Глава четвертая
Военно-транспортный «Ил-76», пробежав по взлетно-посадочной полосе российской авиабазы Хмеймим в Сирии, встал возле аэродромного ангара. Опустилась рампа. К самолету подъехали грузовые машины с солдатами и командирский «УАЗ». Борт был полон грузов боевого и тылового обеспечения дислоцируемых здесь подразделений. Обойдя платформы, на бетонку спустилась группа военнослужащих численностью около пятидесяти человек. Старший группы в форме полковника направился к «УАЗу». Ему навстречу вышел начальник разведки базы подполковник Суслов. Старшие офицеры представились. Полковником оказался командир отряда специального назначения Управления спецмероприятий Министерства обороны Северцов Александр Сергеевич.
Он снял китель:
– Жарко у вас тут, Михаил Антонович.
Суслов улыбнулся:
– Разве это жарко, Александр Сергеевич. Всего двадцать градусов.
– Двадцать градусов утром?
Он посмотрел на часы: 8.30.
– Что же будет днем?
– Ничего особенного, где-то двадцать четыре – двадцать шесть градусов. Хотя температура может и опуститься, иногда бывает градусов восемнадцать.
– Сколько же ночью?
– В среднем пятнадцать-семнадцать, но бывает и десять, правда, редко. Как редки дожди.
– Да, Сирия. Помещения для размещения подчиненного мне личного состава готовы?
– Так точно.
– Что за помещения?
– Модули, они видны за бетонными плитами стоянки самолетов. В модулях отсеки на два-три человека со всеми удобствами, кондиционеры в том числе.
– Как насчет завтрака?
– Он ждет вас в офицерской столовой.
– Хорошо. Значит, после завтрака личному составу отдых?
– Не всему.
Полковник Северцов посмотрел на Суслова:
– Что ты имеешь в виду, подполковник?
– Нам как можно быстрее необходимо отправить в район работы одну группу спецназа и авианаводчиков.
– Почему спешка?
– Обстановка так складывается.
– Мне ставили задачу на работу в Пальмире.
– Туда и должна отправиться одна из ваших групп сегодня. Остальные перебросим завтра.
– Насколько мне известно, это около трехсот километров?
– Да, мы бросим группу в поселок Саар, точнее, к поселку Саар, это в семнадцати верстах от позиций подразделения сирийской армии, в зоне ответственности которой в ближайшее время и предстоит работать вашим людям.
– Что за Саар? Не знаю такого.
– Конечно, это же не крупный город. Освобожденный недавно поселок, где жизнь мирная только начинается, там жителей от силы около тысячи. А раньше в Сааре проживало в десять раз больше.
– Ладно, ты куратор отряда, тебе и решать.
– Мне надо знать, какие группы вы выделите.
– У меня все подразделения одинаково отлично подготовлены.
– Не сомневаюсь, и все же?
Полковник обернулся. Отряд находился в стороне от самолета.
– Жилин, Володин, ко мне!
От групп военнослужащих отделились два офицера с большими десантными сумками и подошли к Северцову.
Тот представил их Суслову:
– Командир группы спецназа «Байкал» майор Жилин Сергей Владимирович и командир группы авианаводчиков капитан Володин.
Суслов представился, пожал руки прибывшим офицерам и спросил:
– Вы единая группа или разделены?
– Разделены, – ответил Жилин, – но работать будем вместе.
– Сколько у вас человек?
– Лично в моей группе десять бойцов со мной вместе, у Володина четыре авианаводчика.
– Итого, значит, пятнадцать человек?
– Получается, так. А что мало?
– Да не сказать, чтобы много, исходя из того, какие задачи вам придется решать в тылу противника.
Командир группы спецназа спокойно ответил:
– Справимся.
– Хорошо. Вам, майор, и вам, капитан, а также вашим подчиненным – завтрак, после которого сбор в комнате совещаний штаба базы. Вас из столовой проводит туда помощник дежурного.
Жилин поднял сумку:
– Что, с этим пойдем? Или, может, сначала в модули?
– Вам уже в 10 часов придется убыть в район решения задачи.
– Хорошее дельце. Учтите, товарищ подполковник, мы бойцы спецназа, но не роботы, и хоть иногда, но нам нужен отдых.
– Ничего, майор, отдохнете на месте.
– На чем будем добираться до Пальмиры?
– Немного ближе – до поселка, что сейчас в тылу сирийских войск. На вертолете «Ми-8» под прикрытием пары «Ми-24».
– Это означает, что тыл сирийской армии понятие довольное условное?
– Как и тыл банд ИГИЛ. Здесь, майор, много условного. Единой линии фронта нет. Армия действует по направлениям, во взаимодействии с отрядами курдов, кое-где местных туркоманов и подразделений иранского Корпуса стражей Исламской революции.
– Интернационал получается.
– Да, что-то вроде этого.
Суслов достал радиостанцию малого радиуса действия:
– Боря! Где тебя носит?
– Так я у прибывшего самолета, товарищ подполковник.
– Не вижу.
– А я вас вижу!
– Быстро ко мне!
Подошел прапорщик, помощник дежурного:
– Я, товарищ подполковник.
– Проводи офицеров, – Суслов указал на Жилина и Володина, – завтрак в первую очередь, потом – в комнату совещаний штаба. «Вертушка» на Саар готова?
– Так точно, товарищ подполковник.
– Кого выделили?
– Экипаж майора Макарова.
– Это новенький, что ли?
– Как сказать, уже неделю на базе.
– Хорошо, командира экипажа тоже в штаб. Начало совещаний в девять двадцать. Вылет в Саар в десять.
– Понял.
Жилин обратился к помощнику:
– Прапорщик, где нам сумки оставить, не таскать же по всей базе?
– В штабе и оставите, мимо пойдем, он тут рядом, за стоянкой самолетов.
