Глава 27

Эльфийский посол вел свой неспешный рассказ, попивая лорийское вино. Конечно, это было непатриотично, но здесь же все свои, никто не узнает о таком поступке, прямо скажем, не красящем истинного эльфа. Но на его взгляд, эльфийские вина лучше идут с чем-нибудь этаким — чтением длинных мелодичных поэм, к примеру, но никак не к такому неторопливому обстоятельному рассказу, касающемуся, главным образом, дел людских. А если дела людские, то и вино должно быть тоже их. Это справедливо. Эльф Таринель, единственный собеседник и слушатель посла, молча внимал. Свой бокал он опустошать не торопился. Но совсем не потому, что был таким уж патриотом Золотого Леса, просто считал, что сейчас ему нужна трезвая голова, а даже небольшое опьянение может помешать понять что-то важное.

— И доказать им ничего не удалось, — закончил свой рассказ посол. — Никаких следов магии не сохранилось. Да там их и сразу видно не было, можешь мне поверить. Все же зелья у тебя получаются уникальные.

Он посмотрел почти влюбленными глазами на клетку с двумя филларами, стоявшую тут же в кабинете. Филлары приникли к решетке и слушали ничуть не менее внимательно, чем Таринель. Даже более — ведь их все это касалось непосредственно.

— А девушка была именно Виттория Вивиани? — наконец спросил Таринель. — Все же мне не верится, что действие моего зелья могло пройти бесследно после какого-то обычного поцелуя.

— Здесь нет никаких сомнений. Ее опознал не только управляющий, но и слуги в доме. В том, что Павоне превратил в филлара свою падчерицу, ты же не сомневаешься?

Таринель нервно дернул ухом, посол принял это за согласие, не стал дожидаться более внятного ответа и продолжил:

— Да и не совсем бесследно. Там связь осталась между ней и парнем, с которым у филлара привязка была. Странная такая связь. Я раньше ничего подобного не видел.

— Интересно было бы посмотреть, — задумчиво сказал Таринель и, наконец, сделал глоток из бокала. — Может, что и прояснилось бы.

— Может, — с сильным сомнением в голосе сказал посол. — Но это бы лучше сделать кому-нибудь с более сильным уровнем Дара. Дракон этот, Ардарион, явно что-то знает, но молчит. Вот. И поцелуй тоже непростой. Столько условий совпасть должно — магическая привязка, чувство искренней симпатии к филлару, возможно, влияние фаз лун, мы не знаем. Я дату записал, проверить надо, что еще необычного в тот день было. И тот, кто целует, в этот момент не должен думать о филларе, как о девушке, а только как о милом домашнем любимце.

Тут посол вспомнил жену Таринеля, которую он видел в свой последний приезд в Золотой Лес. Существование в зверином теле весьма отрицательно сказалось на ее характере, она не только пакостила, как могла, но и кусалась в порыве злости, когда ее не понимали. А как понять бессловесное существо? Здесь обычную эльфийку, в совершенстве языком владеющую, иной раз понять невозможно. Он вспомнил свою жену и порадовался, что его прекрасная половина не захотела покидать любимый особняк в Золотом Лесу, а то у нее была примечательная особенность подразумевать совсем не то, что говорила, а потом еще и мужа обвинять в непонимании…

— Милом домашнем любимце? Не думаю, что моей жене понравится такой подход, — выразил свои опасения Таринель.

— А что делать? — участливо вздохнул посол, хотел было похлопать собеседника по плечу в знак поддержки, но вовремя вспомнил, что эльфы так не поступают, и сделал вид, что просто хотел разглядеть свою руку поближе. — Другого шанса стать опять эльфийкой у нее не будет. Так что захочет вернуть свое тело — станет милой и пушистой, и вы заживете долго и счастливо.

— Разве что, — мрачно сказал Таринель. — Но буду надеяться, что пушистость с нее сойдет вместе с филларовым обликом.

Посол хохотнул и налил себе новую порцию вина. В то, что эльфийка может остаться пушистой после расколдовывания, он не верил. Человеческая девушка ведь ни капельки не изменилась — у нее не осталось ни усов, ни хвоста, ни золотистой шерстки на видимых участках тела. Про те участки, что были спрятаны под одеждой, посол не мог сказать ничего определенного, но почему-то был уверен, что шерсти нет и там.

— А с этими что будем делать? — спросил Таринель кивнув в сторону клетки.

— Пусть поработают на благо Золотого Леса, — важно сказал посол. — Привяжем к магам послабее, да и все. Мужского пола, разумеется, и не склонных целовать животных, как бы хороши они ни были. А то мало ли… Все же филлар для нас предпочтительней, чем человеческий жулик. Так что забираешь с собой.

Он вытащил из сейфа разовый артефакт-телепорт определенного типа, который использовался для немедленного возвращения бывших преступных элементов в Золотой Лес.

