Книга: История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов
Назад: Глава пятьдесят восьмая Внутренняя и внешняя политика
Дальше: Глава шестидесятая Великая армия викингов
Глава пятьдесят девятая
Второй халифат
Между 861 и 909 годами тюрки захватывают халифат Аббасидов, на востоке появляются новые династии, а в Египте – новый халиф
В начале декабря 861 года халиф Аббасидов был убит.
Убийство халифа не было чем-то новым и никого не удивило. Однако к 861 году внешнее единство, скреплявшее исламский мир, уже подрывалось противоречиями между религиозной доктриной и требованиями реальности, и именно это убийство довело напряжение до точки разрыва. Зыбкий союз окончательно и бесповоротно распался.
Цепочка событий, которая привела к этому убийству, началась ещё в первые годы столетия, с халифа аль-Мамуна. Незадолго до своей смерти в 834 году аль-Мамун заинтересовался учением, известным как мутазилизм, из положений которого следовало, что халиф обязан производить очищение общины – при необходимости даже силой.
Мутазилиты верили, что бог – это идеальный Разум, то есть божественное суждение о людях, как о праведниках, так и о грешниках, всегда безошибочно. Мутазилиты не ставили под сомнение намерения бога. Не было смысла просить пощады – для этого наказующему пришлось бы изменить своё мнение о тяжести проступка, а богу не свойственна человеческая изменчивость. Бог был явлением полностью трансцендентным, настолько отдалённым от ограниченных человеческих способностей, что он превращался в абстракцию, Божественный Логос.1
Как и у всех средневековых (и современных) споров о природе Бога, у этого спора тоже был политический подтекст. Предводители мутазилитов утверждали, что благодаря своей способности размышлять люди могут найти правильный путь к пониманию добра и зла и предугадать с определённой долей вероятности реакцию бога на их поступки. Однако правильно действовать они могут не всегда, поэтому в задачи предводителя входит наставление общества в правильной вере и практике.
Предводитель также был обязан искоренять неправедную веру и её последователей, и аль-Мамун всерьёз взялся за это. Он учредил своего рода инквизицию, «михну» («испытание»). Учителей, ученых и племенных вождей подвергали серьёзному опросу, иногда – с силовым давлением, пока опрашиваемый не «убеждался», что идеи мутазилитов истинны.2
Довольно часто «убеждение» лишь демонстрировалось: быстро признав правоту учения, столь любезного сердцу аль-Мамуна, человек повышал шансы скорого освобождения из темницы. Однако сам аль-Мамун, умерший вскоре после того, как его инквизиция взялась за дело, так этого и не понял. Он оставил своему сводному брату и наследнику аль-Мутасиму наказ продолжать начатый процесс, будучи уверен, что это не только очистит исламское сообщество, но и укрепит халифат.
К сожалению, исполняя приказы брата, аль-Мутасим столкнулся с другой проблемой. Учение мутазилитов уверяло его, что он как халиф может поощрять добрые деяния и наказывать злые, а также определять, что есть добро и зло. Однако в мире, где он правил, мусульмане не сходились во мнении относительно того, кто имеет право быть истинным халифом, полноправным лидером мусульманского сообщества.
Споры о том, кто должен быть халифом, продолжались уже двести лет. Многие мусульмане верили, что миром ислама должен управлять только прямой потомок Пророка. Со времён смерти Али, зятя Мухаммеда, в 661 году они хотели видеть в качестве халифа потомка Али и его жены Фатимы, дочери Пророка. Вместо этого халифатом завладели сперва Умайяды, а после них, в 750 году, Аббасиды, чей род восходил к дяде Мухаммеда, но не к самому пророку При всех этих кризисах власти сторонники Али, шииты, высказывались за потомка Али в качестве халифа.
В обоих случаях их голоса не были достаточно сильны, чтобы опротестовать решения большинства – суннитов. Поэтому партия Али, отрицавшая власть халифов как незаконную, выдвигала ряд своих лидеров, не халифов, но имамов, отказывавшихся присягать на верность халифату. Шииты (относительно небольшая группа, жившая среди суннитов иногда мирно, иногда в состоянии вражды) добровольно и без лишних вопросов подчинялись имамам. Они верили, что Мухаммед сам назначил своего наследника, и что каждому имаму Богом дано непреложное знание, позволяющее избрать наследника. Имамы, преисполненные Божьей мудростью, не могли совершать ошибки.3
Однако халиф из рода Аббасидов не обладал столь же непререкаемым авторитетом, каким пользовались имамы у шиитов. Сунниты своих халифов избирали, ограничиваясь исключительно семьей Аббасидов – но конкретного кандидата в халифы определяла община. Именно в этом заключались трудности аль-Мутасима: если Аллах и Пророк не могут ошибаться, то мусульмане после выбора халифа могли решить, что ошиблись.
