Глава 20

Когда Эвальд вволю посокрушался над постигшим его несчастьем, пришло уже время ужина, на который он меня и пригласил и даже попытался взять меня за руку, видно, позабыв, чем это заканчивается. То, что тут же случилось, было вполне предсказуемо. Вставшие дыбом волосы вполне соответствовали выражению лица принца и потоку экспрессивных выражений из его рта.

— Ваше высочество, вы все же сдерживались бы при своей невесте, — начал его увещевать инор Лангеберг.

— Она и сама наверняка думает то же, — мрачно ответил Эвальд. — Разве что в других выражениях.

Плотоядность из его взора ушла, теперь он посматривал на меня с опаской. Пожалуй, мне это даже нравилось — впервые с момента нашего знакомства он меня боялся больше, чем я его. Правда, я все равно предпочла бы, чтобы он это делал на некотором расстоянии от меня…

— Я распоряжусь, чтобы вам сюда доставили поесть, — решил принц. — Если уж все так нехорошо получается, то с семьей Эрике ужинать не следует.

— Я могу и в общежитии поужинать, — встрепенулась я. — Давай ты лучше распорядишься, чтобы меня отвезли.

— Я не могу допустить, чтобы ты ушла отсюда голодной, — заявил Эвальд. — Если уж я тебя даже поцеловать не могу, нужно же это как-то компенсировать. К тому же наш дорогой маг может и придумает какой-нибудь выход из сложившейся ситуации за это время.

Когда жених мой ушел, Лангеберг некоторое время задумчиво расправлял манжеты, глядя куда-то в сторону, а потом внезапно спросил:

— Леди Штаден, а почему вы так не хотите замуж за Эвальда?

— Наверно, потому, что я его не люблю, да и он меня не любит.

Вопрос застал меня врасплох, но я последнее время так часто на него отвечала, что даже задумываться над ответом не стала.

— Если принять во внимание все усилия нашего принца по завоеванию вашего сердца, — несколько витиевато сказал маг, — то невольно приходишь к мысли, что вы влюблены. И поэтому сопротивляетесь с таким усердием.

Я промолчала. Говорить на столь личные темы я была не готова. Тем более, с человеком, которого я вижу впервые в жизни, и от которого непонятно чего ожидать приходится.

— И как, взаимно? — продолжил он меня допытывать.

А вот на этот вопрос ответить я не могла даже себе. Катарина утверждает, что я ему нравлюсь. Но ведь он не пытался сделать мне навстречу даже маленького шага. Ведь и поцелуй у нас был всего один, тот, который я у него вытребовала в качестве желания. Все остальные его слова и поступки укладывались исключительно в рамки дружеского расположения ко мне, как к сестре Берти.

— Это он испортил ваш браслет?

— Вы же сами сказали, что это сбой, — вот теперь я действительно испугалась.

— Что вы, милая, — насмешливо сказал инор Лангеберг, — уж отличить намеренное выведение из строя от случайной поломки я в силах. Неужели вы думаете, что должность придворного мага — это синекура, на которую отбирают исключительно по связям и внешности? Хотя, признаю, сделано мастерски. И блок по определению, есть ли защита у Эвальда или нет, запрятан очень хорошо. Маг рангом пониже моего этого бы не заметил.

— Блок по определению? — удивленно сказала я.

— Ну да, от этого зависит сила воздействия. Вижу, вы не знали… Но тот, кто делал, все продумал. Ведь Эвальд часто забывает надеть защитные артефакты, и слишком сильный магический удар мог бы его покалечить, а слишком слабый при активированной защите он бы и не почувствовал. Талантливый молодой человек, ничего не скажешь. Как его зовут, кстати?

— А почему вы не высказали свои предположения при Эвальде? — я решила отрицать постороннее вмешательство до последнего.

— С него стало бы привлечь такой талант к ответственности за покушение. Вычислить, кто приложил руку к вашему браслету, спецслужбам труда не составит. Не думаю, что у вас такой уж широкий круг общения. Брат у вас на пятом курсе, если не ошибаюсь?

Я машинально кивнула.

