Глава седьмая
В 16.30 в блиндаж пришел майор Жилин. При появлении командира бойцы встали. Соболь подал команду:
– Товарищи офицеры!
Все приняли положение «смирно!».
– Товарищи офицеры! – подал ответную команду Жилин и распорядился: – Кровати в сторону, разместиться передо мной.
Он повернулся к заместителю капитану Туренко:
– У нас тут нет подставки под карту?
Смирнов усмехнулся:
– Как будто раньше это заметно не было.
– Ну раз, Боря, ты такой смышленый и говорливый, то ноги в руки и – к Сабиру. Взять подставку, но такую, чтобы можно вывесить карту! И прямиком сюда.
– Твою мать! – выругался Смирнов. – Сколько раз говорил себе: язык мой – враг мой.
Ушел. Вернулся с металлической подставкой.
Жилин вывесил карту, на которой был обозначен маршрут разведчиков.
– Внимание! Всем известно, что на позиции приезжали высокопоставленные гости, я имею в виду нашего шефа – полковника Северцова и начальника штаба российской базы в Сирии полковника Королева. Цель визита – принятие плана по нашей работе совместно с группой авианаводчиков.
Последние во главе с капитаном Володиным находились тут же, в блиндаже.
– Командованием принят план, предложенный старшим лейтенантом Смирновым, прапорщиком Соболем и лейтенантом Опариным.
Смирнов воскликнул:
– Парни, в кои веки командир отметил меня. Не забыл и других, а вот про сирийца запамятовал. А ведь именно Абдулла провел по маршруту, что сейчас на карте.
Жилин посмотрел на подчиненного:
– Еще раз хоть слово скажешь во время доклада, я тебя, Боря, отмечу строгим выговором.
Старший лейтенант улыбнулся, значит, больше никаких вопросов, а если командир и накажет, то только формально, нигде это отмечено не будет.
Командир продолжил:
– Нашей группе и группе наводчиков предстоит совершить марш по указанному на карте маршруту. По докладу Смирнова он немного длиннее, сложнее, нежели тот, что рассматривался ранее, но более безопасный, так как позволяет скрытно подойти к цели. А первая промежуточная цель или рубеж – это участок местности, удаленный от Черного холма примерно на сто метров. Он представляет собой полосу кустарника. Если заметили, я не назвал время выхода, прибытия в заданный район и вообще не использую никакие временные рамки. Это связано с тем, что работу начнем по приказу командира отряда, в котором все и будет определено.
Выходим к первому промежуточному рубежу, рассредоточиваемся, маскируясь кустами, и ждем. Далее наша авиация должна нанести массированный удар по хребту и району за ним с целью уничтожения игиловцев на их позициях, особенно прикрывающих выход из восточного прохода. Как только отработают бомбардировщики и штурмовики, а может, отработает артиллерия кораблей военно-морской эскадры – нам без разницы, самоходное орудие «Нона» задымит местность у прохода в районе разведки перед хребтом. Тут же сирийская рота начнет имитацию наступления. Мы же в это время должны пройти проход, такой вот каламбур получается, быстро оценить обстановку и двинуться дальше ко второму промежуточному рубежу уже в тылу противника. Он обозначен пунктирной линией между хребтом Умгдум и высотой Джатель.
На этом рубеже в балке большой привал с визуальной разведкой. Там, на втором промежуточном рубеже, связываемся с Северцовым и, исходя из результатов воздушной разведки, определяемся, как пойдем дальше к конечной цели, окраине поселка Тара, где нам и предстоит работать по уничтожению стратегически и тактически важных объектов бандформирования полевого командира Фераза аль-Ахдара. А это основной командный пункт, возможно, запасной КП, место сосредоточения реактивной и стрелковой артиллерии, танков, БМП, бронетранспортеров, складов и постоянного размещения крупных отрядов террористов. Поселок небольшой, а «духов» в нем много, так что работать придется в более сложных условиях. Посему от каждого требуется предельное внимание для экстренного реагирования на любое изменение общей обстановки.
На начальном этапе главное – проникнуть на вражескую территорию и найти место для укрытия групп. Дальше разберемся. Понимаю, вопросов у вас сейчас ко мне много, поэтому… никаких вопросов. Каждый может ознакомиться с картой. Желающие узнать о степени сложности маршрута, его особенностях, пожалуйста, обращайтесь к Смирнову и Соболю, лейтенанта Опарина не беспокоить, у него своя работа, двух названных хватит по уши. А вам, Смирнов и Соболь, выдавать реальную информацию, а не плести небылицы. Сейчас не время для шуток. Только достоверная информация, это понятно, Смирнов?
– Так точно, товарищ майор!
– Соболь?
– Так точно! Только я никогда…
Жилин махнул рукой:
– От Смирнова заразился? Все, готовность к выходу получасовая. После ознакомления с картой и бесед с разведчиками подготовить маскировочные костюмы, ранцы, оружие – все, что будет необходимо в тылу врага. Связисту иметь спутниковую станцию. Обычную оставить здесь. Индивидуальные средства связи между собой проверить на разных режимах работы. У меня все! Понадоблюсь, буду на КНП согласовывать действия с ротой и расчетом САО, ну и ждать приказа сверху. Думаю, Северцов с ним не задержится.
