написать записку этому заинтересованному в лиловых ведьмах дьеру, а не являться на ранее назначенную встречу. Оборотней и так народ побаивается, зачем же пугать человека еще больше, демонстрируя ему свой внешний недокомплект? И все же Олли-о рискнула. Перевоплощение заняло секунды, после чего сыщица устроилась на сложенных на кресле подушках, прикрыла плотной накидкой перьевой заменитель тела и громко крикнула:

– Войдите!

Глазам посетителя, которых было почти не видно из-под полей низко надвинутой шляпы, предстало обыденное зрелище – хозяйка сыскного бюро чинно восседала за столом и вертела в руке лупу. Вот только девушка зачем-то набросила на плечи плащ, словно собиралась уходить или только-только зашла в помещение, а ее запястье и локоть, видневшиеся среди складок темной ткани, были обнажены.

В голову мужчины закралось подозрение, что рыжеволосая сыщица накинула верхнюю одежду прямо на голое тело. Может быть, он оторвал ее от жаркого общения с любовником или… учитывая, что встреча была назначена именно ему, столь соблазнительный вид этой очаровательной особы тоже для него? Несмотря на прохладу, царившую в комнате, посетителю стало жарко, и он, не отдавая себе отчета, начал медленно разматывать шарф, скрывавший его лицо до самого носа.

– Доброго вечера, дьер Дэгор, – поприветствовала гостя оборотень, с интересом его разглядывая. Все тот же гладко выбритый подбородок и довольно крупный рот, красивые очертания которого она отметила еще в кондитерской. А он ничего, только скрытный уж очень, да и возраст с ходу не определишь. При такой внешности и доступности услуг лиловых кудесников этому мужчине могло быть как тридцать, так и сорок лет, если не все пятьдесят, но Олли-о почему-то хотелось верить в естественный вид визитера.

– Добрый! – прокашлявшись, словно был слегка простужен, отозвался он. Не дожидаясь приглашения, мужчина придвинул второе кресло к столу и сел. – Чем вы меня порадуете, дьера Сомс? – Вопрос был закономерен и понятен, но смотрел мужчина, задавая его, вовсе не в медовые глаза сыщицы, а несколько ниже ее шеи – туда, где ткань плаща провокационно обрисовывала округлые девичьи формы. На воссоздание всего тела Олли-о пока была не способна, но благодаря щедрой кормежке Джеммы ее молодого роя уже вполне хватало не только на голову и верхние конечности, но и на бюст.

Шляпа, приземлившаяся на столешницу рядом с отложенной дьерой лупой, больше не скрывала ни слегка вьющихся каштановых волос гостя, ни тонкого породистого носа, ни яркой зелени колдовских радужек. И в душу сыщицы тоже стало закрадываться подозрение, вот только, в отличие от мыслей дьера Дэгора, совсем неприятное.

– Увы, порадовать вас мне нечем, – делано вздохнув, повинилась Олли-о. – Вынуждена признать, что поиски вашей ведьмы, – она выделила интонацией слово «вашей», – не увенчались успехом.

– В самом деле? – облокотившись на стол и тем самым еще больше приблизившись к собеседнице, произнес наниматель.

– Именно! – уверенно сказала хозяйка СБ. – Могу вас заверить, дьер Дэгор…

– Кайнар, – поправил он.

– Что, простите? – не поняла Олли-о.

– Зовите меня Кайнар, милейшая дьера Сомс. – Заказчик не сводил с нее пристального взгляда, и обычно уверенной в себе осе стало как-то неуютно. Было бы тело в наличии, она бы не нервничала, но тела-то не было…

– Раз наше с вами сотрудничество подошло к концу, дьер Дэгор, не думаю, что стоит знакомиться ближе, – как можно прохладней проговорила рыжая, в свою очередь откинувшись на спинку кресла, чтобы быть подальше от посетителя, который начинал изрядно ее раздражать. – В Готрэйме нет ни одной лиловой ведьмы с описанной вами приметой. К тому же вы не назвали возраст…

– Она молодая.

– Молодых нет!

– А пожилых? Лиловые маги, знаете ли, такие затейники, – улыбнулся визитер, как бы невзначай поглаживая золотистую лупу, рядом с которой лежала правая кисть сыщицы. И мимолетное прикосновение мужских пальцев к ее коже вряд ли было случайным.

Вздрогнув, Олли-о спрятала руку в складках спасительного плаща.

