Глава 41

Вот так состоялось знакомство Ирины с ее будущим мужем, рыцарем света (так в Испании называют тореро), известным матадором Спартаком. («Еще один рыцарь и еще один красавец», — я не могла воздержаться от комментария, читая эти строки.) Имя «Спартак» был его псевдонимом, под которым он выходил на арену. На самом же деле его звали Филипп. И принадлежал он к одной из самых древних фамилий Франции — де Пейнов. Отец, когда узнал о том, что сын увлекся корридой и захотел стать профессиональным тореро, отвернулся от него. Но, прежде чем выгнать его из дома, попросил, чтобы тот не позорил семью и взял себе другое имя.

Рана у Филиппа оказалась очень тяжелой. Поэтому процесс выздоровления затянулся на долгие шесть месяцев, но это были самые счастливые месяцы в жизни Ирины. Она написала родителям, что нашла в Ниме работу и пока будет жить у Арлетт, и все свое свободное время проводила с Филиппом. Чем больше она узнавала его, тем сильнее привязывалась к нему. Оказалось, что Филипп очень хорошо разбирается в живописи и занимается коллекционированием произведений искусства. Когда Филиппу разрешили покинуть больницу, он предложил Ирине поехать в Кассис, где у него был собственный замок. Предложение обрадовало и в то же время удивило Ирину — столько лет она любовалась замком издали, мысленно рисовала его интерьеры, представляла себя в роли его хозяйки, стоящей у подножия парадной лестницы и принимающей гостей. И вот теперь ее мечта близка к осуществлению.

В тот же день, когда Филиппа выписали из больницы, он сделал Ирине предложение, и через несколько дней тихо, без лишней помпы они расписались в мэрии Нима. А спустя две недели молодые приехали в Кассис. Так что в замок Ирина вошла, как и мечтала, полновластной хозяйкой.

Через год, когда родители и младшая сестра Ирины приехали на отдых в Кассис, Филипп настоял на том, чтобы они остановились в замке. Александр быстро нашел с зятем общий язык. Они любили сидеть в саду за стаканчиком красного вина и разговаривать, пока женщины купались в море. Наталья, которой брак дочери казался несколько скоропалительным, поначалу с большой настороженностью относилась к Филиппу, но и она сдалась, увидев, как он любит Ирину. И только Елена до самого последнего дня в Кассисе еле сдерживала приступы плохого настроения. Причиной тому была зависть, которая буквально душила ее. Привыкшая к тому, что в центре их маленькой семьи всегда была она, Елена никак не могла смириться с тем вниманием, которое родители теперь уделяли Ирине и ее мужу. Ирина, видя плохое настроение сестры, пыталась развеселить ее, дарила ей подарки. Но, получая в подарок красивое платье или украшение, Елена злилась еще больше. Такое поведение сестры сначала расстраивало Ирину, но потом она отнесла его на счет переходного возраста и успокоилась.

После отъезда родителей жизнь вошла в свое обычное русло — в ней были утренние купания, долгие пешие прогулки и тихие семейные вечера. Филипп никогда не говорил с Ириной о корриде, а Ирина никогда не задавала вопросов. Хотя временами она еле сдерживалась, чтобы не спросить у мужа, о какой помощи говорил он, обращаясь к ней в тот памятный день на арене Нима.

Однажды в конце апреля Ирина поехала в Париж навестить родителей. Со дня свадьбы она расставалась с мужем впервые, поэтому долго не могла решиться на эту поездку. Филипп как мог успокаивал ее, но Ирина все оттягивала дату отъезда, придумывая различные поводы, чтобы остаться. В конце концов Филипп сам купил ей билет и посадил в Марселе на поезд. Глядя на мужа через окно вагона, Ирина вдруг почувствовала приближающуюся беду, но тотчас отогнала мысли о ней, не давая им возможности засесть у нее в голове.

В Париже, несмотря на радость встречи с родителями и сестрой, Ирину не покидало это ощущение надвигающегося несчастья. Через три дня, извинившись перед родными, она вернулась в Кассис. В Марселе ее никто не встретил, потому что, собираясь наспех, она забыла дать Филиппу телеграмму. В Кассис она приехала поздно вечером. На первом этаже замка горел свет, но мужа там не было. Не было его и в спальне на втором этаже. Ирина выбежала в сад и там, на скамье, с которой открывался вид на море, она нашла Филиппа. Он сидел, крепко обхватив себя руками. Его била дрожь. «Филипп», — окликнула его Ирина. Он вздрогнул и обернулся. Ирина отпрянула — тот человек, которого она увидела перед собой, лишь отдаленно напоминал ее мужа. Его бледное лицо, на котором полыхали безумные глаза, было искажено гримасой боли и ярости. Не разжимая рук, он, еле сдерживая свою ярость, произнес: «Ирина, помоги мне». Эти слова вернули Ирину к действительности: перед ней был ее муж, который просил о помощи.

Она обняла его, крепко прижала к себе и начала говорить первые пришедшие на ум слова, как мать, успокаивающая ребенка, которому приснился дурной сон. Она не помнила, сколько они просидели так, обнявшись. Она все говорила и говорила, боясь остановиться и вновь увидеть чужое лицо Филиппа. Через некоторое время Ирина почувствовала, что тело мужа расслабилось, и как тогда в Ниме, она услышала, вернее, почувствовала произнесенное одними губами: «Спасибо».

Ирина помогла мужу добраться до дома. Там она уложила его в постель и дождалась, когда он уснул. И только после этого дала волю чувствам. Ирина плакала от жалости к своему мужу, такому сильному, умному и красивому, но такому бессильному перед лицом страшного недуга. Теперь ей стал понятен смысл обращенной к ней просьбы.