– Хорошо!
– Давайте сюда своих ребят.
– Толя! – крикнул Жилин заместителю капитану Туренко.
Но тот не услышал. Балагур группы старший лейтенант Борис Смирнов развлекал товарищей свежими байками о своих похождениях.
– Ну, не твою мать! – воскликнул Жилин. – Я сейчас.
Он пошел к группе.
Подходя, услышал голос Смирнова:
– Короче, выхожу из кафе, «быки» эти следом. А у «Ласточки»-то знаете как, только перед входом светло, чуть влево, вправо, где проулки – темнота. Один «бык» шарики стальные крутит в руке. Хреновая штука эти шарики, метнет – и перелом обеспечен. Старший их, с погонялом Кот, говорит: ну че, козел, допрыгался? Это я-то допрыгался? Видит бог, не хотел драки. Но пришлось. Первым вырубил придурка с шарами, потом Коту челюсть поправил, третий дернулся было с фланга зайти, да за заборчик зацепился, прямо на кулак и налетел…
– Так! – рявкнул Жилин. – Смирнов!
– Я, товарищ майор.
– Закончил базары.
– Да я что, я ничего, парни попросили, рассказал.
– Ты еще получишь свое за хулиганство.
– Не-е, Владимирович, дело уже прошлое.
– Внимание всем: взяли шмотки и за мной!
Группа подняла сумки, в которых кроме амуниции находилось и оружие, исключая, естественно, пулемет «ПК» и гранатомет, которые должны были получить на базе, и пошли за командиром.
У «дежурки» в штабе оставили сумки, прошли в столовую. После завтрака вернулись в штаб.
Суслов выстроил спецназ и наводчиков в холле, провел в комнату совещаний.
– Рассаживайтесь, товарищи офицеры.
Спецназ устроился впереди, отдельно позади наводчики. Эти ребята были посерьезней, больше молчали.
Командиры групп присели рядом с Сусловым за столом на небольшой «сцене».
– Итак, товарищи офицеры, прапорщики и сержанты, – приветствую вас на многострадальной сирийской земле.
– Очень рады, – ответил Смирнов, – где мы еще не работали, так это в Сирии.
Жилин покосился на него:
– Помолчи!
– Конечно, командир.
– Значит, парни, – продолжил Суслов, – вам в десять часов предстоит убыть в район Пальмиры. Точнее, к поселку Саар, название которого ни о чем вам не говорит. Этот поселок находится в семнадцати километрах от передовых позиций сирийской штурмовой роты, которая должна обеспечить вашу работу в древнем городе.
– Извините, товарищ подполковник, – подал голос друг Смирнова, прапорщик Дмитрий Соболь, – вопрос разрешите по ходу?
– Слушаю.
– От этой Пальмиры хоть что-то осталось? А то в Москве смотрел по телевизору, как игиловцы рушили в городе все, что можно. Арку какую-то, памятники.
– Осталось. Все уничтожить террористы не успели. А теперь им не до этого. Город практически окружен. Однако продвижение сирийских бригад затруднено сильной обороной противника, которую мы должны взломать с вашей помощью.
– Должны, значит, взломаем, – проговорил Смирнов.
– А ну отставить разговоры, – повысил голос Жилин, – разговорились. Все, мы на боевом выходе, а значит, никакой расслабухи и слушать товарища подполковника.
Суслов продолжил:
– Сразу скажу, товарищи офицеры, работа предстоит сложная. Но потому и прислали вас. Задача вам определена следующая. В ближайшее время проникнуть в район применения. Там спецназу провести разведку стратегически важных целей, перечень которых я передам майору Жилину, авианаводчикам осуществить наведение самолетов на эти цели. И все это в условиях местности, насыщенной боевиками бандформирований ИГИЛ. Это общая задача, уточнение получите непосредственно перед началом активных действий и определения порядка проникновения в район совместно с командиром сирийской роты и в большей степени – с нашим военным советником капитаном Волченковым. Все необходимое дополнительное вооружение – в вертолете. Это пулемет «ПК», «РПГ» с двумя сумками по пять выстрелов в каждой, ручные гранаты, портативные спутниковые средства связи. Особо хочу отметить, что нам вместе с сирийскими военными необходимо окружить Пальмиру в самые кратчайшие сроки.
– И тут политика, – не выдержал Смирнов.
Жилин хотел наказать офицера, но Суслов ответил:
– Да, товарищ старший лейтенант, вы правы. Через неделю в Женеве очередной раунд переговоров по Сирии. Нашей делегации и президенту нужны веские аргументы для продвижения российской политики. Но дело не только в политике. Затяжные позиционные бои могут привести к тому, что бандформирования ИГИЛ, обладая достаточными ресурсами, продолжат разрушение памятников мировой цивилизации. А как вам должно быть известно, именно Россия взяла на себя миссию не допустить этого. Поэтому и говорю, что работа вам предстоит сложная и, что скрывать, смертельно опасная.
Соболь отмахнулся:
– Не впервой! Прорвемся.
Суслов обратился к старшему группы авианаводчиков:
– Вы, капитан, готовы?
Володин поднялся:
– Так точно. Единственное, нам надо изъять из контейнеров, что прилетели вместе с отрядом, приборы наведения, «маяки».
– Это займет много времени?
– Никак нет. Минут десять.
– Хорошо. Вопросы ко мне есть?
– Порядок связи с вами? – спросил Жилин.
– По прибытии в Саар, на позиции роты. Обязательно после принятия окончательного решения по порядку проникновения в район и прибытия на место работы. В дальнейшем по необходимости, используя исключительно те станции, которые вы получите. Они защищены от перехвата и пеленгации.
В помещение вошел летчик:
– Разрешите? Командир экипажа «Ми-8» майор Макаров.
