Глава 7

Утром я проснулась раньше Рихарда и некоторое время просто лежала и размышляла о том, что же это было ночью. Все же его слова о непричастности меня совсем не убедили. Я подозрительно посмотрела на спящего мужа. Его лицо было абсолютно спокойно, и никакого чувства вины там я не заметила. Впрочем, на человека, обдумывающего злодейские планы, он также совершенно не походил. Спал он совершенно безмятежно, еле слышно посапывая. И мне вдруг подумалось, а если подловить его утром, когда он еще не совсем проснулся, поцеловать, например, не поможет ли мне это продвинуться хоть ненамного? Я нерешительно посмотрела на губы Рихарда, довольно тонкие, но хорошо очерченные, они настолько живо напомнили мне вчерашний поцелуй, что я покраснела. Но от идеи своей не отказалась. Сглотнув накопившуюся слюну, я привстала и потянулась к мужу, долго не решалась приступить к делу — то практически прикасалась к его губам, то отшатывалась назад, как вдруг заметила, что уголки его рта подрагивают в попытке сдержать смех. Переведя взгляд выше, я обнаружила, что он уже не спит и с интересом наблюдает за устроенным мной представлением.

— Весело тебе, да? — я обижено отвернулась, встала и набросила на себя пеньюар.

— Доброе утро, жена, — сказал он. И прозвучало это как-то так непривычно, но в то же время нежно, что вся обида куда-то пропала.

— Доброе утро, — ответила я все еще несколько насторожено, помолчала и добавила. — Муж.

— Тебе опять что-то интересное приснилось? — спросил он. — Вдохновляющее на подвиги c утра пораньше.

— Рихард, может, ты все же сам вдохновишься, — умоляюще сказала я. — Без моей помощи. Видишь же, что у меня ничего не получается.

— Разве? — состроил он удивленную физиономию. — Да я еле удерживаюсь, чтобы не дать волю животным инстинктам.

— Лучше бы ты это сделал, — мрачно сказала я и отправилась переодеваться.

От вечернего приподнятого настроения ничего не осталось. Идея с зельем полностью провалилась, что нельзя было не признать. Поцелуй, конечно, можно было бы считать успехом, если бы он не был ответом на мой. И заходить этот гад дальше, чем я зайду в отношениях с ним, явно не собирался. Злость нашла свой выход в взбивании яиц с молоком, и на завтрак я сделала омлет с овощами и ветчиной.

— Ммм, божественно, — сказал Рихард, попробовав немного. — Если бы я уже не был на тебе женат, женился бы прямо сейчас.

— Теперь мне понятно, почему ты на мне женился, — ехидно сказала я. — Чтобы тебя кормили.

Рихард усмехнулся, налил чай в две кружки и одну из них протянул мне. Я вспомнила свой сон, подозрительно посмотрела на подаваемый мне напиток и твердо сказала:

— Это я точно пить не буду.

— Ты что, серьезно решила, что я вчера тебе что-то подлил? — расхохотался он и снял со своей руки неприметное серебряное кольцо. — Держи, это артефакт, позволяющий обнаружить в еде и питье вредные примеси. Я так вчера твое зелье и вычислил.

— Оно мне великовато, — заметила я. — Так что и пользы от него никакой не будет.

— Ладно, — кивнул он головой каким-то своим мыслям. — До вечера меня не будет, так что подливать тебе что-то будет некому, а вечером я тебе другое принесу.

Я согласилась. Не то чтобы я ему совсем не доверяла, но с таким кольцом мне все же поспокойней будет. Такая замечательная полезная вещь. А вот когда он ушел, я задумалась над тем, зачем он постоянно носит подобный артефакт? Да еще, как выяснилось, и нейтрализатор. Весьма странный набор для студента, пусть он даже и целитель. Или он был уверен, что я ему что-то подолью? Я пыталась вспомнить, носил ли он это кольцо с самого начала нашего знакомства, но даже недавнее прошлое воссоздавалось так смутно. Похоже, что за последние три года я мало на что вообще обращала внимание, погрузившись в собственные переживания. Я была так несчастна.