– И пожилых нет, – довольно резко ответила оборотень. – А зачем вам вообще нужна эта ведьма? – спросила, старательно делая вид, что ответ ее не сильно интересует.

– Секрет. – Его красивые губы снова растянулись в улыбке. Обольстительно-загадочной… как и сам дьер Дэгор. – Но если вы, Олли-о, – он назвал ее по имени, глядя в глаза, словно бросал тем самым вызов, который она, не моргнув, приняла, – перестанете пытаться отделаться от меня и моего заказа, я, так и быть, расскажу вам… – Его взгляд скользнул по ее плотно сжатым губам, чуть вздернутому подбородку и снова остановился на притягательных полушариях высокой груди, – про ведьму.

– Не думаю, что это поможет, – стараясь придушить разыгравшееся любопытство, сухо ответила сыщица. – Нельзя найти то, чего тут нет. А вашей ведьмы…

– Я уже слышал, не стоит повторяться, – перебил ее наглый дьер, чье лицо все больше казалось осе знакомым. Не зря он раньше так старательно прятал его под тенью своей шляпы и высоко намотанным шарфом.

Нет, странного нанимателя до встречи в бюро она раньше не видела, это точно. Зато была знакома с одной милой ведьмочкой с такими же колдовскими глазищами в обрамлении пушистых ресниц и волнистыми каштановыми волосами. Конечно, Кайнар Дэгор мог находиться под лиловой иллюзией или просто обладать случайным сходством с Джеммой, но Олли-о не привыкла верить в случайности.

Если таинственный тип ищет молодую ведьму с характерной родинкой на правом бедре, и сам внешне похож на искомую особу, значит, это не что иное, как привет из ее прошлого. Родственник или тот, кто хочет так выглядеть, не важно! Зато важно то, что вторжение зеленоглазого дьера в жизнь Джеммы, даже если он намерен сообщить ей о привалившем наследстве, может поломать все планы Этьену и его пугливой глупышке, которая только-только начала осознавать чего (а главное, кого!) она по-настоящему хочет. Вывод? К чирташу таких «родственников»! Вот разберутся эти двое, поженятся наконец, а там пусть и всплывают всякие Дэгоры на их семейном горизонте.

– Что ж, тогда, думаю, вопрос исчерпан, – натянуто улыбнулась оса, всем своим видом давая понять, что больше не задерживает гостя. Он же продолжал сидеть напротив, вертел в руке лупу и поглядывал на нее так, словно хотел съесть.

Проклятье! Стоило все же отделаться от него письменным отказом от дальнейшей работы в связи с отсутствием искомого объекта, а не устраивать эту встречу при тусклом освещении. Словно в подтверждение ее мыслей, Кайнар снова подался вперед, навис над письменным столом и с придыханием произнес:

– Но, учитывая плачевные результаты вашего поиска, вы ведь не откажете мне… в свидании, Олли-о?

– Дьера Сомс!

– Дьера Олли-о Сомс, – с улыбкой исправился гость, а она лишь криво усмехнулась, решив сменить тактику. Раз ледышка его только больше привлекает, стоит стать развязной хамкой и сделать то, что так хочется – съездить по этой холеной физиономии с такими красивыми зелеными глазами или лучше прищемить ему… что-нибудь. – Злость вам к лицу.

– Правда? – Светло-карие глаза сыщицы хищно сверкнули.

– Да, – шепнул Дэгор, накрывая ее левую ладонь своей. – Люблю девушек с характером.

Горячие пальцы чуть сжали холодные девичьи. Ее ногти царапнули стол, дыхание мужчины участилось. Она попыталась отдернуть руку, он не дал. И терпение осы лопнуло, взорвавшись сотней угрожающе жужжащих насекомых. Плащ, хищно взмахнув черными полами, взмыл, а вместе с ним в воздух поднялась рыжеволосая голова и зависла, мрачно улыбаясь.

– Любите, значит? – зловеще уточнила она, глядя сверху вниз на вжавшегося в спинку кресла визитера. – И как любиться будем? – подлетела ближе, демонстрируя темноту под накидкой, которая… колыхалась, шевелилась и жужжала, давая понять, что там вовсе не пусто. – Могу предложить несколько вариантов. В соседней комнате есть…

– Прекратите, дьера Сомс. – К чести визитера, его голос не дрогнул. Только темные брови съехались на переносице, которую вскоре скрыла тень от надетой на голову шляпы. – Я все понял.

