В 1016 году Кордовский халифат, который в предыдущий период вознесся на головокружительную высоту процветания и небывалого могущества, ненадолго застыл на вершине – точнее, на краю пропасти – и рухнул вниз. Халиф Сулейман был захвачен в плен и умерщвлен своими соперниками, и халифат начал распадаться.

Корни катастрофы 1016 года были заложены лет за сорок до упомянутого краха, тем же самым человеком, который привел халифат к возвышению. Его звали Мухаммад ибн Абу-Амир, в истории более известный по прозвищу аль-Мансур (в европейском написании – Альманзор), то есть «победоносный». В 976 году юный халиф Хишам II унаследовал власть над Кордовой после смерти своего отца. Хишаму II было всего десять лет, а значит, управлять халифатом предстояло советникам; и аль-Мансур был самым честолюбивым из них. Несколькими годами ранее он прибыл в Кордову из родного города на южном побережье и посвятил себя изучению права – но главной его целью было пробиться как можно выше по лестнице государственной службы. «Несмотря на скромное происхождение, – отмечает летописец XI века Абд-Аллах, – он совершил великие дела благодаря своей проницательности, двуличию и удачливости».¹

Аль-Мансуру было около сорока, когда Хишам II стал халифом, и в этом правлении ребенка законовед увидел свой шанс захватить власть. В 978 году, сочетая уговоры и угрозы, он добился того, что его назначили визирем при мальчике. В этой должности сочетались функции премьер-министра и главы придворной администрации.

Первым делом он приказал начать постройку нового дворца. Когда в 981 году здание было готово, он переселился в него сам и перевел туда же все бюрократические учреждения Кордовы. Хишаму II уже исполнилось пятнадцать, но он остался во дворце халифов – один, лишенный возможности ежедневно общаться с кем-то из своих советников либо придворных. Аль-Мансур объявил, что юноша решил посвятить свои дни делам благочестия, и держал его в изоляции. Одновременно визирь организовал обвинение в ереси либо измене других высокопоставленных чиновников, которые могли бы позариться на его власть. Одни из них были изгнаны, другие казнены. Как пишет Абд-Аллах, «делалось это под предлогом, что если бы они остались в живых, это привело бы к слишком сильным разногласиям и смуте, и к окончательной погибели всех мусульман». Теперь имя визиря, наряду с именем халифа, поминали во время пятничных молитв, что свидетельствовало о достижении им вершины дворцовой иерархии.²

Аль-Мансур, несомненно, был человек жестокий, но он также был превосходным стратегом и администратором. Он укрепил боеспособность войска Кордовы отрядами берберов из Северной Африки, и в годы его правления Кордовский халифат одерживал победу за победой над христианскими королевствами Севера. Барселона, просуществовавшая более ста лет под управлением независимых христианских герцогов, была покорена в 985 году. Санчо II, король Памплоны, потерпел ряд унизительных поражений и в конце концов явился в Кордову просить мира – каковой и был ему дарован аль-Мансуром в обмен на дочь Санчо, отданную ему в жены. В 999 году войска халифа прорвали границу королевства Леон и разрушили город Сантьяго-де-Компостела.

Это было горько вдвойне, поскольку это была не просто христианская территория, но еще и место паломничества христиан со всех сторон света: считалось, что в здешнем соборе погребены останки апостола Иакова, ученика Иисуса.³

В целом считается, что аль-Мансур выиграл пятьдесят семь сражений с христианскими правителями: «Он одерживал решающие победы над врагом, – пишет в заключение Абд-Аллах, – ив годы его правления ислам достиг торжества, прежде небывалого в Андалузии, в то время как христиане претерпевали величайшее унижение». Способный и суровый правитель, он привел Андалузию к процветанию, пусть даже для этого потребовалось держать законного наследника халифов под домашним арестом.⁴

Однако быстрая экспансия мусульманского государства в масштабах полуострова привела к тому, что оно вышло за пределы своего прочного фундамента. Под сенью триумфов основание державы зашаталось.

