Возможно, раса — это действительно «Американская дилемма», как называется классическая работа Гуннара Мюрдаля, однако проблемы низших каст во всем мире сходны с проблемами черных в США. Африканский антрополог Джон Огбу изучил данные, касающиеся кастово-подобных меньшинств, таких как маори в Новой Зеландии, буракумины в Японии, католики в Северной Ирландии, евреи-сефарды в Израиле и неприкасаемые в Индии. Как выяснилось, для всех из них характерны низкая успеваемость в школах, частые случаи неоконченного образования, низкие показатели IQ и высокий уровень преступности. Разрыв в показателях IQ между представителями высших и низших каст в Индии превосходит максимальные оценки разрыва между черными и белыми в Штатах. Более того, у многих неафриканских групп населения в мире фиксировался средний показатель IQ в 85 и ниже — более низкий, чем у черных в США даже в прошлом, и значительно ниже, чем в настоящее время. Среди таких групп можно назвать белых в горных коммунах Аппалачей в начале XX века, детей первой волны итальянских переселенцев в США, семьи команд судов внутренних рейсов в Британии и обитателей Гебридских островов у побережья Шотландии.

Огбу сосредотачивает свое внимание на «вынужденных», как он их называет, меньшинствах, таких как африканцы, которых привезли в Америку силой. Он противопоставляет их так называемым «автономным» меньшинствам, отделившимся от общества по собственной воле, таким как мормоны или американские меннониты, а также сообществам иммигрантов. Иммигрантам свойственно сравнивать себя не с населением той страны, куда они переселились, а с бывшими соотечественниками, оставшимися на родине, и при таком сравнении они считают себя более успешными. Для иммигрантов, в отличие от «кастовых меньшинств», свойственен более низкий уровень преступности, чем для коренного населения. (Хотя в следующем поколении уровень правонарушений возрастает, отчасти потому, что дети иммигрантов сравнивают себя уже с коренным населением и находят, что их положение хуже по сравнению с большинством.)

Огбу утверждает, что кастовые меньшинства часто не способны в полной мере использовать возможности, так как им не хватает уверенности, что их усилия будут должным образом вознаграждены. Частым следствием такого недоверия к системе является невнимание к учебе, потому что учащиеся не верят, что хорошее образование даст плоды. У самых молодых представителей меньшинств может складываться превратное понимание образовательных ценностей. В случае афроамериканцев молодые люди отказываются старательно учиться, потому что для них это означает «вести себя по-белому». Огбу посвятил не одно десятилетие изучению отношений молодых афроамериканцев, особенно мужского пола, с обществом. Чернокожие учащиеся, даже те, кто принадлежит к среднему классу и учится в неплохих школах, гораздо чаще приходят в класс с невыполненным домашним заданием и чаще нарушают дисциплину. Среди них на удивление высок процент таких, кто рассчитывает попасть в колледж на спортивную стипендию и поэтому считает, что хорошие оценки ему ни к чему. Они часто избегают сложных предметов, даже когда учителя и консультанты советуют им заняться ими.

Чтобы понять сегодняшние расовые проблемы, важно знать историю культуры черных в США. Здесь я отчасти коснусь этой истории и сравню ее с историей другой группы, которая в прошлом тоже была мишенью для предрассудков, — американцами ирландского происхождения. В XIX веке сложно было предсказать, кто окажется в лучшем положении к XXI веку на севере США — ирландцы или черные. В нижеследующем я опираюсь в основном на работы Томаса Соуэлла и Джеймса Флинна.

Чернокожие присутствовали в Америке с самого начала освоения ее европейцами. Двадцать чернокожих законтрактованных работников высадились в Джеймстауне спустя 12 лет после основания колонии. В Вирджинии XVIII века между черными и белыми существовала интеграция, подобная сегодняшней, а в некоторых отношениях даже более полная. Как правило, черные и белые ходили в одну и ту же церковь. И черный священник не казался чем-то необычным. Европейские переселенцы переняли многое из африканской культуры, в том числе методы земледелия, кухню и мифологию, так что можно сказать, что две группы совместно строили общую цивилизацию.