Смирнов усмехнулся:
– Гляди, а слона-то мы и не заметили.
– Проходите, майор, совещание уже закончилось, но если есть вопросы, я готов ответить на них.
– У меня один вопрос: данные разведки по наличию у обороняющихся ПЗРК есть?
– Сирийская разведка утверждает, что у бандформирований ИГИЛ практически нет переносных зенитно-ракетных комплексов. По крайней мере, активного их применения не зафиксировано. Это проверенные данные сирийской разведки. Сирийские курды сообщали, что видели ПЗРК у банд, рассредоточенных у турецкой границы.
– Понятно. Значит, придется страховаться.
– Да, майор, лучше подстраховаться. У вас все?
– Так точно. Вертолет на площадке за ангаром, у которого стоит «Ил-76». Машина, экипаж готовы.
– Благодарю.
Суслов обвел взглядом присутствующих.
– Что ж, товарищи офицеры, прапорщики и сержанты… – Он упомянул сержантов, хотя в группах был всего один сержант-контрактник, связист Сторский. – …Желаю вам удачи и благополучного возвращения на базу после выполнения важного государственного задания. Майор Жилин, командуйте!
Командир группы спецназа поднялся:
– Товарищи офицеры.
Все встали.
– Товарищи офицеры, – ответил Суслов.
Жилин приказал:
– Забрать сумки и строиться перед штабом.
Бойцы двинулись на выход.
– Пожалуй, я провожу вас, с полковником Северцовым пообщаюсь позже!
– Дело ваше, товарищ подполковник.
– Вы, майор, найдите контакт с советником. Он опытный офицер, по сути, это он командует усиленной ротой.
– Конечно. Без него никак.
– Идемте.
Спустя двадцать минут, ровно в 10.00, «Ми-8» с группами спецназа и авианаводчиков поднялся над площадкой аэродрома Хмеймим и взял курс на Пальмиру. Сзади по обеим сторонам пристроились ударные вертолеты «Ми-24». Боевая операция «Весна в Пальмире» вступила в заключительную активную фазу.
На борту Соболь и Смирнов сели рядом, по соседству устроился молодой лейтенант из группы авианаводчиков, напротив – майор Жилин.
Прапорщику было скучно, он толкнул в бок товарища:
– Боря, ты обещал рассказать, как чуть не женился на выпуске.
– Было такое дело.
– Расскажи, все одно под этот грохот не задремлешь, а лететь час с лишним.
– Ладно. Короче – выпуск. Ты в военном училище не учился, не знаешь.
– У нас в школе прапорщиков тоже выпуск был.
– Это не то. В общем, вручили нам дипломы, нагрудные знаки, прошли торжественным маршем, крикнули «все» и разошлись по взводам отмечать событие. Тут же – родственники, друзья, подруги, полный плац, взводы вышли за территорию. Достали закупленное ранее шампанское, по пузырю на каждого, выпили из горла полбутылки и разбили тару в середине круга. А вечером у нас было заказано кафе. Названия сейчас не помню. Выпускной вечер, так сказать. Ну мы с дружком моим закадычным Мироном пошли после торжеств в училище к нему на хату, он был местный, там же лежала форма новая и гражданская. Переодеваться не стали, сам понимаешь, только офицерские погоны надели. Дома, как положено, нажрались, туда еще двое парней подкатили, отец Мирона тоже не прочь бросить на грудь. Так – до вечера, к семи решили в кафе ехать. Еще соображали нормально. На улице – четверо местных. Стоят в сторонке, вроде ничего. Мы такси ловить. Идет тачка. Мирон руку поднял, и пацан штатский тоже поднял. Таксист остановился, мы к машине, и штатские туда же. Уступать никто никому не хотел, ну слово за слово, дали в морду местным и поехали. Тогда я брюки кровью забрызгал, до сих пор берегу, первые парадные брюки.
Жилин посмотрел на подчиненного, чему-то улыбнулся, но не перебивал.
Теперь можно и поговорить – не совещание.
Соболь взглянул на старшего лейтенанта:
– Это все хрень, ты про женитьбу несостоявшуюся расскажи.
– Так слушай. Не перебивай, я все по порядку расскажу, иначе ни хрена не поймешь.
– Ладно, – согласился прапорщик.
Старший лейтенант продолжил:
– Заходим в кафе, а там, мама моя родная, баб – как грязи. На одного нашего по три, не меньше, если не больше красавиц. А главное – незнакомые. За годы учебы многих знали, а на выпускном знакомых – раз-два и обчелся. И откуда взялись?
– Так друзья, наверное, пригласили.
– Спрашивал, сами удивлялись. Ну ладно. Пришли так пришли, нам же лучше. Обмыли звезды, выпили. Потом по второй, третьей, танцы-шмансы, смотрю, около меня блондинка за столом сидит. И подкладывает в тарелку салат, – закусывай, мол, а то развезет. А меня уже повело, и закуска не помогла. Помню только, танцевал с блондинкой, затем память отрубило начисто. Просыпаюсь в какой-то спальне, незнакомой, рядом эта блондинка, голая, я тоже голый, форма аккуратно на кресле развешана. Проснулась и девица, улыбается:
– Доброе утро, дорогой!
Старший лейтенант изобразил голос и мимику девушки так, что засмеялся и командир группы, и сидевшие поблизости офицеры, невольно слышавшие рассказ балагура и всеобщего любимца.
– Доброе, – говорю. А сам улыбаюсь. Ведь ни хрена не знаю, кто она, как звать, как на хате этой оказался и что за хата, в каком районе. Полный провал памяти. Но трахнулся с ней точно, следы остались. И ведь не спросишь: ты кто? И где я?
