Пустыня выглядела величественно. Собственно, это была не совсем пустыня. Довольно часто на барханах виднелись скрюченные от постоянного ветра деревца, низкорослые кустики, большие валуны, а может быть, верхушки скал. Периодически попадались настоящие коврики зеленой травы, растущей прямо из песка. Мы с Горотуром и Клэв затратили на дорогу до границы Империи нагов восемь дней, вымотались довольно сильно и теперь, завидев основательную тень от морщинистой гранитной скалы, торчавшей из песка, без сожалений расположились на отдых. Чистой, не дождевой, водой успели запастись еще вчера, при переходе через полуживой ручеек среди жухлой поросли. Сегодня же с утра Клэв подстрелила из лука парочку жирных ящериц, заверив нас, что пустынные твари вполне съедобны. На сбор влажного валежника ушло от силы полчаса. Вскоре гнутые палки сыто закряхтели в пламени костерка под скалой, тушки рептилий зашкварчали на вертелах, под которые были пущены две металлические стрелы из запасов охотницы, а мы развалились на песке, блаженствуя в сухой прохладе под огромным камнем, тогда как вокруг продолжал идти дождь.

Горотур уже заканчивал травить очередную байку про злоключения знаменитого орка Гых-Марза в землях эльфов, когда рядом с костром слегка взвихрился песок и нашим взорам предстал юный моркот красно-черной масти, облаченный в походный хитон. Насколько меня успели просветить перед выходом из Зеленого Пика, таких ребятишек брали в армию крылатого императора для одной-единственной цели: служить связными и посыльными. Моркотик был ниже меня ростом на две головы, отчего, еще и в силу возраста, производил впечатление угловатого котенка с любопытно двигающимися ушами и бойким хвостом. Посланец с искренним интересом поозирался и бухнулся на колени, протянув ко мне руки со свитком и подвывая:

— Великому принцу Сердца Бездны послание от полномочного посла его императорства в эльфийские земли моркота Филекта Красного! Он передает плохие новости! Посольство столкнулось с непредвиденными обстоятельствами!

В наступившей тишине я с некоторой опаской принял послание, развернул свиток и углубился в чтение, вылавливая суть за вычурным слогом. Дочитав, я почувствовал себя нашкодившим щенком, которого ткнули носом в некую лужу. Со всем своим пафосом и благими намерениями даже представить себе не мог, что все так обернется. Дело же оказалось вот в чем…

В первой же деревушке эльфов на краю леса два харрами из охраны посольства нашли в одном из уютных домов гехая, трудившегося над полировкой каменной дорожки, ведущей к строению. Естественно, коты, следуя моему приказу, немедленно вызвали на разговор хозяина этого раба и озвучили выбор: отпустить гехая с ними или умереть вместе со всей семьей. На что оный гехай словно спятил. Парнишка лет восемнадцати с криками бросился на харрами, размахивая полировочным ножом. Многорукие коты, конечно, скрутили несчастного, но проблема вырисовывалась непростая. Вера гехая в любовь к нему со стороны хозяина, да еще подогретая ответными чувствами, пусть и навеянными заклятием, просто лишала моих подданных выбора. Гехая можно было забрать из дома владельца только силой и кровью.

Осознав коварство ситуации, я задумался. На самом деле большой крови мне не хотелось. Главной целью всех трепыханий все-таки значилась свобода пленников от лжи, а не поголовное истребление их хозяев и слоноподобное вмешательство в местные обычаи. Но и оставить гехаев без помощи я не мог. С другой стороны, а стоит ли лишать этих несчастных попаданцев навеянных иллюзий? Кому от этого станет легче? Не сойдут ли они с ума, оторванные от тех, на ком сошелся свет клином? На все эти вопросы я постарался ответить честно хотя бы сам себе. И понял, что меня не очень-то сильно волнует судьба рабовладельцев — халявщиков до чужой энергии. А вот состояние мозгов гехаев вполне даже беспокоит. Что-то надо было придумать…

Пока же выход виделся только один. Я вздохнул, усмехнулся и мысленно порадовался вытянутой морде Пармалеса, когда до него дойдет мой произвол. Моркотик по-прежнему внимательно смотрел на меня и ждал ответа. Я спросил:

— Чем писать есть?

