ГЛАВА 20
С трудом переставляя ноги, я плелась обратно и размышляла о той стратегии поведения, которую мне нужно выбрать, чтобы оставить всех недоброжелателей с носом. Ясно было одно — истерики, приступы ревности и традиционные сцены из привычной мне жизни с криками «да как ты мог?!» или «и этому козлу я посвятила лучшие годы своей жизни!» здесь не прокатят.
Но как урезонить свою беснующуюся гордость? Как обвести вокруг пальца чувство собственного достоинства и при этом не стать самой себе противной? Как закрыть рот, из которого рвутся обвинительные речи и обидные слова?
Задумавшись над этими вопросами, я не сразу уловила быстрый топот шагов, несущийся мне навстречу.
— Рамаль Хатун! Вот ты где! — на выдохе прошептал запыхавшийся Масуд-ага, который, увидев меня, расслабленно улыбнулся, схватился за вздымающийся живот и прислонился к стене.
Похоже, что он бежал за мной от самых дверей покоев Дэрьи Хатун.
— Что такое, ага?
— Иди скорее к себе в покои! Валиде и повелитель тебя там ждут!
Боже! Чем я заслужила такую честь? Неужели будут промывать мне мозги наставлениями — мол, Дэрья Хатун носит ребенка падишаха, и ты должна относиться к ней с почтением и уважением? Этого мне еще не хватало. Я насупила брови и с недоверием посмотрела на главного евнуха.
— А в чем дело? Я в чем-то провинилась?
— О аллах! Зачем так много вопросов! Сказано — сам падишах и сама валиде тебя ждут, глупая! Пошли скорее!
Он отскочил от стены, словно мячик, и резвым плывущим шагом направился обратно в гарем, периодически оборачиваясь и жестом поторапливая меня.
Подол его синего кафтана колыхался, точно волна, гонимая легким бризом. Я усмехнулась. До чего странный тип — столько грации и изящества в движениях не у каждой балерины встретишь, а тут средневековый евнух.
В общей комнате происходило нечто странное. Все девушки выстроились в ряд, как тогда — в первый день, а мимо них, подражая повадкам хазнедар и горделиво задирая подбородок, вышагивала Дэрья Хатун. Позади нее, сложив на груди руки, стояли обе калфы.
Я замерла в дверях, не решаясь войти и обнаружить свое присутствие. Мне совсем не хотелось вступать в перепалку с беременной наложницей, которая возомнила себя пупом вселенной.
Проскользнувший внутрь Масуд-ага обернулся и, заметив мое замешательство, начал активно жестикулировать за спиной у фаворитки, зазывая меня войти. Я лишь отрицательно покачала головой, чем вызвала на его лице бурный протест. Он сдвинул брови и сжал губы, взглядом показывая на левое крыло второго этажа, где и располагалась моя новая комната.
Тем временем, не замечая этой молчаливой перепалки, Дэрья Хатун замерла перед Эленой, рассматривая ее пытливым взглядом.
— Ты! — отрезала она. — Кто такая? Откуда?
— С Крита, госпожа. Я Элена, — ответила гречанка слезливым голосом.
Ой, ну прямо бедная овца! — подумалось мне, — «сами мы не местные, дайте попить, а то переночевать негде».
Притворство девушки вызвало у меня тошнотворный спазм в животе. Подумать только, какая тихоня!
— Как ты здесь оказалась? — продолжила строгий допрос Дэрья Хатун.
— Пираты схватили в порту, когда я рыбу покупала. Привезли сюда и продали в рабство.
Эта хитрая, изворотливая лиса вдобавок к своему печальному рассказу пустила скупую слезу.
От ее слов мне захотелось плеваться. До чего лживая особа! Так и хотелось крикнуть: «Берегись, Дэрья, пригреешь на груди еще одну змею, а она туда же — в постель к Джахану метит».
— Пусть она будет, — заявила моя бывшая хозяйка, обернувшись к калфам, и, заметив притаившегося там Масуд-агу, удивленно вскинула брови: — А ты чего здесь прячешься? Чего вынюхиваешь?
Евнух попятился к лестнице, подергивая уголками рта:
— Что вы, госпожа! Я наверх иду, проверить приготовления в покоях Рамаль Хатун!
Его бледное гладкое лицо напряглось, выдавая внутреннюю борьбу. Бедняге приходилось постоянно врать, чтобы ненароком не попасть в немилость.
— Пошел прочь! Слышать о ней ничего не желаю! — выкрикнула Дэрья, сжав кулаки.
Я инстинктивно спряталась за дверную створку, слушая, как колотится в груди мое сердце. Заглянув в низкое зарешеченное окошко, я увидела, как она в сопровождении довольной Элены поднимается к себе в покои, и только теперь смогла переступить порог общей комнаты.
— Ну, скорее же, Рамаль Хатун! Ты, видно, смерти моей хочешь! — заныл Масуд-ага, вцепившись руками в деревянные гладкие перила каменной лестницы, ведущей на второй этаж.
Я кивнула в знак приветствия Зейнаб-калфе и Арзу-калфе и уже сделала первый шаг на ступеньку, как услышала за спиной незнакомый тонкий голосок:
— Рано радуешься, Рамаль Хатун! На втором этаже полно свободных покоев, а на первом — красивых девушек. Наш падишах молод и красив, он не станет довольствоваться одной наложницей. Этот гарем увидит еще не одну гёзде. Наслаждайся, пока с тобой не случится то же самое, что и с Дэрьей Хатун, хотя ей еще крупно повезло. Повезет ли тебе?