— В Унарру возвращаться будешь, или отсюда пойдешь?

— Буду, — ответил Таринель, — вещи заберу. У меня там много ценного для зелий осталось, да и так, по мелочи. Или боишься, что меня там арестовать могут?

— Наше участие без их показаний, — посол кивнул на клетку, — доказать невозможно. А как теперь с них показания снять? В розыск их объявили, но вот беда, сбежали, негодяи, с места преступления и скрываются от правосудия.

Он укоризненно поцокал языком. Павоне раздраженно зашипел, жалея, что не добрался в свое время до тощей эльфийской шейки. Вот как эти длинноухие отблагодарили его за все хорошее, что он для них сделал. Никогда он, Павоне, больше не будет связываться с выходцами из Золотого Леса, да и другим закажет.

— Это который такой злой? — с любопытством спросил посол. — Вот, казалось бы, почти одинаковые, но сразу видно, кто есть кто.

— Тот, что постарше был, — ответил Таринель. — Видишь, он и помощнее немного. Быстро мелкого прижал.

Паренте поначалу, оказавшись в зверином теле, попытался выместить зло на компаньоне, но получил такой жесткий отпор, что филларова шерсть летела бы клочьями, не будь она столь устойчива к выдиранию. Теперь он старался держаться от Павоне подальше, насколько это позволяли размеры клетки, конечно. Вид он имел довольно жалкий и униженный, но Таринель был уверен, что при малейшей возможности тот отыграется на всех, до кого сможет дотянуться. Существование в виде животного новоиспеченных филларов не прельщало. Ни молодого, ни уже пожившего.

— Ничего, недолго вам в этой клетке сидеть, — сказал посол. — Вот привязку сделают, да выпустят. Будете пользу приносить Золотому Лесу.

Известие филларов не обрадовало. Как-то раньше они жили, принося пользу исключительно себе, и очень надеялись, что и дальше будет так. А становиться бессловесным магическим приспособлением, через которое магию прокачивают? Павоне сделал вид, что он упал в обморок, Паренте недолго думал и полностью повторил действия сокамерника. Вон они какие хилые и несчастные, разве можно над ними так издеваться? Да они вообще не доживут до Золотого Леса… Какая уж тут привязка?

— Может, воды им дать? — неуверенно сказал посол. — Вон как тяжело дышат.

— Еще чего, — ответил Таринель. — Мне еще на дилижансе ехать. Потерпят до конечной точки. Филлары — существа живучие. А и сдохнут — невелика потеря.

Филлар-Павоне чуть заметно приоткрыл глаз и пристально посмотрел на эльфов, искренне надеясь, что филлары могут использовать собственную магию хотя бы для уничтожения противника. Но сколько он ни смотрел на цель, зажигаться та никак не хотела. Посол все с таким же удовольствием попивал вино, не предлагая уже налить собеседнику. Кроме телепорта-артефакта, посол дал Таринелю еще с десяток ценных указаний, касающихся поведения в людских землях, и с облегчением отпустил. Он очень надеялся, что за время, пока тот будет добираться до Золотого Леса, больше ничего не случится.

Таринель тоже был в этом уверен. Он с удовольствием разместился на мягких подушках дилижанса, клетку, прикрытую плотной цветастой тряпкой, засунул под сиденье. Филлары вели себя так тихо, что он даже засомневался на мгновение, там ли они, но проверять не стал. Все равно сбежавший филлар — легкая добыча для первого же встретившегося ему мага. А уж маг, обзаведясь столь полезным приспособлением, не станет искать в нем признаки разумности и не потащит в Лорийский Совет Магов. Нет, человеческие маги свою выгоду не упустят. Этой Виттории просто повезло, что на ее пути встретились дракон и дипломат, который теперь неожиданно магом стал. Таринель задумался, а нельзя ли таким способом увеличивать магический резерв. Было бы довольно удобно, сразу вот так намного. И ведь делать-то ничего особенно не нужно — превратить близкого тебе человека в филлара, который при обратном превращении и передаст тебе всю накопленную магию. Но здесь еще посмотреть стоит, на сколько облагодетельствовали этого везунчика-дипломата. Возможно, через месяц от его Дара и следа не останется, тогда и думать не о чем. Таринель откинул голову на мягкий валик спинки сиденья дилижанса и задремал с совершенно чистой совестью. Не переживать же ему из-за двоих негодяев, которые к тому же до превращения в филларов были людьми.

