Глава 22

После ухода папы я на всякий случай испепелила коробку из под пирожных прямо вместе с оставшимися там вкусностями. Не скажу, что это решение далось мне легко, эти кусочки нежного теста с легким кремом и засахаренными фруктами было ужасно жалко, но ожидание от папы пакостей стало уже привычным. И хотя он всячески показывал свои добрые намерения, верилось в это не очень. Рихард проверил даже стул, на котором сидел мой родитель, и стол, части которого тот касался, но тоже ничего не обнаружил. Это настолько нас удивило, что весь вечер мы провели в поисках ненайденного сюрприза, осматривая каждый кусочек нашей квартиры, где папа мог отметиться, причем, не только визуально, но и на магическом уровне. Но ничего лишнего так и не нашли.

— Рик, — вспомнила я, когда, совершенно измученные этими бесплодными поисками, мы собирались ложиться спать, — я думаю, теперь в охране, которую приставил твой отец, нет необходимости. Ведь Хайнрихи на нас не думают, а, значит, и мстить не будут.

— А тебя совсем не обеспокоило заявление инора Бринкерхофа, что твой бывший жених берет теперь на себя эту маленькую проблему с приворотом?

— Да что он мне может сделать? — удивилась я. — Если уж папе это не удалось, когда я от него никакого подвоха не ожидала, то Клаус точно не сможет подлить мне ничего так, чтобы я не заметила. Тем более, как я поняла из слов твоего папы, они под наблюдением находятся. Вот никогда бы не подумала, что Хайнрихи замешаны в каких-то противозаконных делах. У них и предприятие такое мирное.

— Возможно, это просто прикрытие, — предположил Рихард, — а основной доход они получают с чего-то другого?

— Да они и с косметики должны весьма прилично получать, — не согласилась я. — В состав же обычно входят весьма недорогие вещества, а покупателей привлекают красивыми баночками и заманчивыми обещаниями.

— Доходы Хайнрихов меня волнуют крайне мало, — заметил муж. — А вот твоя безопасность — напротив.

А я вдруг подумала, что и меня волнует безопасность, но только Рихарда. Ведь если правда то, что Хайнрихи связаны с преступной средой, то они могут подумать, что физическое устранение моего мужа поможет мне изменить взгляд на Клауса. До сих пор они пытались решить дело мирным путем, показывая себя исключительно с положительной стороны, но, убедившись в безрезультатности таких действий, могут попробовать и другие способы. Так что я согласилась с тем, что охрану снимать рано.

Но следующие две недели прошли совершенно спокойно. Нашу замечательную семейную жизнь разнообразили только посещения друзей. Папа больше ничего не присылал и никак не давал о себе знать. Да и вообще из моего родного города никаких вестей не было, если не считать письма от Юргена. В нем он писал, что, хотя инор Тидеман был весьма недоволен нашим решением и прямо сказал моему зятю, что предпочел бы видеть именно меня во главе семейного предприятия Бринкерхофов, но помогать и объяснять не отказался. Так что теперь муж сестренки пропадает там с раннего утра до полуночи, понемногу вникая во все тонкости, а наш управляющий даже доверяет ему уже в некоторых вопросах. Но больше всего меня порадовало то, что Юрген писал, что ему это начинает нравиться намного больше, чем торговля.

И как-то после занятий я направилась в лавку к иноре Блау. Ведь за то время, что я у нее не была, наверняка появилось что-то новое по моей любимой алхимии, да и поблагодарить ее надо за советы, которые так мне помогли.

— Даже не буду спрашивать, все ли у тебя хорошо, — сказала она мне после приветствия. — Твой сияющий вид говорит сам за себя. Что ж, я рада, что этому мальчику удалось растопить твое сердце. Ведь ты была такой несчастной по собственной глупости, и сама это признавать не могла. А ведь так можно и всю жизнь прострадать, в старости спохватишься — а все, дилижанс уже ушел.

Я только улыбнулась ее словам и вручила пакет с конфетами, купленными мной по дороге. Конфеты были приняты весьма благосклонно, и инора спросила:

— Твои интересы в отношении книг не изменились? Или ты пришла ко мне договариваться о обмене своей алхимической библиотечки на более подходящие книги для молодой замужней женщины?

— На романы я не перешла, если вы это имеете в виду, — улыбнулась я. — А вот если у вас есть что-то интересное из того, что я обычно покупаю, посмотрю с удовольствием.

— Есть, — кивнула она с большим достоинством, — я даже на прилавок не выкладывала. Очень редкое интересное издание по сравнению орочьих рецептов зелий с нашими. Автор провел в плену у орочьего шамана пять лет, так что должен разбираться.