Она мне: как самочувствие, Боренька? Прикинь – Боренька, это тебе не халам-балам, ласково называет, словно я ей как минимум любовник. Оказалось, гораздо хуже. Лежим, короче, она гладит меня по груди, мурлычет, – сейчас в училище съездим, папа отвезет, документы получишь, в аэропорт за билетами, потом в ЗАГС, заявление подадим, мама быстро все устроит, как раз до вылета к твоим, это значит к моим в Нижний. Успеем и расписаться, и свадьбу справить. Ну, думаю, попал по самое не могу. Это получается, я обещал ей жениться. Вообще-то она ничего такая, красивая, фигуристая, но… жениться-то я не собирался.
А тут мужик какой-то врывается в спальню. Проснулись, голубки? Нашел голубков. Девица: да, папа, проснулись, сейчас встаем. Он: ванна готова, кофе тоже, мы с мамой в столовой ждем. Свалил. А подружка тут на меня навалилась: хочу, дорогой, сил нет! Ну, честно говоря, и я был не против перепихнуться, раз возможность есть. В общем, ударились в секс. Тут она такое стала вытворять, что я подумал: нет, девочка, найди ты себе в муженьки какого-нибудь лоха.
Соболь облизнул губы:
– А чего, Боря, вытворяла?
– Все, что можно придумать.
– Ты имеешь в виду…
– Да, именно это я и имею в виду. Секс у нас вышел разнообразный, развратный, девочка оказалась совершенно без комплексов.
– Ништяк, – проговорил Соболь.
– Вообще-то кайф обалденный, но это тогда, а что было бы после свадьбы?
– Да, – проговорил Жилин, – в спецназ бы точно не попал.
– Почему это? – поинтересовался Смирнов.
– А как бы ты с ветвистыми рогами служил? А рога тебе эта девочка наставила бы знатные.
– Если в этом смысле, базара нет. И я, кстати, смекнул тогда: надо делать ноги.
Старший лейтенант устроился поудобнее.
– Ушла подружка в ванную, я – к креслу. Нет, сначала трусы нашел, забились у задней стенки кровати. Потом – к форме. Документы на месте, деньги тоже, это те, что оставались, в финчасти отпускные еще не получал. Вроде в удостоверение никто не заглядывал. Да заглядывали, ничего не увидели бы. В смысле семейного положения. Я же холостым был.
– Как будто сейчас женат, – сказал Соболь.
– И сейчас холостой. Ты будешь слушать или перебивать?
– Давай, давай, Боря, – подбодрили другие.
– Как узнал, как зовут-то ее?
– Узнал просто: отец ее назвал Галиной.
– И что дальше?
– Она вернулась из ванной, я ей: тебе, Галь, не надо бы ездить в училище, внутрь не пустят, а я в штабе могу часа на два-три задержаться.
– Ничего, я подожду. А скажи, когда мне надо будет загранпаспорт сделать? Тут уж я охренел, какой, думаю, загранпаспорт, чего наплел насчет службы? Не знаю, говорю. А она: «Я узнавала, военным советникам служебные выписывают и их женам тоже». Во как? Значит, набрехал, что куда-то военным советником еду служить. Спорить не стал, может быть. «А ты, говорит, впервые меня по имени назвал, я уж думала, не помнишь». Я ей: «Как не помню, все прекрасно помню». Она:
«И даже то, что у нас ночью было?» А что было? Хрен его знает, ушел от ответа, мол, память у меня хорошая. «Ты много пьешь», – она мне. Я, само собой: это было всего один раз, вообще-то типа не пьющий. Она смеется. «Ничего, – говорит, – главное, что не болеешь с утра». Ага, не болею, да я бы с радостью похмелился, только никто не наливает. После ванной оделся. Прошли с «невестой» в столовую. Мамаша с папашей так и вьются вокруг нас: «Какая пара! Какая пара! А еще говорят: не бывает любви с первого взгляда».
Жилин усмехнулся:
– Ты ей лапши навешал, что влюбился с первого взгляда?
– А я помню? Наверное. Позавтракали, кое-как яичницу проглотил, кофе запил. Пошли во двор. Да, про хату не сказал. Хата метров под двести, мебель дорогая, техника тоже, евроремонт и все такое, небедные родственнички. А во дворе паханов «Лексус» новенький на солнце блестит. Эх, думаю, не будь Галка шалавой, лучшей невесты и не пожелаешь.
Соболь удивился:
– Это ты насчет шалавы сразу определил?
Смирнов взглянул на него:
– И ты бы определил. Но главное, мне потом ребята, что видели Галину у КПП, много чего интересного порассказали про нее. Она из курса в курс женихов обрабатывала, пока я ей не попался.
Ладно, поехали в училище. По дороге одна мысль: как свинтить? Правда, билет на самолет у меня уже был, еще за месяц заказал и оставил у Мирона, так что с этим порядок, а вот как из города улизнуть? Из училища? Придумал. Как приехали, я на территорию, в штаб, получил бабки, предписание, проездные – и в казарму. Смотрю, и Мирон там. Он: куда ты пропал? Объяснил, что к чему. Понял. В каптерке чемоданы оставались старые, взяли один из них, положили в него всякого барахла от подматрасников до подушки – полный получился. Мирон откуда-то полкирпича принес. Самое то по весу.
Выношу чемодан, чтобы все выглядело правдоподобно. Вот, говорю, здесь форма. Сейчас пойду в штаб, когда освобожусь – не знаю, но не раньше двух часов, там, мол, еще предписание не готово. Ну она не врубилась, что я должен получить, надо – подождем. Спешить некуда, всем, кому надо, папаша позвонил, мамаша тоже договорилась. Так что – вперед. Ну, я и дал вперед. В казарму, оттуда с Мироном через тыловые ворота, что у парка боевых машин, и – рысью в военный городок. У Мирона «Форд» был, он его у офицерского клуба оставил. Мы в тачку – и к нему домой. Загрузились и прямым ходом в Москву. Папаша с дочкой еще у ворот КПП ждали, когда мы уже за город выехали. И в Москве прямо к регистрации в аэропорт успели. И улетел я, даже не попрощавшись со своей невестой. Вот так, мужики, чуть не женился.