— Думаю, это либо брат, либо кто-то из его друзей, — добил меня маг.

— И что ему будет? — дрогнувшим голосом спросила я.

— Я давно подумывал взять себе ученика, — огорошил меня инор Лангеберг. — А здесь должен быть не только хороший дар, а он точно есть, если парень разобрался в артефакте, но и умение нестандартно мыслить, а также не переть напролом, давя силой, а использовать искусно очень малые потоки.

Слова об искусном использовании малых потоков вызвали во мне какое-то смутное беспокойство, но с чем оно было связано, я сразу не поняла, а потом мне стало совсем не до этого.

— Итак, леди, вы познакомите меня с автором столь нестандартного вмешательства?

— Я сначала у него самого спрошу, — мрачно ответила я

— Значит, все же друг брата. Что ж девушки вашего возраста очень часто влюбляются в тех, кто рядом, тем более, если те стараются не обижать маленьких девочек.

— Я не маленькая девочка! — посмотрела я на мага весьма возмущенно.

— Ну да, ну да, — насмешливо сказал он. — Взрослая опытная женщина. Влюбленная во взрослого опытного мужчину. Считающая необходимым хранить ему верность. Только такая влюбленность обычно проходит со временем. Он просто первым попался вам на глаза. Возможно, попадись вам первым Эвальд, вы бы не устояли перед его обаянием.

— Эвальда я увидела раньше, — возразила я.

— Вот как? Он утверждал, что впервые заметил вас на балу.

— Просто, когда я его первый раз увидела, они с младшим принцем дрались и внимания ни на кого не обращали, — пояснила я. — Поэтому я его запомнила, а он меня — нет.

— Значит, вы его попросту испугались, — задумчиво сказал инор Лангеберг. — Что ж, это многое объясняет.

Тут в дверь постучали, и служащий вкатил столик, на котором стояло множество блюд, прикрытых крышками. Он подошел к единственному столу в кабинете и в нерешительности посмотрел на мага. Стол был письменный и весь завален большим количеством книг и свитков.

— Оставьте, мы сами справимся, — маг понял его затруднения. — Потом просто уберете все, когда леди уйдет.

Служащий поклонился и вышел. Инор Лангеберг освободил место на своем столе, поставил приборы для себя и меня, далее предложил мне обслуживаться самостоятельно. Есть мне не хотелось, но я подумала, что занятый рот позволит не отвечать на неприятные вопросы, и положила себя мяса с какой-то затейливой подливкой и салат.

— Так вот, — невозмутимо сказал маг. — Снять ваш браслет я могу хоть сейчас.

От удивления я чуть не подавилась и остро пожалела, что вообще начала есть.

— Но делать этого не буду, — веско сказал он.

— Почему? — удивлению моему не было границ.

— Видите ли, король Лауф весьма амбициозен, — начал объяснять маг. — Ничем другим его желание женить сначала сына, а потом внука на принцессах соседних государств объяснить нельзя. И сколько раз я ни пытался ему объяснить, как опасно может быть для оборотня встретить свою истинную пару, если он к этому времени оказывается женатым, столько король слушать меня не желал.

— Эвальд считает, что он уже не встретит свою пару, — вспомнила я слова принца.

— Иногда оборотни понимают, что именно эта женщина — их пара, не сразу, — неторопливо говорил маг. — Он может провести с ней бок о бок некоторое время, даже не подозревая этого. А потом приходит озарение. Но при этом девушка должна любить. Вы же пока считаете, что любите другого, а Эвальда боитесь. И поведение принца только укрепляет вас в таких чувствах. Сейчас, при испорченном артефакте, между вами возможны только дружеские отношения, и если вы перестанете его опасаться, то появится шанс, что у вас все будет правильно. Дайте ему этот шанс, Эрика!

— Но ведь если даже я его вдруг полюблю, то это совсем не значит, что я окажусь его парой, — растерялась я.

— Не значит, — подтвердил маг. — Но королевскому семейству вы очень пришлись по душе, а это говорит о том, что они почувствовали в вас возможного родственника. И Эвальд вам физически не неприятен, ведь так? Когда он просил меня ввести…хм… это незначительное улучшение в защитный артефакт, он утверждал, что его поцелуй вам понравился.