Однако сейчас времени на переживания совсем нет. Рихарда до вечера не будет — и замечательно, за это время у меня уже должен быть готов новый план действий, для разработки которого моей фантазии совершенно не хватает. А значит, что? Значит нужно задействовать чужую. И я направилась в лавку, торгующую книгами. Была я там частым посетителем, и инора Блау, хозяйка данного заведения, всегда хорошо ко мне относилась. Иногда мы даже разговаривали с ней совсем не о книгах. Инора была дважды вдовой и в настоящее время замужем в третий раз. Первые два ее мужа были военными и погибли в стычках с орками, третьему, так же до женитьбы предпочитавшему мундир, было сказано «Или я, или военная карьера», и он подал в отставку. В настоящее время он занимался мелкой коммерцией и выглядел вполне счастливым. Так что я была абсолютно уверена в компетенции иноры Блау по столь деликатному вопросу.

— Добрый день, дорогая, — приветствовала она меня широкой улыбкой, — по твоей любимой теме ничего нового у меня нет.

— Добрый день, инора Блау, — смущенно начала я. — Я сегодня совсем не за этим. Мне нужна литература совсем по другой теме. Немного необычной… Как бы выразиться поточнее?

— Книгами с запрещенными заклинаниями не торгую, — неожиданно сухо сказала она. Но именно эта ее сухость и помогла мне точно сформулировать свою мысль.

— Как вы могли такое подумать? Мне нужно что-нибудь по теме, что делать с мужем.

— В каком смысле? — удивленно посмотрела на меня хозяйка. Да, ей с такими проблемами явно не приходилось сталкиваться.

— В смысле супружеских обязанностей, — выдавила из себя я.

— Ой, Ивонна, ты замуж вышла? — заметила она наконец мою татуировку. — Поздравляю. Не ожидала, честно говоря.

— Почему это? — я почувствовала себя даже несколько оскорбленной. Что я, хуже других, что ли?

— Да потому что ты своим неприступным видом всех молодых людей распугивала, — усмехнулась она. — Но я рада, что нашелся тот, кому удалось затронуть твое сердце.

Я только криво улыбнулась. Никогда не понимала этого глупого желания говорить столь цветастыми фразами, а уж в отношении нашего брака использовать такой оборот…

— Спасибо, но давайте вернемся к моей просьбе, — я твердо намерена была получить хоть какую-нибудь необходимую мне информацию. — У вас есть что-нибудь подобное?

— Конечно, — расплылась она в улыбке и лукаво мне подмигнула. — Но ты же понимаешь, что в свободном доступе такое лежать не будет? — с этими словами она достала из под прилавка увесистый томик и протянула мне. — Посмотри. Это тебя устроит?

Я открыла книгу где-то ближе к началу и в недоумении уставилась на странные рисунки. Но когда я прочитала, что под ними написано, то покраснела и быстро захлопнула.

— Нет, — я даже замотала головой от избытка чувств. — Мне нужно, что-нибудь до этого.

— До этого? — инора Блау не скрывала, что ей совершенно непонятно, чего я от нее хочу.

— Как вынудить мужа исполнить свои супружеские обязанности, — пояснила я и наткнулась на совершенно ошарашенный взгляд:

— Он что, не хочет? — пораженно спросила инора, но подумав, добавила. — Знаешь, мужчины этим не могут все время заниматься. Им и отдых нужен.

— Да я его и на один раз уговорить никак не могу, — в сердцах бросила я. — Требует, чтобы я его соблазнила, иначе никак. Гад.

— Оу, — выдала инора Блау. — Какие у вас отношения странные.

В этом я с ней совершенно была согласна. И отношения странные. И Рихард странный. И ситуация странная. Видя такое понимание со стороны хозяйки лавки, я неожиданно ей рассказала все, начиная с оглашения завещания моего деда. Когда я дошла до описания предполагаемой первой брачной ночи, инора Блау неожиданно тоненько хихикнула и сказала:

— Бедный мальчик, — и, видя, что я в недоумении на нее уставилась, сказала. — Но ты продолжай, не обращай внимания на мои реплики.

— Да, собственно, говорить-то уже нечего, — ответила я. — Рихард сказал, что активность с его стороны будет только в том случае, если я его соблазню. Ну и кто он после этого? Ведь знает же, насколько мне это нужно!

— Ивонна, а тебя совсем мужчины не привлекают? — неожиданно сказала инора Блау.

— Совсем, — отрезала я.

— У тебя же, кажется, жених был? И что, вы с ним даже не целовались?

— Это совсем другое, — ответила я. — Я же его любила. Да мне к нему просто прикасаться и то было приятно.

— А к своему мужу неприятно?

— Зачем вам это? — удивилась я.

— Ответь, пожалуйста, тогда, возможно, я тебе смогу помочь.