– А куда, собственно, спешить? – спросил Смирнов, не удержавшись.
– Ответить куда?
Старший лейтенант улыбнулся:
– Если вас это не затруднит.
– Тащить кобылу из пруда.
– Отлично, вы только не добавили, кто потащит за узду, а кто еще за что!
– Это и так понятно: ты, Боря, за то самое, что со стороны хвоста!
– Ну конечно, Смирнову, как всегда, самая грязная работа. Но ничего, я уже привык. Все же боевой выход – это не семейная жизнь. К боевым привыкнуть можно.
– По-моему, я говорил насчет серьезности, Боря?!
– Да, командир, конечно, расслабились и хватит.
Он повернулся к боевым товарищам:
– А ну, кому поведать, что представляет собой маршрут, подходи, поделимся с Соболем своими впечатлениями.
Жилин прошел на КНП.
Там находились командир роты, Волченков, иранский взводный, командиры тыловых взводов и расчета САО «Нона». Сабир представил прибывших недавно офицеров:
– Командир танкового взвода старший лейтенант Башир Хабад и командир расчета САО лейтенант Али Маеди.
Офицеры кивнули. Жилина они уже знали. Майор пожал им руки, после чего, на правах старшего по званию, распорядился:
– Прошу за стол, господа офицеры, если уместимся. Если нет, то младшим придется постоять.
Согласование взаимодействия подразделений роты и спецназа заняло около часа. Расписывали все до мелочей. Кто где пойдет, откуда и по чьей команде откроет огонь, маневры при выходе на рубеж имитации. Вплоть до маршрута каждого танка, каждой БМП, каждого бойца, привлекаемых к имитации взводов. Особенно скрупулезен был командир иранских гвардейцев капитан Реза Давари. После оценки обстановки и определения задач офицеры вышли на воздух, на небольшую площадку спуска.
Всех беспокоил вопрос, на какое время командование российской базы по согласованию с руководством сирийской штурмовой бригады назначит начало операции. Ибо неопределенность, любая, даже когда все решено и осталось узнать только время, сильно нервирует.
Жилин отвел в сторону командира самоходного орудия «Нона» лейтенанта Маеди, как оказалось, неплохо говорившего по-русски. Хотя почти все офицеры сирийских правительственных войск знали русский язык, потому что кто-то обучался в России, а кто – еще в Советском Союзе, кто-то проходил там стажировку, с кем-то поработали военные переводчики, советники, владеющие арабским языком.
Отведя лейтенанта в сторону, Жилин сказал:
– Нам, Али, надо отдельно обговорить порядок взаимодействия со связистом орудия, чтобы я по спутнику мог вести переговоры с тобой через бортовую радиостанцию.
– Мой связист это сделать не сможет.
– Понятно.
Жилин по портативной индивидуальной станции вызвал связиста группы:
– Третий! Первый!
Сержант-контрактник Сторский ответил:
– Третий на связи!
– Тебе выйти к объекту 2С9, там настроить бортовую шарманку на наш спутник! И проинструктировать связиста, чтобы не возникло недопонимания. Как понял?
– Выдвигаюсь к объекту 2С9.
– Как отработаешь, доложишь!
– Да, Первый!
– До связи!
Жилин перевел станцию в режим ожидания, взглянул на молодого сирийского лейтенанта:
– С этим вопрос решили. Наш связист все сделает, он же научит вашего.
– Хорошо.
– В дальнейшем, Али, связь поддерживаем в постоянном режиме. Это не значит каждые две-три минуты вызывать друг друга, это значит быть готовыми к переговорам в любое время.
– Я все понял, можете на меня положиться, один вопрос только не дает покоя.
– Какой?
– Ведь я должен буду вести огонь практически по тому же квадрату, точнее, точно по тому же сектору, где укроется группа. Расчет у меня подготовлен, но разлет мин на таком расстоянии большой. Осколки могут задеть вас. Как избежать этого, я не знаю.
Жилин похлопал сирийца по плечу:
– Не волнуйся. С нами будут авианаводчики, а они способны навести и артиллерию. Мы учтем твои опасения, но они безосновательны. Орудие должно будет накрыть специальными дымовыми зарядами площадь от Черного холма до рубежа развалин у подножия хребта по фронту и в глубину метров на пятьдесят. В это время группа прикроется холмом. В дальнейшем при продвижении по проходу, если мы увидим, что заслон противника не уничтожен авиацией, что маловероятно, нам придется встать. И тогда ты ударишь по заслону. Ближе трехсот метров мы сближаться с игиловцами не будем. Так что пару-тройку мин по наводке ты спокойно бросишь за хребет. Как и те мины, которые надо будет забросить, в случае если обнаружатся неповрежденные объекты. Но и это на приличном удалении от нас. Главное, ни в чем не сомневайся и выполняй мои команды.
– Я все понял. У вас опытные наводчики, с ними будет гораздо проще, я как-то не подумал, что они могут корректировать и артиллерийский огонь.
– Успокоился?
– Так точно.
– Твой позывной? Хотя его узнает мой связист.
– Навес!