Когда аль-Мансур умер в 1002 году, его сын Абд аль-Малик был вынужден постоянно сражаться, чтобы сохранить границы халифата на тех рубежах, куда их выдвинул аль-Мансур. Он занял пост визиря, как если бы тот стал наследственным, и продолжал держать Хишама в стороне от дел правления. Но все те шесть лет, что Абд аль-Малик стоял во главе халифата, он воевал и почти не занимался управлением страной. В октябре 1008 года в сырую и холодную погоду он находился на севере, в очередном походе против христианской Кастилии; здесь он сильно простудился и, видимо, получил воспаление легких – а поскольку легкие у него были слабые с детства, то эта болезнь вскоре и свела его в могилу.⁵

С той поры пятна разложения стали проступать сквозь позолоту блестящих побед аль-Мансура. Брат аль-Малика, младший сын аль-Мансура Абд-аль-Рахман, не считал нужным скрывать свою власть за ширмой законного халифа. Быть правителем во всем, кроме имени, его не устраивало; ему требовалось также и имя – он принудил Хишама II, которому уже было за сорок, назначить его наследником халифа.

Это означало, что близок окончательный крах власти Умайядов над Кордовским халифатом, и другие члены семейства Умайядов не могли этого стерпеть. Они давно уже возмущались теми привилегиями, которые присвоил себе аль-Мансур и его семья, а еще более – засильем берберов на высших военных постах в ущерб арабам. Теперь недовольство переросло в мятеж.

К сожалению, не объединившись вокруг какого-то одного претендента из Умайядов – одни поддерживали Хишама II, другие хотели заменить его новым халифом, в итоге началась гражданская война. Абд-аль-Рахман со своими берберами противостоял различным группировкам Умайядов, желавших вернуть себе халифат, а Умайяды дрались между собой. Последовали годы борьбы, в итоге которых были убиты и Абд-аль-Рахман, и Хишам II. Одному из Умайядов, Сулейману, удалось подавить оппозицию и сделаться халифом, но он удержался на троне всего три года.

Гражданская война настолько расшатала халифат, что он стал уязвим для агрессии извне. Однако нападение было произведено не христианскими королевствами с севера. В 1016 году Хаммуд ибн Али аль-Насир, новый вождь берберов Зената, контролировавший Малагу, ворвался в Кордову во главе собственного войска, захватил Сулеймана II в плен и собственноручно обезглавил его на глазах у собравшегося народа, после чего сам провозгласил себя халифом Кордовы. Головы Сулеймана и тех берберских вождей, которые выступали против аль-Насира вместо того, чтобы присоединиться к нему, обмыли, пропитали благовониями и возили по всей Андалузии, чтобы каждый мог видеть, какая судьбы ожидает тех, кто ему противится.⁶

Несмотря на столь наглядную рекламу, прошло всего два года, и аль-Насир был убит в собственной купальне. Разложение продолжалось. С 1018 по 1031 год ни одному халифу не удавалось править Кордовой дольше, чем два-три года, и мало кто из претендентов умер естественной смертью. Когда наконец погиб последний желающий побороться за титул халифа, Андалузия развалилась на множество мелких городов-государств. Их правителей-эмиров стали называть reyes de taifas, что можно перевести как «короли уделов»: каждый из них возглавлял собственную мелкую политическую фракцию. Часть эмиров была арабского происхождения, другие – берберского. Слово «тайфа» стало термином, обозначающим эти независимые владения. Во второй половине столетия бывшая территория халифата представляла собой лоскутное одеяло из тридцати таких владений.⁷

Существование северных христианских королевств на протяжении десятилетий проходило в непрестанной борьбе против угрозы халифата. Теперь, когда халифат распался, христиане Андалузии могли позволить себе отвернуться от мусульманского юга – и начали поглядывать друг на друга: из союзников они превратились в соперников.

