Глава 15

— Инор Павоне, да наверняка опять один обман, — горячо говорил управляющий. — Этим магам ведь только бы деньги вытащить. Ведь платите вы этому Таринелю вне зависимости от того, найдут девушку или нет?

— Федерико, — тяжело вздохнул Павоне, — эльфы хоть что-то сказать могут, а наши маги уже давно ничего не делают. Да и тот, самый первый, помнишь, говорил, что Виттория в Ровене. Тогда мы ему не поверили, у нее же с собой денег на телепорт не было. Но вдруг она что-то скопила из тех, что ей давали на карманные расходы? Нет, Федерико, все нужно проверить. Да и не обманывал меня еще ни разу Таринель.

О том, что за это эльф не получит ни единой медной монетки, он говорить не стал. Эльф выполнял приказ старейшин Золотого Леса — найти и обезвредить угрозу их репутации. Филлара решено было отправить к жене Таринеля. Будет ей подруга после стольких лет одиночного существования. Филлары друг друга хорошо понимают, вот пусть и беседуют о своем, о женском. Обращаться с Витторией приказали бережно, но вовсе не из-за человеколюбия, просто эльфы проверять не хотели, не превратится ли она назад в девушку после смерти. У эльфийских магов не было единого мнения по этому поводу, а риск — совсем не в характере Золотого Леса. Деву следовало найти и изолировать, а если убивать — то без свидетелей или с ними вместе. Но перспективный дипломат или, что еще хуже, молодой дракон не те свидетели, от которых можно незаметно избавиться. Значит, следовало действовать законными методами. Был хозяин филлара — инор Павоне, которому его продал эльф Таринель, который в состоянии засвидетельствовать, что филлар лорда Санторо — тот самый филлар инора Павоне, что пропал. Паренте ехать пришлось тоже, хотя он всячески пытался увильнуть от этой почетной обязанности. Но эльф, встреченный ими по дороге от Таринеля, не только вернул парочку назад, но и тоном, не допускающим никаких возражений, потребовал от них полного содействия эльфийскому сообществу, репутация которого вследствие их преступных действий оказалась под угрозой.

На взгляд Паренте, в уроне своей репутации больше всего постарались эльфы, а он лишь купил пару снадобий, точного действия которых и сам не знал. Какой с него спрос? Он просто хотел, чтобы его любили, и все. Разве это преступление? Но его патетическая речь не произвела ни малейшего впечатления на эльфийского старейшину.

— Все допущенные ошибки должны быть исправлены, — холодно сказал он. — Вы были орудиями, побудете ими и теперь. Пока мы вас лишь просим, но не забывайте, что у нас есть и более мощные средства убеждения. К сожалению, после их использования мы не можем дать гарантии в сохранении целостности вашей личности. Но мы всегда готовы провести эксперимент.

Паренте хмуро на него посмотрел и сказал, что исключительно из уважения к Золотому Лесу он согласен выполнить их поручение за ту плату, что была оговорена. Как не была оговорена? Как, они и в своих интересах действуют, а не только в эльфийских? Паренте пытался объяснить, что у него никаких своих интересов теперь и нет — невесту ему никто не вернет, за филлара никто не заплатит, да и возврат средств, которые он потратил на ухаживание за Витторией, под большим вопросом. Почему же он должен отвечать за чужие ошибки? Если бы ему хотя бы заплатили за помощь эльфийскому анклаву, то не так обидно было бы. Он с надеждой посмотрел на эльфа, но тот так высокомерно улыбнулся, что Паренте понял — ничего он с этого не поимеет, кроме сохранения собственного разума. Да и это под вопросом. Если эльфы решат, что польза от них много меньше, чем опасность от того, что они с Павоне могут проговориться, то их никакие гуманистические моменты не остановят. Если человек мертв — допросить его невозможно, это даже длинноухие понимают. То есть чисто теоретически возможно, но это уже зависит от способа убиения… А это Паренте вполне понимал, даже несмотря на то, что знакомство его с магией и магами было совсем поверхностным. Сотрудничество с Павоне, вначале казавшееся таким удачным, теперь вылезло во всей своей неприглядности. Но спрыгнуть с мчащегося дилижанса уже никакой возможности не было. Так что сидел он сейчас рядом с Павоне, хмуро слушал его препирательства с управляющим и страдал. Теперь страдания выходили у него просто великолепно, потому что были естественными. Инор Корсини даже предложил успокоительного налить пару бокалов, хотя раньше позволял себе несколько неодобрительные взгляды.

