Часть четвертая
БЛЕСК ПРОБУЖДЕНИЯ

Мутноватые морские волны накатывали на песчано-галечный пляж размеренно и успокаивающе. Утопая по щиколотку в песке, за прибоем наблюдали двое: бледный до синевы эльф, из одежды на котором зияли многочисленными мелкими дырами старые коричневые штаны, и создание женского пола, чем-то похожее на темноволосую эльфийку, чернокожее и с большими крыльями, перья на которых отливали красной медью. Облачена крылатая была в темно-серую тогу. Эльф со скучающим видом проводил взглядом очередную волну и спросил у спутницы:

— Как думаешь, сколько надо принести домой чаячьих яиц, чтобы батя не брызгал ядом?

— А это маме решать. Скажет «хватит» — тогда и батя бухтеть не станет, — ответила хриплым голосом крылатая. — Только зачем ты поперся со мной, не понимаю. Такой бледный, что хоть рисуй на коже… Ты как себя чувствуешь, Нокил?

Юное лицо остроухого слегка перекосилось. Все годы с тех пор, как он появился среди гарпий, а это уже не одна сотня лет, постоянная забота новой родни мучила эльфа. Он никак не мог понять, чем вызвана такая доброта. Клочья воспоминаний в голове часто показывали ему картинки избиения эльфами целых деревень добродушных крылатых созданий. А тут они, вместо того чтобы отомстить, приняли его в семью, заботятся, общаются. Эльф вздохнул и ответил, ковырнув пальцами босой ноги песок:

— Нормально я себя чувствую, нормально. Ты лучше яйца собирай, Балайба. Мне-то по скалам ползать сложно. Это тебе на крыльях раз-два — и у гнезда. Я пока тут поброжу. Может, и на земле чего наберу.

Шансы на это были — как раз в разгаре нерест шестиногих черепах, яйца которых шли у гарпий хоть и не на ура, но вполне сносно. Балайба, гарпия семнадцати лет от роду, с сомнением глянула в сторону высоких скал островка, над которыми кружила стая крикливых чаек. В голове крылатой бродили непростые мысли. Еще с самого детства она озадачилась странностями названого члена семьи. Когда-то батя рассказал дочери о найденном в море эльфе со смертельной раной в груди. Неизвестно, сколько носили его волны, но жизнь в остроухом еще теплилась. И далекие предки короткоживущих крыланов приволокли эльфа в деревню, где ведунья выходила болезного. Только ничего этот молодой тогда эльф так и не смог вспомнить: ни как его ранили, ни кто он, ни откуда взялся.

Гарпия украдкой глянула на спутника, еще раз вздохнула и взлетела, направившись к верхушкам серых скал. Медноцветные крылья лениво рассекли пелену дождя, унося ее от эльфа. Тот же начал старательно изучать берег в поисках черепашьих кладок. Но сегодня удача не была на его стороне. Мало того что какой-то морской хищник успел разорить все кладки на этом пляже, так еще и ветер поднялся нешуточный, задирая морские волны все выше и выше, лохматя гребни белесой пеной. Судя по всему, шторм надвигался нешуточный.

Часа через два Балайба с трудом спустилась со скал на берег, пару раз едва не сорвавшись с воздушных потоков. В ее корзине чаячьих яиц оказалось весьма приличное количество, так что неудача Нокила не очень огорчила товарищей по сбору особенной еды для беременной хозяйки их большой семьи. Они оба спрятались в небольшом гроте, куда ветер если и залетал, то уже издыхающими порывами, падавшими на песок гроздьями соленых брызг. Балайба поставила корзину на плоский камень, торчащий из песка, махнула крыльями, стряхивая влагу, и проворчала:

— Теперь будем торчать тут, пока ветер не стихнет.

— Да уже скоро, отдыхай, тебе еще меня тащить на наш остров, — лениво ответил эльф, разглядывая сердитое море через выход из грота.

Его зоркий взгляд разглядел в серой мути шторма что-то странное. Эльф подобрался поближе к выходу и всмотрелся. Не очень далеко от берега на огромных волнах взлетал и падал большой красивый корабль, потрепанный стихией. Парусник отчаянно боролся за жизнь, и, похоже, ему это удавалось с трудом. Нокил вздрогнул и повел озябшими плечами. Где-то на грани памяти всплыла яркая картинка: под синим небом на искрящихся волнах качается белоснежный корабль с зелеными парусами. И какая-то светловолосая эльфийка машет ему, Нокилу, с палубы обеими руками. И эта странная девушка вызвала в сердце остроухого настоящий неприкрытый ужас, замешанный на щемящей тоске и отчаянном желании бежать… Только Нокил так и не понял куда: прочь от корабля или к улыбающейся эльфе, в горящем взоре которой светилось обещанием нечто, похожее на… Что?

Сильные руки гарпии обняли остроухого за плечи, прижали к теплому торсу крыланы, и горячий голос Балайбы окутал дернувшееся ухо:

— Ты совсем замерз, погрейся.

Нокил со странным сожалением ощутил, что в этих объятиях есть что-то неправильное. Словно где-то когда-то его так же обнимали совершенно другие руки… И он хотел вновь ощутить их нежность. Эльф тряхнул головой, рассыпав по плечам черные волосы. Его смущало странное состояние, когда память подкрадывалась, готовая распахнуть окно в прошлое, но тут же отступала, насмешливо улыбаясь забвением.

Так эти двое и стояли у выхода из грота, наблюдая за разыгравшимся штормом. А кораблик, уже почти пропавший за горизонтом, все так же чайкой взмывал на гребни устрашающих волн и срывался вниз, взрывая брызгами злое море.