Подросток тут же извлек из карманов хитона лист чистой бумаги и кусок тонкой грифельной палочки. Буквы местной письменности словно сами хлынули на свиток. Все-таки умеют здесь вложить в память знания за считаные минуты, пусть и с помощью магии. Вот что получилось:

«Именем Крылатого Императора, Владыки Лесного Моря Пармалеса Черного приказываю: не считаясь с сопротивлением и возражениями брать найденных гехаев и их хозяев (вплоть до силового воздействия) и препровождать их в Сердце Бездны, где они должны пребывать до особых распоряжений Крылатого Императора или моих.

Ненаследный принц Лесного Моря Террор Черный».

Еще раз перечитав результат своих умственных усилий, я свернул послание и вручил гонцу. Парнишка торжественно отсалютовал, напружинившись от кончиков ушей до хвоста, и растворился в воздухе, оставив на песке следы своей непоседливости. Горотур лениво спросил:

— Чего ты там намудрил? Что случилось-то?

В двух словах обрисовав ситуацию, я нетерпеливо принюхался к запахам от костра — очень уж хотелось лопать. Но, похоже, день был не мой. В голове восторженно прозвучало: «Привет, пап! Вот ты где! Смотри, кого я привел поиграть!» Огромная тень накрыла наш лагерь, и земля содрогнулась, вызвав движение мокрого песка везде, куда хватало взгляда. Я, конечно, все эти дни общался мысленно с сыном, но воочию увидел его новый облик впервые. Это был настоящий парящий ужас, причем без крыльев и пресловутой ночи. Существо обладало огромными габаритами и чем-то напоминало Годзиллу из первого американского фильма, разве что морда была более узкой и вытянутой, а тело еще более поджарым и налитым силой. А еще оно было покрыто древесной корой веселенького зеленого окраса вместо кожи. Смесь баобаба с динозавром шумно принюхалась к запахам от костра и преспокойно счавкала наш обед вместе с огнем, дровами и солидной порцией песка. Клэв испуганно отскочила подальше, исподлобья разглядывая вервуда. Горотур же сначала поугрожал существу огромными секирами, после чего с сомнением сравнил габариты лесного создания и своего оружия и преспокойно убрал топоры куда подальше, философски отметив:

— Такие деревья рубить — только портить… себе жизнь.

Они оба сразу поняли, кто пожаловал на огонек, и теперь ждали моих слов. Я же едва сумел справиться с нервной дрожью: все-таки не каждый день видишь такое зубастое, когтистое нечто величиной с многоэтажный дом. От вервуда ощутимо давило мощным волшебством, способным поколебать земную твердь. Со спины существа сорвались в полет несколько не менее странных тварюшек с прозрачными крыльями, похожими на семена. Вервуд решил, что ему скучно, и с наслаждением почесался так, что несколько барханов рядом осыпались, превратившись в холмики, а с боков монстра осыпались несколько кустов, вырванных из шкуры-коры мощными когтями. Я сглотнул и спросил:

— Так кого ты там привел поиграть?

Вервуд тут же повернул голову в сторону дальних песчаных холмов. На макушке одного из них появились три серебристых нага, по виду — молодых и слегка напуганных. Как говорится, день перестал быть томным. Я холодно спросил уже мысленно:

«Что здесь делают змеехвостые?»

Голос Марата в голове чуть виновато ответил:

«Мы играли, а потом я почувствовал, что ты близко, и пошел навстречу. Они захотели увидеть тебя и что-то обсудить».

«Во что играли-то хоть?» — не удержался я от вопроса.

«В догонялки», — довольно сообщил Марат. От спроецированной им картинки в голове меня продрал мороз. Когда такая махина носится по песку, пытаясь лапой придавить кого-нибудь из юрких нагов, это больше похоже на жестокую охоту. Хорошо, хоть ни один хвостатый не пострадал.

Тем временем наги приблизились на достаточное расстояние, чтобы не орать при разговоре, и один из них учтиво поклонился, приветствуя:

— Змеи рода Нашшар рады видеть Террора Черного, принца Лесного Моря.

— Не могу ответить тем же, — процедил я.

