Глава шестая
В 21.45 к тропе, ведущей к КНП, вышли старший лейтенант Смирнов, лейтенант Опарин, прапорщик Соболь и рядовой сирийской роты Абдулла. У подножия холма их уже ждали командир боевой группы майор Жилин, капитаны Волченков и Сабир.
Жилин осмотрел разведчиков, остался доволен:
– Внимание, парни, задача прежняя, пройти до Черного холма, посмотреть там, что за обстановка, наводчику установить «маяки» и вернуться назад. Не исключено, что маршрут окажется не оптимальным, в таком случае определить другой путь подхода к Черному холму. Время у вас ограничено наступлением утренних сумерек. Думаю, не стоит говорить о том, что произойдет, если вас вычислят «духи». Поэтому работать аккуратно, но оперативно. Следует также напомнить, что вас прикрывать у холма некому. У меня все.
Вопросы?
Смирнов ответил:
– Нет вопросов, товарищ майор.
– Связь используем только в случае необходимости. Если вопросов нет, вперед, с Богом!
Четверо разведчиков, облаченных в специальные маскировочные костюмы, подогнанные под цвет данной местности, где преобладали светло-коричневые, песчаные тона, прошли мимо капониров с БМП в траншею второго взвода. Оттуда, перевалив за бруствер и вытянувшись в колонну, пригибаясь, двинулись вперед. Впереди шел сирийский проводник Абдулла, в трех метрах сзади лейтенант Опарин, далее примерно в десяти метрах старший лейтенант Смирнов и прапорщик Соболь. Пятьсот метров до левой балки прошли быстро. Там спустились в большую канаву. Сириец что-то сказал по-своему, Опарин перевел:
– Абдулла предлагает перемещаться по маршруту, отличающемуся от указанного на карте.
Смирнов сказал:
– Пусть на карте покажет предлагаемый маршрут.
При свете фонарика проводник провел линию, отходящую от определенного маршрута на сто-двести метров, увеличивая его протяженность.
– Почему так? – спросил Смирнов.
Опарин перевел ответ:
– Абдулла часто бывал здесь. До войны его семья занималась скотоводством, другими словами, на этой равнине держала отару. Он и братья здесь каждый овраг, каждый валун знали. И сейчас Абдулла говорит, что если сместиться восточнее, то расстояние до холма увеличится, зато маршрут пройдет балками, оврагами или равниной, прикрытый либо полосами кустарника, либо грядами, либо отдельными холмами. По сути, Абдулла предлагает пройти по линии разграничения зон ответственности с соседней ротой из батальона бригады.
– На сколько увеличится маршрут?
– Примерно на километр.
Смирнов кивнул:
– Это ерунда. Передай Абдулле, пусть ведет своим маршрутом.
Опарин перевел распоряжение старшего группы. Разведчики выбрались из канавы и продолжили движение в том же порядке.
За их действиями попытался с КНП наблюдать майор Жилин, используя ночную оптику, но увидел лишь, как бойцы дошли до канавы. Дальше он их потерял из виду.
Волченков, тоже смотревший на долину, сказал:
– Как призраки, обозначились и исчезли. А может, в канаве застряли?
Чертыхнувшись, Жилин достал из чехла портативную радиостанцию, на удалении в километр она еще действовала:
– Четвертый! Ответь Первому!
Секундная пауза, затем:
– На связи!
– Вы где?
– Хороший вопрос. Уходим глубже в долину, выдерживая маршрут с отклонением по предложению проводника.
Майор хмыкнул:
– Я не видел, как вы ушли от балки.
– Значит, не видели и «духи». Это хорошо или плохо?
– Что за вопрос, Четвертый!
– Аналогичный вашему, Первый!
– Я тебя понял. Удачи!
– До связи.
Маршрут оказался довольно сложным по рельефу. В длинных балках было полно камней, полосы пологого кустарника представляли собой заграждения, ничем не уступающие проволочным, но преимущества предлагаемого проводником маршрута перекрыли все недостатки. За час группа прошла половину пути. Смирнов приказал найти подходящее место для привала. Абдулла нашел ложбину у невысокого, поросшего кустарником холма. Все прилегли на не успевший остыть камень.
Смирнов посмотрел на часы. 23.32.
– Если и дальше удержим заданный темп, то к полуночи выйдем к Черному холму. И времени на работу там будет больше запланированного.
Сириец что-то проговорил.
Смирнов взглянул на Опарина:
– Чего он?
– Понял, о чем ты говоришь, сказал, на подходе к холму придется обходить каменную гряду.
– Почему обходить?
– Потому что это сплошная стена высотой более двух метров. Но обход не займет много времени, от силы минут двадцать.
– Ясно. Надо будет точно установить координаты гряды, это же отличное место для укрытия и при продвижении вперед, и при отходе в условиях преследования.
– Я отмечу, – кивнул Опарин.
Смирнов перевел взгляд на Соболя.
Тот лежал на спине и мечтательно смотрел на мерцание звезд, таких близких здесь.
– О чем задумался, детина? – усмехнулся Смирнов.
– Знаешь, Борь, вот смотришь на звезды и понимаешь, что наша жизнь на Земле это всего лишь миг для Вселенной.
– Ты не задумывался над тем, чтобы попробовать поступить на философский факультет какого-нибудь провинциального университета?
– Почему провинциального, можно и московского.
– Ага, раскатал губу. В Москве своих желающих хватает.
– А чем я хуже? – продолжая смотреть на звезды, спросил Соболь.