Книга действительно оказалась очень интересной. Ничего подобного я раньше в руках не держала. Там были описания совершенно уникальных зелий, и пусть повторить их, не владея шаманскими методами было невозможно, да и рецепты приводились не всегда, но высказывались предположения о том, как их можно приспособить к человеческой магии, а часть предположений были не только высказаны, но и проверены. Томик был не очень толстенький и потрепанный весьма, поэтому я совсем не ожидала, что инора Блау запросит такую высокую цену.

— Издание уникальное, — пояснила она в ответ на высказанное мной недоумение, — вот цена и высокая. Их и выпустили немного и не переиздавали ни разу. Сбросить я могу, но немного — пару серебряных.

Я даже задумалась, так ли уж нужна мне эта книга, ведь с орочьей магией я и столкнулась один-единственный раз, когда папа пытался мне внушить, что я влюблена в Клауса, а потом решила, что нужна. Ведь там же и рецепты противодействия приводятся и уже на основе наших, человеческих, зелий. Вот только денег у меня с собой таких не было.

— Инора Блау, я вам оставлю задаток, а потом донесу оставшуюся сумму и заберу книгу.

— Ты можешь и сейчас ее взять, а деньги занести завтра, к примеру, — великодушно предложила хозяйка лавки.

— Нет, спасибо, — колебалась я недолго. Желание завладеть книгой было побеждено моим твердым жизненным принципом — забирать покупки только после оплаты.

Я с сожалением отложила томик и достала кошелек. Инора Блау пожала плечами и унесла книгу, которую я уже считала своей, задаток она небрежно смахнула в кассу и выписала мне расписку. Я торопливо с ней попрощалась и направилась домой. Книгу я намеревалась забрать сегодня же. Вот только на выходе из лавки я столкнулась с Клаусом Хайнрихом.

— Добрый день, инора Брайнер, — с явной издевкой сказал он. — Рад вас видеть в добром здравии.

— Добрый день, инор Хайнрих, — я отвечала, стараясь не показывать своего испуга. — Не могу сказать, что я вас рада видеть, так как у меня еще очень живы воспоминания о нашей последней встрече.

— Я вас напугал? Извините, — только вот в голосе его не слышалось ни малейшего раскаяния. — Я бы хотел с вами поговорить, инора Брайнер.

— Извините, но я очень тороплюсь, — я попыталась все же его обойти, но он заступил мне дорогу, показывая, что пообщаться с ним все же придется.

Крупная муха с зеленоватым отливом подлетела к Клаусу с нежным жужжанием и устроилась у него на плече с таким довольным видом, что я невольно фыркнула. Хайнрих-младший побагровел, попытался ее прихлопнуть, но промахнулся и, мигом растеряв свою обходительность, ухватил меня за талию и грубо затащил в стоящую рядом карету, которая тут же рванула с места. Подготовился, гад.

— Насколько мне помнится, — холодно сказала я, с трудом отодрав от себя его руки, — при нашей последней встрече вы собирались ждать, пока я сама к вам прибегу и буду прощения просить. Меня это вполне устраивало.

— Ивонна, почему ты так ко мне жестока? — горячо заговорил он. — Я же люблю тебя.

— Инор Хайнрих, извините, но я вас не люблю, — я старалась отодвинуться от него как можно дальше, но места внутри экипажа было совсем мало. Мысль о том, чтобы сказать ему, что я люблю своего мужа, я отбросила сразу, так как Рихард в этом случае точно пострадает.

— Хочешь сказать, что ты любишь своего мужа? — зло сказал Клаус, тем самым подтвердив мои худшие опасения.

— У нас с ним был договор о разводе сразу после вступления моей семьи в наследство.

— Значит, у меня есть шанс? — он с такой жадностью на меня смотрел, что я почувствовала себя отбивной на его тарелке.

Шанс у него есть, как же! Такие идеи нужно давить сразу, пока они не выросли в нечто более значительное.

— У меня все мужчины вызывают только отвращение, — заявила я, — поэтому, инор Хайнрих, будет лучше, если вы попробуете найти свое счастье с какой-нибудь другой иноритой.

— Я не хочу с другой. Мне нужна только ты.

Весь эффект от его фразы был смазан той же мухой, которая нашла все же щелочку в карете и теперь устроилась прямо напротив Клауса и сложила передние лапки в умоляющем жесте. Тоже, видно, не теряет надежды. Но Хайнрих-младший к чужим чувствам оказался жесток и сделал попытку прибить столь навязчивую поклонницу. Муха обиженно зажужжала и начала выписывать совсем уж замысловатые фигуры в воздухе. Объект ее обожания раздраженно последил за этим действием, но потом все же переключился на меня. И что он во мне нашел? Муха же намного интересней…

— Инор Хайнрих, давайте вы меня довезете до дома, и мы забудем об этом прискорбном происшествии. Я даже готова принести вам извинения за свое поведение на свадьбе сестры.