В XVIII веке черные как на Севере, так и на Юге, имели если не равное с белыми положение, то, по крайней мере, вполне достойное. Жизнь черных не слишком отличалась от жизни белых законтрактованных работников, бывших определенный срок подмастерьями, а затем получавших полную свободу и возможность заниматься чем угодно. Черные не были на всю жизнь привязаны к определенному хозяину.

С самого раннего периода многие черные на Севере никогда не были в рабстве, а многие получали свободу. В больших городах Севера «свободные цветные граждане» считались предпочтительнее в качестве работников и соседей, чем ирландцы, и так продолжалось вплоть до начала XX века, когда еще возможно было увидеть на воротах фабрик и в витринах магазинов объявления: «Предпочитаем цветных. Ирландцы не требуются». Хотя большинство чернокожих на Севере были слугами или малоквалифицированными рабочими, среди них были и фермеры, и торговцы, и квалифицированные работники промышленных производств. В Бостоне в 1860 году карьерный статус черных был выше, чем ирландцев, а в нью-йоркских отелях черным работникам платили больше, чем ирландцам.

В 85% черных семей как на Севере, так и на Юге, в период с 1855 по 1880 год, главой был мужчина. В Филадельфии среди семей свободных черных доля семей с главой-мужчиной была больше, чем во многих других группах. Среди ирландцев в XIX веке их процент был гораздо ниже. В крупных городах Севера расовая сегрегация даже в начале XX века проявлялась в очень малой степени. В Чикаго в 1910 году более трех четвертей чернокожих жили в кварталах, где преобладало белое население.

Чтобы представить, насколько отличалась в те времена жизнь свободных черных в городах от типичного образа жизни городских чернокожих сегодня, рассмотрим группу из 500 свободных чернокожих, проживавших в 1800 году в Вашингтоне, и их потомков. Они создавали собственные школы начиная с 1807 года, куда ходили их дети до 1862 года, когда их наконец стали принимать в государственные школы. В 1870 году была основана первая школа полного среднего образования для черных. С этого года и до середины XX века три четверти выпускников этой школы поступали в колледжи — более высокий процент, чем среди белых выпускников средней школы даже сегодня. В начале 1900-х годов, согласно данным общегородских проверок успеваемости школьников, учащиеся этой школы для черных демонстрировали лучшие результаты, чем учащиеся любой школы округа Колумбия для белых. Когда начали применяться IQ-тесты, результаты учеников этой школы были выше средних по стране. Среди ее выпускников были первый черный генерал, первый черный член кабинета министров, первый черный федеральный судья, первый черный сенатор со времен Реконструкции и ученый, открывший плазму крови.

На Севере ничто не мешало свободным цветным становиться полноправными членами общества. Их положение по сравнению с ирландцами было существенно лучше. Все изменилось в худшую сторону из-за порабощения большого количества черных на Юге и последующего переселения на Север бывших рабов, многие из которых были нищими и безграмотными.

Рабство создало для черных условия на Юге, мало чем отличающиеся от положения ирландцев в Ирландии. И там и здесь работник не пользовался плодами своего труда, так что трудолюбие изначально не было их культурной ценностью. Прибыль от рабского труда получал только хозяин, а за счет труда ирландцев обогащался живущий за пределами страны английский лорд, которому принадлежали земли. Даже дом — обычно просто убогая хижина, — где жил ирландский работник, принадлежал этому лорду, так что у ирландца не было стремления что-то усовершенствовать в доме, так как выиграл бы от этого только хозяин. Еще одна причина традиционной нелюбви ирландцев к труду напрямую объясняется особенностями ирландской природы: на почвах Ирландии выгоднее всего выращивать картофель, для получения урожая которого достаточно пары недель работы в год. Когда большое количество ирландцев в середине XIX века впервые приехали в Америку, в их сообществе не было принято упорно трудиться. Должно было пройти более ста лет, чтобы они наконец избавились от репутации неисправимых лентяев.

