Теперь три империи распростерлись на прежде раздробленных землях Востока – Сун, собирающая по кусочкам территорию Китая, государство северных киданей, кочевников, мало-помалу превращающих свою страну в царство Ляо по китайскому образцу, и единое королевство Корё. Все три объединили свои земли силой, и импульс завоевания еще не угас.

На третий год своего правления Сун Тай-цзун сделал то, чего не смог совершить его брат – покорил последнее независимое государство на старой китайской территории, Северную Хань. Вместо того, чтобы остановиться, он решил продолжить движение и напасть на границы Ляо.

К несчастью, его войско было разбито к западу от Бэйцзина. Поражение было настолько сокрушительным, что под угрозой оказалась корона Тай-цзуна. Многие относились к нему с недоверием. Офицеры шептались о том, что смерть брата Тай-цзуна случилась как-то очень вовремя, поговаривали об отравлении. Другим не нравилось, что Сун Тай-цзун захватил трон сына покойного, своего собственного племянника, но его победа в войне против Северной Хань временно заглушила критиков.¹

После его поражения недовольство вновь усилилось. Императоры Сун ставили себя в один ряд с великими китайскими императорами прошлого и утверждали, что мандат Неба вернёт единство разделённой стране. Однако под позолоченной оболочкой мандата крылось острое жало: мандат был условным, и правитель обладал им лишь до тех пор, пока мог доказать, что достоин этого – а свержение недостойных правителей становилось делом чести и моральным долгом.

Сун и Ляо

Ещё сложнее было доказать, что император действительно владеет мандатом. Мандат снисходил с небес на того, кто был честен и прям, мандат обеспечивал императору победу над врагами. Поэтому на практике сильнейшим доказательством наличия мандата являлась победа в бою. Победоносный император мог по определению считаться обладателем Небесного мандата, высокоморальной личностью, какова бы ни была его частная жизнь. Побеждённый император мог сколько угодно доказывать свою душевную чистоту – но мандат он терял.²

Поражение Сун Тай-цзуна на границе запятнало блеск мандата. Он сам был так тяжело ранен, что солдаты были вынуждены уложить его в тележку, чтобы увезти с поля боя. Император прислушивался к армейским пересудам, и знал, что его офицеры могут восстать в любой момент, а двое сыновей его брата охотно займут престол вместо него. В своей резиденции в городе Кайфын он призвал к себе старшего из юных принцев. Когда встреча окончилась, юноша отчетливо осознал, что дядя собирается его убить. Он предупредил убийство тем, что ушёл в свою комнату и перерезал себе горло.

За следующие несколько лет внезапно умерли второй племянник и брат Тай-цзуна, а император отказался назвать наследника. Его власть была слишком нестабильна. Вместо этого он постарался восстановить своё влияние, вновь устроив поход на Ляо – вопреки совету по меньшей мере двух командиров высокого ранга, которые утверждали, что государство Сун недостаточно сильно, чтобы разгромить северного врага.³

Поначалу эта вторая кампания проходила с заметным успехом. В 986 году три отряда армии Сун пересекли границу Ляо и по разным перевалам прошли через горы. Правитель Ляо, подросток Ляо Шэн-цзун, и его регент, императрица-вдова Сяо, были захвачены врасплох. Ошибочные данные разведки заставили Шэн-цзуна поверить, что армия Сун нападёт и с моря, поэтому он разделил своё войско и одну половину отправил к побережью. Войска Сун напали на ослабленную армию Ляо и начали захватывать города на западе по мере продвижения в земли Ляо. По словам историка того времени, «Ляо находилась в смертельной опасности».⁴

Однако императрица-вдова Сяо, удивительная женщина, уже пожилая и неплохо сведущая в военном деле, не намеревалась отступать. Под её руководством генералы Ляо избежали прямого столкновения с отрядами Сун, а затем обошли их и атаковали врага с тыла. Все три отряда Сун были побеждены, армия Ляо заставила их сдаться и забрала их оружие и припасы в качестве трофеев.⁵

После этого поражения Сун Тай-цзун оставался на троне исключительно потому, что убил всех возможных соперников. Однако он был вынужден оставить надежду на завоевание севера Китая.

