Глава 14
Марина не удержалась и с любопытством спросила:
– Что ты там нашла?
Жанна протянула ей шнурок.
– Вот.
– Дрянь какая-то, – хмыкнула Марина. – И это все?
– Все.
Про кусочек картона Жанна почему-то промолчала. Сама не могла объяснить, почему она его сунула к себе в карман и ничего не сказала о нем Марине, но факт остается фактом, она поступила именно так. Но ведь и Марина больше не позвала ее к себе домой, так что вроде как они остались квиты. А ведь Жанна старалась так и эдак и намекала по-всякому:
– А ты посмотрела, тебе все драгоценности вернули? Или чего-то не хватает?
Но противная Марина намеков понимать не желала. И драгоценности, которые к ней вернулись столь оригинальным образом, Жанне не продемонстрировала. Ну, и Жанна свою находку не показала. Хотя если говорить откровенно, то кусочек картона против увесистого пакетика с золотом – это было как-то слабовато. И поэтому она решила, что обязательно сообщит Широкову о Марине.
Распрощались они все-таки друг с другом тепло, Марина даже приглашала Жанну заходить к ней вместе с Алиной. Не сейчас, а так… когда-нибудь.
– Я после смерти матери одна живу, с личной жизнью не складывается. Да оно и понятно, было бы у меня дедушкино состояние, мигом бы мужа себе нашла, как мама. А так одни проходимцы мной интересуются.
Жанна шла домой и думала, как странно рассуждает Марина. Выходит, будь у нее деньги, ими бы интересовались порядочные люди? И еще Жанна невольно подумала о том, что же за личность была ее тетушка. Сидела на горе золота, а жалилась из-за каждой копейки. Или это она только с Жанной так себя вела? Актрисой ее тетушка была замечательной, это уже Жанна поняла. Но была ли она такой уж отчаянной вруньей, как думала о ней племянница?
– Хвостом повертеть тетушка до старости была горазда. Молодец, тетя! Весело ты жизнь прожила. Не то что я. Дом – работа – дом – работа. Вот и вся моя жизнь.
Но не успела Жанна загрустить, как вспомнила, что за конец был у ее тетушки, и быстренько устыдилась своей зависти и прогнала дурацкие мысли из головы.
– Нет, жить надо честно, тогда и умирать будет не так страшно.
Но если раньше Жанна воспринимала слова тетушки о ее многочисленных поклонниках скептически, то когда нарисовался сначала Андрей, потом Миша, а затем и Мисюсик, она была вынуждена пересмотреть свое мнение. Мужчин вокруг тетушки крутилось в избытке. Но вот что их привлекало в старой жеманнице? Вряд ли иссохшие прелести и вставная челюсть.
Андрей запал на квартиру. Миша надеялся разжиться и деньжатами, и квартирой. Мисюсик пронюхал про хранящуюся у тетушки ювелирку, надеялся поживиться ею. Но был еще кто-то. Тот, кому тетушка сама давала деньги. И не брала, а именно давала, случай поистине беспрецедентный. Кто это был? Надежда Семеновна говорила, что тетка боялась какой-то женщины. Но к Марине с золотом приходил мужик. Убийца, который завладел золотом, или кто-то другой?
Пока что Жанна могла сказать, что некий высокий мужчина, тщательно скрывающий свою внешность, ходит по городу и раздает всем пострадавшим украденное у них тетушкой золото.
А если Марина врет? Если она сама украла золото? Если никакого высокого и усатого в шляпе не было?
Марина, предвидя возможный визит следствия, могла подговорить соседского мальчишку, снабдив того байкой про незнакомца, передавшего ему золото для Марины.
А с другой стороны, зачем такой огород городить? Могла бы сказать, что золото ей подбросили в почтовый ящик, как другим, или прямо у квартиры сверток положили.
И Жанна решила пока что оставить Марину вне подозрений. Лично она сама убить тетушку никак не могла, росточком не вышла. Чтобы прикончить тетушку, Марине пришлось бы встать на табуретку или даже на две.
Не бегала же она по городу за тетушкой со складным стульчиком?
Тут у Жанны зазвонил телефон. Это снова была тетушка Люся. На сей раз голос ее звучал растерянно:
– Жанночка, я ничего не понимаю, кто был этот мужчина?
– Тетя, о ком речь?
