Глава 29

Папа стоял насмерть и не собирался рассказывать, кому именно он продал книги из дедова кабинета, и продал ли вообще. Но мы на его ответе не очень и настаивали, так как на роль покупателя у нас был вполне конкретный подозреваемый — инор Хайнрих. Только его, на мой взгляд, мог прикрывать с таким пылом мой родитель. Впрочем, на фоне того, что мы сегодня узнали, пропажа эта казалась настолько мелким и незначительным фактом, что и не заслуживала особого внимания. Намного больший интерес представляло то, куда делись бабушкины книги из лаборатории, доступа к которой ни у кого не было. Но здесь папа тоже был в полнейшем недоумении и, похоже, непритворном.

Мама пришла, когда мы уже собрались уходить, и заявила, что без обеда она нас не отпустит. Последнее время я несколько опасалась есть или пить что-нибудь у родителей, поэтому попробовала отказаться. Папа тут же меня поддержал, сказав, что мы очень торопимся, а дилижанс ждать не будет.

— Поедут на следующем, — возразила мама. — А я хоть с зятем познакомлюсь

— Да что с ним знакомиться? — проворчал папа, весьма недовольный таким поворотом. — Сегодня он есть, а завтра его уже не будет. К чему эти лишние знакомства? А Клауса ты и так знаешь.

— Папа! — возмущенно воскликнула я. — Я тебе уже неоднократно говорила, что не собираюсь разводиться с Рихардом.

— И это после всего, что я вам рассказал? — сказал папа с удивлением. — Глупость твоя меня просто поражает. Клаус — твоя единственная надежда. Да тебе Богиню молить нужно, чтобы он не передумал! И Рихард мне кажется человеком, которому твое будущее небезразлично. Ты хоть на миг задумалась о том, что можешь умереть?

— Знаешь, папа, — зло сказала я, — если у меня будет выбор между смертью и Клаусом, смерть мне кажется предпочтительней.

— Марта, ну хоть ты ей скажи! — апеллировал папа к маме.

— Клаус не кажется мне таким уж ужасным, — неуверенно сказала она.

— Вот видишь, Ивонна, — победоносно усмехнулся папа. — Твоя мама со мной совершенно согласна.

— Да нет, я говорю о том, что мне непонятно, почему ты так его боишься, — пояснила мама. — Не станет же он убивать Иви только потому, что она вышла замуж за другого.

— О Богиня, я окружен идиотами, — схватился за голову папа.

— Можешь пройти прогуляться, — обиженно предложила мама. — Там найдешь себе более подходящую по уму компанию, а я пока покормлю детей.

Возмущению папы не было предела — мамин демарш он воспринял как кровное оскорбление. Он даже говорить ничего не стал, окинул нас пренебрежительным взглядом, чтобы донести до нас, насколько мы стоим ниже его в плане разума, и ушел, не забыв громко хлопнуть дверью. Дверь осталась безучастна к чужим страданиям, ей приходилось выдерживать и не такое обращение.

— Пойдемте, — ласково сказала мама. — Стол уже накрыли. И я действительно хочу узнать поближе человека, которого выбрала моя старшая дочь.

И мы решили задержаться еще совсем ненадолго. Ведь обижать маму не хотелось. К тому же, я была рада, что она искренне хочет познакомиться с Рихардом, и очень похоже на то, что мой муж ей нравится. Она подкидывала вопросы из разных сторон жизни и удовлетворенно кивала, слушая ответы. Беседа наша была в самом разгаре, когда вернулся папа. Он скривился так, как будто его заставили выпить уксуса.

— Марта, они уже пообедали, зачем ты продолжаешь их удерживать?

— Инор Бринкерхоф, мы уже уходим, — Рихард легко подскочил и подал мне руку.

— Надеюсь, больше вас в этом доме не увижу, — ядовито сказал папа.

— Отто, зачем ты так? — расстроенно сказала мама. — Рихард, не слушайте его, вам всегда здесь будут рады.

Я поцеловала маму в теплую щеку, окунувшись в памятный запах легких цветочных духов, поблагодарила ее за прекрасный обед, и мы с Рихардом ушли, подгоняемые папиной напутственной речью, который решил-таки проводить нас до дилижанса, чтобы убедиться, что мы уехали и ничего больше здесь устраивать не планируем. Общество его отнюдь не было приятным, так как все разговоры он пытался сводить к Клаусу Хайнриху. Ему не мешало даже присутствие наших охранников. Такая настойчивость была бы хороша, если бы направлялась на более подходящие цели, так что мы вздохнули с облегчением, когда наконец папа нас покинул.