Я задумалась. Было ли мне неприятно к нему прикасаться? Пожалуй, нет. Более того, вчерашний поцелуй мне даже понравился. Это я и сказала иноре Блау, несколько смущаясь деликатностью темы.

— Что ж, начнем с азов, — довольно сказала она. — Улыбка делает женщину намного привлекательней в глазах мужчины. Улыбайся больше, покажи, что ты с ним счастлива.

— Но ведь это не так, — запротестовала я.

— Поверь, женщина себя убедить может в чем угодно, — махнула на меня рукой хозяйка лавки. — Ты же убедила себя хранить верность бывшему жениху.

— Вовсе я не убеждала. Просто я люблю его.

— И чем он так хорош, что ты его забыть никак не можешь?

— Он высокий, красивый, — начала я перечислять и запнулась. Неужели я больше ничего хорошего о Гюнтере и сказать не могу? Неужели все его достоинства для меня измеряются исключительно внешним видом?

— Думаю, что ты его не любишь, раз ничего больше и сказать не можешь, — неожиданно сказала хозяйка лавки. — Скорее, детская влюбленность наложилась на ущемленное самолюбие. Вот ты и мучаешь себя, страдаешь из-за того, что он предпочел не тебя. А теперь еще и мужа своего собралась из-за этого мучить.

— С чего это он будет мучиться? — возмутилась я. — Я ему сразу все честно рассказала. И мы все равно через год разведемся. У нас с ним договор, а он его нарушает совершенно безобразным образом.

— Ты ему так и говоришь «У нас договор»? — насмешливо сказала инора Блау. — Забудь это слово. Нет у вас никакого договора. У вас есть семья. И твоя задача сделать мужа счастливым.

— Это еще зачем? — опешила я.

— Затем, что иначе ты не решишь своей проблемы, — ответила она. — Только если ты будешь воспринимать своего Рихарда как мужа, а не как участника какого-то дикого договора.

— Лучше бы он тогда не согласился, — мрачно сказала я.

— Поверь мне, дорогая, это было бы намного для тебя хуже, а так у тебя хотя бы есть шанс.

— У меня? Шанс? Какой?

Но инора Блау только усмехнулась на мой вопрос и продолжила просветительскую лекцию по поводу того, как именно нужно обращаться с собственным мужем. И если про улыбки и взгляды было слушать интересно, а местами довольно смешно, то когда она перешла к прикосновениям, я начала краснеть и бормотать:

— Но это же совершенно неприлично.

— Запомни, дорогая, — ответила она мне на это, — в том, что происходит между мужем и женой, нет ничего неприличного. Все, что доставляет удовольствие обоим — хорошо и правильно. Не зря же про это такие толстые книжки пишут, — она покачала перед моим носом тем томиком, что не так давно поверг меня в шок. — Но тебе это пока и не нужно. А вот обнять и поцеловать мужа лишний раз совсем не помешает.

— Для меня это очень трудно, — пояснила я. — Я сегодня утром так и не решилась это сделать.

— Придется постараться, — ответила инора Блау. — Можешь для начала на подушках потренироваться. Только представляй, что это Рихард. Не вздумай представлять этого своего бывшего жениха. И все у вас будет хорошо.

Я представила, как целую подушку, и мне это совершенно не понравилось. Подушка не вызывала никакого энтузиазма. Лучше уж я буду тренироваться сразу на Рихарде. Пусть тоже страдает. В конце концов, это же его идея была.

— Да, и платья у тебя слишком скромные, — заметила инора Блау. — Заведи себе для дома что-нибудь более привлекающее внимание — ткань поярче, вырез пониже.

Она еще много чего говорила, и голова моя к концу беседы была переполнена всякими сведениями, которые, по мнению иноры, я должна была усвоить еще пару лет назад. И не просто усвоить, а активно использовать. Иначе, какая же я женщина? Но советы, наконец, закончились. Это был тот редкий случай, когда я уходила из книжной лавки совершенно без покупки. Более того, инора Блау вручила мне еще небольшой коврик и цветок в горшке со словами «А в доме тоже надо уют создавать». Я благодарила и обещала через неделю перед ней отчитаться.

По дороге домой я зашла на почту и отправила письмо родителям о том, что я уже заключила брак, и Барбара может не волноваться. И сообщила свой новый адрес — вдруг они захотят со мной связаться. Зная папу, я сильно сомневалась, что это может произойти в ближайшее время, но должен же он когда-то сменить гнев на милость. Дочь я ему или не дочь?