– Мужчина. Высокий, с усами. Полчаса назад он принес тете Свете ее брошку. Помнишь, о которой я тебе говорила?
– Брошка с бирюзой, которую у тети Светы украла тетушка Любовь. Помню.
– Так вот, эту брошку Свете вернул какой-то мужчина. Это твой знакомый? Почему ты ничего мне о нем не говорила?
– Тетя Света сумела его разглядеть?
– Что ты! Она же слепая совсем. Я ей уже сколько времени твержу: прооперируй глаза, Света! А она ни в какую! Ведь бесплатно хрусталик можно поменять. А она твердит: пусть лучше мутный, да свой. Вот и мучается. Только и увидела, что мужчина был высокий, в плаще, шляпе и вроде как с усами.
– Для слепой тетя Света немало разглядела.
– Но лица-то его она не разобрала! Ты мне хоть скажи, кто это такой? У тебя кавалер завелся? А почему мне ничего не рассказала?
Насилу успокоив бдительную тетю, Жанна принялась думать. Выходит, Марина и ее маленький сосед не обманывали. Высокий мужчина в шляпе и с усами и впрямь ходит по городу, раздавая направо и налево драгоценности, изъятые у покойной Любови Михайловны.
По росту он в убийцы годится. Но если он убийца и грабитель, зачем возвращает золото прежним владельцам?
И самое главное, как этот человек может знать, кому и что возвращать? Вывод тут напрашивался очевидный. Этот человек настолько близко и хорошо знал тетушку Любовь, что был в курсе того, у кого она что в свое время стырила.
Как ни странно, в пользу того, что некий высокий мужчина все же существовал, говорил еще и тот обрывок картона, который нашла Жанна возле дома Марины на том месте, где, по ее расчетам, должен был прятаться незнакомец в шляпе. Этот ничего из себя не представляющий кусочек картона тем не менее, сильно заинтересовал Жанну. А все потому, что он напомнил ей другой кусочек, который она нашла в квартире у тетушки.
Это был обрывок лотерейного билета. На одной его стороне стояли цифровые комбинации, а на другой были две буквы «ТА». Тот кусочек лотерейки, который Жанна нашла дома у тетушки во время своей последней уборки, был точно таким же. Но букв на обратной стороне было три – «ЛИЯ». Кроме того, лотерейные номера были заключены в рамку, состоящую из каких-то мельчайших предметов. Хорошенько присмотревшись, Жанна увидела, что рамка состоит из букетиков, театральных масок, биноклей, мужских фраков, париков, женских вееров и тому подобных атрибутов театральной жизни.
Рамка на обоих клочках совпадала до последнего цветочка на букетике. А когда Жанна сложила два обрывка, то и буквы сами собой сложились в название «ТАЛИЯ».
– Ага! – глубокомысленно произнесла Жанна, сама еще толком не зная, что за этим стоит.
Выходит, что сейчас она владела двумя фрагментами лотерейного билета, а лотерею организовывала некая фирма «ТАЛИЯ» к Международному женскому дню. О том, что розыгрыш праздничный, говорила цифра «8» в обрамлении тюльпанов. Но Жанна не торопилась праздновать победу.
Возможно, что это вообще разные билеты, от разных лотерей и потеряли их разные люди.
На всякий случай Жанна подошла к ларьку, в котором торговали билетами моментальной лотереи, показала свои обрывки и спросила, много ли людей покупают такие вот билеты? Ответ ее поразил. Оказалось, что хотя лотерейные билеты граждане покупают не просто часто, а очень часто, но вот именно таких билетов кассирша никогда в жизни еще не продавала.
– Не торгуем такими. Подделка это!
Но Жанна с ней не согласилась.
– Это лотерейный билет. Ясно! Тут и номера зачеркнуты.
– Возможно, шутейный, – пошла на уступки кассирша в окошке. – Но вы такие не берите. Вы у меня берите! У меня товар хороший – многократно проверенный.
– И кому только охота деньги на ветер выбрасывать? Моя мама никогда ничего не выигрывала. И я пару раз брала, напрасные траты.
– Другие выигрывают.
– Другие, – проворчала Жанна. – Покажите мне этих других.
В это время ей позвонил Широков.
– Спешу узнать о результатах вашего визита к родственнице.
– Марине тоже вернули драгоценности.