– Ты не хуже, ты лучше, в этом-то и проблема. Где сейчас нужны лучшие, кроме армии? С лучшими да умными напрягов много. Все им знать надо, во все вникать. А на хрена это преподавателям, которые за бабки места себе приобрели? По этому поводу анекдот есть.
Опарин улыбнулся:
– А я слышал, что на боевом выходе Смирнов кардинально меняется.
– Мы на привале, а значит, вне игры. Да и мечтателя нашего надо опустить на землю.
Соболь уже повернулся к нему.
Смирнов указал Опарину:
– Видишь? Анекдот для него интересней философии.
Прапорщик сказал:
– Давай, Боря, анекдот.
– Он у нас в училище ходил. В общем, кафедра тактики, лекцию читает сам начальник, полковник, в прошлом заместитель командира дивизии. Карты кругом, на них обозначения. Все, как положено. Показывает полковник на рубежи и говорит: «И вот здесь, собрав силы в кулак, прямая атака». А курсант с «галерки»: «Товарищ полковник, зачем прямо, если можно вполне обойти опорный пункт противника, который в окружении и без атаки долго не продержится». Полковник покраснел, побагровел. И понятно, какой-то сопляк учит его, целого полковника. «Ты что, – спрашивает курсанта, – самый умный здесь?» Курсант отвечает вопросом на вопрос: «Кто, я?» Полковник: «Ну не я же!»
Соболь, всхлипнув, тихо рассмеялся:
– Нормально.
– Так вот, Дима, и в университете. На хрена там умные? Один черт работать по специальности они не будут, а так, для «корочки», сойдет и без умных. Поэтому надумаешь дальше учиться, что, думаю, вряд ли, то поступай в провинциальный вуз, там многое по-другому, чем в Москве. Но ладно, парни, хорош расслабляться, продолжаем движение!
Бойцы поднялись и пошли дальше. Дошли до гряды.
Смирнов посмотрел на этот горный хребет в миниатюре:
– Отличное укрытие. Здесь «духи» и с перевала не достанут.
Сириец заговорил. Опарин начал перевод.
– Абдулла то же самое сказал. И добавил, что сюда и технике врага не подойти.
Смирнов подсветил карту фонариком:
– А на карте лишь полоса возвышенностей.
Он взглянул на Опарина:
– Спроси у Абдуллы, почему сюда не подойти технике?
Наводчик поговорил с сирийцем. Повернулся к Смирнову:
– Дело в том, Боря, что гряда ниспадает и слева и справа в балки с крутыми склонами, которые ни БМП, ни танкам не преодолеть. Единственный путь – это обход данной позиции с тыла, но это значит выход в зону досягаемости орудий бронетехники сирийских войск.
– А что же на карте эти балки не обозначены? Абдулла ничего не путает?
Опарин, недолго пообщавшись с сирийцем, ответил:
– Нет, он ничего не путает. А почему на карте не обозначены балки, вопрос не к нему.
– Но местные-то о них знают?
– Только чабаны. А их и раньше было мало. Сейчас в Пальмире и ее окрестностях наверняка никого нет. Они угнали отары первыми.
– Понятно. Смотрим балки. Ты, Леня, – обратился Смирнов к Опарину, – нанеси их на карту.
– Надо ли это, старлей?
– Время есть, а данная информация не помешает. Прикинь, если сюда вывести «Грады». Места хватит на батарею. А что такое батарея, прикрытая от противника? Это восемьдесят семь гектаров поражения реактивными снарядами. Площадь, равная более чем ста футбольным полям. Прикидываешь, сколько «духов» можно отсюда отправить на небеса? А главное, позиция не требует сильного охранения. Так что надо все отметить.
Отработав задачу по району гряды, группа продолжила марш и в 0.10 вышла к полосе кустарника, от которой до Черного холма оставалось метров сто.
Смирнов объявил привал с рассредоточением вдоль кустов.
– Ну вот мы и на месте.
Рядом прилег Соболь.
– Внушительно смотрится этот холм. Я бы сказал, даже гора.
– Да, – согласился старший лейтенант, – размеры впечатляют.
Он извлек из футляра ночной бинокль, настроил фокус, резкость, начал осмотр склона. Изображение смазывалось, слишком близко находился объект. Соболь посоветовал воспользоваться ночным прицелом. Смирнов заменил оптику. Видимость улучшилась. Смотрели на холм и Опарин с проводником, и Соболь.
Последний проговорил:
– А холм действительно черный или это только сейчас, ночью?
– Хрен его знает, это ты у сирийца спроси, он должен знать.
Соболь отполз к Опарину.
Смирнов продолжал наблюдение, не забывая поглядывать на часы.
Когда прапорщик вернулся, Смирнов, отложив прицел, спросил:
– Ну что, узнал, почему этот холм называется Черным?
– Сириец в ответ спросил, а почему море называют Черным или Белым? Разве вода в них черная или белая? Поэтому и холм когда-то назвали Черным. По преданиям, он стоит здесь еще со времен основания Пальмиры царем Соломоном.
– Это тот умник, что на спор женщин, чье дитя, предложил разрубить его пополам? И каждую половину отдать женщинам.
– А на хрен рубить-то?
– Ты у меня спрашиваешь? Не слыхал, что ли, про царя Соломона?
– Он мне нужен? Но если так сказал, то он дурак. Таких даже среди наших чиновников нет. Значит, этот Соломон и основал Пальмиру? Никогда бы не подумал. Только, Боря, сириец называет древний город Тадмором.