Я смущенно сказала:

— Но ведь оборотни сами по себе привлекательны для противоположного пола, ведь так?

— Есть у них такая особенность, — кивнул головой инор Лангеберг. — И они этим совершенно беззастенчиво пользуются. Но, — он сделал паузу и веско продолжил. — Они могут быть и очень верными супругами. И потом, дорогая, все, что от вас сейчас требуется, — просто подумать. Возможно, ваша детская влюбленность — просто временная блажь, из-за которой вы лишаете себя надежды обрести настоящее счастье. Или ваши чувства с этим молодым человеком взаимны?

Я покачала головой. В самом деле, Дитер ни разу не давал мне понять, что с его стороны есть что-то большее, чем дружеское расположение. Да и дистанцию между нами он всегда старался держать. Возможно, он действительно просто боится меня обидеть?

— Так вот, — продолжил маг, — все, что здесь было сказано, должно остаться между нами. Прошу вас ни с кем не советоваться и ничего никому не говорить — ни родственникам, ни подругам. Это решить можете только вы, не позволяйте никому на вас влиять. Слушайте собственное сердце.

Возвращалась я в совершеннейшем смятении. Эвальд пришел меня проводить, близко на этот раз не подходил, но пообещал навестить меня завтра. Я взглянула на него на этот раз совсем по-другому — как на человека, страдающего без своей пары, но желающего ее обрести. Вдруг инор Лангеберг прав, и мы оба пока слепы? Но сердце мое упрямо твердило, что ключ от него отдан совсем другому…

Этот другой встретил меня сразу по приезде в Академию, вид у него был встревоженный. Я пытливо уставилась ему в лицо, силясь понять, что же там, за этой тревогой, за этой участливостью. Есть там что-то помимо дружеских чувств или нет? Сердце билось и дрожало, но не торопилось давать мне ответа. Я не знала, что мне и думать.

— Эрика, что с тобой? Что случилось во дворце? — встревоженно сказал Дитер.

И тут на меня внезапно снизошло полное успокоение. Не буду ничего делать, ничего спрашивать. Пусть время само расставит все по правильным полочкам, а что не нужно — пылью присыплет и забудет.

— Ничего особенного, — ответила я. — Просто оказалось, что кто-то внес в мой артефакт некоторые исправления. Не ты случайно?

— Так ты же согласилась, — не то вопросительно, не то утвердительно сказал он.

— Когда? — удивленно спросила я.

— Этой ночью, когда я приходил, — не менее удивленно ответил парень.

— В самом деле? Не помню, — я порадовалась на его вытянутую физиономию и мстительно продолжила. — Мне же дали снотворное зелье, я его выпила и проспала до утра. Если ты даже ночью и приходил, то я этого и знать не могу.

Вот так. А то, чего я не помню, того и не было.

— Но ты действительно согласилась. Я бы не стал вмешиваться без твоего разрешения.

— Инору Лангебергу очень понравилось твое вмешивание, — просветила я его. — Он ничего не сказал Эвальду, а меня попросил, чтобы тот, кому пришла в голову такая замечательная идея, явился к нему лично.

— Зачем? — обреченно спросил Дитер.

— Он хотел ученика взять.

Глаза парня зажглись на миг восторгом, но тут же потухли.

— Меня он не возьмет.

— Почему ты так уверен? — удивилась я.

— Есть у меня на то причина.

— Знаешь, сходить тебе к нему все равно придется, — рассудительно заметила я. — Он сказал, что в противном случае сыск привлечет.

Маг такого не говорил, но мне почему-то ужасно захотелось, чтобы инор Лангеберг на Дитера посмотрел сам, и решал, брать того или нет, основываясь на личном впечатлении, а не руководствуясь какой-то невразумительной причиной, о которой парень мне и сказать ничего не хочет. Я протянула ему пригласительное письмо от инора Лангеберга и пошла к себе.

— Эрика! — окликнул он меня.

Я повернулась и вопросительно на него посмотрела.