– Добро! Теперь ждем приказа.
– Я к орудию!
– Да, Али!
– Вам не позавидуешь.
– У каждого своя работа.
Не успел Маеди выйти на тропу, как связист роты позвал Жилина:
– Господин майор, вас вызывает Хмеймим.
Командир группы прошел на узел связи, принял трубку спутниковой станции:
– Жилин!
– Северцов. Твой план утвержден. Расчет по времени: группе начало выхода в полночь. К 2.30 – 3.00 прибыть на первый промежуточный рубеж у Черного холма, там укрыться. Авиация нанесет удар по позициям отряда аль-Диаба в 4.00. Авианалет продлится несколько минут, в 4.20 рота Сабира в установленном порядке начнет имитацию наступления. В 4.30 – задымление местности. В это время тебе – вход в восточный проход и выдвижение через позиции «духов» на второй промежуточный рубеж. Оттуда доклад мне, как и с первого рубежа. В дальнейшем – действия по обстановке, как понял?
– Понял, товарищ полковник. Только, помнится, мы планировали задымление местности до начала имитации наступления. С чем связаны изменения в плане?
– С тем, чтобы дать боевикам убедиться, что на них пошла рота Сабира.
– Они увидели бы это и при задымлении. Дым не достанет вершины хребта.
– Как решено, так решено. Время и порядок возвращения роты на позиции будут определены дополнительно в ходе имитации и по данным с беспилотника. Чтобы подразделение не попало под удар «Градов».
– Не думаю, что аль-Ахдар применит реактивные системы залпового огня.
– Ну, это не известно никому, кроме самого главаря. Ты с командиром расчета «Нона» взаимодействие согласовал?
– Так точно!
– Тогда мне остается пожелать тебе удачи.
– Благодарю. Мы решим поставленные задачи.
– Не сомневаюсь, вопрос – какой ценой? Я тут обговорил с командованием авиагруппы вариант вашего прикрытия с воздуха. Он обещал выделить звено ударных вертолетов «Ми-24», но сам понимаешь, их мы можем использовать только в крайнем случае. Подготовлен и «Ми-8» для эвакуации групп в случае необходимости. И вообще авиация готова работать по объектам.
– До этого еще далеко.
– Все, Сергей, если вопросов нет, до связи!
– До связи, товарищ полковник.
Закончив переговоры, Жилин попросил Волченкова вернуть офицеров. Когда те вновь собрались на КНП, командир группы «Байкал» довел до них временной расчет операции. Все встало на свои места, а следом пришло спокойствие.
В 23.30 группа спецназа и группа авианаводчиков собрались у холма. В полной боевой экипировке. Каждый боец имел при себе небольшой ранец с боевым пайком и индивидуальной боевой аптечкой. Жилин в присутствии Сабира и Волченкова проверил группы и отдал приказ на начало выдвижения. Подразделение пошло в долину. Используя уже проверенный маршрут, колонна бойцов остановилась на привал у гряды.
Бойцы разместились на отдых.
Смирнов тоже выбрал место у самой гряды, но наступил в темноте на камень. Чертыхнулся:
– Твою мать, так можно и ногу вывихнуть.
Рядом тут же оказался Соболь:
– Что случилось, Боря?
– Да ничего.
Он влепил носком по камню, тот, ударившись о скалистый выступ, срикошетил прямиком в голень старшего лейтенанта.
– Ну не твою мать… – выругался Смирнов, – надо же так?
Подошедший Опарин улыбнулся:
– Третий закон Ньютона, Боря?
– Чего?
– Физика, говорю, третий закон Ньютона, в авторской редакции звучит так: действию всегда есть равное и противоположное противодействие.
Смирнов взглянул на Опарина:
– Я что-то не пойму, ты мне лекцию читаешь?
– Просто говорю, физику знать надо.
– Да? Третий закон Ньютона, говоришь? Это когда материальные точки взаимодействуют друг с другом силами, имеющими одинаковую природу, направленными вдоль прямой, соединяющей эти точки, равными по модулю и противоположными по направлению? Или F1 = – F2?
Соболь воскликнул:
– Ни хрена себе! Откуда такие познания, Боря?
– Из школы.
Опарин кивнул:
– Точная формулировка. Скажу честно, удивил ты меня, Боря. Теорию знаешь на отлично, а вот на практике…
Смирнов отбросил камень в сторону:
– На практике, говоришь? Есть пример и из практики.
Соболь тут же оживился, предвкушая новую байку:
– Расскажи, Боря.
– А как же отдых?
– Да черт с ним. Осталось до холма всего ничего. А там еще належимся за кустами.
– Ладно. Дело было, когда я только в спецназ перешел. После курса подготовки, молодой и рьяный был.
– Как будто сейчас ты постарел и изменился, – усмехнулся Опарин.
– Ты меня молодым не видел. Нет, я и сейчас в полном порядке, но тогда кровь в жилах кипела и энергия буквально рвалась наружу.
Соболь проговорил:
– Короче, постоянно в драку тянуло.