– Ну ты деловой, Боря, – проговорил Соболь, – я бы так не смог.
– Как так?
– Подло, – ответил майор Жилин.
– У меня был выбор, товарищ майор? Я потом узнал, что Галин папаша – заместитель председателя областной Думы, а крестный ее – начальник в областной ФСБ. Скажите, мне дали бы спокойно решить вопрос? По совести, по чести? Хрен там. Силком в ЗАГС уволокли бы или в загородный коттедж, куда вызвали бы сотрудника ЗАГСа. И документы за время отпуска папаша переделал бы. Наверняка и начальника училища знал. И остался бы я в училище взводным, потом ротным и ходил бы, тут вы, командир, полностью правы, задевая рогами троллейбусные провода.
– Ладно, это дело личное, но какова девушка?
Смирнов усмехнулся:
– Ага, девушка – та еще! Ничего, подцепила наверняка лейтенанта следующего выпуска. Или до сих пор ловит. Надоест самой, папаша лоха найдет. Не пропадет. Но в постели, надо признать, Галка неповторима. Секс с ней – просто шикарный.
– Все, – повысил голос командир группы, – послушали – и хватит.
– А чего? Могу рассказать еще про один случай, когда меня тоже хотели женить. И почти женили.
– В следующий раз. Думай лучше о задании.
– А чего о нем думать, командир? Пойдем в район. Там задачу решим, первый раз, что ли?
– В такой ситуации – в первый.
– Ну и ладно, все когда-то приходится делать впервой.
– Помолчи.
– Есть помолчать. Да и надоело мне базарить.
– Тебе? – изобразил удивление Жилин.
– Представьте себе.
Смирнов, несмотря на то, что считался балагуром, рубахой-парнем, являлся отличным профессионалом. Ни при каких обстоятельствах не терял самообладания, умел принимать единственно верные решения, казалось бы, в безвыходных ситуациях. Примером тому – операция на Кавказе, когда группа локализовала банду. Нужна была разведка, и к лагерю боевиков отправился Смирнов. «Духи» откуда-то узнали о нем, взяли в кольцо, оттеснив к старой кошаре. Шансов у Смирнова не было, ну если только один из тысячи. Но он нашел выход. Прикинулся, что сдается, вышел из укрытия. Бандиты торжествовали, группа действовать не могла. А Борис, изобразив из себя испуганного бойца, работал, как всегда, без знаков различия, захватил главаря. Им и прикрылся. С ним же и вышел из окружения. Так что не только сам спасся, но и главаря банды взял, после чего группа провела успешный штурм. Жилин знал, что на Смирнова всегда может положиться в любой ситуации, как, впрочем, и на всех остальных бойцов группы.
Полет продолжался один час десять минут.
В 11.10 «Ми-8» благополучно совершил посадку на территории бывшего аэродрома местных авиалиний. Полоса была разбита, но подходящую площадку командир экипажа все-таки нашел.
Встречали прибывших командир сирийской роты капитан Сабир и военный советник капитан Волченков. Недалеко от приземлившегося вертолета стоял топливозаправщик, единственный сохранившийся здесь из техники, и две БМП.
На бетонку по трапу спустились командир группы, Жилин и Володин.
Офицеры представились, поприветствовали друг друга.
Майор кивнул на БМП:
– Для нас?
– Так точно, – ответил Волченков.
– Да брось ты, капитан, так точно, никак нет, давай на «ты» и по имени, так проще будет.
– Согласен.
Жилин отдал команду по радиостанции:
– Всем на выход.
Спецназ построился у вертолета.
– Хреновая обстановка у Пальмиры? – спросил Жилин.
– Как сказать, – улыбнулся Волченков, – могло быть и лучше. В принципе сирийские войска укрепились неплохо, но и оборона «духов» – на уровне.
– Штурмовать не пытались?
– Пытались. Но на нашем направлении – безуспешно, можно сказать, продвижение вперед минимальное, а потери значительные.
– У меня комбат был в свое время. Он в Египте служил, когда случилась заваруха с Израилем. Он рассказывал, какие тут вояки.
– Ну, я бы не сказал, что сирийцы никудышные воины. Конечно, не российская армия, но дерутся неплохо, а главное, в них злость есть. На бандитов, занявших страну и устроивших на их родине полигон смерти.
Майор кивнул:
– Злость – это хорошо, но мало. Ладно, выбирать не приходится. Слышал, иранцы вам приданы?
– Да, взвод. Те воюют лучше.
– Это понятно. Отборная гвардия. Место расположения для нас подготовлено?
– Само собой.
Жилин неожиданно улыбнулся:
– По русской водке не соскучился, капитан?
– А что, есть?
– Да взяли немного. Несмотря на все высочайшие запреты.
– Не откажусь, да и сирийский друг не откажется, ведь так, Адан?
– Ни в коем случае, – ответил Сабир.
– Ну и ладненько. Примем понемногу, как приедем в район дислокации роты, чтобы думалось лучше.
Жилин повернулся к бойцам:
– К машинам!
Офицеры двинулись к БМП.
– По местам!
Группа заняла места в десантных отсеках.
Командир роты, советник и командир группы устроились на броне БМП. Двинулись в поселок.
Жилин предложил остановиться у базара.
– Давай тормознем. Говорят, здесь много чего интересного купить можно. А у нас и валюта имеется.
– В Сааре небольшой рынок, но сувениры взять можно. Адан!
Волченков взглянул на командира роты. Тот кивнул и передал по связи механику-водителю: у въезда на базар – стой!
БМП остановилась рядом с полуразрушенным домом.