Первым на севере проявил агрессию Санчо III, прозванный «Великим» – внук того короля, который когда-то отдал дочь в жены визирю аль-Мансуру. Его аппетиты начали расти еще в 1016 году. Его владения давно уже не ограничивались городом-крепостью Памплоной (которую построили баски за несколько веков до того и захватил Карл Великий при своем отступлении из Андалузии): ему принадлежала также Наварра, обширная земля, расположенная севернее, и богатая долина в верховьях реки Эбро. Когда халифат занялся внутренними проблемами и начал распадаться, Санчо Великий стал завистливо поглядывать на соседнюю христианскую территорию – находящуюся западнее его владений Кастилию, правители которой именовались графами, а не королями. Санчо Великий приступил к захвату мирным путем – он женился на дочери графа, а на следующий год, когда граф Кастилии умер, предложил Кастилии «защиту» от имени нового графа, своего шурина Гарсии II, которому едва исполнилось три года.

Сделавшись регентом Кастилии, Санчо Великий получил возможность присоединить ее к своим владениям, превратив Наварру в самое большое из северных королевств. Альфонсо V Благородный, король Леона, не мог этого не заметить и предпринял тайные шаги с целью снова втянуть Кастилию в свою собственную орбиту; когда Гарсии II исполнилось тринадцать, Альфонсо предложил юному графу руку своей сестры.

Санчо Великий, соблюдая приличия, с энтузиазмом согласился на этот брак и объявил, что намерен оказать шурину особые почести, со всем своим войском сопроводив юношу в Леон, на официальное празднование обручения. Не успели они прибыть в Леон, как трое убийц, братья из кастильского семейства Вела, отца которых граф изгнал из своих земель, напали на юношу и насмерть закололи его кинжалами на глазах у сестры, зятя и их свиты. Затем они бежали в королевство Наваррское.⁸

Этого было достаточно, чтобы доказать, что их подкупил Санчо Великий. Однако тот действовал с умом: наняв кастильцев, чтобы продемонстрировать свою непричастность, он выждал, пока они укрылись в его владениях, послал за ними погоню, арестовал их и сжёг за убийство графа. Если и были у его молодой жены подозрения относительно роли мужа в гибели брата, она никогда не высказывала их на людях; она стала графиней Кастильской, что означало прочное соединение с Памплоной.

Вскоре королевство Наварра, как только оно стало называться объединенным государством, развязало войну с Леоном. На протяжении следующих шести лет Леон сопротивлялся вторжению Санчо Великого, но в 1034 году война закончилась тем, что Санчо изгнал короля Леона из его столицы и сам с триумфом вступил в нее. Изгнанный правитель удалился на земли Галисии, где и был убит три года спустя.

Теперь Санчо Великий держал в руках все три христианских королевства севера, не считая ряда небольших областей. Покоренные земли, как пишет официальный придворный историк, «подчинились его власти, потому что он отличался выдающейся честностью и добродетелью». На самом же деле Санчо добыл себе королевство путем беспощадной войны и манипуляций, и правил он без стеснения: в заключение историк отмечает, что «в связи с обширностью земель, которыми он владел и правил, он велел называть себя императором».⁹

Однако это наименование оставалось пустым словом. Санчо по-прежнему мыслил, как удельный князь: вместо того, чтобы передать державу целиком одному наследнику, он повелел разделить земли между своими четырьмя сыновьями. Он умер в 1035 году, в возрасте шестидесяти пяти лет, всего через год после того, как добавил «Imperator» к своим титулам.

Христианская империя распалась. Следующие двадцать лет все четыре законных наследника, а также пятый, незаконный сын короля, провели, разоряя владения друг у друга, в борьбе за главенство на Севере. Лишь в 1056 году, после того, как все остальные наследники, кроме одного, погибли, поле боя осталось за вторым по старшинству сыном – Фердинандом. Он получил и власть над всеми землями отца, и пышный титул «император Фердинанд I». Северные королевства вновь стали единым целым. Раздробление Юга привело к сплочению Севера: христианские королевства полуострова начали ощущать свое тождество по мере того, как мусульманские государства Испании рушились.