– Не без этого. Ну вот, значит, после курсов поехал я домой в краткосрочный отпуск. А у меня там соседка, года на три младше, в одной школе учились. Встретил такую кралю, повзрослела, похорошела, все при всем, одета по фирме. В контору большую устроилась за приличные даже для столицы, не говоря уже о нашей провинции, бабки. Ну встретил, поговорили. Мне делать особо нечего, предложил в кафе посидеть после ее работы.
Соболь вставил слово:
– А ты не повторяешься, Боря?
– Нет, – оборвал старший лейтенант, – Соболь, я никогда не повторяюсь, а если еще раз перебьешь, я себе в напарники другого, более врубающегося в тему прапора возьму.
– Все, молчу.
Смирнов отходил быстро. Впрочем, ему самому воспоминания доставляли удовольствие.
– Ну, значит, пригласил. Она, Вера ее звали, согласилась. Вечером встретил ее у конторы, и пошли в кафе. Посидели, потом домой. Я уже рассчитывал на ночь с ней, но она заупрямилась. Умолять не стал. Без нее баб хватало. В общем, так просто посидели, прогулялись и – по хатам. Как пятиклассники. Понятно, что я ее из списка потенциальных подруг тут же вычеркнул. И потом дня три не видел. Ну нет и нет, мне по барабану. А перед отъездом узнаю: оказывается, шеф этой конторы положил глаз на Верку, он видел, как мы в подъезд зашли вместе. А как не войти, если в одном подъезде живем? Ну этот козел, шеф, решил, что Вера ему предпочла меня. И задумал наказать ее. Бандиты взяли Верку прямо в офисе, отвезли на дачу шефа, и там тот потешился над ней. Да так, что она в больнице оказалась. Это мне мать ее рассказала. И добавила, что у шефа этого с ментами полное взаимопонимание, а Верка случайно под бандитов угодила, когда возвращалась с работы. Короче, отмазался хмырь. Но, как понимаете, это он от ментов отмазался, но не от меня.
Соболь поправил ремень:
– И что дальше?
– Мне уезжать утром, а накануне вечером ловлю частника и – к конторе. Шеф этот, с виду заморыш прыщавый, и двое «быков», те накачанные, но как гильзы, сразу видно, – пустые, в тачку и – за город. Я с частником за ними. Заехали в коттеджный поселок. «Мерин» шефа, представительский такой, дорогой, у крайнего коттеджа остановился. Ворота открылись, он въехал на территорию. Я попросил таксиста подождать и тоже к хате. Думаю, ну ворота открылись, значит, либо кто-то их открыл, а это еще один охранник, либо сработала автоматика.
Но все это не имело значения. Там между заборами – типа проулка, спуск к пруду. Я – в него и через забор. Камеры засек, прикрылся, спрыгнул на лужайку, к дому. А возле центрального входа вся гвардия стоит во главе с начальством. Всего четыре рыла. Шеф им задачу ставит: собрался наутро куда-то ехать далеко, объяснял, что надо взять и все в таком духе. Момент отличный. Упускать глупо. Выхожу к ним. У этих балбесов хлебальники и отвисли. Особенно у шефа. Ну а пока не закрыли, я их и обработал.
– В жестком режиме? – спросил Соболь.
– В среднем. У одного ребро хрустнуло – завалился на бок, другому челюсть свернул, третьему правое колено вывернул. Или левое, сейчас не помню. А шеф метнулся ко входу, да промахнулся от испуга. Не заметил, что створки двери наполовину открыты. Двинулся по направлению, вот и въехал со всего лета в эту дверь. Упал, заскулил. Я ему морду немного отрихтовал, в натуре лучше стала, и сказал: это тебе за Веру. И если, гнида, хотя бы посмотришь в ее сторону, – убью. Ну и посоветовал компенсацию ей выплатить – годовой оклад с премиальными. Обещал заплатить. И заплатил, но об этом я узнал уже через год. Вот так вот на практике подтвердился третий закон Ньютона.
Опарин сказал:
– Молодец, Боря. Но так можно и под суд загреметь.
– А без суда – прямо в тыл игиловцев. И кто его знает, где хуже.
– Однозначно – тыл, – проговорил Соболь, – следствие что? Тьфу, – он сплюнул, – ерунда, я дважды был под следствием, еще до того, как Боря в группу пришел. И оба раза по статье «Превышение полномочий». Один раз за то, что придурка, открывшего огонь из охотничьего ружья по прохожим, подправил, второй… но тот за дело, ладно, – видно, что вспоминать второй случай Соболю не хотелось, – на следствии главное что? Включить дурака и ничего не подписывать. Считаете, что виноват, доказывайте, а я не дурак, себе яму копать. Промурыжили, отвалили. А вот от боевиков, что массовые казни без суда и следствия на видеокамеры устраивают, просто так не свалишь. И они ничего доказывать не будут.
Опарин согласился:
– Да, вы правы. А теперь отдохнем?
Они успели только присесть. Хотелось курить, но это на выходе строго запрещено, да и сдали они все сигареты с зажигалками вместе с документами советнику.
По переговорным устройствам прошла команда на построение.
Боевые группы продолжили путь к первому промежуточному рубежу, на который благополучно вышли в 2.32 среды 22 марта.
Жилин взглянул на связиста, который разместился рядом:
– Вася! А ну-ка соедини меня с командиром отряда.