Из люка тут же появилась голова Смирнова:
– Чего встали? Проблемы?
– Базар, – ответил Жилин, – желающие могут прогуляться, но не по одному, затариться сувенирами, кто знает, попадем еще на местный рынок или нет.
– Так в Пальмире много разных ценностей.
– Те не для нас. Это мировое наследие.
– Ну конечно, если мировое наследие, значит, ничье. С базаром хорошая мысль, попробуем местной водки.
– Не советую, – усмехнулся капитан Сабир, – не понравится.
Жилин отдал команду:
– Всем к машинам!
Спецназ покинул БМП.
Бойцы экипировались еще в вертолете, за десять минут до посадки, все имели штатное оружие, но пока не надевали бронежилеты. И без них жарко. Пойти на рынок пожелали не все. Решивших остаться Жилин определил в охранение. Группа разбилась на тройки. Майор приказал на рынке не терять друг друга из вида, представляться в случае чего гуманитарным конвоем, сбросившим груз в Эр-Катуре. В подробные разговоры с местными не вступать.
Смирнов оказался вместе с прапорщиком Соболем, к ним присоединился лейтенант Опарин из группы авианаводчиков. Пошли к рынку пока еще пустой улицей.
Смирнов взглянул на Опарина:
– Все хотел спросить тебя, лейтенант, чего ты сюда приперся? Молод еще. Или у вас напряги со специалистами?
– Можно сказать и так. Но я сам изъявил желание полететь в Сирию.
– Адреналина дома не хватало или бабки срубить захотел?
Военнослужащие российской армии в Сирии получали неплохие командировочные.
– Ни то и ни другое, просто проверить себя захотел в реальной войне.
– Ты это серьезно?
– Вполне.
– Ну и дурак. Нашел проверку. Лучше бы с бабами после службы развлекался, пока молодой.
– Я женат.
– Женат? – искренне удивился Смирнов. – И давно?
– Уже два года.
– В училище еще женился, что ли?
– В академии.
– Скажи еще, что и ребенок у тебя есть?
– Жена на восьмом месяце.
– Совсем хорошо. Куда ж ты ломанулся от семьи-то?
– По-моему, я все объяснил.
– Да, чудаков у нас в армии всегда было с избытком.
– Но ты же полетел? Вместо того чтобы с женщинами в Москве развлекаться.
– Ну ты, лейтенант, сравнил. Мне приказали, я и полетел. У вас же наверняка выбор был.
– Был.
– Вот и говорю, чудак ты. Если б мое мнение спрашивали, то я бы ни за какие бабки сюда не полетел бы.
Прапорщик прервал друга:
– Кончай, Борь. Чтобы ты да откосил?
– Кончают, Соболь, знаешь куда?
– Знаю. Не пудри мозги лейтенанту.
– А что, разве я не прав? Ну ладно был бы холостой или с женой разлад, тогда понятно. А так: дома все хорошо, жена ребенка ждет, а он в командировку. Да не куда-нибудь, а в Сирию. И кем? Наводчиком, которому придется в тылу «духов» работать.
– Вместе с нами, – напомнил прапорщик.
– Но мы-то для этого и существуем, а, лейтенант?
– Хорош базарить. Рынок, а народу немного.
– Главное, торговцев много, а людям откуда взяться? Они только возвращаются к своим очагам.
На базаре действительно торговых точек было много, а покупателей мало. Но и те и другие вышли встречать русский спецназ. Окружили, жали руки, благодарили. Особенно радовался один сириец, уже немолодой, лет под сорок, у него не было ноги, потерял в боях с ИГИЛ. Он что-то быстро говорил, размахивая руками. Спецназовцы поприветствовали и его.
И тут произошло то, чего не ожидал никто.
Откуда-то хлопнул выстрел, и радовавшийся инвалид-сириец упал на асфальт с пробитой головой.
Народ метнулся к торговым рядам, к зданиям.
Жилин подал команду:
– В укрытие.
Хлестнул второй выстрел, пуля ударила в брусчатку в сантиметрах от ног Опарина.
– За мной, лейтенант, – крикнул Смирнов и буквально затолкал наводчика в нишу, уставленную стеллажами с сувенирами, прикрытую балахоном сверху и сбоку.
– Снайпер, мать его, – проговорил Смирнов.
– Почему в сирийца выстрелил, непонятно, мог и кого-нибудь из нас завалить, ведь видел, что мы русские, – проговорил Соболь.
– Потому, что сириец слишком активно показывал свою радость. Кто-нибудь заметил, откуда стрелял этот шакал?
– Я заметил, – ответил Опарин.
– Ты?
– Я.
– И когда же? Когда чуть в штаны не наложил посередине рынка?
– Потому и стоял, чтобы определить позицию снайпера.
– Ты еще скажи, что ждал второго выстрела?
– Нет, но я боковым зрением заметил первую вспышку.
– И откуда?
– Отсюда третье здание, наполовину разрушенный четырехэтажный дом. С балкона или террасы третьего этажа.
– Точно?
– Точно.
– Ну, смотри.
Соболь взглянул на Смирнова:
– Ты что задумал, Боря?
– А ты не догадываешься? По нам стреляют, а мы молчим? При нас сирийца эта тварь пристрелила за то, что вышел встречать нас, чуть лейтенанта не завалила.
– Так он уже наверняка свалил с позиции? Не идиот же сидеть на месте после обстрела?
– Если бы хотел свалить, то свалил бы после первого выстрела, а снайпер ждал. Сто пудов он и сейчас на позиции. Это опытный стрелок, а опытные не мечутся, имея путь к отходу, а в полуразрушенном здании таких путей навалом. А может, и смертник работал. Их сейчас тоже полно у игиловцев. Короче, надо проверить этот дом. И проверить должны мы, так как мы к нему ближе всех.