И если бы халиф вдруг принялся арестовывать и пытать членов уммы, не согласных с ним, люди наверняка решили бы, что его избрание было ошибкой, и притом довольно быстро. Пребывая на посту халифа, аль-Мутасим был вынужден подавить три крупных восстания и множество мелких. Стало ясно, что если халиф хочет удержать власть, ему нужна армия, набранная вне общины – армия, которая будет сражаться за него, не имея желания свергнуть его в пользу другого кандидата.4
Аль-Мутасим сделал ядром армии свою личную стражу – пленников, которых привёл в Багдад после войны с Западным каганатом и другими тюркскими племенами за Амударьей. Эти пленники стали рабами халифата Аббасидов, многие из них были обучены военному делу и вошли в состав армии. Рабам, хорошо себя проявившим, часто даровали свободу, а иногда и должности в государственном аппарате.
Приток тюрков в Багдад был постоянным в течение предыдущего столетия войн, и у аль-Мутасима была личная гвардия из четырёх тысяч рабов ещё до того, как он стал халифом. Теперь он начал превращать её в настоящую армию. Всего за несколько лет он довел её численность до семидесяти тысяч человек, большую часть которых составляли тюрки, но встречались также и славяне, и уроженцы Северной Африки, захваченные в бою и приведенные в столицу в качестве рабов.5
Эти люди, избранные благодаря своему иноземному происхождению, окружали и защищали халифа, оттесняя его арабских и персидских служащих на периферию внутреннего круга. В Багдаде росло негодование. На улицах начинались потасовки между тюрками и людьми, которых они вытесняли. Наконец аль-Мутасим решил переместить столицу в другой город – Самарру, находящуюся севернее по течению Тигра, где он выстроил отдельные кварталы для своих тюрков, изолировав их от остального населения. Это предотвратило уличные конфликты – но также превратило тюрков в самодостаточное сообщество, не слишком преданное исламу.
Власть аль-Мутасима унаследовал вначале старший сын, а затем младший, аль-Мутаваккиль; они оба жили в Самарре. Во время их правления тюркская община окрепла, и вскоре тюрки стали наиболее могущественным элементом аббасидской империи.6
В 861 году подспудное брожение выплеснулось наружу, когда халиф аль-Мутаваккиль пригрозил, что лишит наследства своего старшего сына аль-Мунтасира. Юноша отправился к тюркам и убедил их, что им будет лучше жить под его рукою, а не под властью кого-то из его братьев. Аль-Мутаваккиль не успел осуществить свою угрозу: гвардейцы-тюрки убили его в собственных покоях и помогли аль-Мунтасиру стать новым халифом.
Аль-Мунтасир скончался от болезни вскоре после прихода к власти, и тюрки подобным же образом возвели на трон нового халифа. Когда он их разочаровал, они предприняли попытку сместить его, но халиф бежал в Багдад и забаррикадировался в городе. Тюрки осадили бывшую столицу, через год заставили бессильного халифа отречься и поставили следующего. Багдад, оказавшийся под контролем тюрков, вновь стал политическим центром халифата.
Саффариды и Саманиды
Привезенные издалека для защиты власти халифа, тюрки стали «делателями королей». Новоизбранный халиф аль-Мутаз продержался всего три года. Он допустил крупный просчёт – потратил слишком много денег на свой двор и не смог выплатить жалование войску. И вновь тюрки показали себя. Ат-Табари был очевидцем того, что происходило, когда они вытащили двадцатичетырёхлетнего халифа из дворца:
«Я подумал, что его били дубинами, так как он вышел в порванной рубашке и со следами крови на плечах. Они оставили его на солнце во дворе в час, когда жара наиболее невыносима. Я видел, как он то и дело поднимал ноги, потому что в том месте, где его заставили стоять, раскалённые плиты пола жгли их. Я также видел, как его били, когда он пытался защититься рукой… Говорят, что после низложения его передали некоему палачу, который его истязал, и запретили давать ему пищу и воду в течение трёх дней. Наконец они возвели небольшой, прочно оштукатуренный свод, завели халифа туда и заперли дверь».7
На следующее утро молодой халиф скончался. Власть тюрков проявилась в полной мере, и стало совершенно ясно: халиф Аббасидов мог сколько угодно провозглашать себя изъявителем воли Бога, но это звание его больше не защищало.
Потеря контроля над дворцом в Багдаде привела и к тому, что халифат потерял восточные области, ранее принадлежавшие империи Аббасидов.
Хорасанские Тахириды, потомки военачальника Тахира, всё ещё правили территорией, которую отдал им аль-Мамун полувеком ранее. Однако их власть вскоре оказалась в опасности. В 867 году мастер-медник по имени Якуби Лайт Саффари, ставший разбойником, начал завоёвывать территории к югу от своего родного города Зарандж, на полпути между Тигром и Индом. Тахириды пытались защитить свою империю, но к 873 году Саффари с боем прошёл до столицы Тахиридов Нишапура. Он захватил город и взял в плен юного правителя. Династия Тахиридов была свергнута, просуществовав всего семьдесят лет.