– Минуту.
Сержант развернул спутниковую станцию, набрал номер, передал трубку майору:
– Северцов на связи.
– Командир? Жилин.
– Это я уже понял, что у тебя?
– Группы на первом промежуточном рубеже.
– Отлично, быстро дошли.
– По графику.
– Замаскируйтесь и ждите.
– Принял, ждать!
Вернув трубку связисту, Жилин передал по цепи команду начальства. До налета авиации – чуть меньше полутора часов. Но эти полтора часа грозят перейти в вечность. Ничего нет хуже – ждать, когда внутри все кипит, когда ты готов к броску, к бою, но пока еще не время. И все же хоть и медленно, но стрелки часов отсчитывали секунду за секундой, минуту за минутой.
В 3.40 спутниковая станция группы сработала сигналом вызова.
Жилин, забрав у связиста трубку, ответил:
– На связи!
– Это Северцов, двойка «Су-24» пошла к вам!
– Принял! Это хорошая новость.
– Ты там людей укрой, риск поражения минимален, экипаж сбросит корректируемые бомбы, но мало ли что.
– Здесь особо укрыться негде, если только прижаться к холму, но перемещение может быть замечено с хребта.
– Теперь не надо никаких движений, оставаться на месте! Все, следующий сеанс связи со второго промежуточного рубежа либо по необходимости, если застрянете в проходе или в долине, не дойдя до рубежа.
– Нигде не застрянем, если авиация сработает как надо, к тому же у нас есть «Нона».
– Ты что, на самоходке совершил марш?
– Очень смешно. Я имею в виду подошедшую САО.
– До связи!
– До связи!
Жилин кивнул Сторскому:
– А теперь обеспечь-ка связь с командиром расчета «Ноны»!
– Набираю!
И тут же:
– Лейтенант Маеди.
– Лейтенант? Это майор.
– Да, господин майор.
– Ты готов к работе?
– Так точно. Отстреляемся дымовыми зарядами, проведем перезарядку на осколочно-фугасные мины.
– Сколько на это потребуется времени?
– Минут пять.
– Годится. Значит, ты по плану начинаешь работу в четыре двадцать?
– Так точно. Десять минут обстрел. Еще пять минут на перезарядку орудия, когда рота пойдет в наступление, буду готов работать по вашим целям.
– Замечательно. На том и договоримся.
– Как там у вас, господин майор?
– У нас? У нас все хорошо.
– Удачи вам.
– Спасибо, ты не подведи, если что.
– Не подведу.
– До связи, Али!
По окончании переговоров в небе послышался приближающийся гул реактивных двигателей фронтовых бомбардировщиков. В ночи их не было видно, но, судя по звуку, шли они на небольшой высоте, километра четыре-пять.
Далее на позициях боевиков начался кошмар. Первые четыре бомбы легли на вершину хребта. Над ним поднялись столбы огня и дыма, вздрогнула земля, покатились вниз камни, в том числе и с Черного холма.
Небольшая пауза, и еще четыре разрыва, но уже глухих. Бомбы взорвались за перевалом. И только из прохода вырвалось облако пыли и гари.
Заместитель командира группы проговорил:
– И никакой дымовой завесы не надо.
– Дым снесет быстро, Толя, – сказал Жилин, – наверху ветер метров пять в секунду, а то и больше, если здесь около четырех.
– Если быть точным, то внизу сейчас северный ветер пять метров в секунду. Оттого и облако дыма вышло из прохода.
– Значит, на вершине еще сильней.
– Но там вряд ли кто из наблюдателей остался. Слушай, а «Су-24» не уходят.
В небе вновь стал слышен перебивающий гул двигателей.
– Не все бомбы сбросили, что ли? – спросил Туренко.
– Этот вопрос переадресуй пилотам. Откуда мне знать, сколько подарков они навесили на подвески.
За хребтом прогремело еще четыре взрыва. Но уже менее мощные. Видимо, использовались бомбы весом в двести пятьдесят килограммов, тогда как первые восемь были полутонные.
Звук реактивных двигателей стих.
Жилин посмотрел на часы:
– Четыре семнадцать. Через три минуты в наступление пойдет рота. Смотри точно на проход. Если наблюдатели на хребте остались и сохранились минометы, то «духи» обязательно попытаются вытащить их к Черному холму, а мы, соответственно, помешать.
– Мы? – взглянул на командира заместитель.
– «Нона», но она начнет по команде. Кстати, где у нас капитан Володин?
– Слева.
– Ко мне его.
– Есть.
Вскоре капитан Володин упал рядом с Жилиным, отодвинув заместителя.
– Слушаю.
– Ты решил, кто будет в случае необходимости корректировать огонь «Ноны»?
– Решил. Я и буду корректировать. Опыт достаточный. Карта есть, вот только одна загвоздка: у меня она с условной сеткой, а какая сетка у командира расчета орудия – неизвестно.
– Будешь корректировать по обычной карте, о чем предупредишь минометчиков. Никаких проблем не вижу.
– Так и сделаю. А красиво бомбардировщики надрали «духам» задницы.