— Мне Берти сказал, что он с вами занимается фехтованием в качестве исполнения твоего желания, — смотрел Дитер на меня очень внимательно. — Может, и с меня возьмешь тем же, чтобы я не чувствовал себя перед тобой в долгу?

Мне на миг показалось, что я ослышалась, но потом поняла, что он просто решил проверить, действительно ли я ничего не помню. А вот не помню, и все тут!

— Спасибо, — я широко ему улыбнулась. — Но мне кажется, брат и один с этим справляется. А лишнее желание мне совсем не повредит. Мало ли куда его использовать можно.

Я еще раз ему улыбнулась и ушла. Смотрел ли он мне вслед или пошел по своим делам, я не знаю — оборачиваться мне и в голову не пришло, и так я столько глупостей натворила в последние дни. Да и желание у меня было только одно — добраться до кровати и уснуть. Так что Катарине пришлось удовольствоваться кратким отчетом — что снять в ближайшее время не удастся, починить тоже, но Эвальд приходить обещал, а значит, кофе нам возвращать не придется.

Эвальд честно меня навещал, правда, старался садиться подальше, так, чтобы даже ненароком ко мне не прикоснуться, но взгляды позволял себе такие, что я невольно смущалась и радовалась столь замечательной поломке артефакта. Появление в нашей комнате Марианны он воспринял весьма стоически, и даже то, что она почти на него укладывалась, не привело к интересу с его стороны. Простая вежливость, аккуратное спихивание с колен и постоянное «Марианна, мне кажется, моя невеста может неправильно нас понять». Я даже поражена была его стойкостью. Хотя, что там было за пределами моей комнаты, я все равно не знала — провожать его не ходила, а марианны водились и там в большом количестве. Если уж эта так не нравится, то можно найти и более подходящую.

Дитера я тоже теперь видела часто. На тренировках, куда он приходил вместе с Берти. Но я ему еще раз повторила, что не зачту его присутствие как исполнение желания, а то вдруг у него проблемы с памятью возникли, но он сказал, что помогает нам с Софи так, из дружбы с Берти, а то ему одному скучно. Ну да, развлекаться за счет девушек намного интереснее. Видно, брат порассказывал ему всяческих нелепиц про наши занятия, вот он и пришел посмотреть лично, чтобы потом вместе с другом похохотать. Я старалась обращать на него поменьше внимания, но почему-то всегда, даже когда совсем на него не смотрела, чувствовала, где он и что делает. Я уже злилась на себя саму, ведь он все так же ровно продолжал относиться ко мне, как будто и не целовал меня тогда с таким пылом. Я его как-то спросила, навестил ли он придворного мага, парень ответил кратким «Да» и больше ничего не сказал, а я решила не спрашивать, пусть не думает, что его жизнь мне так уж интересна. Катарине я все же рассказала о том, что это Дитер виноват в порче браслета, но о разговоре с Лангебергом умолчала, сказала только, что маг пока разбирается, что наворотил ушлый студент, а так как дел у него много, то и результата ждать скоро не приходится. Неожиданно поступок Дитера возмутил подругу до глубины души, она долго на него ругалась и говорила, что он не должен был лишать меня возможности выбора — возвращать браслет или нет. Как ни странно, я была с ней согласна, так как после поездки во дворец поневоле задумывалась, а не сочинила ли я себе рыцаря в сияющих доспехах на пустом месте.

А за день до соревнования по фехтованию он ко мне подошел и сказал, что знает, как можно снять мой браслет, и предложил тут же это сделать.

— Спасибо, не надо, — спокойно ответила я.

Ведь инор Лангеберг мне сразу сказал, что может снять в любой момент. А теперь, если я сниму и попытаюсь вернуть Эвальду, с принца вполне станется надеть мне новый с какими-нибудь функциями, не очень обычными для защитного браслета. За время, которое мы с ним провели вместе, мне стало ясно, что убедить Эвальда в чем-либо — очень сложно, и если уж он что-то решил, то будет этого добиваться. На мой взгляд, в настоящий момент единственной причиной, которая заставила бы моего жениха от меня отказаться, могло стать только мое замужество.