— Мы понимаем, что на пути вашей жизни следы змей встречались не к радости, — сказал наг, серебряная чешуя которого и волосы были разбавлены красными вкраплениями. — Наш род давно изгнан из земель нагов, поскольку является родственным Императорскому Дому. Император посчитал, что наш род стремится захватить трон, и несколько сотен лет назад устроил провокацию главе рода, из-за чего нас и изгнали.

— И ваш предок действительно был ни при чем? — задал я вопрос, не требующий по сути ответа.

— Ну почему же, — наг усмехнулся. — Мы действительно претендовали на трон. И сейчас претендуем. Да только изгнание лишило нас прав наследования. Для всех остальных мы — безродные. — Наг еще раз склонил голову. — Меня зовут Элессан Нашшар. Как домоуправитель рода приглашаю вас остановиться в нашем оазисе по пути следования дальше.

Другой наг, чуть посубтильнее и с синими вкраплениями в серебре хвоста и волос, поклонился значительно уважительнее:

— Виззар Аш-Нашшан, младший следопыт рода. Я покажу вам дорогу к оазису Нашшан.

Третий наг, точнее, тот, который поздоровался первым (в его серебре никаких примесей не было), выглядел старше своих спутников и был выше и массивнее. Никаких сомнений в его воинской выучке даже не возникло. Он тоже представился:

— Виссамиш Эсс-Нашшан, легионер рода. Я буду охранять вас.

Его взгляд на миг скосился в сторону вервуда, выдав сильную нервозность змеехвостого воина, вооруженного двумя гнутыми саблями и облаченного в надраенную до зеркального блеска кирасу. Горотур, на удивление молчаливый сегодня, решил наконец поучаствовать в разговоре:

— Это все прекрасно, уважаемые. Но. для чего вам наш принц? И не говорите мне, что вы приглашаете его по доброте душевной.

Наги переглянулись, и Элессан с тонкой усмешкой сказал:

— Глава нашего рода, Зелесс Нашшан, мой старший брат, желает предложить ненаследному принцу Лесного Моря некий союз в одном животрепещущем вопросе.

Он хитро глянул на меня и потупил взор, ожидая реакции. Клэв тут же добавила к словам Горотура:

— Имейте в виду, мы пойдем с принцем, если он согласится идти к вам в оазис.

Судя по спокойствию нагов, они были готовы к такому условию. Меня же больше волновал вопрос, что делать с Маратом. Такую образину вести в оазис накладно. Вервуд услышал мои сомнения и сказал:

«Пап, да не парься ты. Все нормально».

«Ты побудешь в пустыне пока?» — спросил я.

«Я с вами пойду», — заявил монстр, наделенный душой моего сына. После чего огромный вервуд полыхнул на мгновение слепящим сиянием.

Проморгавшись, я с открытым ртом уставился на обычного пацана лет двенадцати-тринадцати. Это был Марат собственной персоной, правда, подросший за прошедшие с его смерти на Земле шесть лет. Мальчишка был покрыт крепким загаром с головы до пят и облачен в грязновато-белый хитон. Эдакий Маугли пустынно-мокрого разлива. И это существо с выгоревшими до белизны волосами, издав радостный вопль, кинулось мне на шею. Непередаваемое счастье волной обрушилось, наполняя мир теплом и радостью. Вновь обнимать сына, которого давно похоронил, — дорогого стоит. Мы бухнулись на песок, и Марат на миг замер, после чего сказал:

— Я так рад тебя видеть, пап.

— Я тоже тебя люблю, солнце, — пробормотал я ему в шею, а затем отпихнул от себя, вскочил на ноги и радостно заорал:

— Двигаем!

Наги тут же предложили нас «подвезти», так сказать. В итоге мы с Маратом оказались на спине (или хвосте?) Элессана. Тяжелый рогач взгромоздился на мощного Виссамиша, а легкая Клэв величаво взошла на смутившегося Виззара. И наги быстро поползли по песку в сторону, известную только им. Такой способ путешествия по пустыне оказался очень даже ничего. Быстро, удобно и глазеть по сторонам ничто не мешает.