– Это одно и то же. Но хватит базарить, склоны и вершина, похоже, чисты, что совершенно не говорит о том, что наверху нет поста наблюдения. Так что твоя задача, Соболь, выйти к холму, подняться на вершину и осмотреться там на предмет обнаружения постов. И смотри, аккуратно работай. Связь по необходимости. В случае обнаружения противником в бой не вступать, спускаться сюда. Понял?
– Понял.
Голос подал Опарин:
– Борь! Может, и мне с Соболем пойти? Во-первых, вдвоем сподручнее, во-вторых, я сразу установлю «маяки». Сэкономим время.
– Хорошо, – согласился командир разведгруппы, – только что я здесь с сирийцем делать буду?
– Ну, он сейчас особо не нужен, а если засада, то тут уж не до общения будет.
– Это точно. Ладно, иди с Соболем. И смотри за ним. А то еще начнет исследовать грунт в поисках ответа на вопрос, почему холм называют Черным.
– Шутка?
– Нет! Ты еще не знаешь, на что способен Дима.
Опарин перевел сирийцу план действий. Тот кивнул, сместился несколько в сторону, выбрал позицию и припал к автомату, подняв ствол вверх. Опарин и Соболь перебежали до подножия склона. Все шло нормально. Разведчики начали подъем и уже через десять минут скрылись за прямой, скошенной временем или людьми вершиной.
Смирнов посмотрел влево, вправо, на склон. Тишина. И наверху тихо. Спустя несколько минут его радиостанция провибрировала сигналом вызова.
Старший лейтенант ответил:
– Четвертый!
– Седьмой! У нас чисто. Видим хребет, проход, пологий склон. Арфа-02 приступил к своей работе.
– Принял. Пока Арфа работает, оцени возможность быстрого прохождения прохода.
– Уже оценил. Потребуется минут двадцать.
– Хорошо, обсудим позже, работайте!
В 0.40 вернулись Опарин с Соболем.
Наводчик доложил, что «маяки» установлены, два основных, два запасных.
Смирнов кивнул, взглянул на Соболя:
– Что ты там говорил о двадцати минутах?
– Если удастся отвлечь «духов», то с этой позиции в обход холма справа хороший путь к проходу. Понадобится не более двадцати минут, чтобы просочиться за хребет. Сам проход не охраняется, возможно, есть посты за хребтом и на вершине, но непосредственно в проходе позиций обороны нет.
– Потому что сам проход узкий. Если еще и посты установить, то ни минометы не поставишь, ни танки не выпустишь. А вот за хребтом позиции обороны должны быть.
– И как это выяснить?
– Только с помощью беспилотника.
– Что-то я не слышу, чтобы он где-то рядом летал, а Жилин уверял, что обеспечено круглосуточное наблюдение.
– Беспилотнику не обязательно находиться над районом. Его аппаратура позволяет контролировать обстановку и с большого удаления.
– Вернемся, проверим, засек этот беспилотник позиции обороны прохода или нет.
– Проверим. Так, время 0.50. Развалины смотреть не вижу смысла. Я имею в виду проникновение в разрушенные деревни. Через прицел я посмотрел на них, обычные развалины. «Духов» нет. Техники нет. Лишь остовы трех сожженных авиацией танков как напоминание «духам» о том, что беспредел наказуем. Может, что-нибудь наш сирийский друг сказать хочет?
Опарин обратился к Абдулле. Тот говорил недолго. Наводчик перевел:
– Черный холм свободен от террористов, в развалинах их нет, но игиловцев много на вершине хребта. Там посты. Наблюдатели смотрят за долиной.
Смирнов удивился:
– С чего Абдулла взял, что на вершине много «духов»? Я тоже ее осматривал, и в отличие от него через ночную оптику. Да, пост есть, западнее. Крупный пост, но там один человек.
Опарин вновь обратился к сирийцу. Перевел.
– Ночной гриф. Обычно он спокойно летает над горами, выискивая змей, что ночью выходят на охоту. Но гриф очень осторожен, парит только там, где нет людей. Здесь нет ни одного грифа, значит, есть люди.
– На посту один есть.
– Абдулла сказал, что один для хищника не помеха. И даже двое, если они не представляют для него угрозы. Или за укрытием хищник не видит человека.
– Это более вероятно. Что ж, не доверять Абдулле причин нет. Все ж он местный и знает местную фауну и флору гораздо лучше нас.
Соболь усмехнулся:
– Проще сказать, мы вообще ни хрена не знаем.
– И так можно сказать. Значит, на хребте много «духов».
Старший лейтенант кивнул Опарину:
– Поинтересуйся у Абдуллы, Леня, сколько, по его мнению, может быть наблюдателей на хребте?
Сириец ответил на этот раз кратко. Опарин перевел:
– Шесть, не меньше. Три поста.
– И что? Он их видит?
– Спросить?
– Не надо. Три так три. Пусть своему капитану об этом докладывает. Мы свою задачу выполнили, возвращаемся.
Разведгруппа двинулась назад по маршруту, предложенному Абдуллой Дасаром. Привал сделали там же, где и раньше. В 3.40 вошли в овраг, а в 4.10 разведгруппа спустилась в канаву у левой балки. Было темно, приятная прохлада проникала под обмундирование, радовала разгоряченное движением тело.
Смирнов включил радиостанцию:
– Первого вызывает Четвертый!
Жилин ответил немедленно, ждал возвращения разведчиков. Впрочем, их ждали и советник, и капитан Сабир, и старший группы наводчиков капитан Володин. Все ждали, вглядываясь через оптику в долину.
– На связи, ты где?
– Там, откуда начинал марш!
– Канава?
– Да!
– Очень хорошо. Давайте по одному на позицию второго взвода.
– Первый! Немного отдохнем!