– Кто?
– Какой-то высокий мужчина в шляпе и с усами.
Следователь заинтересовался ее рассказом настолько, что пообещал сегодня же прислать своих сотрудников, чтобы те хорошенько побеседовали и с Мариной, и с ее соседским мальчиком.
– Он ничего не знает.
– Он может сам не знать о том, что знает. Надо уметь разговаривать с людьми.
Жанна промолчала. Конечно, куда ей до профессионалов! Нечего и лезть со свиным-то рылом да в калашный ряд.
Почувствовав, что она притихла и, похоже, обиделась, следователь произнес:
– А хотите, я расскажу вам, кто стал причиной несчастий семьи Клязьминых, и в частности ареста отца Эрики?
– Кто?
– Ни за что не угадаете.
– Говорите, коли начали.
Следователь еще немного помолчал, а потом с торжеством произнес:
– Ваша тетя!
– Да ну! – поразилась Жанна. – Любовь Михайловна?
– Она самая.
– И как же она сумела им навредить?
– Донос.
– Что?
– Видимо, украв у Эрики, первой жены вашего дяди, золото из ее шкатулки, ваша тетя сходила оценить свою добычу к проверенному ювелиру. Тот назвал ей сумму, от которой у женщины глаза полезли на лоб, а от зависти в голове все помутилось. Кипя от возмущения, ваша тетушка тут же кинулась строчить донос в ОБХСС. Знаете, что это такое?
– Структура, которая боролась с хищениями государственной собственности в Советском Союзе.
– И могу сказать, что сотрудники работали там не за страх, а за совесть. Многих нечистоплотных хозяйственников и чиновников вывели они на чистую воду и самостоятельно. Но, конечно, донос вашей тетушки стал для них дорогим подарком.
– А что хотела получить в тот раз сама тетя?
– Как это ни парадоксально, но в тот раз у нее не было видимой личной заинтересованности. Она хотела лишь справедливости и равенства для всех.
Ваша тетушка была далеко не глупой женщиной, она очень быстро сообразила: такие ценные вещи, которые нашлись в шкатулке Эрики, простому смертному в Советском Союзе и не снились. Их могли себе позволить лишь очень высокопоставленные партийные бонзы и приближенные к ним. А кто был Семен Яковлевич? Простым завбазой с окладом то ли в сто пятьдесят, то ли в двести пятьдесят рублей. На такую зарплату колечко с камешком ценой в несколько тысяч тогдашних рублей точно не купишь.
– Но Эрика никогда и не скрывала особо то, что ее отец богат. Тетя Люся говорит, что у Эрики всегда были фирменные шмотки, машина, видеомагнитофон, чего вообще ни у кого из их окружения не имелось.
– Одно дело – шмотки или там даже магнитофон, а совсем другое своими ушами услышать, что украденные колечки-сережки тянут на десятки тысяч рублей. Это же можно было купить несколько машин. И кооперативных квартир. И вообще, всего, чего хочешь. Конечно, у вашей тетушки в голове от зависти все помутилось. Она тут же кинулась в ОБХСС с требованием посадить вора и махинатора Клязьмина. Если бы вы читали ее заявление! Вот это слог! Она его там поливает такими проклятиями, что даже спустя годы у меня в глазах потемнело. Представляю себе градус ненависти, которая бушевала в вашей тете, когда она строчила свое заявление.
– И что? На основании одного этого доноса старшего Клязьмина арестовали?
– Не только. Но дело в том, что к Клязьмину соответствующие структуры уже давно приглядывались. Очень уж размер его состояния сделался вызывающим. Но заявление тетушки стало решающим.
– Но ведь для того, чтобы настрочить такой донос, тетя должна была рассказать, откуда она знает о ценности украшений Эрики. Неужели она призналась в краже?
– Нет. До этого не дошло. О том, что драгоценности она стибрила, ваша тетушка деликатно умолчала, но зато при описании остального красок не пожалела. И о набитой антиквариатом квартире на Владимирской площади упомянула, и о нескольких машинах семьи Клязьминых, и о том, что Эрика покупает себе шмотки у фарцовщиков, причем платит им за вещи валютой. И все это с высокой морально-этической позиции честной советской гражданки, которой ненавистны такие наросты общества, мешающие остальным советским жителям строить свою дорогу в светлое коммунистическое будущее не только для себя, но и для всего мира.