– Без приказа?
– Надоел ты мне, Соболь.
Смирнов вытащил радиостанцию:
– Первый! Я – Четвертый.
Командир группы ответил тут же:
– На связи! Вы в порядке?
– В порядке. С нами наводчик, он вроде как засек, откуда бил снайпер.
– Откуда?
– Здание рядом с нами.
– Считаешь, что снайпер остался на позиции?
– Да! Но, естественно, в готовности отойти.
– Предлагаешь нейтрализовать его?
– Можно попытаться и взять, если застанем.
– Проверить дом надо, да и вообще посмотреть район, если в поселке группа снайперов, то и мирных жителей побьет много, и нам без потерь не выйти. И как стрелок тут не по нашу душу сидел?
– Нет. И не группа действует – одиночка. И не мы его цель. Зачем тогда валить сирийца, когда можно было нас троих положить? Но хлопот этот урод доставить действительно может много. Значит, я с Соболем иду в дом. Лейтенанта-наводчика оставлю.
– Давай, но аккуратно, остальные бойцы прочешут прилегающие развалины.
– Принял, работаю!
Он отключил станцию, посмотрел на Соболя:
– Вот тебе и приказ. Что еще угодно, господин прапорщик?
В разговор вступил лейтенант Опарин:
– Я пойду с вами.
– Нет, – отрезал Смирнов, – вас, наводчиков, и так мало, да и нет у тебя боевого опыта. Брать «духов» – это наша работа.
Рядом заговорил владелец торговой точки.
– Что? – переспросил старший лейтенант, хотя ни слова не понимал по-арабски.
Но Опарин неожиданно ответил:
– Хозяин лавки, Амир, говорит, что может показать, как пройти в дом из соседнего здания, прямо в сохранившийся подъезд.
– А ты откуда знаешь?
– Я два года проучился в институте иностранных языков имени Мориса Тореза.
– Чего? В инязе?
– Да.
– Ничего себе? Ну ладно, об этом позже поговорим. Значит, торговец может провести в дом, минуя сектор обстрела?
– Да! Но тогда и мне придется идти с вами. Без переводчика не обойтись.
– Хрен с тобой, пойдешь, но только без самодеятельности, выполнять мои команды беспрекословно.
– Так точно, товарищ старший лейтенант!
– Скажи торговцу: пусть ведет!
Опарин перевел, и сириец, отодвинув один из задних стеллажей, приоткрыл брезент, за которым был проем в стене.
Лейтенант кивнул:
– Туда!
– Значит, так, ты, кстати, как тебя звать-величать?
– Леонид. Леонид Опарин.
– Значит так, Леонид, занимаешь позицию на террасе второго этажа. Тут эти террасы, как каскад, верхняя глубже нижней, перепрыгнуть с одной на другую легко. Торговцу передай, чтобы у подъезда оставался, как покажет дорогу, ну а дальше мы с Соболем. Ясно?
– Так точно!
– Вперед!
Сириец вывел российских офицеров в подъезд дома, откуда бил снайпер. Показал на лестницу. Что-то сказал.
Опарин перевел.
– По лестнице вверх и на третьем этаже квартира справа. Там террасы, выходящие на рынок и прилегающую улицу.
– Пусть остается здесь.
– Он знает.
– Поднимемся, только аккуратно и тихо. Опарин – замыкающий.
Группа медленно, стараясь не производить шума, начала подъем. На втором этаже отделился Опарин.
Вот третий этаж, дверь направо. В принципе торговцу и объяснять ничего не надо было, слева за проемом пустота, там дом был обрушен. Оставался четвертый этаж, но с него не уйти, если только – по террасам.
Смирнов приготовил к бою автомат, показал на пальцах Соболю: я первый, ты за мной. Указал на ноги – стрелять следовало не на полное поражение. Смирнов решил взять стрелка живым.
Спецназовец ринулся в квартиру. В ней были две большие комнаты, третья также обрушена с тыла, выход на террасу. И – никого, только у самой террасы валялись стреляные гильзы. Стрелок был здесь.
– Ушел, мать его! Не успели.
– Но не мог он перескочить по террасам, – проговорил Соболь.
– Значит, спустился подъездом в развалины. До нашего появления.
– Вот сука…
Договорить, вернее доругаться, Смирнов не успел. Этажом ниже раздался одиночный выстрел, затем вскрик боли.
– Черт. Опарин. Вниз!
Спецназовцы бросились на второй этаж.
Там на террасе лежал боевик с простреленной ногой, винтовка – в комнате, рядом со снайпером стоял Опарин.
– Взял? – крикнул Смирнов.
– Как видите! Я на террасу, а он тут. Ну и подстрелил, валить не стал, подумал, пригодится для допроса.
– Молодец, студент. Все правильно сделал.
Смирнов подошел к боевику.
Тот корчился от боли, губы еле шевелились.
– Что он бормочет? – спросил у Опарина Смирнов.
– Проклинает неверных, грозится резать головы, что-то в этом роде.
– Грозится?
Старший лейтенант нагнулся над ним.
– Тебе, сучара, не грозится, тебе молиться надо.
– Он не понимает, – сказал Опарин.
– Так переведи.
– Это бесполезно, он под наркотой.
– С чего взял?
– Руки!
На изгибах рук под короткой рубашкой были видны «дорожки» от уколов, один совсем свежий.
– Козел.
В помещение вошел торговец. Увидев боевика, удивленно воскликнул:
– Гафур?
– Что за Гафур? – подхватил Смирнов.
Вскоре через Опарина он узнал, что снайпером был бывший житель этого дома, квартиры третьего этажа, откуда и стрелял. Гафур Кунари, в прошлом тоже торговец. Как объявилась банда ИГИЛ, ушел с женой Азиль и двумя сыновьями из города. Говорили, к игиловцам. Теперь вот объявился. Вернулся, так сказать, в свой дом.