– Здесь, Четвертый, отдохнете. На заключительном этапе соблюдать повышенные меры безопасности.
– Да, понял все, ждите, скоро будем!
На возвращение ушло почти столько же времени, сколько на разведку холма. Как только замыкающий разведгруппы Соболь перевалился через бруствер траншеи, в небе послышался звук самолетов. Они приближались со стороны базы Хмеймим. В небе самолетов не видно, но по звуку нетрудно было определить, что идет звено. И уже через минуту вся правая часть Черного холма покрылась «грибами» от мощных разрывов корректируемых бомб. Один заход четырех «Су-24», второй, звук реактивных двигателей стих, а над горизонтом поднялся столб дыма и пыли выше хребта.
Смирнов воскликнул:
– Оперативно наши сработали.
– А что это, Боря? – спросил Соболь, запутавшийся в непонятно как оказавшейся на дне траншее сетке-путанке.
– Бомбардировщики накрыли Черный холм.
– Да, оперативно, ничего не скажешь, только какой дурак бросил путанку в траншею?
– Ерунда, сейчас на куски порежем ее.
Смирнов, орудуя штык-ножом, взглянул на Опарина:
– По твоим «маякам» бросили бомбы?
– Да.
– И что, с самолета их видно? Или они подают радиосигналы?
– Нет, экипаж включает систему наведения, так активизирует «маяки», последние в свою очередь обозначают себя лазерным лучом. Экипаж бросает корректируемые бомбы. Головки самонаведения захватывают луч и летят вниз строго по этому лучу.
– А если бы твои «маяки» не активизировались или их нашли «духи», пока мы возвращались?
– Не активизироваться «маяки» не могут по определению. Насчет обнаружения. Три из четырех теоретически обнаружить можно, если применить «живца». Что это такое, долго объяснять, просто прибор, вызывающий полный сбой системы наведения. А вот четвертый «маяк», так называемый «крот», «живцом» не обнаружить, придется перепахать всю высоту. Он не реагирует на подставу. Работает строго по коду системы наведения самолета.
– Почему не все четыре такие?
– Потому что «крот» дорогая штучка. Выставляется только в особых условиях. В основном работают обычные «маяки». Их, кстати, тоже очень сложно найти.
– Но ты же говорил о каких-то приборах-подставах?
– Против них тоже есть защита. Это коды. Но, Боря, ты достал меня. Интересуешься вопросом, будет время, прочитаю лекцию.
– Нет, спасибо, с училища терпеть не могу лекции.
– Почему? На практических занятиях хуже – на них спрашивают, а на лекции? Сиди и слушай, что читает лектор.
– Вот именно, а под его монотонную речь приходится героически бороться со сном. Сам знаешь, что не высыпались, особенно на первых двух курсах. А преподы попадались разные. Одному до фени, что делает рота, главное – тишина и дисциплина. Другому охота погонять спящих. Был у нас один полковник. Да такие, наверное, во всех училищах и академиях есть. Читает лекцию, а сам на аудиторию косится, увидит, спят пацаны, и команду: те, кто не спит, на месте, остальным встать! Ну, те, кто вздремнул, и вскакивают под смех роты. Но это ерунда, если бы потом полковник не переписывал спящих и не отдавал списка ротному. А ротный потом за сон на занятиях увольнения очередного лишал. Ты договоришься с девочкой, намылишься в увольнение, а тут – хлоп, лишение, и вместо девочки рабочая роба, совковая лопата и бетон для фундамента новых боксов в парке боевых машин. Не раз так залетал. Потому и ненавижу эти лекции.
Монолог Смирнова прервал сигнал вызова.
– Да?! – ответил Смирнов.
– Вы где пропали?
Спрашивал майор Жилин.
– В траншее, где какой-то придурок бросил путанку, в которой запутался Соболь. Сейчас отцеплю его, выйдем к высоте! Подняться на КНП?
– Нет, внизу доложишь результаты разведки, хотя по работе наводчика все и без доклада понятно.
– Прикольно вдарили бомбардировщики? Отсюда видно, какое облако пыли и дыма. Большое облако.
– Сириец наверху разглядывает холм. Вы давайте быстрей выпутывайтесь и – к тропе!
– Принял, Первый!
Старший лейтенант наконец перекусил нити путанки, и разведгруппа вышла к северному склону высоты Астара.
Жилин воскликнул:
– Это только вы, Смирнов с Соболем, можете, проведя разведку под носом у противника, попасть в капкан на собственных позициях.
Соболь воскликнул:
– Я бы этому вояке, что бросил проволоку, голову оторвал.
– А у тебя глаз нет?
– Где, на пятках?
– Все, закончили базары, Соболь свободен, остальным остаться.
Прапорщик, сплюнув на камни, двинулся к блиндажу.
Жилин приказал Смирнову:
– Докладывай!
– Прошли до Черного холма без проблем, по маршруту, подсказанному Абдуллой Дасаром. Он дольше на километр, по сравнению с тем, что использовали «духи», но более безопасный.
– Маршрут нанесен на карту?
– Нет, но это нетрудно сделать и сейчас.
Жилин взглянул на Сабира, тот приказал снайперу отделения обеспечения обозначить маршрут на карте.
Сирийский рядовой быстро и точно сделал это.
Жилин взглянул на ломаную линию:
– А это что за обозначение по краям гряды?
– А это, товарищ майор, балки, прикрывающие участок перед грядой, которая представляет собой сплошную стену высотой до двух метров. Там отличная позиция и для реактивной, и для ствольной артиллерии, я имею в виду гаубицы, можно также разместить минометы.