Отмена рабства на Юге не привела к экономическому освобождению черных. Во многих отношениях условия жизни черных при рабстве были лучше, чем стали после Гражданской войны. Хотя первоначально черные радовались политической свободе, полученной в период Реконструкции (и действительно, многие из них тогда избирались в федеральные органы власти, так как бывшие бунтовщики не имели права голоса или быть избранными), но потом огромное количество черных так или иначе вновь попало в кабалу в форме издольщины. К концу XIX века с распространением практики дискриминации Джима Кроу экономическое положение подавляющего большинства черных оказалось крайне неблагоприятным и просто отчаянным. В попытках убежать от нищеты и дискриминации многие черные переселялись с Юга в северные города. Великая миграция на Север началась в конце XIX века, и до 1940-х годов количество переселенцев удваивалось примерно каждые десять лет.

Люди, прибывающие на Север, были отчаянно бедны, мало что знали и умели, а по своим взглядам и привычкам были до мозга костей сельскими жителями. Это оказало роковое влияние на свободных цветных граждан Севера, изменив характер черного сообщества и поразив северные города социальными болезнями.

Если бы рынок труда был полностью открыт для вновь прибывших, история черных на урбанистическом Севере в XX веке могла оказаться вполне позитивной. Но черные, как правило, не участвовали в рабочем движении. Их не пускали в профсоюзы, а доступ к хорошо оплачиваемым рабочим местам все больше зависел от членства в них. Лишь в некоторых отраслях в ряде регионов, например, в автомобильной промышленности Детройта, доступ к профсоюзам не был ограничен для черных. В других же местах они вынуждены были довольствоваться неквалифицированной и малоквалифицированной работой, и даже на нее черных принимали в последнюю очередь, а выгоняли — в первую.

Ирландцев, которые были белыми (или, как говорит Ноэль Игнатьев, стали белыми), постепенно допустили в профсоюзы, и они поднялись от низших слоев общества — сначала на ступень выше, а потом и до среднего класса. На улучшение положения ирландцев оказали большое влияние еще два фактора — политическая поддержка и католическая церковь, которая приложила много усилий к образованию нищих иммигрантов-католиков.

В середине XX века IQ ирландцев на родине был сопоставим с IQ чернокожих в США. Английский психолог Ганс Айзенк объясняет это тем, что интеллигентные ирландцы покидали родину, переселяясь в другие страны, а в Ирландии оставались те, кто не обладал блестящим умом — и благоприятной наследственностью. Однако не все обстояло так плохо с генами ирландцев, оставшихся на родине, как думал Айзенк, потому что в настоящее время ВВП Ирландии превышает ВВП Англии, а грамотность детей там выше, чем в Соединенном Королевстве. (Эти достижения вовсе не случайны. Они стали результатом в том числе и интенсивных образовательных мер, которые начали осуществляться в 1960-х годах. Число людей, получающих образование выше среднего, возросло с 11% в 1965 году до 57% в 2003-м.)

Несмотря на отрицательные последствия переселения черных с Юга как для самих иммигрантов, так и для городов, в которые они прибывали, и несмотря на их изоляцию от профсоюзов, обеспечивающих возможность высокооплачиваемого труда, экономические условия их жизни были существенно лучше, чем на Юге. На протяжении всего XX века жизненный уровень городской бедноты неуклонно повышался, за исключением периода Великой депрессии. Огромный скачок в экономике был совершен в 1960-1970-е годы (вероятно, неслучайно именно в этот период родилось поколение детей, обеспечивших существенный рост школьной успеваемости). К 1970 году полные черные семьи, где работали и мать, и отец, зарабатывали практически столько же, сколько такие же белые семьи.

Количество чернокожих представителей среднего класса продолжает расти. Доля черных, профессионально принадлежащих среднему классу, возросла с 10% в 1950 году до 31% в 1976-м и до 52% в 2002-м. Но уже к 1960-м годам достаток среди чернокожего населения стал разниться. Средний класс рос, но большое число черных продолжало пребывать в нищете.

Экономическое разделение черного сообщества имеет прямое отношение к стабильности браков. Те семьи, в которых главой является работающий мужчина, занимают вполне достойное положение в обществе. Однако примерно две трети черных семей, где женщины растят детей без мужа, находятся гораздо в худших условиях. На каждого чернокожего мужчину, который не окончил школу и, следовательно, имеет более высокие шансы остаться безработным, приходится примерно одна мать-одиночка, вынужденная кормить семью самостоятельно. При этом именно в таких семьях чаще рождаются мальчики, которые затем не оканчивают школу, остаются без работы и без семьи. И так далее, по замкнутому кругу.