— Мы себе не простим, если не проверим, — с тяжелым вздохом сказал Паренте, решивший для себя, что в случае чего просто затеряется в Ровене — город большой, отыскать его там будет тяжело, хотя, если эльфы захотят, то найдут. От этих мыслей он расстроился еще больше.

— Да к тому же, мы за свой счет едем, — поддержал его Павоне, — так что состояние Виттории от наших розысков не пострадает.

На самом деле, ехали они за счет эльфов, которые настолько хотели как можно быстрее покончить с этой некрасивой историей, что согласились им даже телепорт оплатить. Но если есть возможность показать свое благородство перед посторонними, почему бы этого не сделать?

— Инор Павоне, вы так много делаете для бедной девочки, — всхлипнул управляющий. — Родной отец бы столько не сделал.

Павоне криво улыбнулся и попросил все же заложить экипаж, а то кроме восторгов он пока от управляющего никакой помощи не видит. Если, конечно, восторги можно помощью назвать. Инор Корсини извинился и торопливо ушел, а Паренте повернулся к сообщнику и зло сказал:

— Да уж, родной отец дочь в филлара точно не превратил бы!

— Заткнись, идиот, — прошипел Павоне.

— Я идиот? Да, наверно, идиот, что с тобой связался! Дело казалось таким легким и выгодным. Но мог бы и вспомнить, что не зря тебя называют «Марчелло-неудачник», самое простое дело нормально до конца довести не можешь. И что мы сейчас имеем по твоей вине? Проблемы с эльфами и возможные проблемы со стражей, если вдруг на нас донесут. Хорошо еще, если в живых останемся…

Такие мысли Павоне тоже в голову приходили, но он делано бодро сказал:

— Не трусь, выберемся. А если хорошо себя покажем, то нам еще и заплатят. Эльфы своим агентам прилично платят, как говорят.

— Эльфы? Платят? Марчелло, ты ничего не перепутал? Да из эльфа лишний медяк выбить сложнее, чем из гнома.

— Это если лишний, — недовольно сказал Павоне. — А если за дело, так и заплатить могут.

— Ну почему? Почему это должно было случиться со мной? — Паренте схватился руками за голову и застонал.

— Франческо, да не переживайте вы так, — участливо сказал вошедший управляющий. — Маги же все в один голос говорят, что Виттория жива и здорова. Значит, найдете вы свою невесту, а как найдете, сразу и помиритесь. Все будет хорошо, вот увидите.

— Да, Франческо, постарайся держать себя в руках, — сухо сказал Павоне. Твои страдания только мешают тебе думать. Не заметишь что-нибудь важное в таком состоянии, а это недопустимо. Переживать потом будешь, когда все закончится.

Инор Корсини укоризненно посмотрел на нанимателя. На его взгляд, все же с несчастным женихом нужно было немного помягче. Но инора Павоне он тоже понимал — военный никогда бывшим не бывает, а для них эмоции проявлять — делу вредить. Да, поведение отчима заслуживало уважения — не дает раскисать ни себе, ни другим, и использует все возможные методы, чтобы найти падчерицу. Вот он, Корсини, ни за что не стал бы связываться с этим Таринелем, о котором ходит столько нехороших слухов. Но вслух говорить он этого не стал, лишь проводил уезжающих, и серьезное деловое лицо инора Павоне пробудило в его сердце надежду, что Витторию непременно найдут и вернут домой.

А вот компаньоны совсем не были уверены в благополучном исходе. Паренте все больше уверялся в том, что ему бежать нужно, и чем скорее, тем лучше, а иначе никто не поручится за его свободу или даже жизнь. Павоне со злостью думал, что очень похоже, Франческо собирается сбежать, не попрощавшись, и оставить его, старшего проверенного товарища, разбираться самому. А ведь если бы не действия Паренте, не обговоренные предварительно, ему, Павоне, и в голову бы не пришло поступить так с Витторией. Бедная девочка! Все из-за этого вертопраха!

Таринель ждал их у местного телепортационного пункта. При виде парочки жуликов лицо его, и без того не сильно довольное, скривилось еще сильней, что портило эльфийские черты, делая их асимметричными и даже несколько неприятными. Ухо его дернулось, выдавая крайнюю степень раздражения, и эльф сказал:

— Слишком долго собирались. Я вам не песик, столько ждать.