Примерно через три часа, спустя пять солидных оврагов, две соляные проплешины и узкий проход среди черных скал, мы выбрались к довольно большому оазису, подставившему дождевым каплям макушки высоких пальм, цветущих пучками орхидей. Вроде бы цветок-паразит, но ведь красиво же! Уползанная (а как иначе-то скажешь?) тропинка среди деревьев вывела нас к могучей стене из грязно-белого известняка, в которой нашлись массивные ворота, сколоченные из стволов все тех же пальм. Два огромных нага, на лицо весьма туповатых и одинаковых по красно-желтой расцветке, развели створы и пропустили нас вовнутрь, где вокруг голубого озера стояли десятки аккуратных побеленных домиков. На улицах поселения оказалось довольно много змеелюдей, от пестрой расцветки которых слегка зарябило в глазах. Причем встречались нам почему-то только взрослые наги. Стариков и детей я среди домов не увидел. Через пару минут мы остановились возле самого большого дома в оазисе, единственного с черепичной крышей. Избавившись от ноши в нашем лице, три нага невозмутимо проводили нас внутрь, где сдали под опеку сине-зеленого змеехвоста, облаченного в забавное подобие сбруи. Тот, скрестив на мощной груди сильные руки, окинул нас взглядом ярко-синих глаз и сказал:

— Глава рода Нашшан ждет вас, ваше высочество. Попрошу оставить оружие мне. Оно будет возвращено вам в целости и сохранности после встречи.

Горотур проворчал что-то себе под нос и с недовольным видом передал нагу свои секиры, к которым чуть позже присоединил и запас ножей разной формы и размера. Клэв без особых раздумий всучила хвостатому лук и колчан со стрелами. У меня оружия не было. Несмотря на попытки научиться фехтовать, лучшим моим оружием так и остались когти, а их отдать любезному охраннику я не смог бы при всем желании, о чем и сообщил. Наг склонил голову в знак почтения и проводил нас к большим дверям, за которыми нашлась большая комната, устеленная мягкими коврами. Стены помещения закрывали циновки тонкой вязки с искусно сделанными рисунками рассветов в пустыне, портретами статных змеелюдей и просто узорами. За низким столиком на витых ножках полулежал довольно хрупкий наг серебристо-красного окраса чешуи и прически. Его длинные волосы были убраны во вполне симпатичное плетение тонких косичек, украшенных золотыми цепочками с зелеными, красными и прозрачными камешками. Торс нага украшал широкий золотой пояс с вязью из тех же драгоценных камней. На изящных руках змеечеловека красовались широкие белые браслеты. Наг что-то увлеченно писал в развернутом свитке, края которого прижимали две тяжелые каменные пластины. Завидев нас, змей порывисто выпрямился, вознесясь почти под самый потолок. Его серебристые глаза изучающе прошлись по нам, и наг сказал:

— Добро пожаловать в Оазис Нашшан, ваше высочество! Приветствую вас от лица всего рода Нашшан.

Он слегка расслабил пружинистое змеиное тело, почти сравнявшись ростом со мной, и продолжил:

— Сейчас доставят напитки и сладости. Какая радость гостю в чужом доме без угощений? Располагайтесь. И зовите меня Зелесс.

Острый взгляд в сторону Горотура и Клэв показал, что последние слова относятся только ко мне, как к равному. Я не смог удержаться и ответил:

— Тогда дозволяю обращаться и ко мне по имени. Террор Черный, к вашим услугам.

Наг слегка порозовел, но колкость проигнорировал. Понял, что ставить себя на одну планку со мной была не лучшая идея. Похоже, не так уж давно этот наг возглавил свой род, не научился дипломатическому этикету… Или спровоцировал меня нарочно, проверяя какие-то свои интересы. Зелесс с самой милой улыбкой на хитром лице сказал:

— Вам больше подходит имя Сладкий Террор. Ваша утонченность и красота несравненны, принц.

Он все же вогнал меня в краску, после чего довольно хлопнул в ладоши. Двери комнаты вновь распахнулись, пропуская двух молодых нагайн с подносами в руках. Через пару минут серебряные кувшины и блюда со сладостями расползлись по ковру, мы же расселись вокруг угощений и приступили к трапезе. Еще в дороге Горотур рассказал мне про обычаи нагов. Среди всякой чепухи мелькнули слова и о том, что никаких дел змеи не решают до тех пор, пока гости не насытятся и не обретут благодушного настроения. Такая постановка вопроса показалась мне вполне оправданной. Караваны дурных мыслей упираются в ворота телесных удовольствий и не могут внести разлада в город человеческой души. Это дорогого стоит!