— Но в одном он прав, Иви, — тебе угрожает опасность, — заметил Рихард, когда мы отъехали уже достаточно далеко. — И сделать вид, что ничего не происходит, мы не можем.

— И что ты предлагаешь?

— Пойти к моему отцу и все рассказать, — ответил он. — А еще надо было у твоего отца рецепт зелья узнать, чтобы ты могла его выпить.

— Зелье я пить не буду, — твердо сказала я. — Если эта история правдива, то Хайнрихи о нас с папой рано или поздно расскажут, а значит, такая маскировка попросту бессмысленна.

— Иви, всегда можно с ними что-то придумать, а ты уменьшаешь свои шансы, — начал уговаривать меня муж.

— Рик, давай сначала поговорим с твоим отцом, — предложила я. — Мне почему-то эта папина история не кажется правдивой, хотя он был вполне искренним.

— Мне тоже много чего показалось странным, — сказал он. — Иви, а ты точно пока ничего не слышишь?

Я на мгновение задумалась, стоит ли ему рассказывать то, что было в лаборатории, а потом все же решила, что не стоит это держать в тайне.

— А как, по-твоему, я нашла бабушкины записки? — ответила я.

— Мне казалось, что ты вспоминала. Разве нет?

— Нет, — покачала я головой. — Мне сама бабушка подсказала. Ведь менталист папин поработал на славу, и я ничего не помню. Я даже не помню, как она выглядела. Так что сегодня я точно слышала ее голос.

— А больше ты никого не слышала? — с ужасом в голосе спросил муж.

— Рик, не пугайся ты так. Я не знаю почему, но уверена, что ничего в этом страшного нет.

— Твой папа уверен в обратном, — заметил он. — Давай ты все же будешь пить это зелье, пока все не прояснится хоть немного?

— Рецепта у нас все равно нет, — ответила я.

— В папиной конторе узнаем, — Рик решил, что я согласилась и немного успокоился.

Я не стала его расстраивать немедленным категорическим отказом, но для себя я решила — все, больше никаких зелий. Все, что меняет человеческую сущность — зло. Ведь не зря же бабушка считала, что то, что мы с ней слышим, важно в первую очередь для нас.

Инора Брайнера мы застали на работе. Я указывала Рихарду, что время уже позднее, и свекра надо искать у него дома, но он ответил, что лучше знает привычки своего отца, и оказался прав. Начальник магического сыска и не думал покидать место своей работы, хотя и принять нас сразу не смог. Не знаю, был ли он действительно занят или пытался таким способом показать нам свое неудовольствие, но ждали мы достаточно долго. А первой фразой инора Брайнера, обращенной к нам, было:

— Почему Клаус Хайнрих разгуливает на свободе? И почему вы не выполнили мою просьбу и не посидели эти несколько дней дома? Зачем создавать дополнительные проблемы? У меня их и без вас хватает.

Внятно объяснить, почему я забрала заявление и не рассказать при этом про папу, было невозможно. Не думаю, что инор Брайнер согласится покрывать преступление моего отца. Поэтому мы сразу приступили к рассказу о моем прадеде-шамане.

— Этого только еще не хватало, — мрачно сказал папа Рика. — Ну и историю вы мне наплели. Только вот, не помню я, чтобы шаманы еще и на расстоянии убивать могли. Вот ни одного случая за всю свою многолетнюю практику. Впрочем, я не специалист по этому вопросу. Сейчас узнаю, здесь ли еще инор Вайс.

Инор Вайс оказался на месте и тоже выслушал мою историю с большим интересом.

— Истории о том, что шаманы могут убивать на расстоянии силой желания, — сказки, — категорично заявил он. — Да и то, что орки убивают всех, в ком есть и их, и человеческая магия, тоже не соответствуют действительности. Таких людей, а они обычно считают себя людьми, очень мало, а способности их таковы, что почти все они работают в нашем ведомстве. Я предполагаю, что сказка о том, что у орков их непременно лишат жизни, возникла в недрах нашей конторы.