Проснулся эльф, уже когда дилижанс добрался до Унарры, замедлил ход и прогрохотал по мостовой до центральной площади, где и остановился. Таринель потянулся, вытащил клетку и направился в дом, который он снимал последние годы. Собираясь, он даже испытывал некоторое сожаление от того, что приходится покидать такое уютное, обжитое место. У него даже появилась мысль, не лучше ли будет отвезти этих двоих в Золотой Лес, а жену привести сюда. Это способствовало бы как его душевному равновесию, так и улучшению ее характера. Но тут он вспомнил, что старейшины вряд ли разрешат ему сюда вернуться, и отбросил все сожаления. Он старательно увязывал книги и размышлял, чем же активировать телепорт придется, если руки будут заняты. А ведь еще клетка с филларами! Ему вдруг подумалось, что те давно не подают никаких признаков жизни. Может, действительно напоить, как предлагал посол? Таринель снял тряпку и обнаружил, что филлары лежат все в той же позе, в которой они были в кабинете посольства. Более того, они выглядят какими-то подозрительно неподвижными. Неужели одно место в багаже освободилось? Эльф решил проверить и размотал проволоку, которой была прикручена дверца. Саму дверцу он даже приоткрыть не успел, как из клетки вырвались две золотистые молнии. Одна из них, более плотная, пролетая сильно цапнула мучителя за руку, пропахав по ней кровавую борозду. Но даже ради мести задерживаться рядом с эльфом они не стали, тут же выскочили через окно. Ведь магу, даже такому слабому, ничего не стоило вернуть своих пленников в клетку, если они будут находиться рядом.

— Интересно, как они сговорились? — спросил Таринель себя самого, посасывая поврежденное место. — Неужели филлары могут общаться друг с другом?

Побег узников его не сильно обеспокоил, и в погоню за ними бросаться он не стал. Скажет старейшинам, что сдохли по дороге, и все. Зато ему будет намного комфортнее возвращаться в Золотой Лес. Клетка вон какая объемная, а теперь ее спокойно можно бросить здесь.

А филлары действительно общались между собой, передавая даже не мысли, а образы. Приказ Павоне притвориться мертвым Паренте выполнил беспрекословно, хоть у него и затекла правая задняя лапа от неудобного положения, но он не шелохнулся ни разу. А дальше была команда «вперед», и младший филлар просто следовал за старшим, пытаясь не отстать от него. Ведь у Павоне явно были какие-то свои идеи. Они остановились через три сада, в густых кустах, и Паренте требовательно уставился на собрата. Тот послал ему образ магички, молодой, красивой, которая целует филлара и получает вполне равноценную замену в виде мужчины в полном расцвете сил. Паренте подумал, что для Павоне расцвет был столь далек, что сейчас говорить можно только о закате, а вот он, Паренте, должен обрадовать своим превращением молодую магичку намного больше. Но, в целом, идея ему понравилась, и он даже знал, где эту магичку в Унарре найти можно было. Вариантов особых и не было, разве что в город идти другой. Но единственная местная магичка была молода и довольно хороша собой, так что поцелуи от нее Паренте согласен был принимать в любом количестве, а в другом городе такой могло и не найтись. Он послал образ Павоне, тот согласно кивнул. И вскоре два филлара деловито трусили в нужном направлении.

Нашли они свою спасительницу в весьма плачевном состоянии, в обнимку с бутылкой, которой она рассказывала о своей нелегкой жизни. Судя по состоянии девушки, собеседник был у нее уже не первый, зато молчаливый, понимающий и способный если не утешить, то дать забыться.

— Ну неспрраведливо же это, согласись, — заявляла она наполовину пустой бутылке, подруга которой стояла совершенно пустая под столом. — Когда одним — все, а таким как я ничего крроме шишек и не достается. Вот скажи, хоть раз жизнь делала мне подарок? Фигушки! Все сама! Вот этими руками! Верртеться приходилось только так!

Тут в ее руку, которую она старательно показывала бутылке в доказательство чего-то, понятного только ей, что-то ткнулось, она перевела взгляд вниз и увидела филлара.

— Еще и иллюзиями кто-то дразнится, — чуть не заплакала она. — Да, от филлара я бы не отказалась. Вон, он даже у Тино был… Или не был? Действительно, зачем ему филлар, он же не маг? Или теперь маг? Ох, я запуталась…

Она опять посмотрела на филлара, огляделась в поисках подшучивающего мага, но никого не нашла, зато увидела второго, который выглядел еще более дружелюбным, чем первый. Его морда просто лучилась от счастья.

— Помечтать-то все равно можно, — решительно сказала Паола. — Пусть я завтра ничего и не вспомню, зато сегодня побуду хозяйкой филлара.

И она произнесла формулу магической метки сначала над одним, а потом над другим зверьком. Они никуда не исчезли, а лишь ласково стали в нее тыкаться.

— Какие вы милые, — нетвердо сказала Паола и чмокнула одного в черный мокрый нос.

А потом обняла обоих и уснула совершенно счастливая. В самом деле, зачем страдать по мужчине, который тебя не любит, если у тебя есть филлар? Нет, даже два филлара…