– Пока мы видим только внешний эффект, а вот реальный результат бомбардировки узнаем при совершении прорыва.
– Но внешний впечатляет.
– Бомбардировки всегда впечатляют, если бомбы летят не на тебя. Тогда и впечатлиться не успеешь.
– Это точно. Я к себе?
– У тебя есть спутниковая станция?
– У ребят есть.
– И как выйти на командира расчета «Ноны, ты знаешь?
– Подскажешь.
– Подскажу. Если рядом будешь. Лежи, где лежишь, недолго осталось. Надеюсь, твои без тебя не растеряются?
– Знаешь, не хотелось бы говорить старшему по званию, что он городит чушь.
– И правильно делаешь, что не раздражаешь старшего по званию. Так, четыре двадцать! Рота пошла. Туренко, смотри за проходом!
Ветер постепенно снес в долину дым и пыль от разрывов. Прояснился и горный проход. Никто из боевиков оттуда не вышел. Не появились ни минометы, ни танки. Значит, авиация перемолола технику. Или потери личного состава противника оказались слишком высокими. Ну и черт с ними. Это к лучшему.
Ровно в 4.20 начали рваться дымовые заряды, слева от Черного холма направо, к окраине дальней от позиции спецназа деревни.
По переговорному устройству командира неожиданно вызвал старший лейтенант Смирнов, находившийся на правом фланге:
– Первый! Четвертый!
– На связи!
– На вершине холма замечен вражеский наблюдатель.
– Как ты его заметил?
– Не я, но это неважно. За долиной смотрит.
– Это точно?
– Точно!
– Принял! Будь в готовности к действию, ты с Седьмым пойдешь в авангарде группы, Арфе-02 отойти к своим.
– Как всегда.
– Не понял!
– Все нормально. Задача ясна, до связи!
– До связи!
Жилин бросил взгляд на связиста, тот сразу же набрал по спутнику Волченкова.
– Юра! Я!
– Да, Сергей!
– После авианалета уцелел как минимум один из наблюдателей. Он видит продвижение роты.
– Понял.
– Это может привести к срыву операции. «Духи» могут вывести оставшуюся технику на огневые позиции.
– Не выведут, майор.
– Почему?
– Уничтожены. Они были сосредоточены на небольшом пятачке. Сожжены и все автомобильные тягачи.
– Личный состав в долине?
– Разрозненные группы.
– Позиции прикрытия прохода?
– Вот по ним четкой информации нет. Но одна из бомб уничтожила танк группы прикрытия. Тебе следует быть поосторожней.
– Понял, начинаю продвижение. Навесу перевести огонь дымовыми зарядами за перевал, правее прохода.
– Я свяжусь с ним.
– Но через десять минут он должен быть в полном моем распоряжении.
– Принял.
– Все, до связи со второго промежуточного рубежа.
– Счастливо вам дойти до него.
– Благодарю за сугубо штатское пожелание. Это как на вокзале, счастливого пути. До связи!
Разрывов дымовых зарядов за хребтом бойцы групп не слышали.
Жилин отдал приказ:
– Четвертый, Седьмой – в авангарде, за ними бойцы, в замыкании – наводчики, Буряту полная готовность к корректировке огня САО. С Богом, парни, вперед!
Смирнов и Соболь сорвались с места и рванули к проходу. Расстояние около ста пятидесяти метров преодолели за полминуты. В самом проходе рассредоточились вдоль скал. Пошли дальше, готовые к встречному бою.
За авангардом в проход втянулась вся группа. Боевиков не было. Смирнов и Соболь дошли до входа и тут вынуждены были укрыться за небольшими валунами. Они увидели затянутую дымом позицию прикрытия. В капонире горел танк с вывернутой башней. В траншее, перед ней и за ней – с десяток трупов. Тех, кто не пострадал, примерно столько же. Пятерых раненых уцелевшие вели к подножию. Примерно десять боевиков из прикрытия заняли стрелковые ячейки.
– Твою мать, – выругался Смирнов.
Он включил рацию:
– Первый! Стой!
– В чем дело? – спросил Жилин, передав команду группам на остановку и рассредоточение по подножию склонов.
– На позиции прикрытия – примерно десять «духов».
– Твою мать! – так же, как Смирнов, выругался Жилин. – Успели укрыться.
– «Духи» в траншее, наверняка у большинства контузия. Мы бы их смели в пять секунд, но ведь нельзя?
– В том-то и дело, что нельзя. Сколько метров от входа до позиции?
– Около тридцати.
– Смотри карту.
Старший лейтенант достал карту:
– Смотрю.
– Определи место расположения этой долбаной позиции.
– По сетке?
– По карте.
– Понял. Значит, так, квадрат… по улитке 3, сектора 4 и 5.
– Смотри за «духами».
– Есть!
Жилин обернулся к подошедшему капитану Володину:
– Готов корректировать огонь?
– Данные?
Майор передал то, что сообщил Смирнов.
– Связь!
Связист передал трубку Жилину, тот – Володину, капитан вызвал лейтенанта Маеди:
– Навес! Байкал.
– На связи!
– Перезарядился?
– Так точно!
– Передаю трубку корректировщику огня.
– Да, майор!