– Учтем! Сколько шли до Черного холма?
– В двадцать два часа ушли с позиций роты, в 0.10 были метрах в ста от холма, в полосе кустарника.
– Более пяти километров прошли за два часа десять минут?
– Так точно, и шли, особо не напрягаясь, только местами приходилось прятаться, а так вполне нормальный маршрут. Группе всей понадобится, конечно, больше времени, но не намного, плюс еще полчаса.
– Берем за расчетное время – три часа.
– Реальное время.
– Что холм? Проход, развалины?
– Да ничего особенного, постов охранения и наблюдения нет.
– И в проходе?
– Там невозможно выставить серьезный заслон, потому как оборонительные сооружения, даже легкие, перегородят проход. За хребтом, уверен, не только пост, но и позиция блокирования выхода, что требуется уточнить. И вообще все, что на хребте, за ним и проходом, требует уточнения с беспилотника.
Жилин сказал:
– Мы уже знаем, что там и где размещено. И ты прав, на выходе из прохода позиция примерно взвода «духов», там же стоит один танк в капонире. Что по наблюдателям с хребта? Это выяснить удалось?
– Я заметил только один пост, – ответил Смирнов.
Кивнул на Дасара:
– Абдулла же утверждает, что за долиной с хребта смотрят человек шесть. На трех постах.
Жилин взглянул на Сабира.
Сирийский капитан повел разговор со своим подчиненным, затем объяснил всем.
– Абдулла определил наличие дополнительных постов отсутствием ночных грифов, которые активны ночью. И, думаю, он прав, учитывая, что сам рядовой родом из Тары.
– Хорошо, – кивнул Жилин, – будем исходить из данных рядового. Итак, что мы имеем в итоге? Группа может без особых проблем, ночью, используя маскировку и уточненный маршрут, выйти к Черному холму и, соответственно, к проходу. И там встать, не имея возможности для дальнейшего скрытного продвижения в тыл противника, так?
Смирнов кивнул:
– Так, командир.
– А что требуется для проникновения в тыл противника? Как уже говорилось, нужен отвлекающий маневр. Но его по результатам работы беспилотника мало. Необходим еще и авиационный удар по позициям отряда аль-Диаба, в частности по хребту, скоплению техники и особенно по позиции, прикрывающей выход из прохода.
Смирнов вставил:
– Не помешает еще и задымление местности.
– Не помешает, но все обсудим в четырнадцать часов. До этого разведгруппе отдых.
– Прошу прощения, командир, почему в четырнадцать часов. В это время что-то намечается?
– Да, Боря, намечается. Точнее, ожидается приезд командира отряда полковника Северцова, начальника штаба базы и заместителя командира сирийской штурмовой бригады. Визит последнего не подтвержден, но он в принципе и неважен. Так что завтракайте и на отдых. Подъем в двенадцать часов. И Северцов, и Королев наверняка пожелают услышать от тебя результаты разведки. Из первых уст.
Смирнов улыбнулся:
– Так это без вопросов. Пообщаемся с высоким начальством.
– Свободен, Боря, карту оставь и двигай следом за Соболем.
Лейтенанта Опарина задержал капитан Володин:
– Командир звена «Су-24» после работы сообщил, что все четыре «маяка» подали устойчивый сигнал. Летчикам пришлось гасить два прибора наведения, дабы избежать путаницы с захватом лучей бомбами.
– Это радует, товарищ капитан.
– Ты из нашей группы первый, кто провел боевое наведение авиации в Сирии.
– Вы же знаете, в этом ничего сложного нет. Тем более в условиях, когда можно работать открыто. В Таре все гораздо сложнее будет.
– Еще бы дойти до этого поселка.
– Дойдем. Проводники у нас хорошие.
– И все же командование затеяло очень опасную игру. Две подгруппы наводчиков в самом тылу, где боевики на каждом шагу, под прикрытием группы спецназа численностью в десять человек.
– Хорошо хоть в десять человек. Это оптимальный вариант. Группа большей численности скрытно работать не смогла бы.
– Посмотрим, как «Байкал» сработает. А вообще к чему эта озабоченность состоянием древних памятников? ИГИЛ уже разрушило едва ли не всю Пальмиру. А мы, видите ли, должны работать так, чтобы не задеть ценные развалины. По мне так – нанести массированный удар с воздуха, с земли и с моря по всем выявленным объектам ИГИЛ, и дело с концом! Остальных завалят сирийцы. Нам еще не хватало жертвовать людьми из-за каких-то древних сооружений. Согласен, это бы имело значение, если бы так же бережно к памятникам старины относились и террористы. Но они же рушат все подряд, невзирая на вопли ЮНЕСКО.
– Но мы же, товарищ капитан, не игиловцы.
– Ну, конечно. Это напоминает мне операцию по спасению Кракова во время Великой Отечественной. Сколько людей погибло, чтобы не дать фашистам взорвать город? Много. Хотя до сих пор точное число не указывается, а что в итоге? Краков стоит. А на его зданиях не советские флаги и даже не местные государственные, а явно нацистские. И нас же считают оккупантами. Да что там… – капитан махнул рукой, – ступай, Леня, отдыхай, тебя тоже Северцов, а особенно начальник штаба базы, заслушать пожелает. Так что будь готов доложить, как провел установку «маяков».
– Так и докладывать-то, по сути, нечего, товарищ капитан. Поднялся на холм и установил, ввел код, включил режим ожидания активации, замаскировал, хотя этого не требовалось. Все дела.
– Вот так и доложишь. Давай, завтракай и отдыхай. Подъем вместе с бойцами Жилина.