Я спиной почувствовала ее колючий, завистливый взгляд и, не оборачиваясь, ответила громко, так, чтобы все услышали:
— Любовь падишаха — это не везение, а дар. Весь вопрос в том — кто его заслуживает?
Меня провожала гробовая тишина. Даже словоохотливый Масуд-ага лишь тихонько сопел носом за моей спиной.
— Пришли, — он обогнул меня и первым подбежал к узкой резной двери, ведущей в мои новые покои.
Открыв ее для меня, евнух почтительно поклонился, расплываясь в улыбке, и отошел в сторону. Я полной грудью вобрала в себя сладковатый, пропитанный благовониями и испарениями женских тел воздух и вошла внутрь, склонив голову.
Мой взгляд зацепился за уже знакомые черные вздернутые мысы кожаных тапочек повелителя и округлые светлые мысы атласных туфель валиде, которые выглядывали из-под края ее алого платья.
— Почему так долго, Масуд-ага? — услышала я голос матери шаха и еще ниже склонила голову.
— Простите, валиде, — протянул нараспев евнух, — госпожа заблудилась в коридорах дворца, насилу отыскал ее!
— Подойди, Рамаль! — приказал Джахан, и меня словно опустили в чан со сладкой ватой. Звук его голоса вызывал томительные вибрации во всем теле, которые обманом заставляли мои вкусовые рецепторы посылать в мозг сигналы удовольствия, как от плитки шоколада.
Я сделала пару робких шагов и остановилась, с трудом справляясь с учащенным дыханием.
— Подними голову, хатун, не бойся, — сказала валиде, и я послушалась.
Мой взгляд встретился с его взглядом. Я застыла как вкопанная, не в силах повернуть головы. В это мгновение, которое мои внутренние часы словно растянули на целый день, я забыла и о беременной сопернице, и о завистливых пересудах, и об умирающей с тоски в лазарете подруге, и даже о том, что стою в своих новых шикарных покоях.
— Дай руку, Рамаль, — сказал падишах, раздевая меня взглядом, отчего меня тут же бросило в жар.
Я протянула ему правую ладонь, не в силах унять волнительную дрожь в пальцах. Он достал из кармана своего кафтана черную шкатулку, покрытую лаком, открыл ее, и я увидела на красной бархатной подкладке широкий золотой перстень с огромным рубином в форме восьмиконечной звезды.
Джахан ловко извлек его из шкатулки и быстрым движением надел на мой средний палец. На удивление, кольцо оказалось мне впору. От прикосновения холодного металла я вздрогнула, а затем подняла влажные и благодарные глаза на падишаха.
— Он прекрасен, мой повелитель! — робко промямлила я, не зная, что в таких случаях делать: то ли падать на колени и целовать подол его кафтана, то ли целовать руку, что даровала мне эту драгоценность, то ли просто присесть в реверансе.
Мысли путались, как клубок ниток, с которым решил поиграть шаловливый котенок. Я была поражена красотой подарка и не могла скрыть восхищенной улыбки — ни дать ни взять «дурочка с переулочка». Олег мне даже булавки никогда не дарил, а тут целое состояние в одном перстне, который своей красотой затмевал все вокруг.
— А эти подарки тебе от меня, хатун, — заговорила валиде, отойдя в сторону и открыв моему взору большой добротный сундук, наполненный самыми дорогими тканями всех цветов, — ты принесла нам добрую весть, к тому же ты теперь любимица падишаха, не пристало тебе ходить, как простой девке. Сегодня же пришлю к тебе портниху, пусть сошьет достойные взора повелителя наряды.
Я поцеловала ее протянутую сухощавую руку, на которой красовалось несколько колец и перстней, и присела в реверансе.
— Что ж, обживайся. Нам пора, — Джахан притянул меня к себе и нежно коснулся губами моего лба, заставив зажмуриться от подступившей нежности и предвкушения грядущей ночи.
— Благодарю вас за оказанную милость.
Падишах первым скрылся за дверью, а валиде, уже практически переступив через порог, вдруг обернулась и строго сказала:
— Я надеюсь на твои разум и воспитание, хатун. Мне не нужны в гареме склоки и скандалы. Дэрья Хатун теперь на особом положении. Ты обязана высказывать ей свое почтение и уважение. Но лучше бы вам не встречаться. Поняла?
Злость и досада сковали меня изнутри, заставив напрячь все мышцы, как перед схваткой, но я все же совладала с эмоциями и, приподняв в улыбке уголки рта, ответила:
— Да, валиде. Авторитет матери будущего шахзаде непререкаем. Вы можете не волноваться, я знаю свое место.
Она удовлетворенно кивнула, расслабив лоб и улыбнувшись мне глазами. Все правильно, Лекси. Все правильно. Никаких скандалов. Тихо и планомерно выживать змею из ее гнезда — вот мой план.
— Хорошо. Можешь взять себе в качестве помощницы любую девушку. Тебе теперь это положено по статусу, — бросила мне напоследок валиде и скрылась за дверью.