– Огонь сразу же по получении данных!
– Понял!
Жилин отдал трубку спутниковой станции Володину:
– Работай, Андрюша!
Капитан Володин передал данные по позиции.
Не прошло и минуты, как на позициях разорвалась первая мина.
– Перелет, вашу мать! – крикнул Жилин.
Володин оставался спокоен:
– Это пристрелочный выстрел.
Он уточнил координаты, и две следующие мины легли точно на позицию, в траншею. Даже криков не послышалось. Все боевики были уничтожены.
– Отлично, – передал Смирнов, – дорога свободна.
– Что справа?
– Столб дыма, никого не видим.
– Тогда внимание всем: вперед, бегом марш!
Спецназовцы сорвались с места и побежали, сохраняя боевой порядок и внимательно отслеживая обстановку. Им в таком режиме предстояло преодолеть два с половиной километра. Но что такое для спецназа какие-то два с половиной километра? С учетом пересеченной местности – двадцать минут.
В 5.01 бойцы групп буквально свалились в широкую балку, являвшуюся главным ориентиром второго промежуточного рубежа. Но не упали на землю, а рассредоточились по склонам, заняв круговую оборону.
Воздушный налет российской авиации стал полной неожиданностью для Самера аль-Диаба. Он крепко спал, когда хребет содрогнулся от мощных взрывов. На походную постель посыпались мелкие камни, стены задрожали, пол начал уходить из-под ног. Словно произошло землетрясение. Вскочив как был, в нижнем белье, аль-Диаб ринулся в помещение связиста. Тот с разбитым черепом лежал у столика. Сорвавшийся сверху камень убил Хакима.
Диаб пришел в себя, бросился обратно, натянул форму, выдернул из чехла радиостанцию малого радиуса действия:
– Я – Шаран, кто может, ответьте мне!
На связь вышел Алим Тарик, с недавнего времени командир первой группы.
– Шаран, я – Рысь!
– Что у тебя?
– Ад!
– Повторяю, что у тебя?
– Больше половины бойцов уничтожено, два блиндажа разбиты, горят танки, минометы все уничтожены, оставшиеся тягачи тоже.
– Как дела у Тахара, Джани?
– Не знаю. У последнего вроде человек десять на позициях прикрытия прохода живы, остальные убиты или ранены. О, Всевышний!
Аль-Диаб услышал четыре новых разрыва.
– Рысь! Ответь!
– Я ранен, господин.
– Остальные?
– Я ранен, ничего не слышу, мне нужна помощь!
Главарь переключился на вторую группу, никто не ответил, на резервную. После непродолжительной паузы услышал голос Ходора Тахара:
– Шаран! Джани! Тахар убит. С ним человек десять, раненых – столько же. У меня погибло двое. Приказал своим людям вынести раненых к подножию, в нижние пещеры.
– Сколько бойцов у нас в строю, сказать можешь?
– Примерно двадцать у Тарика, около десяти на позиции прикрытия, тридцать восемь у меня, спецгруппа не пострадала. Значит, где-то около восьмидесяти, не считая наблюдателей, танкистов, что успели укрыться, минометчиков, их тоже вижу. В общем, примерно сотня.
Станция подала сигнал вызова по параллельной линии.
– Погоди, Джани, кто-то прорывается на связь. Не отключайся.
Диаб переключил станцию:
– Шаран!
– Это Алим, Вершина!
– Ты уцелел?
– Вот именно, что только я и уцелел, остальных наблюдателей разнесло в клочья. Я спасся чудом.
– Что видишь?
– Неверные пошли в атаку!
– Шайтан! Подробнее!
– С позиций неверных вышли танки, восемь штук, за ними идут БМП. На броне боевых машин солдаты, есть и пешие.
– Какой фронт наступления?
– Более ста метров. Направление – хребет.
– Какого шайтана им делать у хребта? Они пойдут в проход.
– Наверное. Так, Шаран! Открыло огонь самоходное орудие. Разрыв, второй, третий… САО применяет дымовые заряды.
– А дым-то им зачем?
– Не знаю.
– Скорость продвижения неверных высокая?
– Нет. Идут медленно, из-за того, что позади техники – пешие порядки. Думаю, они будут меняться с теми, кто находится на броне БМП.
– Значит, где-то через полтора часа неверные подойдут к проходу.
– Возможно.
– Дым сильно мешает тебе?
– Пока нет, но его сносит как раз на наступающих. Да и «Нона» может еще забросить более мощные дымовые заряды.
– Куда лег первый выстрел?
– Метрах в двадцати от обрубка Черного холма, остальные западнее.
– Продолжай наблюдение.
Аль-Диаб вернулся к переговорам с командиром резервной группы:
– Джани! Неверные пошли в наступление, твоя задача…
– Шайтан!
– В чем дело?
– Дымовые заряды разорвались на позициях.
– Противник задымляет местность за хребтом?
– Да.
– Но зачем?
– Не понимаю! Этого еще не хватало.
– Что?
– Три мины ударили по позициям прикрытия прохода. Одна с перелетом, видно, пристрелочная, две другие прямо в траншею. Прикрытия больше нет!
