Глава 33

На удивление похищение ректорского портрета прошло незамеченным. Галерея, где висели изображения преподавательского состава, не являлась местом поклонения студентов, так что единственной проблемой, с которой столкнулись похитители, явилось время, затраченное на выковыривание изображения лорда Ланцы. Все же резать холст они не решились. К огромному настиному счастью на раме красовалось полное имя ректора с кучей магических и немагических титулов и званий, ничего ей не говорящих. Звали предмет грядущего эксперимента Антонио, что сразу же напомнило Ване героя любимого бабушкиного сериала, который та смотрела с периодичностью раз в полгода, а поскольку обладала несколько пониженным слухом, о перипетиях злополучной Ракель знали в деталях все обитатели квартиры, имеющие несчастье находиться там в момент просмотра. В сознании парня имена «Ракель» и «Антонио» были уже неразделимо связаны, что он и решил донести до подруги.

— Настя, тебе срочно нужно менять имя, — заявил он, отдирая очередной гвоздик. — Анастасия и Антонио не очень звучат вместе, это даже лорд Ланца понимает. Я думаю, это единственное соображение, которое не позволяет ему слиться с тобой в экстазе любви.

— По-твоему, Юлианна и Маурицио или Гэбриэл и Ксения звучат лучше? — скептически спросила девушка. — А тем не менее…

— Так им же не потребовалась магия, чтобы найти друг друга. А так Ланца на подсознательном уровне чувствует несоответствие и сопротивляется. Поэтому, когда встал вопрос влюбиться или помереть от сердечной недостаточности, ректорский организм решил, что смерть предпочтительнее.

— И что ты предлагаешь? — неуверенно спросила Настя.

— Классное имя Ракель. Ракель и Антонио — созданы друг для друга.

— Нет уж, придется ему быть созданным для Анастасии, — отрезала девушка. — Ракель, жуть какая. А уменьшительное — Ракочка или Келечка?

— Зря отказываешься, — невозмутимо ответил Ваня, почти освободивший портрет от гнета рамы. — В магии, как на войне, все средства хороши.

— Да не собираюсь я меняться в угоду чужим вкусам, — возмутилась Настя. — Пусть так любит, какая есть.

— Так ведь не хочет же, гад, просто так любить. Только с помощью магии, — парень смотал холст в тугую трубочку и повесил раму на место. — Должен признать, что без портрета она смотрится намного лучше, — заявил он. — Гармоничнее. Такая красивая рама, с позолотой, завитушечками. Произведение искусства, можно сказать.

— Интересно, как скоро заметят, что она ничего не обрамляет? — подумала вслух Настя.

— Как это ничего? Здесь такая авангардная трещина в стене, — не согласился Ваня. — Намного интереснее, чем то, что здесь раньше было.

Настя обиженно посмотрела на Ваню. Да, лорд Ланца — не идеал мужчины, но утверждать, что трещина в стене выглядит лучше его портрета — это чересчур. На картине ректор, достаточно похожий на оригинал, выглядел этаким добрым дядюшкой, с характерной морщинкой на лбу, говорящей о постоянной умственной работе. В плане возраста и стройности художник ему польстил, но не намного, ректор и сам по себе был достаточно интересным мужчиной.

— Нечего хаять моего Антонио, — недовольно сказала девушка.

— А что, это плохо сказывается на результате приворота? — фыркнул Ваня. — Можно подумать, ты влюблена в него без памяти.

— Не влюблена, но гадости про него говорить все равно не надо.

— Это ты еще гадостей в моем исполнении не слушала, — начал было Ваня, но посмотрел на насупившуюся подругу и продолжил. — Все, понял. Ты его считаешь своей собственностью, а твоя собственность неприкосновенна.

Настя согласно кивнула головой, восстановив тем самым мир между ними, и похитители ректорского портрета отправились к ней в комнату, пробовать способ приворота номер два, если уж с первым так нехорошо получилось. В сумке Насти завалялся красный маркер, который и был взят на вооружение.

— А как ты думаешь, на каком языке писать? — задумалась девушка.

— На нашем, конечно, — уверенно ответил Ваня. — Метод-то наш, российский, значит и буквы должны быть наши.

Настя вдохновенно подняла глаза к потолку, немного подумала, а потом начала писать настолько крупно, что надпись заняла существенную часть обратной стороны портрета. Буквы у нее выходили просто загляденье — все ровненькие, одной величины, знак плюса тоже не подкачал, а сердечко так вообще выглядело настоящей лебединой песней.