После этого Саффари двинулся на Багдад с намерением напасть на город и заставить халифа признать его как законного правителя мусульман. Халиф, разумеется, был практически бессилен. Тюрки избрали на халифат некоего аль-Мутамида, и он прожил целых двадцать два года только потому, что разрешал своим чиновникам и офицерам полностью контролировать дворец. Однако хотя иллюзия богоизбранности халифа и поблекла, она всё ещё действовала. Даже основав собственную независимую империю, Саффари хотел получить санкцию от халифа.8
Хаос последних двадцати лет привел к тому, что наиболее прямолинейное решение – послать армию достаточного размера для уничтожения Саффари – стало нереальным. Вместо этого было отправлено послание в город Самарканд на другом берегу Амударьи с предложением дать тамошнему правителю титул правителя Трансоксании, если он отправит свои войска против Саффари.
Правителя звали Наср, и его тоже тревожила растущая сила Саффари. Его семья, персидский клан Саманидов, правила Самаркандом с 819 года, и на протяжении ряда лет они были могущественнее всех к востоку от Тахиридов. Теперь, когда Тахириды исчезли, Саффари мог приняться за Саманидов.
Наср принял предложение халифа, и Саманиды стали правителями Трансоксании. Под предводительством Исмаила, брата Насра, Саманиды начали сражаться против Саффари с северо-востока, в то время как тюркская армия под знаменем Аббасидов воздвигала защиту на западе.
В 876 году тюрки и Аббасиды разгромили армию Саффари, остановив его продвижение к Багдаду. Они также освободили юного правителя Тахиридов Мухаммеда, который три года провёл в плену. Юношу отправили в Хорасан, чтобы он там попытался вернуть себе трон, но власть его рода была окончательно сокрушена. Даже с помощью тюркских войск он не смог вернуть землю, которую отобрал Саффари.
Халифат Фатимидов
Его слабость позволила Саманидам построить свою империю. В 892 году их правитель Наср I скончался, и его брат Исмаил, который уже несколько лет держал в руках бразды правления, хотя и держался в тени престола, теперь официально возглавил государство. Он сделал своей столицей Бухару и начал завоевывать Хорасан. Теперь дальние области империи Аббасидов были практически отрезаны, и восток делили между собой две независимые династии – Саффариды и Саманиды.
В Багдаде продолжалась смута, халифы сменялись безликой чередой. За аль-Мутамидом последовали его племянник, сын племянника, наполовину тюркской крови, внук племянника. Имена этих халифов не важны, так как власть все это время принадлежала придворным и гвардии. Должность старшего визиря (буквально – «помощника») при халифе набирала всё больше и больше значимости, и вскоре власть визиря стала такой же, как у халифов древности.9
Из-за отсутствия в Багдаде реальной власти Аббасидов в исламских землях началось брожение. В западных областях Северной Африки, которые назывались у мусульман общим именем Магриб, становилось всё больше и больше шиитов. Они отличались особой воинственностью. Несколько десятилетий шиитов разделяли споры о законности того или иного имама. Все шииты соглашались, что их народ должен вести имам, но не могли прийти к единому мнению, кто именно должен быть имамом.
К этому времени у шиитов начались внутренние разногласия. Упомянутые ранее исмаилиты были более агрессивны, они стремились силой отстаивать своё мнение, в отличие от прочих собратьев-шиитов. Из Северной Африки они наблюдали, как развивается ситуация в Багдаде. Наконец в 909 году исмаилиты выдвинули собственного кандидата на звание халифа – Убайдаллаха Аль-Махди, который утверждал, что является потомком не только Исмаила, но и пра-пра-прабабушки Исмаила Фатимы, дочери Пророка.
Аль-Махди не стал простым эмиром, как предводители Саффаридов и Саманидов. Он провозгласил себя халифом Магриба. Этот североафриканский халифат Фатимидов стал прямой угрозой власти Аббасидов. До этого момента все области исламской империи были окрашены одним цветом – даже эмир Умайядов в Аль-Андалусе отказывался называть себя халифом, даже мятежные Саманиды и Саффариды оказывали формальные почести халифату Аббасидов.
Однако теперь, через три столетия после Мухаммеда, исламский мир необратимо разделился на две части. «Исламская империя» являлась удобным мифом в течение почти столетия, но далее уже невозможно было говорить о её существовании. Ни на востоке, ни на западе не осталось империи, основанной на религии – лишь собрание народов и государств, сражавшихся за выживание.
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 59
Назад: Глава пятьдесят восьмая Внутренняя и внешняя политика
Дальше: Глава шестидесятая Великая армия викингов