– Есть!
Высокопоставленное российское начальство колонной из бронетранспортера управления и трех БМП-2 прибыло в район дислокации сирийской отдельной усиленной штурмовой бригады в 13.30.
Полковников Северцова и Королева встречали майор Жилин, капитаны Волченков и Сабир. Приняв доклад, как старший по должности, Королев спросил:
– Начальника штаба сирийской бригады не было?
Ответил капитан Сабир:
– Никак нет, господин полковник, и никакой информации по поводу прибытия сюда начальника штаба бригады не поступало.
– Нам надо узнать, будет ли представитель штаба бригады присутствовать на планировании предстоящих действий, поэтому прошу связать меня с командиром бригады.
– Есть, господин полковник. Прошу, поднимемся на КНП.
Офицеры направились на вершину холма Астара. Там связист роты сержант Данури вызвал по спутниковой станции комбрига.
Полковник ответил незамедлительно:
– Слушаю. Ганури.
Начальник штаба российской бригады взял трубку:
– Это полковник Королев, приветствую вас!
– О, полковник, рад слышать. И, кажется, догадываюсь, с чем связан звонок. Вы наверняка желаете узнать, почему в районе Астары нет представителя штаба бригады.
– Да, господин Ганури, это я как раз и хотел узнать.
– Понимаете, в чем дело. Вышестоящее командование назначило на четырнадцать тридцать селекторное совещание, обязав присутствовать на нем офицеров от комбрига до комбата включительно. А посылать к вам офицера ниже по должности не имеет смысла. Но я приму к сведению, а при согласовании и к исполнению ваши решения.
– Хорошо хоть так! Я понял вас, господин Ганури.
– И еще, если совещание продлится недолго, я смогу направить к вам начальника штаба. Вы сами сколько собираетесь находиться на позициях роты?
– Этого сказать не могу, но не задерживаясь. Не надо никого присылать, потом все согласуем по связи!
– Хорошо. Извините, что так получилось.
– Не за что извиняться, полковник, до связи!
– До связи.
Вернув трубку связисту, Королев сказал:
– Не будет представителя штаба бригады, командование проводит в четырнадцать тридцать селекторное совещание сирийских офицеров всех соединений и частей правительственных войск.
Северцов, смотревший через окуляры стереотрубы на долину, сказал:
– Значит, не будет сирийского начальства? Ну что ж, в принципе их присутствие носит чисто формальный характер. Решение принимать нам. А неплохо поработали и наводчик, и бомбардировщики. Как говорится, треть холма как корова языком слизала, проход отсюда хорошо виден, и он чист.
Северцова сменил Королев:
– Да, действительно неплохо.
Отойдя от трубы, он предложил офицерам разместиться вокруг стола совещаний, а Сабира – вывесить карту района на подставку.
– Единственное и главное, что нам надо решить, это каким образом обеспечить проникновение групп спецназа и авианаводчиков в поселок Тара.
Он взглянул на Северцова:
– Предстоит работать вашим людям, Александр Сергеевич, вам и слово.
Северцов, в свою очередь, обратился к Жилину:
– Какие есть наработки, Сергей Владимирович?
Майор хотел подняться, но Королев остановил:
– Да сидите, здесь очень тесно.
– Есть. По результатам проведенной ночью разведки мы выяснили, что группа относительно безопасно и скрытно может выйти к Черному холму.
Пользуясь длинной указкой, он указал точку на карте.
– К холму, по которому утром отработала авиация, оставив для наблюдения горный проход. Но дальше продвижение групп невозможно без дополнительных мер и отвлекающего маневра.
Северцов поморщился:
– Сергей! Мы не в штабе на большом совещании, чтобы соблюдать формальности и только язык военных терминов, можешь говорить проще.
– Проще, дойдя до Черного холма, группа вынужденно встанет. Для проникновения в глубь тыла игиловцев, на рубеж между хребтом и предгорьем на холме Джатель, а также поселком Тара, необходимо, с моей точки зрения, нанести авиационный удар по позициям отряда аль-Диаба. И главное – по заслону, который закрывает выход из прохода. Точное его расположение неизвестно, но беспилотник может видеть все, что происходит за хребтом.
Второе, чтобы авиационный удар явно не выглядел как прикрытие действий спецназа, а показывал намерения сирийцев предпринять очередную попытку наступления, надо во время авианалета выдвинуть на рубеж, – майор провел указкой вдоль карты, – в район между выходом из ближних балок и развалинами селений у горного хребта, но не глубже двух с половиной километров, танковые подразделения, а за ними БМП с двумя взводами и один пеший взвод. Почему на указанный рубеж? Потому что тогда танки смогут бить прежней наводкой и по хребту, и по Черному холму, и по позициям, которые игиловцы используют для вывода в долину своей техники. Одновременно с выходом подразделений роты на указанный рубеж следует задымить местность за хребтом. Это возможно применением специальных мин самоходного артиллерийского орудия «Нона». Если все это реализовать, то у группы будут неплохие шансы проникнуть на промежуточный рубеж в тылу противника, где можно провести оценку вновь сложившейся обстановки и принять решение на дальнейшее продвижение. При этом, если предложенный план будет принят, мне необходимо постоянно поддерживать связь с командиром САО «Нона», потому что лишь это орудие способно поражать цель с позиций роты за хребтом. А это нам понадобится на пути проникновения.
Северцов кивнул:
– Согласен с предложением майора Жилина.