— Да у тебя талант! — восхитился Ваня. — Можешь брать подряды на магические рисунки. Пентаграммы и всякое такое. Такой шедевр не должен кануть в неизвестность. Осталось только обшить красной ниткой. Швом «козлик». И ректор завтра же будет валяться на твоем пороге.

— Ой, а ниток же нет, — вспомнила Настя.

— Ничего, сейчас купим, — ответил Ваня. — Ради «козлика» я даже готов слетать.

Девушка засунула портрет под подушку, и в этот момент в дверь постучали. Похитители переглянулись, но так как скрыть свое присутствие все равно бы не удалось, Настя решительно подошла и открыла дверь. За дверью обнаружился преподаватель по общей магии. И был он весьма недоволен.

— Вот поразительное дело, — начал он обвинительную речь, — почему все студенты считают, что они могут безнаказанно похищать университетское имущество?

— Это вы сейчас о чем? — осторожно спросила Настя, абсолютно уверенная, что никто их с Ваней в момент кражи не видел.

— Это я о портрете нашего всеми уважаемого лорда Ланцы говорю, инорита, — сухо сказал инор Морини. — И не надо смотреть на меня такими невинными глазками. На всем университетском имуществе стоят метки, по которым всегда можно найти пропажу. Вы сами отдадите, или мне обыском заниматься?

Настя печально пошла к кровати, достала портрет и порадовалась, что обшить его нитками по периметру они попросту не успели. Надпись сзади ведь можно и не заметить.

— Итак, зачем вам понадобился портрет? — инор Морини получил желаемое, но не торопился уходить. Правда, портрет он пока изучал только с лицевой стороны. И то, что там не было обнаружено никаких изменений, его порадовало настолько, что голос стал даже доброжелательным.

— Дело в том, что ваш лорд Ланца — очень жадный человек, — доверительно сказал ему Ваня. — Подарил бы девушке свой портрет, так ей бы и не было необходимости похищать имущество университета.

— Вы хотите сказать, что взяли портрет исключительно для того, чтобы инорита могла на него смотреть? — довольно скептически поинтересовался преподаватель.

— Да у нее одна радость в жизни осталась — вид нашего горячо любимого ректора, — убедительно сказал Ваня. — Жизнь ее разрушили. Из мира вырвали без возможности возвращения. С родными разлучили. Должна же у нее быть хоть какая-то отдушина, правда?

Инор Морини посмотрел на Настю, Настя покраснела. Слова Вани, конечно, несколько оправдывали ее поведение, но вот выглядела она при этом дура дурой. Стащить портрет ректора, чтобы любоваться на него украдкой, когда оригинала долго нет, — да над ней же потешаться весь университет будет. Зато ее смущенный вид полностью успокоил преподавателя, который понимающе хмыкнул и уже собрался уходить, когда взгляд его совершенно случайно упал на оборот портрета.

— Это что? — испуганно спросил он, моментально вспомнив о недавней порче, наведенной на ректора. На переселенцев они тогда не подумали, так как считалось, что в их мире магия не развивалась, и все знания по ней будут получены здесь. Но вид странных символов навел его на мысль, что совершенно напрасно руководство университета не рассматривало вероятность того, что среди иномирных студентов были носители совершенно другой, отличной от применяемой здесь, магии.

— Просто надпись, — пояснил Ваня. — Не думаю, что ее расшифровывать нужно. У нас такими все подъезды исписаны.

— И тем не менее, — угрожающе сказал инор Морини, — я попросил бы вас перевести. То, что в вашем мире — ничего незначащая надпись, в нашем может иметь далеко идущие последствия.

— «Антонио плюс Анастасия равно любовь», — пожав плечами, невозмутимо перевел Ваня. Настя покраснела еще сильнее, напоминая по цвету сильно перезревший помидор. — И какие последствия, по-вашему, это может иметь?

Инор Морини недоверчиво смотрел на изнанку портрета. Магии в надписи не было, да и в их мире писали такие же вещи. Но писали обычно дети, намного младше инориты, стоящей перед ними. То, что такое могла написать взрослая девушка, обучающаяся в их университете, просто не хотело встраиваться в привычную преподавательскую картину мира. Возможно, у девушки задержка в развитии? Но тогда ей в руки никак нельзя давать такое серьезное оружие, как магия. И инор прямиком отправился к ректору, выяснять мнение начальства на этот счет.

— И здесь действительно именно это написано? — лорд Ланца оторопело смотрел на аккуратный рисунок. — Хм… Магии я в самом деле не чувствую.

— Но тогда получается, девушка не в своем уме?