Следователь умолк. Он явно ждал реакции Жанны. А та не знала, что ей и сказать.
– Конечно, – пробормотала она. – Если для всего мира, тогда конечно. Я и не знала, что тетушка такая уж коммунистка.
– Она даже в комсомоле никогда не состояла. О чем вы говорите? Она действовала исключительно из зависти. Ее-то к кормушке господа Клязьмины, Эрика и ее отец, не подпустили. В заявлении она прямо указала, что просила Эрику походатайствовать, чтобы господин Клязьмин взял родственницу к себе на базу, но Эрика ей в этом отказала. И это тоже стало еще одним поводом для обиды.
– Мол, другие воруют, а мне ничего не достается. Понимаю.
– Обидно же! – подхватил и сам следователь. – Вот ваша тетушка и решила, так пусть же ни им, гадам, ни мне!
– Выходит, это по вине тетушки Любови арестовали, а потом и расстреляли Клязьмина?
– О чем я вам и говорю! Это она стала тем злым гением, который навсегда нарушил счастливое и безмятежное течение жизни этой семьи.
– Все у них было хорошо и даже больше, а тут появилась тетушка Любовь и все порушила. Наверное, они здорово ее ненавидели.
– Кто?
– Эрика, Марина да и сам Клязьмин.
– Но первая и последний мертвы. И мертвы уже давно. А мертвые не мстят. Но вот Марина… Да, вы правы, если она знала хотя бы часть из того, что я вам рассказал, то мы сейчас с вами имели самого верного подозреваемого в убийстве вашей тетушки.
Жанне стало не по себе.
– Я тоже заподозрила Марину. Но ее рост даже ниже моего. А вы говорили, что убийца – высокий и хорошо развитый физически человек. Сама Марина не может быть убийцей тети!
– Разберемся.
На этом их разговор и закончился. Жанна осталась с неприятным чувством, что вольно или невольно, а сегодня она выступила в роли тетушки Любови. В свое время родственница сдала старшего Клязьмина, а сегодня Жанна точно так же поступила с его внучкой. В свое оправдание она могла сказать лишь то, что получилось это у нее невольно. Никакой злобы она к Марине не чувствовала и рассказала о возвратившемся к ней золоте исключено правды ради.
Но если разобраться, тетушка тоже вроде как хотела самого лучшего. И тоже за правду выступала. Чтобы вор и, как бы сейчас сказали, коррупционер был наказан. Хорошее дело? Хорошее. А что после него остались дочь и внучка неприкаянные – это уже издержки. Извините, надо было самим раньше думать, в какой семье рождаться.
Жанне казалось, что она понимает свою тетку. Понимает, что ею двигало. А двигало ей очень простое чувство зависти, которую она истолковала как жажду справедливости. Поживилась за счет воровства своего папаши, и будет с тебя, вот что она думала про Эрику. Пусть поживет эта гордячка теперь как все. Пусть узнает, почем фунт лиха. Нет, чести эти чувства Любови Михайловне не делали. Жанне это было ясно даже спустя многие годы. Вот только сама она в этом плане не сильно далеко ушла от своей тети.
На подходе к дому зазвонил Жаннин мобильник. Звонила Катя – мама одной девочки, с которой Алина подружилась в садике.
– Завтра на праздник собираешься?
– Куда?
– Как это куда? В садик!
Только сейчас Жанна вспомнила, что на завтрашний день у Алины в садике назначено торжество по случаю Восьмого марта. Дети подготовили выступление. А после него они будут поздравлять своих мам и бабушек.
– Ой, забыла совсем. Спасибо, что напомнила.
– Нет, но ты к нему готова? – настаивала Катя.
– Костюм у нас сшит.
Дети с помощью воспитателей поставили целый спектакль – «Колобок».
– Алина будет Лисичкой, – похвасталась Жанна. – Роль выучили назубок. Думаю, что не опозорится моя красавица.
– Ты сама-то готова?
– К чему?
– Букет купить нужно.
Жанне очень не понравилась та значительность, с которой Катя произнесла эту фразу. Жанна сразу занервничала.
– А что букет? Так уж обязательно нужно?