Однако сплочение было далеко не мирным. Два десятилетия междоусобиц помешали христианской Испании полностью воспользоваться крушением Юга, и Фердинанд построил свою империю на крови. Пытаясь отмыться, он ударился в благочестие. Как отмечает летопись XII века «Historia Silense»,

Санчо Велкий и государства-тайфы

В 1065 году он почувствовал непреодолимую слабость и осознал, что его настигла смертельная болезнь, он сменил королевскую мантию и корону на власяницу Последние свои дни он провел в покаянии и умер в одежде грешника.

Империю, а вместе с нею и традицию междоусобиц, он передал трем сыновьям. Старший из них, Санчо II Сильный, стал королем Кастилии, средний сын Альфонсо унаследовал Леон, а самый младший, Гарсия – небольшую область Галисию.

Но Санчо Сильному не хотелось оставлять братьев в покое. Вместе со своим полководцем Родриго Диасом он начал новую войну за объединение.

Родриго Диасу де Бивар, более известному по прозвищу «Эль Сид» (от арабского «сиди» – «господин», «лорд») или Сид Кампеадор («воитель»), не было тогда и двадцати пяти лет. Но он воевал с ранней юности и уже имел богатый боевой опыт. «Король Санчо столь высоко ценил Родриго Диаса, – пишет биограф Сида, – что поставил его главнокомандующим над всеми своими войсками. Посему Родриго процветал и сделался самым могущественным из воинов».¹¹

После семи лет войны Санчо Сильный сумел прогнать из Леона своего брата Альфонсо. Он сделал Кастилию и Леон единым королевством, а Альфонсо нашел убежище в тайфе Толедо. Однако, будучи не менее хитроумным, чем его дед, и столь же готовым проливать родственную кровь, Альфонсо подкупил одного из воинов Санчо Сильного, согласившегося убить короля во время осады одного отдаленного города. Как говорится в «Historia Silense», «путем предательства король был неожиданно пронзен копьем со спины, и жизнь его вытекла вместе с кровью».¹²

Альфонсо до последних дней жизни отрицал свою причастность к убийству Санчо, но выгоду от него он получил. По смерти брата Альфонсо покинул земли мусульман, возвратился из изгнания и, овладев всем отцовским государством – Кастилией, Леоном и Галисией, – стал править под именем Альфонсо VI. Он унаследовал также войско Санчо Сильного и его военачальника Сида.

Альфонсо приложил все возможные усилия, чтобы купить верность Сида – обеспечил ему высокое положение при дворе и отдал в жены свою двоюродную сестру. Тем не менее, он не доверял полностью военачальнику своего погибшего брата, и в течение нескольких лет посылал Сида в различные тайфы юга и востока в качестве посла. Таким образом Альфонсо удерживал его подальше от Кастилии и Леона, от двора, заодно предоставляя ему возможность блеснуть своими воинскими талантами. В 1080 году Сид был направлен с дружественным визитом в тайфу Севилья, которой правил эмир аль-Мутамид. Когда Сид находился там, на Севилью напал сосед – правитель тайфы Гранада. Эль Сид со своими людьми выступил вместе с войском аль-Мутамида, чтобы оказать ему помощь в борьбе с Гранадой, и сражался так яростно, что лавры победителя отдали ему. Он довершил успех, напав на Толедо, захватив около семи тысяч пленных и доставив в Кастилию и Леон целый обоз сокровищ.

«Откликом на его успех и победу, дарованную ему Господом, – сокрушается биограф, – стала зависть, которую испытали многие люди, как знающие его лично, так и незнакомые; и они стали обвинять его перед лицом короля во многих обманах и неверности». Альфонсо и сам ревновал к репутации и популярности Сида, поэтому воспользовался фактом нападения на Толедо как предлогом, чтобы изгнать Сида из своего королевства. В поэме безымянного автора XII века, восхваляющей героические подвиги Сида, добавлено, что Альфонсо также послал своих людей разграбить дом Сида: «взломанные сундуки, сорванные ворота, всюду гуляет ветер, не осталось ни плаща, ни меховой накидки, оголены стены его замка»

Лишенный дома, земли и должности, Сид нашел единственное применение своим профессиональным умениям – он стал наемником. С его репутацией долго искать работу не пришлось: почти сразу Сида принял правитель Сарагосы – арабской тайфы, столица которой находилась неподалеку от границ Альфонсо.