Смирнов взглянул на Опарина:
– Пусть торговец спросит, почему этот козел стрелял в сирийца, а не в нас.
– Сейчас боевик вряд ли что ответит.
– Пусть спросит.
Опарин переадресовал вопрос Амиру.
Тот нагнулся к боевику, задал вопрос.
Снайпер вдруг заговорил, с ненавистью озираясь на спецназовцев. Выговорился, плюнул в сторону Опарина и вновь впал в прострацию.
– И что? – спросил Смирнов.
Опарин перевел:
– Кунари должен был убить главу администрации города, Гамаля Муслитдина, когда тот придет на рынок. Второй день ждал, а тут появился Алишер Самад, это инвалид. Алишер видел Гафура накануне и мог его сдать. Самад воевал против отряда, где служил Гафур. Много положил «друзей» Кунари. А наше появление было неожиданно, он сразу и не понял, кто мы. А когда убил Самада, открыл огонь по нам, точнее, по мне. Ну а потом решил пересидеть у себя в квартире, уверенный, что его искать не будут. Затем он всех нас проклял.
– Понятно.
Станция Смирнова сработала сигналом вызова.
Старший лейтенант ответил:
– Четвертый на связи!
– Что у вас за выстрелы? Что со снайпером?
– Взяли.
– Живым?
– Ну если взяли, то живым, естественно, только немного поврежденным.
– Молодец, Четвертый!
– Да это не я, это лейтенант из наводчиков.
– Не понял?
– Объясню при встрече. Нам еще местный торговец помогал.
– Хорошо, группа заканчивает зачистку квартала. Похоже, стрелок работал в одиночку.
– Да, он из местных, пришел завалить главу администрации.
– Откуда заявился?
– Он подался в ИГИЛ, от них пришел в родные пенаты. Вот только винтовку ему борцы за истинную веру дали хреноватую, устаревшую. Прицел ни к черту. Потому-то и промахнулся, когда стрелял в лейтенанта, как еще не заклинил ствол.
– Но местного-то он убил?
– Потому, что тот видел его. Но все доложу при встрече.
– К машинам!
– А «духа» куда? В расход?
– Охренел? К вам уже идут местные ополченцы. Заберут этого стрелка, а мы уходим. Затарились, блин, сувенирами.
– Надо что-нибудь оставить на рынке, чтобы еще раз вернуться, и тогда уже затаримся спокойно.
– Труп местного оставляем.
– Это не то, я зажигалку выброшу. Соболя.
– Все, Четвертый, передашь боевика местным, и к машине!
– Принял!
Смирнов отключил станцию.
– Ты чего о моей зажигалке говорил? – спросил прапорщик.
– Жилин приказал выбросить ее на улицу.
– С какой радости?
– Примета такая, Соболь, надо что-то оставить, чтобы вернуться. Мы ж не успели затариться?
– А при чем здесь моя зажигалка?
– Это ты у майора спроси. Тебе жалко, что ли? На позициях прикуришь у любого, а к «духам» без курева пойдем. Так на хрена она тебе?
– Свою выбрось.
– Да я без проблем, но командир почему-то решил, что это должен сделать ты. Сам не пойму, почему он так решил.
– Брешешь!
– Делай, что сказано.
Прапорщик выбросил зажигалку.
Смирнов же, потеряв интерес к раненому боевику, повернулся к Опарину:
– Так, значит, ты два года в инязе проучился?
– Да.
– А на хрена в военную академию ломанулся? Или из института выперли?
– Нет. Решил стать военным!
– Говорю же, чудак. Да зная языки, ты бы себе в два счета теплое местечко нашел. Переводчики везде нужны.
– А я захотел стать военным.
– Да-да. А академию-то какую окончил?
– Смоленскую ПВО.
– Там же было училище радиоэлектронных войск ПВО?
– Да. Потом на его базе сформировали академию.
– Нет, Соболь, прикинь, учиться в престижном гражданском вузе, иметь перспективу карьеры, устройства на высокооплачиваемую должность в какую-нибудь международную фирму и вдруг все бросить, податься в армию. Ну не чудак, в натуре?
Прапорщик философски заметил:
– Каждому, Боря, свое!
– Нет, мир реально сошел с ума. Если бы я мог поступить в иняз, то хрен бы меня оттуда поперли. И сам бы не ушел. Теперь вот, Леня, наводи на объекты авиацию в тылу противника.
– В тыл противника попасть еще надо.
– Туда-то, Леня, попадем, а вот обратно – вопрос. А вообще ты не чудак, не обижайся. Ты молодчик, уважаю. Свой парень, хоть и с заскоками. А кто у нас без заскоков? И давай бросать выкать, теперь мы друзья. На позиции отметим твое боевое крещение.
– Так не купили ничего.
Смирнов рассмеялся:
– Соболь, ты посмотри на него. Да кто ж местное пойло пьет? У нас есть своя слезиночка, «Столичная». И спирт имеется. Мы без затарки на боевые не выходим.
– Я вообще-то не пью!
– Я тоже. Бывает, конечно. Редко, но почему-то очень метко. Ладно, Леня, не напрягайся.
– Я и не напрягаюсь.
– Ну и молодчик. Где эти местные ополченцы? Пора сваливать.
Его словно услышали. В подъезде послышались шаги. В помещение вошли четверо мужчин с оружием и носилками. Старший представился заместителем главы местной администрации, спросил разрешения забрать пленного.
– Да хоть вместе с домом, – ответил Смирнов.
Опарин перевел как надо.
Офицеры, поблагодарив торговца Амира, направились к выходу. Спустя пятнадцать минут БМП, развернувшись и обойдя поселок Саар, направилась к позициям сирийской отдельной усиленной штурмовой роты.