— Почему это? По-вашему, инор Морини, в меня влюбиться никак нельзя? — оскорбленно сказал ректор. — Не такой уж я старый и страшный.

— Да я о способе выражения своих чувств, — пояснил преподаватель. — Для ее возраста такие поступки не свойственны.

— Возможно, в ее мире это нормальное явление, вы же не знаете, — уже более спокойно сказал лорд Ланца, явно любуясь настиным творением. — А как аккуратно написано, вы заметили? С такими задатками из нее получится прекрасный артефактор. В нашем деле очень важно иметь твердую руку и художественные способности.

— Может, она на демонологию или некромантию захочет пойти. Там тоже рисовать нужно.

— Не говорите ерунды, инор Морини, какая некромантия? Здесь явно видна рука будущего артефактора. Такие способности просто требуют моего участия, вы не находите?

— Конечно, — подобострастно сказал инор, наконец уловивший нить рассуждений начальства, — под вашим чутким руководством этот бриллиант просто засверкает на ниве артефакторики.

— Нужно будет обговорить с ней дополнительные занятия. И, пожалуй, подарю я ей медальон со своей миниатюрой. Чтобы девочка больше глупостей не делала.

А будущий артефактор, даже не догадываясь о грядущих изменениях в программе учебы и о том, что ей посчастливиться стать в ближайшее время собственницей ректорского изображения, размазывала по лицу слезы и выговаривала Ване.

— И зачем ты такую ерунду этому Морини сказал?

— А что, мне надо было заявить, что ты ректора привораживать собралась? Мол, прошлый раз промашка вышла, так ты решила контрольный выстрел сделать? Чтоб уж наверняка.

— И что мне теперь делать? — убито спросила Настя.

— Мне еще один чудный способ рассказали. Берешь красные панталоны, вышиваешь на них крестиком то, что ты на портрете писала, носишь сутки, потом с левой ноги на люстру забрасываешь. Только это делать надо на растущую луну. Блин, их же здесь две. Тогда обе должны расти, или одной достаточно? И кричать что-то нужно, не помню. Короче, я проконсультируюсь и тебе точно скажу.

— Ваня, я что, по-твоему, круглая дура? — зло сказала Настя.

— А разве нет? — спокойно ответил парень. — Вот скажи, нафига тебе этот придурок нужен?

— У него деньги есть и положение в местном обществе, — обиженно сказала Настя. — Мы же здесь никто.

— Настя, здесь маги получают столько, что аристократия отдыхает. Тебе достаточно прилично закончить этот универ, и у тебя будут и деньги, и положение в обществе. Но нет, тебе нужно привязать себя к этому престарелому магу.

— Вовсе он не престарелый, — не согласилась Настя. — Вполне себе приятный мужчина в полном расцвете сил.

— В этом мире мужчины в таком возрасте давно и счастливо женаты. А вот у ректора жены почему-то нет, — зловеще сказал парень. — А почему нет, ты узнавала?

Настя отрицательно повертела головой и с интересом уставилась на Ваню.

— Вот и я не узнавал, — разочаровал ее тот. — Но то, что это ненормально, абсолютно уверен. Я бы на твоем месте держался от него подальше.

— Думаешь?

— Уверен. Вокруг столько молодых и красивых парней, а ты зациклилась на этом Ланце.

— Ой, ты о себе сейчас? — во взгляде Насти зажегся нездоровый огонек интереса.

— Еще чего, — опешил парень. — Меня девушки, сдвинутые на браке, не интересуют.

— А что ж ты тогда мне помогал? — не сдавалась Настя.

— По двум причинам. Было жалко ректора и интересно, что же ты еще выкинуть можешь. Ну, и вообще, мы же земляки, помогать друг другу должны.

— А, — разочарованно сказала девушка.

— И вообще, мне в подвал пора, время у меня обеденное. Пока-пока.

И Ваня побыстрее покинул настину комнату, ругая себя за то, что так некстати высказался. А вдруг теперь девушке придет в голову его привораживать? Ведь, с точки зрения местных инорит, он намного перспективнее лорда Ланцы, и если кто-нибудь доведет эту нехитрую мысль до Насти, то одними красными панталонами он может и не отделаться. «И нужно мне было вмешиваться?» — ругал себя парень. — «Пусть бы себе влюбляла этого ректора. Надо будет сказать ей в следующий раз, что Ланца — мой идеал мага. Только вот, боюсь, не поверит она.» Но не в правилах Вани было забивать голову выдуманными проблемами, поэтому уже через пять минут он и думать забыл о приворотах и ректорах, ведь его ждало самое важное дело для растущего дракона — охота.