Государство Альморавидов

Так Сид оказался на стороне противников своего прежнего государя. Хотя в бою они не сталкивались, Сид теперь сражался за арабов, а Альфонсо VI вынашивал серьезные планы отвоевания больших территорий мусульманской Испании. В 1079 году он захватил город Корня, расположенный намного южнее его собственного королевства, а к 1085 году основательно продвинулся на восток к Толедо, центру одной из наиболее сильных тайф. Когда он завоевал и ее, уцелевшие тайфы охватил страх: если бы Альфонсо VI удалось проложить себе путь к побережью моря, вбив таким образом клин между северными и южными тайфами, тогда он с легкостью захватил бы их одну за другой. Остановить решительное продвижение христиан без подкреплений было невозможно.¹⁴ По инициативе эмира Севильи правители тайф направили за Гибралтар призыв к мусульманам Северной Африки, известным под наименованием Альморавидов.

До того Альморавиды за пределами Северной Африки не показывались. Изначально они представляли собой беспорядочное сборище племен, но были объединены одним из вождей по имени Яхья ибн-Ибрагим, который пришел к власти примерно за пятьдесят лет до описываемых событий. Племена эти в принципе уже два века исповедовали ислам, но, будучи рассеянными по Западной пустыне и не имея ни своей столицы, ни мечети, где могли бы собираться, в своих религиозных обрядах они все более отходили от канона. В 1035 году ибн-Ибрагим, в то время всего лишь вождь одного из племен, совершил благочестивое паломничество («хадж») в Мекку, и там с удивлением обнаружил, что их западноафриканская, версия ислама выглядит несколько странновато.¹⁵

Обладая склонностями к реформаторству, ибн-Ибрагим провел несколько лет в изучении обрядов и обычаев, практикуемых арабами на родной земле ислама, а когда вернулся домой, взял с собою миссионера – имама по имени ибн-Ясин. Следующие двадцать лет ибн-Ясин провел в странствиях среди западноафриканских племен, обучая их традиционному исламу в воинственно-аскетической интерпретации. Он требовал исправить неортодоксальные верования, не употреблять алкогольных напитков, проводить время в постах и молитвах, изучать Коран – а затем способствовать распространению этой обрядности, если потребуется, силой.

К 1085 году усердие Альморавидов в священной войне привело к тому, что они завоевали большую часть северо-западного побережья Африки. Под руководством брата ибн-Ибрагима, абу-Бакра, они построили столицу и главную мечеть в Марракеше, объявили о своей лояльности Аббасидам, правителям Багдадского халифата, и внедрили у себя их законы и обычаи. Осуществляя свою религиозную миссию в Северо-Западной Африке, ибн-Ясин заодно привил там имперскую идею, что быстро продвинуло кочевников на пути к обретению национального самосознания.

Когда из Севильи прибыло паническое послание, абу-Бакр отправил своего двоюродного брата, полководца Юсуфа ибн-Ташфина, помочь единоверцам. Ибн-Ташфин переправил через пролив альморавидское войско и направился на север, чтобы сразиться с Альфонсо VI. В отчаянной битве при Саграхасе, юго-западнее Толедо, 23 октября 1087 года объединенные силы нескольких тайф и Альморавидов одержали верх над воинами Леона и Кастилии. Поле боя было покрыто телами убитых: «Некуда было ступить, иначе как на мертвое тело или на разлитую кровь», – писал один из летописцев.