— Так, значит, да? — крылья его носа начали в ярости раздуваться.

Богиня, что я не то сказала? Я ведь даже извинилась. И вообще, за нами же наблюдать должны были… Неужели, папа Рихарда решил охрану все же снять? Как однако это невовремя. Дверка кареты с моей стороны была намертво заблокирована. Я в панике начала озираться, но помощь ниоткуда не спешила приходить.

— Не надо меня бояться, — сказал Клаус таким голосом, что я испугалась еще сильнее. — Я же сказал, что сама прибежишь. От своих слов я не отступаю.

— Зачем же тогда вы меня похитили? — недоверчиво сказала я.

— Я похитил? Мы просто катаемся по городу, беседуем на разные темы, утоляем жажду вкусными настойками, — с этими словами он вытащил крошечный бутылек синего стекла и с издевательской ухмылкой покрутил перед моим лицом.

— Я это пить не собираюсь, — паника окончательно мной завладела.

— А придется, — нагло заявил он.

Он навалился на меня всем весом, надо признать, весьма немаленьким, и попросту зажал нос. Я не смогла долго не дышать, но попытка втянуть воздух через сомкнутые губы привела к тому, что вместе с ним в рот попала тягучая жидкость, остро пахнущая незнакомыми травами. Неужели орочья поделка? Я в ужасе забилась, стремясь выплюнуть эту гадость. В результате незначительное количество оказалось на моем платье, но большая часть проследовала через горло прямиком в желудок.

— Вот и все, — удовлетворенно сказал Клаус, отпустил меня и выжидательно уставился.

Не знаю, что он хотел увидеть, но любви никакой к нему я не ощущала, только ненависть и ужас перед такой возможностью. В этот момент карета резко остановилась, дверца ее открылась и явила нам двух стражников в сопровождении лица в штатской одежде, который показался мне смутно знакомым. Видимо, охранник. Хорошо же он справился со своими обязанностями!

— В чем дело? — высокомерно бросил Хайнрих. — Кто дал вам право меня задерживать?

— Вы сами, когда похитили эту инору, — ответил ему человек в штатском и тут же встревоженно обратился ко мне. — Инора Брайнер, с вами все в порядке?

— С ней все в порядке, — зло сказал Клаус.

— Нет, со мной не все в порядке, — ответила я. — Мало того, что он меня похитил, так еще и напоил какой-то дрянью.

На лице моего охранника отразился ужас:

— Чем? Чем вы ее напоили?

— Да какая вам разница? — небрежно бросил Хайнрих. — У иноры же ко мне никаких претензий нет, не так ли, дорогая?

— Очень даже есть, — возмутилась я. — Да у меня просто в голове не укладывается такая наглость, инор Хайнрих.

— Заявление писать будете? — оживился один из стражников.

— Конечно, — я смерила бывшего жениха ненавидящим взглядом, к чему он, на удивление отнесся довольно спокойно.

— Дорогая, — выдал Клаус, — к чему эти формальности, если ты завтра все равно его заберешь?

— Чем вы ее напоили? — повторил вопрос охранник.

— Мне показалось, что это было орочье зелье, — ответила я вместо Клауса, который совсем не торопился делиться имеющейся у него информацией.

Тут я увидела на полу злополучный флакончик, подняла и протянула стражам:

— Оно здесь было.

Инор в штатском взял и неуверенно понюхал, после чего побелел как полотно и сказал:

— Инор Брайнер меня убьет.

— Э-это что? — раньше мне казалось, что испугаться больше я попросту не могла, теперь вот выяснилось, что я ошибалась.

— Орочье любовное зелье, — пояснил он. — Вы действительно завтра забрали бы заявление, если бы даже успели написать. Настолько сильно привороженные зависят от тех, к кому их магия привязала.

— Так нужно мне скорее принять противоядие, — пришла мне в голову спасительная мысль.

— Так нет у него противоядия.

Я смотрела на довольно улыбающегося Клауса, и из глубины души поднималась такая злость, которая требовала немедленного выхода. Это что, мне теперь всю оставшуюся жизнь придется прожить с этой рыжей сволочью? Да не может такого быть, чтобы не было противоядия! Рихард. Мне нужен Рихард. Он обязательно что-нибудь придумает. Он же лекарь. Я прикрыла глаза, несколько раз вздохнула, чтобы успокоиться, и твердо сказала:

— И все-таки я напишу заявление.