Вместо этого он вернулся к правлению собственной державой – где каждый день боялся смерти или предательства. Боязнь узурпации престола лишила его доверия к чиновникам королевского или даже просто знатного рода. Он постепенно понижал в ранге офицеров, уменьшая их власть, и он предпочитал полагаться на чиновников из незнатных семей, успешно сдавших гражданские экзамены. Родство со старым благородным кланом больше не открывало путь к высокой должности. Войны предыдущего столетия уже подкосили родовитые семьи, и то, что Сун Тай-цзун полагался на результаты гражданских экзаменов для назначения чиновников, сделало благородное происхождение ещё менее важным.⁶

Его недоверчивость привела к возникновению в Китае новой прослойки населения – профессиональных бюрократов, которые занимали государственные посты после нескольких лет обучения. Прежние чиновники обучались ради знаний, новых куда больше заботило, какой ответ желает услышать император. Они становились правительственными чиновниками, усвоив определённый объем знаний, и были готовы повторить их слово в слово на экзамене, удовлетворив императора. Они были хорошо образованы каждый в своей узкой отрасли, а главное, были преданы императору. Каждому прошедшему экзамены устраивали личную встречу с императором; это делалось, чтобы поразить человека блеском монаршей милости и внушить желание оставаться верным лично государю. Обычно это работало. Иной власти у чиновников не было – ни военных достижений, ни богатства, ни знатного имени. Они были талантливыми, способными и зависели от императора.

Эти чиновники быстро заполнили ряды китайского правительства. Готовность Тай-цзуна назначить и повысить в должности любого, прошедшего экзамен, привлекла толпы соискателей в столицу. В 977 году гражданский экзамен сдали пять тысяч человек, а в 992 году – уже более семнадцати тысяч.⁷

В 997 году, когда Сун Тай-цзун почувствовал, что болезнь не оставит его, он наконец назначил наследника престола, Его старший сын сошёл с ума, второй сын умер, и теперь его выбор пал на третьего сына, который вскоре после смерти отца был коронован как Сун Чжэнь-цзун. Новому императору было двадцать девять лет, он всегда был любимцем Тай-цзуна – пассивный, не воинственный, склонный соглашаться с решениями отца и не собиравшийся преждевременно захватывать трон.⁸

К сожалению, эти качества не подходили императору, унаследовавшему страну с грандиозной и растущей бюрократической системой и враждебным, беспокойным северным соседом. Ежегодные набеги со стороны Ляо порождали растущее волнение в северных областях империи Сун, и первым крупным проектом Чжэнь-цзуна стало строительство вдоль границы Сун и Ляо ряда каналов и рвов вкупе с линией крепостей, имеющих хорошо оснащённые гарнизоны. Но когда строительство этих оборонительных сооружений было почти завершено, войско Ляо, где всё ещё правил возмужавший и закаленный двадцатью годами правления Шэн-цзун, начало новое крупное нападение на южного соседа. Враг легко прорвался на юг сквозь недостроенный барьер.⁹

Сун Чжэнь-цзун отчаялся. Набеги разрушали деревни и уничтожали поля, и хотя он продолжал посылать войска на север, угроза вторжения Ляо не пропадала, а ущерб все рос. Обе империи зашли в тупик.

В 1005 году Сун Чжэнь-цзун согласился заключить перемирие на условиях, однозначно унизительных для империи Сун. Ляо обещал прекратить нападения на границу, оба правителя должны были прекратить строительство пограничных укреплений, а император Сун должен был с уважением обратиться к правителю Ляо как к императору. Кроме того, империя Сун должна была ежегодно передавать Ляо более двухсот тысяч рулонов шёлка и около полутора тонн серебра. Сун Чжэнь-цзун объявил своему народу, что это «дар в знак успешной торговли», а Ляо Шэн-цзун сказал своим, что это – дань от покорённого народа.¹⁰

Слова Ляо были, пожалуй, ближе к истине. Люди Сун не стали его подданными, но когда Чжэнь-цзун подписал Чанъаньский договор, он положил конец первой эпохе существования империи. Завоевания породили империю Сун – но время завоеваний подошло к концу. Чжэнь-цзун обратил взгляд вовнутрь империи, к домашним делам, отказавшись от ненадежной славы завоевателя в пользу предсказуемого мирного сосуществования.