– Ты как думала! Евдокимовой Ларке родители у флориста веник еще неделю назад заказали. Камышову Глебу папа из самой Голландии цветы везет. Он у него летчик, в обход всех санитарных кордонов флорибунду какую-то тащит. Другие тоже подтягиваются, кто во что горазд. А мы с тобой что, хуже?
– Нет, мы не хуже, – горько произнесла Жанна. – Мы бедней!
Она знала, что говорила. Катя работала в отделе картографии какого-то архива на полставки. Тех денег, которые она там получала, не хватало даже на оплату тех квитков, которые ежемесячно птицами счастья прилетают к горожанам в почтовые ящики. Так что вчетвером – папа, мама и двое ребяток, они все жили на зарплату отца, тоже очень небольшую.
– Даже не знаю, что и делать. Зашла в цветочный, так у меня даже волосы дыбом встали от их цен. Спрашиваю, с чего вдруг такое подорожание, а они лишь смеются. Не хотите, говорят, не берите. Другие купят.
– Может, ближе к празднику дешевле будет?
– Это когда же ты такое видела? В общем, я тебе хочу предложение сделать. Я тут еще с несколькими родительницами поговорила, предложила им оптом пятьдесят штук взять. По пять штучек каждой как раз получится.
– А что за цветы?
– Можно тюльпаны взять, можно розы африканские. Они там практически в одну цену. Не знаю, как в этом магазине считают, но я с собой калькулятор брала, получается и впрямь недорого.
– И что же, все одинаковые будут?
– Кто?
– Букеты!
– Если мы оптом цветы берем, конечно, одинаковые они будут.
Жанне это не понравилось.
– И будем все с похожими букетами? Словно сиротки в детском доме?
– Если ты такая богатая, то покупай своей Алине отдельный букет. Только учти, без тебя нам оптом на букет не скинуться.
– Найдите кого-нибудь.
– Кого я найду? Ты нам своими капризами всю картину портишь.
Жанна обещала подумать и действительно забежала в цветочный. Увиденное ее неприятно поразило. С того момента, как она заглядывала сюда в прошлый раз, цены еще подскочили.
– А что вы хотели? – удивилась продавщица ее возмущению. – Мы этим праздником целый год живем. Берите мимозу, если денег жаль.
Но даже мимоза стоила непозволительно дорого. К тому же Жанна знала одну неприятную особенность этого цветка. Стоит после холода пушистым шарикам оказаться в теплой комнате, как они моментально превращаются из милых желтых пушистиков в скучные грязно-коричневые комочки.
– Нет, мимозу я точно не хочу.
Жанна вышла из магазина и уже собралась позвонить Кате, сказать, что согласна брать цветы оптом, как телефон у нее в руках завибрировал. Номер был не знаком.
Жанна поднесла его к уху и услышала приглушенный мужской голос:
– Хотите узнать, кто убил вашу тетю? Могу рассказать.
– Кто вы?
Голос доверия у Жанны не вызывал. Он звучал как-то сдавленно, словно звонивший и сам чего-то боялся.
– Кто вы такой?
– Это не важно. Вам достаточно знать, что я был знаком с вашей тетушкой. Мы с ней состояли в одном коллективе.
– В каком коллективе?
– В танцевальном.
Теперь Жанна что-то стала вспоминать. Тетушка рассказывала ей, что поет, танцует и даже гастролирует. Она и фотографии показывала. И там позади крепких щекастых старушек действительно стояли два-три сморчка мужского пола.
– Неужели вы тоже ее поклонник?
– Что значит тоже? – оскорбился голос. – Я был и есть единственная и незабвенная страсть вашей тетушки.
Жанна сдержалась, не хмыкнула. Вместо этого она спросила:
– А откуда вы узнали, что она умерла?
– Я позвонил ей сегодня, но там трубку взял какой-то мужчина и сказал, что хозяйка умерла, а квартира переходит в собственность банка. Вот я вам и звоню, чтобы вы мне объяснили, что происходит? Неужели Любовь Михайловна и впрямь скончалась?
– Увы, да.
– Тогда я знаю, кто мог ее убить!
Голос мужчины дрожал. Он был сильно взволнован. Но Жанна не торопилась ему верить.
– А мой телефон у вас откуда?
– Любовь Михайловна мне сама его дала. Сказала, что если с ней что-то случится, чтобы я звонил вам.
И шмыгнув носом, мужчина прибавил:
– Вы знаете, ваша тетушка предчувствовала свой конец.