— Но моя бабушка…, - растерянно сказала я. — Папа утверждал, что она погибла как раз от воздействия своего отца. Отдаленного воздействия. Неужели он опять нам врал? Но я была уверена, что сегодня он говорил правду.

Инор Вайс вопросительно посмотрел на инора Брайнера.

— Ивонна, ваша бабушка когда погибла? — уточнил тот.

— Около десяти лет тому назад, — ответила я.

— А поточнее? Нужно поискать, что у нас есть по этому делу.

Пока искали информацию о смерти бабушки, инор Вайс расспрашивал о проявлениях у меня орочьей магии и был очень разочарован, когда узнал, что меня не только поили все эти годы специальным зельем, но и подчистили память так, что я не помню, были ли у меня вообще эти проявления. Приободрившийся Рихард поинтересовался, нельзя ли мне вернуть мои детские воспоминания, видно, жена с провалами памяти показалась ему менее привлекательной. Инор Брайнер пообещал заняться этим вопросом.

Принесли несколько листочков бумаги, похоже, что с выписками по бабушкиному делу, и иноры углубились в их изучение, даже не думая показать нам с Риком то, что там написано.

— Здесь нигде нет упоминания о возможном магическом вмешательстве, — наконец сказал инор Вайс. — Кое-что дознавателю показалось странным и он об этом упомянул. Но, повторю, никакой магии, ни нашей, ни орочьей следов не было.

— Но если вмешательство было произведено на расстоянии, — неуверенно сказала я, — то возможно, и следов, не должно было остаться.

— Да… Чему вас только учат нынче в академии? — проворчал инор Брайнер. — Расстояние не имеет значения. Так что инор Бринкерхоф вам наврал, пожалуй.

— Знаешь, мне показалось, что он верил в то, что говорил, — медленно, обдумывая каждое слово, сказал Рихард. — А у вас ведь наверняка есть информация о том, искал ли орочий шаман в нашей стране кого-нибудь. Может, поднимите за последние годы.

— Это я вам и так скажу, — отмахнулся инор Вайс. — За последние десять лет до нас доходили известия о поисках двух шаманов. Один искал сбежавшего к нам сына, который был без дара и отследить его не представлялось возможным. А второй искал убийцу дочери и правнучки. Как вы понимаете, ничего из этого к вам не подходит.

— Почему же? — неожиданно сказал инор Брайнер. — То, что шаман перестал слышать правнучку, он мог посчитать за ее смерть. Ведь Ивонну сразу после смерти бабушки начали поить зельем, так?

— Но тогда получается, что бабушку убили? — в ужасе сказала я.

— Не обязательно. Здесь возможны два варианта, — ответил инор Вайс. — Он мог посчитать убийством ее смерть, потому что перестал слышать вас обеих. Или, если смерть была насильственной, а она успела с ним связаться. И я бы не отбрасывал в сторону вероятность того, что речь совсем и не о вас идет. Точно можно сказать только одно — никаких поисков потомков орочьих шаманов с целью их уничтожения не велось ни сейчас, ни раньше.

Я уже ничего не понимала. За один день на меня свалилось столько разнообразных фактов, зачастую полностью противоречащих друг другу. Верить в то, что отец нам с Риком врал с целью все же выдать меня замуж за Клауса, не хотелось. Он действительно боялся, вот только теперь возникает вопрос, чего.

— Из бабушкиной лаборатории пропали все книги и ее заметки, — вспомнила я. — Папа утверждает, что ничего об этом не знает.

— Верить вашему папе? — иронически хмыкнул инор Брайнер.

— Замок там явно давно не открывали, — вмешался Рихард. — Да и внутри очень много пыли. Так что книги пропали еще при жизни деда Ивонны, когда отец доступа туда не имел. Я разговаривал с управляющим, который там работает фактически с начала болезни деда, он утверждает, что при нем лабораторию ни разу не открывали, а алхимических книг он не видел ни в одном помещении фабрики. Кроме стандартных справочников, разумеется. Так что инор Бринкерхоф к пропаже этих книг, похоже, действительно не имеет отношения.

— А от чего умер ваш дед, Ивонна? — внезапно спросил инор Брайнер.

— Ни одному целителю, которого к нему приглашали, не удалось установить причину его заболевания, — испуганно сказала я.

Инор Брайнер и инор Вайс посмотрели друг на друга, и это их переглядывание мне ужасно не понравилось.