В течение следующих пятнадцати лет Сун Чжэнь-цзун посвятил себя домашним заботам. В первую очередь он позаботился о том, чтобы убедить народ: мандат Небес не покинул его. Ляо не победили его, но и он не подчинил их, и нужно было удостовериться, все ли еще мандат принадлежит ему.

В 1008 году император сделал потрясающее открытие: священный текст, спрятанный где-то во дворце и гласящий, что династия Сун правит с позволения богов. После этого Чжэнь-цзуну явилось сверхъестественное видение, которое он подробно описал своему народу – мифический священный первый император Китая появился перед ним и объяснил, что он, Жёлтый Император, переродился как предок Чжэнь-цзуна. Безусловно, это значило, что не только Чжэнь-цзун владел мандатом Небес, но и его клан происходил от величайшего правителя Китая.¹¹

Сейчас нам неизвестно, поверили ли люди этому заявлению. Но, несмотря на свою слабость в качестве правителя, Чжэнь-цзун явно обладал режиссерскими способностями. Он совершил несколько паломничеств с жертвоприношениями и соорудил несколько памятников, отмечающих каждое открытие и видение. Кроме того, когда война окончилась, народ Сун стал жить богаче и лучше. Всего за несколько десятилетий население увеличилось в два раза – отчасти благодаря тому, что Чжэнь-цзун ввёл в употребление новый сорт риса. Он закупил у землевладельцев с юга и доставил на север тысячи бушелей быстрорастущего, засухоустойчивого злака для использования крестьянами Сун. Новый рис рос так быстро, что можно было собирать два урожая в год, а его терпимость к сухой земле значила, что урожай могли получить даже поля дальше на севере и на высоких холмах.¹²

Сун Чжэнь-цзун умер в 1022 году, оставив императрицу в качестве регента при своем юном сыне. Новый император, Сун Жэнь-цзун, воцарился лишь после смерти матери, через одиннадцать лет. Ему было двадцать четыре года, и в течение следующих тридцати лет он правил страной, чьё богатство только росло.

В отсутствие войн налоги уходили не на содержание армий, но на строительство дорог, новых домов, школ и издание книг. Книги стали популярнее, чем когда-либо. Как и его дед, Сун Жэнь-цзун полагался при выборе чиновников на результаты гражданских экзаменов – а это значило, что молодые люди по всей империи приобретали стандартные тексты и учились по ним, надеясь ступить на первую ступень карьерной лестницы. Техника печати книг с помощью вырезания текста на деревянных досках вместо переписывания их вручную позволила производить многие экземпляры популярных книг и продавать их по ценам, доступным для учащихся. Сун Жэнь-цзун сам был коллекционером, его личная библиотека насчитывала восемьдесят тысяч книг.¹³

Книгопечатание оказалось полезным не только для учащихся. До этого момента китайская денежная система состояла из тяжёлых монет, которые было нелегко носить с собой даже в небольших количествах. Теперь система обращения этих груд металла усовершенствовалась. Торговцы оставляли свои монеты в специальных «домах вкладов», получали отмеченные печатью квитанции и использовали их для торговли. Сун Жэнь-цзун, стремясь стимулировать торговлю, помог ввести в обиход это новшество – в начале его правления в городе Чэнду была учреждена контора, в которой печатали квитанции. Печатные квитанции китайской империи Сун стали первыми в мире бумажными деньгами.¹⁴

Отказ от войны был знаком поражения – но последовавший мир позволил империи Сун разбогатеть. Оказалось, что процветающие люди, не знающие голода, не волнуются о мандате Неба, даже проиграв войну.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 74