Полковник Королев проговорил:
– Работу авиации по хребту, части долины, примыкающей к Умгдуму, проведем без проблем. Пилоты сами наведут с бортов на объекты корректируемые бомбы, а вот насчет крепости на холме Джатель – вопрос. Я поговорю с археологами и историками, что находятся на базе, по поводу ценности, которую может представлять эта крепость.
Северцов усмехнулся:
– Если так, то и спрашивать не стоит. Какой историк скажет, что древняя крепость не имеет мировой ценности?
В разговор вступил Волченков:
– Но у нас нет намерения разрушить всю крепость. По разведданным сирийцев, там находится запасной командный пункт главаря формирования обороны этого направления. А что такое командный пункт? Одно или два помещения. Точный удар бомбой или ракетой – и не будет запасного КП, а крепость в общем даже внешнего вида не потеряет. Впрочем, можно и не трогать Джатель.
– Хорошо, будем считать, что решили этот вопрос, но советоваться с учеными придется.
– Дабы потешить их самолюбие? – улыбнулся Жилин.
– Дабы, майор, к нам позже не было претензий со стороны международных организаций, и в первую очередь ЮНЕСКО. Они не обращали внимания, или обращали косвенно, выражая возмущение так, что об этом мировой общественности не было известно, на то, что вытворяли игиловцы. Они совершенно не реагировали на разрушение исторических памятников авиацией западной коалиции, а за нашими действиями следят ой как пристально. Стоит нам случайно задеть хотя бы одну из колонн на главной улице древней Пальмиры, раздуют дело так, что мы якобы и все остальное уничтожили. Мы же варвары, это они – блюстители цивилизации и порядка.
– Да шли бы они все к черту. Нас рассудит история. А Пальмиру сирийская армия возьмет, невзирая ни на какие вопли так называемых хранителей цивилизации, – не сдержался Северцов. – Так, вопрос применения авиации практически решен, остается определиться, сколько и какие самолеты использовать для нанесения удара. Теперь об имитации наступления.
Командир отряда спецназа Управления спецмероприятий Министерства обороны взглянул на капитана Сабира:
– Обеспечите?
– Так точно, – не раздумывая, ответил сирийский ротный, – тем более нашим силам во время авианалета, да и после него, ничего серьезного не угрожает.
– Не скажи, Адан, – сказал Жилин. – Отряд аль-Диаба угрозы не представит, так как в результате авиаудара он понесет такие потери, что вести какие-либо боевые действия будет не в состоянии. Но не станем забывать, что у аль-Ахдара в поселке Тара имеются реактивные системы залпового огня. Потому-то я и настаиваю на задымлении местности в районе за проходом, который надо перенести и на район перед хребтом вплоть до рубежа выхода подразделений роты. Чтобы артиллерийские наводчики не смогли навести «Грады» на пехоту и БМП. И тебе придется действовать быстро, с активным маневрированием. Двадцать минут имитации наступления будет достаточно. После этого быстрый отход на основные позиции и укрытие личного состава. Осколочно-фугасные реактивные снаряды особого вреда танкам и БМП не нанесут, хотя могут поджечь пару машин. Но это – только в результате случайного прямого попадания снарядов в моторные отсеки. Но за двадцать минут, и даже за полчаса, уверен, «духи» не успеют собраться, сообразить, что происходит, и применить «Грады». Позже – да, раньше – нет. Нетрудно представить, что будет твориться в штабе аль-Ахдара, когда наши самолеты начнут перемалывать отряд аль-Диаба. Не исключено, что главарь всего формирования не только не применит «Грады», а прикажет укрыть их в глубине жилых кварталов, потому что ему не будет известно, что означает воздушный удар авиации по позициям отряда аль-Диаба. И не начало ли это массированного авианалета на все объекты террористов в Пальмире в преддверии общего наступления? Позже он сообразит или ему подскажут, что удар наносился только по отряду аль-Диаба и в наступление пошла отдельная штурмовая рота Сабира, но и та не решилась осуществлять прорыв через восточный проход. На осознание того, что произошло, уйдет достаточно времени. Хватит, чтобы и роту отвести, и нам проникнуть в тыл противника.
Королев проговорил:
– А не поймет ли аль-Ахдар, что все действия с воздуха и с земли имели целью продвижение подразделения спецназа в тыл игиловцев?
Северцов отрицательно покачал головой:
– Вряд ли, Олег Дмитриевич.
– Почему?
– Потому, что план Жилина как раз и строится на внешней абсурдности предполагаемого майором решения. Скажу больше, это даже не план, а афера, безумство. Затевать такой переполох для проникновения в тыл малочисленной группы?
– Ну почему малочисленной? Под прикрытием авиаудара и при имитации наступления к проходу может выйти и крупное подразделение.
– Которое «духи» тут же засекли бы.
Жилин кашлянул:
– Я бы не стал называть свой план аферой. Это результат холодного расчета, а не безумство, как вы, товарищ полковник, высказались. И наш расчет в том, что группа начнет проникновение сразу же после авианалета и задымления местности, когда рота Сабира будет только выходить к обозначенному рубежу. И еще, стремительность продвижения вперед обеспечивается тем, что до начала прорыва группа уже будет находиться практически у прохода, в районе Черного холма. Нам потребуется минут двадцать – двадцать пять, чтобы в условиях суматохи в лагере «духов» пройти боевые порядки отряда аль-Диаба и укрыться в балке, которая определяет промежуточный рубеж в тылу противника.
– Ну хорошо, – потер ладони Королев, – согласен.
Он повернулся к Сабиру:
– Скажите, капитан, боевики могли видеть прибытие на позиции роты нашей колонны?