– Понял. Собирай всех уцелевших бойцов, ты сейчас мой заместитель. Из арсенала забрать все гранатометы. Проверь, есть ли у нас хоть один танк. Через полчаса ты должен доложить мне, что готов закрыть проход.
– Мы будем рассредоточивать всех людей у прохода?
– Часть придется поднять наверх. Но в основном – да, я запрашиваю помощь.
Но аль-Диаб не успел вызвать командующего. Тот сам вышел на связь.
Аль-Диаб включил спутниковую станцию:
– Я, господин командующий.
– Что у тебя происходит, аль-Диаб?
– Русские самолеты неожиданно атаковали позиции обороны.
Аль-Ахдар прервал командира отряда:
– Я в курсе. Два «Су-24» нанесли двенадцать ударов. Результаты налета?
– По неуточненным данным, половина отряда выведена из строя, уничтожены все танки, минометы, тягачи…
– Какого черта, Самер? Почему технику не укрыл?
– Она находилась в капонирах и укрытиях, но для самолетов это не помеха.
– Ты понимаешь, что значит потерять всю боевую технику?
– Да, господин командующий. Но это еще не все новости.
– Говори.
– Наблюдатель, что случайно уцелел на вершине, доложил о том, что штурмовая рота неверных пошла в наступление. Фронт более ста метров, впереди танки, за ними БМП с десантом, за боевыми машинами – пеший взвод. Скорость продвижения не превышает пяти километров в час. Примерно через полтора-два часа танки и БМП неверных подойдут к проходу.
– Твое решение?
– Я приказал собрать всех способных обороняться и рассредоточить их на позициях у выхода из прохода, забрать из арсенала, который, слава Всевышнему, не сдетонировал, все гранатометы и выстрелы к ним. Чтобы заблокировать проход, необходимо поджечь всего две передовые машины, будь то танк или БМП.
После короткой паузы аль-Ахдар проговорил:
– А ты не подумал, что неверные только этого и ждут?
– Не понял, господин командующий?!
– Если бомбардировщики нанесли удар и по хребту, и по технике, то что помешает им одним бортом уничтожить всю твою сотню, которую ты выдвинешь к проходу?
– Но у меня нет выбора. Не пропускать же роту к Пальмире? Наверняка к прорыву готовы и батальоны бригады, что стоят у Саара. Им без нашего блокпоста понадобится немного времени, чтобы выйти на занятый ротой плацдарм.
– Это ты верно говоришь. Шайтан, у нас нет ничего, что мы могли бы противопоставить авиации. Но, согласен, штурмовую роту необходимо остановить. Только не оставшимися у тебя силами.
– А кем и чем?
– Я отдам команду вывести на улицы две установки «Град». Они накроют район, в который войдет рота. Где она будет примерно через полчаса?
– Если не увеличит темп перемещения, то в квадрате…
– Твой наблюдатель сможет корректировать огонь?
– Нет. Но у меня есть корректировщики у минометной батареи, по крайней мере, были. Я уточню и пошлю их наверх.
– У тебя полчаса.
– Я понял! Тут еще русская «Нона» дымит местность!
– Держись!
– Да, господин аль-Ахдар!
Главарь формирования отключился.
Аль-Диаб включил портативную станцию.
Через полчаса две установки игиловцев «Град» ударили по долине. Они обстреляли квадрат, указанный аль-Диабом. Каково же было его удивление, когда после рассеивания дыма и пыли он увидел целую и невредимую технику роты с пешими бойцами, занимавшими позиции у высоты Астара. Получилось, «Грады» накрыли бесполезно долину и потратили дефицитные реактивные снаряды впустую.
Схватившись за голову, аль-Диаб опустился на корточки, отбросив гарнитуру станции. Правительственные войска провели противника, как мальчишек. Но зачем? Зачем было устраивать этот спектакль? Или они специально вытягивают на свое направление теряющие мощь силы ИГИЛ? А что? Это мысль. Зачем бомбить все направления обороны? Достаточно периодически наносить удары здесь, имитировать наступление, дабы беспилотники могли установить месторасположение артиллерии. Каждая бомбардировка – значительные потери среди бойцов. Их надо будет пополнять. Как и подводить резервы техники. А по резервам новая пальба. Авиагруппа, так же как у хребта Умгдум, перемолотит основную часть формирований, обороняющих Пальмиру. И затем, когда не останется резервов, ни людских, ни материальных, начнется общее наступление при поддержке проклятой русской авиации. Да, видно, русские советники так и решили. Они-то знают толк в войне. Но как это объяснить Феразу аль-Ахдару? Он может и своих головорезов прислать, казнить бездарного командира отряда. Другой вопрос: будет ли он, аль-Диаб ждать смерти, как кролик перед удавом? Нет. Проще сдаться. А там будь что будет.
В тот момент, когда боевики сбивались в кучу, получая оружие, через позиции отряда «Куфир» и прошли группы майора Жилина и капитана Володина. Задача по проникновению авианаводчиков и поддерживающей их группы спецназа была выполнена. Правда, пока лишь наполовину, но самая опасная часть работы была выполнена безупречно. «Духи» не имели информации о подразделениях российских вооруженных сил, оказавшихся в их тылу.