Минут через несколько, когда сытость реально расположилась в моем настроении, молодой правитель змеиного рода Нашшан вновь хлопнул в ладоши. Все те же нагайны споро собрали посуду и исчезли за дверьми. Мы же застыли в ожидании продолжения. Все-таки не просто так наги затащили нас в гости к опальному претенденту на трон Империи нагов. Зелесс чуть ли не с торжеством протянул мне один из свитков, сваленных под столиком. Содержимое документа сначала вызвало у меня некоторую оторопь.

Сдерживая в узде эмоции, я на миг задумался, приводя в порядок скачущие мысли, после чего спросил:

— И вы готовы так рискнуть своим родом? Даже несмотря на то, что мой брат в силах срезать мечами своих воинов всю траву в степи между нашими империями?

— Я буду даже рад, если наточенная сталь и грозная магия владыки Леса-над-бездной окажутся на расстоянии спасения одного моркота из рук обитателей столицы Империи нагов, — спокойно ответил Зелесс. — Особенную же радость моему сердцу принесет само спасение, буде оно состоится быстро и под стенами радужного дворца, что стоит в сердце нагийской пустыни. И уж совсем большое благо под этими плачущими небесами свершится, если на пути спасителей окажется одна старая, выжившая из ума нагайна золотого окраса.

— Так понимаю, совершенно случайно? — прищурился я. — И с трагическим исходом?

— Все мы под небом ползаем, — смиренно ответил наг.

— Почему вы решили, что я соглашусь на эту аватюру? — Я почувствовал, как мое настроение подернулось мрачными тучами. — С чего вообще такая мысль возникла?

— У меня нет резона думать о вашем согласии, принц. — В голосе серебряного нага заструился холод. — Все идет по плану.

— Что происходит? — с угрозой спросил Горотур, приподнимаясь на ковре.

Клэв последовала его примеру, растерянно нащупывая отсутствующий лук. В комнату уверенно вползли пять массивных нагов, заполнив помещение своим присутствием. В их руках блестели сабли, а в глазах — решимость. Я расслабленно потянулся, а уже спустя мгновение оказался за спиной главы рода, нежно придерживая за шею черными когтями. Зелесс, явно не ожидавший такой прыти, замер в ожидании моих дальнейших действий. Я же посмотрел в сторону самого грозного из ворвавшихся нагов и почти ласково сказал:

— А теперь вы покинете эту комнату, иначе…

Мои пальцы шевельнулись, и по ним тонкой струйкой побежало тепло. С расширившимися глазами вооруженные наги ретировались, оставив своего правителя в нежных руках наглого черного моркота, то есть меня. Я дотянулся до уха Зелесса и сказал, успокаивающе улыбнувшись своим спутникам:

— Ваше счастье, Зелесс Нашшан, что ваши планы нисколько не противоречат моим. Это будет несказанно удобно: предстать перед нужными мне змеехвостыми эдак беспомощно и в слезах.

Странное жжение в челюстях заставило меня поморщиться. Захотелось прополоскать рот, и не абы чем, а теплой соленой кровью. Клэв подалась вперед и прошептала так, что все услышали:

— Ваше высочество, что с вами?

Я вдруг понял, что следует сделать. Это однозначно было правильно и справедливо: запустить клыки в мощную шею нага, покусившегося на мою свободу. Зелесс зашипел от боли и страха. Жжение быстро прекратилось, уйдя из меня в плоть нага по выросшим клыкам. Похоже, я теперь еще и ядовитый. Знание само пришло в голову. Я улыбнулся еще шире и сказал, соскакивая со спины нага:

— А вот теперь поговорим, хвостатый.

Глава рода Нашшан свирепо ощерился, но не рискнул сказать ни слова, прислушиваясь к ощущениям в шее. Горотур пристально посмотрел на меня и спросил:

— Что ты сделал, твое высочество?