– Поняли? – отлетев за кресло и зависнув там темным силуэтом, переспросила очень злая девушка-оборотень. – Неужели?! А я уже настроилась на жаркую секс-минутку в спальне…

– Не стоит перегибать палку, дьера, – холодно проговорил он, поднимаясь. – А то ведь я могу и согласиться, несмотря на ваш неполный комплект.

– И осы не пугают? – прищурилась рыжая.

– Тот, кто боится ос, не стал бы предлагать свидание одной из них, – криво усмехнулся он. – И да, предложение по-прежнему в силе. Как восстановитесь, буду рад увидеться снова.

– Разве вы не покинете город? – наигранно удивилась Олли-о.

– Вряд ли.

– Но вашей ведьмы тут…

– Она здесь, – огорошил сыщицу наниматель. – И мне ее непременно найдут. А когда это случится, я вас познакомлю, – наслаждаясь тем, как побледнело ее лицо, сказал Кайнар.

– Что ж, – пожала плечами парящая в воздухе сыщица. – Если найдете ее в Готрэйме, верну ваш задаток и пойду с вами на свидание! – пообещала она, стараясь доказать тем самым, что полностью уверена в отсутствии обсуждаемой персоны на территории Готрэйма.

– Договорились! – Белые зубы мужчины блеснули в ухмылке. – До встречи, Олли-о, – сказал он и, резко развернувшись на каблуках, ушел.

– Надеюсь, не до скорой, – мрачно пробормотала оборотень, опускаясь на подушки. – Вот же не было печали! И какого чирташа тебе надо от нашей ведьмочки, Кайнар Дэгор?

Рыжий закат окрасил крыши домов на западном берегу реки, добавил золотых бликов темной воде и ярче зажег пестрый костер осенних крон. Вечер был теплый, а редкие тучи, медленно плывущие по небу, еще не созрели для дождя. Самое время для прогулки идущей на поправку пациентки! Она сидела на деревянной скамье и мерно поглаживала спину большого белого кота, уютно устроившегося на ее коленях. Глаза зверя щурились от удовольствия, искрясь голубым светом, а «хрустальные» рожки ловили закатные всполохи. Крем тихо урчал, изредка помахивая пушистым хвостом, а девушка чуть заметно улыбалась, глядя на раскинувшуюся за оградой набережную. Ей было хорошо.

Сидящий рядом с этой парочкой лекарь и сам готов был замурлыкать, наблюдая, как на глазах оживает пациентка, сумевшая противостоять странной болезни, поражавшей горожанок в последние месяцы. Эта дьера была первой, кому удалось выжить. И Леар искренне радовался их с Кремом победе. Признаться, после визита нэра Городских Гончих, сильно напугавшего несчастную, лекарь всерьез беспокоился за здоровье своей чудом спасенной подопечной. Но ухудшение ее самочувствия, к счастью, оказалось временным: спустя несколько часов больная снова почувствовала интерес к жизни, а на бледном лице ее начали проступать эмоции. И довольный положительной динамикой целитель разрешил ей прогулку.

Они сидели так уже полчаса, наслаждаясь теплым осенним вечером, когда умиротворенное состояние девушки вдруг резко изменилось. Сжавшись, она затряслась, словно от холода, впилась пальцами в белоснежную шерсть кота и испуганно уставилась на аллею, прекрасно видимую сквозь ажурную вязь ограды. Там было что-то страшное для нее. Но этого чего-то, увы, не узрел дьер Леар, внимательно изучавший набережную. Крем тихо зашипел, намекая, что ему не комфортно, а лекарь принялся бормотать успокаивающие слова, чуть поглаживая по плечу пациентку и предлагая ей вернуться в палату. Девушка не возражала, желая спрятаться за толстыми стенами душевного корпуса, которые сулили ей безопасность.

Уводя подопечную, целитель задержался в дверях, чтобы в последний раз окинуть задумчивым взглядом аллею, но так и не понял, в ком – или в чем – причина странной смены настроения его пациентки. Вдоль реки прогуливались несколько парочек, куда-то спешил пожилой дьер с тонкой тростью, о чем-то увлеченно беседовали две старушки в смешных шляпках… и, совершенно не глядя в сторону лечебницы, в направлении жилого квартала энергично шагала молодая лиловая ведьма с черными как смоль волосами.