– Конечно, господин полковник. Они смотрят за нами, мы за ними. Бронетранспортер и три БМП вражеские наблюдатели, естественно, видели и доложили о прибывшей колонне аль-Диабу.
– Плохо.
– А что, собственно, плохого, товарищ полковник? – спросил Жилин. – К позициям подошел мотострелковый взвод. А в том, что вместе с БМП-2 находилась командно-штабная машина «Свитязь» на базе БТР-70, – ничего удивительного. Сирийская армия активно получает образцы нового вооружения, те же танки «Т-90», боевые разведывательно-дозорные машины, БМП-2 и, естественно, технику, обеспечивающую улучшение управления войсками.
– Но мы же уйдем?
– Тогда аль-Диаб поймет, что к Сабиру приезжали высокие начальники. В период подготовки наступления при поддержке авиации это тоже вполне объяснимо. Да и вообще, мало ли кто из высокого начальства приезжает в роту Сабира! Может, это генерал генштаба Вооруженных сил Сирии прибыл с инспекцией? Правильные выводы «духи» не сделают, если, конечно, кто-то не сольет им информацию о наших планах. Но здесь люди проверенные. На базе? Там не обязательно особо распространяться о том, какое решение принято в отношении нашей группы.
– Ну, спасибо, – усмехнулся Королев, – хоть среди нас ты, майор, не видишь предателей!
– Ваш сарказм неуместен, товарищ полковник. Любая разведка, в том числе бандформирований ИГИЛ, старается заполучить агентов во вражеских штабах. И нередко им это удается. Свежий пример: агент ИГИЛ в штабе бригады полковника Ганури. Сидел помощником начальника штаба и сливал информацию аль-Ахдару. Вовремя его вычислили. Хотите узнать подробности, поговорите с капитаном Сабиром.
Северцов ударил рукой по столу:
– Хватит! Жилин, избавляйся от привычки критиковать старших по должности и званию. Сколько раз тебе говорить, это очень неблагодарное занятие, даже если ты прав.
Командир группы кивнул:
– Так точно, товарищ полковник. Извините. Виноват, больше не повторится.
– И показухой заниматься не надо, дело-то очень серьезное впереди.
– Вот именно, – уже без тени иронии сказал Жилин, – и идти в тыл врага с группой наводчиков – мне. Потому кому, как не мне, знать, насколько все серьезно и опасно.
Королев неожиданно проговорил:
– Это вы меня извините, майор. Нервы, черт бы их побрал.
– Ну все, господа-товарищи, – подвел итог полковник Северцов, – решение принято. Мы с начальником штаба возвращаемся на базу. Группе спецназа и наводчиков, а также всему личному составу роты боевая готовность «Военная опасность».
Он посмотрел на Сабира:
– Это вам, капитан, подтвердят из штаба бригады. И ждите. Приказ на начало операции может поступить уже сегодня.
Королев встал.
Северцов подал команду:
– Товарищи офицеры!
Поднялись присутствующие на совещании.
– Товарищи офицеры, – ответил Королев, что означало, всем «вольно», совещание окончено.
Полковники в сопровождении капитана Сабира, Волченкова и Жилина направились к спуску с высоты.
Спустя десять минут бронированная колонна пошла в обратном направлении, в сторону поселка Саар.
Как только начальство уехало, к командиру группы подошел старший лейтенант Смирнов:
– Не потребовался мой доклад о проведении разведки?
– Обошлось без него.
– Знал бы – и дальше спал. Прикинь, командир, сон приснился. Будто я не офицер спецназа, а певец. Знаменитый, богатый: свой дом, как замок, куча прислуги, крутые тачки, а главное – море баб. И все молодые, красивые, длинноногие. И вот стою я на сцене перед переполненным залом, пою, а вокруг танцовщицы. Спел первый хит, пошел в гримерку отдохнуть, а за мной длинноногая блондинка. Кричит: «Борис Аркадьевич, умоляю, возьмите меня сегодня первой». Ну я типа, ладно, так и быть. Только она разделась, только пристроилась на столике, где у артистов разные пудры стоят, а тут дверь открывается и появляется капитан Туренко. Я ему: чего, мол, надо? Охрана! А он – подъем! Такой сон не дал досмотреть. Сто пудов блондинка не единственной была. Я вроде как после концерта хотел поплавать в собственном бассейне. Понятно, что не один.
Жилин взглянул на Смирнова:
– Все сказал?
– Почти.
– И этого достаточно. Смотри, как бы нас игиловцы не взяли на боевом выходе.
– Уже? Кто им даст? А вот мы их уделаем. Чего на совещании порешили?
– Ты собери группу. До всех доведу.
– Значит, план принят и задача определена?
– Задача, Боря, и не менялась.
– Понятно. Где собираемся?
– Здесь же. Сегодня вроде попрохладней, чем вчера.
– Ну да, градуса на три в тени. Надо ли рисоваться перед наблюдателями «духов»?
– Смотрю, мозги включились. Правильно, сбор в блиндаже.
– Так наши все и без сбора там. И наводчики.
– Значит, через полчаса совещание групп.
– Понял, передам Туренко.
– Вперед! Подойду.
Смирнов взглянул на небосклон:
– А небо сегодня чистое и облака белые.
– И к чему ты это сказал?
– К тому, что погода хорошая.
– А какой приказ был?
– Да иду, иду! Когда уж на боевые? Тут ты до смерти достанешь.
– Много, Боря, базаришь.
– Что поделать, коль таким мать родила? Ну все, пошел.
Смирнов направился в блиндаж группы спецназа и авианаводчиков объявлять о предстоящем совещании, другими словами – о постановке боевой задачи.