Шмыганье сделалось более интенсивным.
– Вы что там, плачете? – встревожилась Жанна.
– Скажите, неужели это правда? Неужели моя Любовь умерла?
Жанна поразилась. Да этот старикан и впрямь втюрился в ее тетку! Вот диво дивное! И похоже, на сей раз к тетушке испытывали истинное чувство.
– Да. Говорю вам, тетю убили.
– Ах! Значит, все правда?
– Что правда?
– Любовь Михайловна ожидала чего-то такого… чудовищного. Она мне жаловалась. Говорила, что ей снятся дурные сны. Что у нее нехорошее предчувствие. Знаете, она ведь боялась умереть. Я ее утешал. Но этот человек не оставлял ее в покое! Все мучил и мучил ее!
– Какой человек?
– Я не знаю точно. Но он хотел смерти вашей тетушки. Он ее ненавидел!
– Это был мужчина?
– Да-да!
– Не женщина?
– Любовь Михайловна говорила о нем «он».
А Надежда Семеновна, мать Мисюсика, говорила об опасности, угрожающей тетушке Любе, – «она». И кто из них двоих говорит правду? Как это понять Жанне?
– Он ей угрожал, и не только угрожал. Пару раз, когда Любовь Михайловна задерживалась с платежами, он организовывал нападения на вашу тетю.
– С какими платежами?
– Этот человек требовал от нее денег! Много денег! Он обещал сохранить ей жизнь, если она будет платить.
– Но кто он такой?
– Любовь Михайловна говорила о нем очень уклончиво. Но кое-что я все-таки понял. Этот человек из ее прошлого. Очень далекого прошлого. Если хотите, я поделюсь с вами всем тем, что знаю сам.
– Почему со мной? Почему не с полицией?
– Нет-нет! – отчего-то испугался старикан. – К ним я ни за что не обращусь.
– Боитесь?
– Не за себя. Видите ли, дело слишком деликатное. Речь идет не только о жизни, но и о чести вашей тетушки.
Любопытство разбирало Жанну все больше и больше. Что же такого может знать этот старый дед про ее тетушку? Чего он так разволновался? А ведь слышно, что голос у дедка прямо дрожит.
– Как вас зовут? Вы уже столько мне всего наговорили, что скрывать свое имя просто глупо.
Дед помедлил, а потом все же произнес:
– Савва Игнатьевич меня зовут.
– Не слышала о вас никогда.
– Разве тетушка вам ничего обо мне не рассказывала?
– К сожалению, нет.
Савва Игнатьевич явно расстроился, что его незабвенная Любовь даже не упоминала о нем в беседах с ее племянницей. Но он быстро нашел оправдание для любимой женщины.
– Она не хотела торопить события. Хотела, чтобы я сначала сделал ей предложение. И я даже собирался… Но тут…
Тут его голос снова задрожал, и в трубке раздались знакомые Жанне шмыгающие звуки.
– Вот ведь жизнь! – высморкавшись, произнес наконец Савва Игнатьевич. – Сегодня человек есть, завтра его уже нет. Так вы приедете?
– Куда?
– О! Я вам скажу! Мы решили организовать в ДК сегодня что-то вроде вечера памяти Любови Михайловны. Она была ярким членом нашего танцевально-музыкального коллектива. Даже не представляю, как мы будем без нее дальше.
– Так мне надо подъехать к вам в ДК?
– Да. Метро «Выборгская». Власти района очень любезно предоставили нам для репетиций и выступлений небольшую площадку. Нам всем будет очень приятно, если ближайшая родственница нашей подруги посетит наше мероприятие.
– Я приеду.
– Желательно к шести часам.
Жанна обещала поспешить. И лишь закончив разговор, подумала о том, как опрометчиво было с ее стороны давать согласие на встречу с человеком, про которого ровным счетом ничего не знала, но который так неожиданно вышел на нее. Мало ли кто может скрываться за личиной безобидного старичка Саввы Игнатьевича. И все же Жанна собиралась поехать. Вопреки логике, здравому смыслу и даже инстинкту самосохранения.
Впрочем, Жанна себя утешала, что едет она не куда-нибудь на квартиру, а в Дом культуры, место оживленное и людное. А значит, вряд ли Савва Игнатьевич сможет расправиться с ней прямо там.