Альфонсо уцелел, но был вынужден бежать с поля боя еле живой, тяжело раненый в ногу. Поражение так сильно испугало его, что он призвал Сида вернуться из изгнания, чтобы помочь в борьбе с альморавидской угрозой. Сид согласился вернуться в обмен на два замка, небольшое земельное владение и жалованную грамоту от Альфонсо, в которой оговаривалось, что «все земли и замки, какие [Эль Сид] приобретет» в ходе завоевания мусульманских территорий, будут принадлежать только ему лично.¹⁷

Сид помог Альфонсо удержать границу Леона-Кастилии на месте. А ибн-Ташфин между тем очень быстро навел на мусульман не меньший страх, чем на христиан. Эмиры, пригласившие его, знали историю: они помнили, каким завоевателем стал Тарик, который в 711 году первым привнес ислам в Испанию, и теперь осознали, что пригласить на помощь войско из Северной Африки значит попросить лиса стеречь курятник. Но они ведь были в таком отчаянии! В качестве весьма шаткой защиты от напора ибн-Ташфина они сумели только заручиться его обещанием, что он возвратится в Африку, как только христиане будут побеждены.¹⁸

Но к 1091 году это обещание стало уже древней историей. Абу-Бакр умер в 1087 году, оставив ибн-Ташфину власть над всеми землями Альморавидов. Ибн-Ташфин уже успел завоевать Гранаду, Кордову и Севилью; Южная Испания превратилась в провинцию империи Альморавидов, которая теперь простиралась от Марракеша за море. Однако большая протяженность империи сделала затруднительным продвижение войск Альморавидов дальше на север, поэтому королевство Альфонсо осталось нетронутым. Отныне полуостров был разделен между двумя империями; тайфы падали одна за другой и отходили в прошлое.

Что касается Сида, то после разделения полуострова на христианскую и мусульманскую части он не захотел присоединиться ни к одной из них. Вместо этого он создал собственное королевство. В 1094 году осадил город Валенсию, расположенный на восточном побережье, как раз между северными христианскими и южными мусульманскими территориями. Как только город оказался в его руках, он заявил свои права на него, основываясь на жалованной грамоте Альфонсо, и поселился там, впоследствии присоединив еще земли вокруг Валенсии.

Сиду шел уже пятый десяток; всю свою жизнь он сражался за одних мусульманских правителей против других, за мусульманских правителей против христиан, за христианских королей против мусульман и за христианских королей против их родных братьев. Он устал от войны, ему опротивела непрестанная перемена сторон. Поэтому в его королевстве могли спокойно чувствовать себя и христиане, и мусульмане: так создался оазис смешения вер на земле, поляризованной фанатизмом.

Сид отнюдь не был миротворцем: он предавал смерти тех жителей Валенсия, которые противились ему, разорял селения, отказывавшиеся сдаться, и забирал себе имущество побежденных. Но не был он также и религиозным фанатиком. Он не служил ни христианству, ни исламу – лишь самому себе. Любой житель Испании, который вел себя прилично и слушался Сида, мог жить в королевстве Валенсии. В мире, расколотом религиозной рознью, личные интересы великого полководца неожиданно привели к возникновению островка терпимости.

К 1097 году Юсуф ибн-Ташфин уже завоевал почти все земли, ранее принадлежавшие Кордовскому халифату. Мусульманская империя простиралась от Северо-Западной Африки до Южной Испании. Христианское государство Леона и Кастилии под властью долгоживущего Альфонсо VI господствовало над большей частью севера. Постепенно набирало силу новое для Иберийского полуострова маленькое королевство Арагона и Наварры; меньше его была только Валенсия – независимое владение Сида, расположенное на юго-восточном побережье.

Валенсия существовала исключительно благодаря энергии и решительности Сида; когда он умер, Валенсия пала. Он мирно скончался в своей постели в 1099 году, шестидесяти лет от роду. Как только известие о его смерти дошло до Альморавидов, они выступили в поход на Валенсию, вторглись на ее территорию и начали осаду города, которая длилась семь месяцев.