— Всего лишь привязал нашего гостеприимного хозяина на короткий поводок. Если он хочет жить долго и править еще дольше, то теперь он и его люди будут беречь меня и вас пуще зеницы ока. Мой яд особенный.

Последние слова предназначались уже нагу, напряженно слушавшему мои объяснения.

— И особенность его в том, что, разлагаясь, он убивает жертву в считаные часы, растворяя тело в мерзкую жижу. И начинает растворять с кожи, переходя все глубже, пока не доберется до жизненно важных органов. Разлагаться яд начинает через сутки после попадания в тело.

В глазах Зелесса появились искры страха. Ему ведь ни к чему знать, что это была просто шутка, — ну, почесал зубы, зато без добавления яда. Я усмехнулся и продолжил:

— Остановить разложение может новая порция яда. Так что теперь вы, уважаемый правитель рода Нашшан, отправитесь в столицу Империи вместе с нами, под дождем и по влажным пескам.

Наг прорычал:

— Что мне мешает схватить тебя здесь и сейчас? И использовать всю оставшуюся жизнь?

— Никто не сможет удержать меня против воли, — пропел я, обнимая змеехвостого за талию.

Спущенные с тормозов волны истинной моей энергии заполнили пространство, вынося мозг всем, кто оказался в комнате. Горотур заметно напрягся, пожирая мою тушку взглядом расширившихся глаз. Клэв задышала прерывисто, ее кожа заблестела от пота… Торс нага под моими руками стал нагреваться. Сам же наг шумно втянул в себя воздух. Взгляд его серебристых глаз поразил меня глубиной вспыхнувшей страсти. Еще немного, и моя пятая точка может пострадать, понял я. И замкнул флюиды очарования в себе, отпуская пленников своей силы на свободу. Зелесс вздрогнул, моргнул и хрипло расхохотался:

— Ты бесподобен, высочество! Эта власть просто непобедима! Теперь я верю в то, что ты можешь добиться всего на свете!

— И ты готов последовать за мной?

— Хоть на край света! И пусть все пять богов Лахлана будут тому свидетелями! — Взгляд нага полыхнул белой яростью осознания собственного поражения.

Горотур шумно выдохнул, переводя дыхание, а Клэв отвернулась, пытаясь совладать со своими чувствами и лицом. Ей, очевидно, не понравилось происшествие.

Марат, все это время молча просидевший на ковре рядом с форестессой, отложил в сторону документ, успев его прочитать, и звонко сказал:

— Будешь меня катать, серебряшка!

Зелесс окаменел от такой наглости, но нашел в себе силы ответить более-менее ровно:

— За это ты будешь всегда со мной, не правда ли?

— Но, но! — рассердился я. — Не греби поперек потока!

— Не дрейфь, папа! — Сын подошел к нагу, выглядя рядом с ним не больше тополенка рядом с могучим дубом. — Я укрощу этого хвостатого. А то он слишком много О СЕБЕ ВОЗОМНИЛ…

Последние слова Марат пророкотал голосом вервуда, от которого у нас всех кровь застыла в жилах. Зелесс, впечатленный метаморфозой, даже ростом уменьшился. В его глазах плеснулся ужас. Я же встряхнулся, мотанул хвостом, создавая ветерок, и сказал, глядя нагу в глаза:

— И не переживай, я буду каждую ночь приходить к тебе. Чтобы покусать.

Подорванная психика нага наконец не выдержала шока, и змеехвостый рухнул на пол в отключке, вызвав содрогание всей комнаты. Я с усмешкой посмотрел на своих спутников и сказал:

— А сейчас отдыхать. Нас с вами скоро передадут императорской страже. Учитесь смирению. Еще не хватало, чтобы они раньше времени поняли, кто из нас охотник, а кто жертва на самом деле.

Горотур повел могучими плечами, а Клэв тонко улыбнулась. Марат же с громким воплем запрыгнул на бесчувственного нага и провозгласил:

— Я великий охотник Чингачгук По Большим Змеям!

Оценить юмор сына смог только я.

Но долго предаваться умилению не было ни сил, ни времени: впереди ждало серьезное испытание. Несмотря на всю браваду, визит в столицу Империи нагов под видом пленников мог обернуться чем угодно, но только не легкой прогулкой под дождем.