Наконец вдова героя отправила послание к Альфонсо Кастильскому, умоляя о помощи. Она понимала, что это означает конец ее независимому правлению в Валенсии, но у нее не оставалось выбора. Так и получилось. Альфонсо пришел с войском и пробился к городу, чтобы спасти ее, но отказался предпринять усилия по освобождению города от осады. Как указывает «Historia Rodend», «Это владение располагалось слишком далеко от его королевства, посему он возвратился в Кастилию, взяв с собою вдову Родриго и тело ее покойного мужа… Когда все они покинули Валенсию, король повелел поджечь город». Альморавиды, которые поначалу отступили под напором кастильцев, теперь вернулись и захватили сожженный город. Затем они «вновь заселили его и все прилегающие земли, – пишет в завершение автор «Historia», – и с тех пор они навсегда остались в их владении»,¹⁹

Падение Валенсии стало началом ряда перемен в расстановке сил на полуострове. В 1104 году племянник Альфонсо VI унаследовал трон Арагона-Наварры и приступил к выполнению двойной задачи: отвоевать южные области у мусульман и переменить соотношение между Леоном-Кастилией и собственным королевством так, чтобы большая держава подчинилась меньшей. Будучи тезкой своего старшего предшественника, за тридцать лет правления он заслужил другое прозвище: если Альфонсо VI Кастильского называли Альфонсо Храбрым, то Альфонсо Арагон-Наваррского прозвали Альфонсо Воитель.

Подняться к высотам власти Альфонсо Воителю поспособствовала череда смертей, последовавших за тем: ибн-Ташфина, единственного сына Альфонсо Храброго и самого Альфонсо VI.

Ибн-Ташфин умер в 1106 году в возрасте почти ста лет. Отягощенный годами и недугами, в последние несколько лет жизни он не мог сдерживать войска Леона и Кастилии, глубокого проникшие на территорию мусульман. Альморавидскую империю он оставил сыну, Али ибн Юсуфу, который осознал, что христианских захватчиков необходимо отогнать.

В 1108 году войско Альморавидов под командованием двух младших братьев ибн-Юсуфа осадило пограничный город Уклее. Альфонсо Храбрый, король Кастилии, отправил снять осаду своего пятнадцатилетнего сына Санчо во главе десяти тысяч солдат. В помощь юноше он придал двух опытных полководцев и ожидал быстрой победы. Однако после ухода престарелого ибн-Ташфина Альморавиды перегруппировались. В отчаянном сражении за город и юный Санчо, и оба его советника погибли. Альморавиды заняли Уклее, создав тем самым новый форпост. Альфонсо Храбрый, чье здоровье уже ослабело, сокрушенный гибелью сына, мог теперь рассчитывать лишь на дочь – единственную из своих законных детей, еще оставшуюся в живых. Дочь звали Уррака, и несколькими годами ранее он уже выдал её замуж, но она успела овдоветь. Именно ей предстояло унаследовать корону Кастилии и Леона; поэтому отец устроил для нее брак с королем Арагона. Альфонсо Воитель, которому шел уже тридцать шестой год, был опытным воином и мог защитить страну от Альморавидов.²⁰

Альфонсо-старший вскоре умер, и Альфонсо Воитель стал королем Арагона, Наварры, Леона и Кастилии – rex Hispania. Однако Леон и Кастилию он держал лишь благодаря своей жене, а их брак оказался катастрофически неудачным. Урраке было без малого тридцать лет, она была взрослой женщиной, а не наивной девушкой. У нее остался четырехлетний сын от первого брака, и именно этому ребенку, а не Альфонсо Воителю, принадлежало право принять власть над Леоном и Кастилией. Королева упорствовала в желании править своей частью империи без вмешательства нового супруга, доходя до крайностей: например, она изгнала своего старого наставника только за то, что он назвал Альфонсо Воителя «королем Кастилии». Помимо чисто политических проблем им мешали и личные – Урраке попросту не нравился Альфонсо, «между супругами не было душевной приязни», как отмечает один летописец. Они беспрерывно ссорились и разошлись через считанные месяцы после свадьбы.²¹

Однако Альфонсо Воитель все еще претендовал на титул короля всей страны. На протяжении следующих восьми лет он вел непрерывную войну с войсками Альморавидов по всей границе. Уррака также посылала против Альморавидов войска Леона и Кастилии.

Время от времени расставшиеся муж и жена также сражались между собой; один раз Альфонсо Воитель даже захватил супругу в плен и держал под замком. Личная вражда между христианским королем и королевой свел на нет их старания справиться с общим врагом; их распадающийся брак позволил Альморавидам продержаться дольше.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 79