— Таринель, да что ты? Разве долго? — торопливо заговорил Павоне, угодливо улыбаясь. — Я лишь деньги взял, да пару сменных вещей в саквояж.

— Если все будет как надо, вещи не понадобятся, — мрачно сказал эльф.

— Так нужно быть готовым к любым неожиданностям, — заявил Павоне. — Мало ли, придется задержаться в Ровене, а у меня с собой ничего и нет.

— Когда за дело берутся эльфы, никаких неожиданностей быть не может, — отрезал эльф.

Дальше он отвечал полным молчанием на все попытки втянуть его в разговор и выяснить хоть что-то. Рот он открыл, только когда платил и давал указание дежурному магу о переносе. Эльфийское посольство, куда они направились по прибытии, находилось недалеко от телепортационного пункта. Посол их уже ждал.

— Это те самые, пострадавшие от кражи, иноры, я полагаю? — сказал он пренебрежительно, бросив взгляд на людей. — Но ничего, мы поможем восстановить справедливость. Вот у нас документ, подтверждающий, что филлар лорда Санторо — самое обыкновенное животное, а никакой не заколдованный человек. Вкупе со свидетельством эльфа о праве собственности на этого филлара инора… гм…

— Павоне, — представившийся постарался поклониться как можно элегантнее.

— Неважно, — небрежно сказал посол. — Главное, что этого достаточно для обращение в стражу с требованием вернуть собственность.

— А свидетельство надежное? — решил уточнить Павоне, несмотря на возмущенное шипение Таринеля. — А то знаете ли, не хотелось бы мне отвечать за подделку.

— Похвальная предусмотрительность, — сухо сказал посол. — Только где же она была, когда вы… обзаводились этим существом? — он высокомерно посмотрел на человека. — Свидетельств у вас будет два. Одно подписано лично мной. Нам приносили это животное, и я могу со всей определенностью заявить, что человека там никто не увидит. А второе подписано человеческим магом, признанным специалистом по филларам. Его приглашал для осмотра лорд Скарпа. Достаточно надежные свидетельства?

— О, вполне, — довольно ответил Павоне.

С такими свидетельствами они просто обречены на успех. Свидетельства эльфийского и человеческого мага такого высочайшего уровня, да для их цели даже одного хватило бы.

— Тогда идите в стражу. Забрав филлара у похитителя, отдадите его мне, — грозно сказал эльф. — Надеюсь, тех людей, что пытаются спекулировать на вашем горе и шантажировать эльфов, примерно накажут.

Павоне хотел было спросить об оплате, но посмотрел на присутствующих эльфов и пришел к выводу, что для него будет просто огромной честью помочь представителям Золотого Леса просто так, исключительно из дружеского расположения.

Настроения Таринелю инструкция, полученная в посольстве, не прибавила. Он все так же кривился при взгляде на людей и говорить с ними не желал. Павоне бросал изредка бодрые фразы. Но его не поддерживал даже Паренте, который все размышлял, не стоит ли ему удрать пока не поздно, а если стоит, то сейчас или после посещения стражи. Но потом ловил презрительный взгляд эльфа, обливался холодным потом и понимал, что от Таринеля сбежать будет не так просто, так что лучше уж лишний раз его не раздражать.

— А вы уверены, что у лорда Санторо именно ваш филлар? — скептически поинтересовался у них стражник, принимающий заявления. — Возможно, он и в вашей как-ее-там Унарре не был, а вы его в похищении обвиняете?

— А для этого я здесь и нахожусь, — процедил Таринель, — чтобы засвидетельствовать.

И он так посмотрел на стражника, что тому сразу же расхотелось спорить. Заявление было принято, и с заявителями отправился свободный наряд стражи. По дороге Павоне возмущался стремлением некоторых индивидов нажиться на чужом горе, но особого сочувствия ни у кого не находил — стражники таких историй выслушивали за день по нескольку и давно привыкли не принимать их близко к сердцу, тем более, что отнюдь не все эти истории были правдивы.

На требовательный стук в дверь с табличкой «Роберто Санторо» открыла объемистая инора, испуганно посмотрела на доблестных защитников правопорядка и затараторила:

— Неправда, никого я сюда не вожу в отсутствие хозяина.

— Инора мы совсем не за этим, — небрежно сказал Павоне. — Нам нужен лорд Санторо.

— Так нет его. Уехал, — с явным облегчением сказала служанка. — Вот буквально перед вашим приходом уехал. Собрал все продукты, что в доме были, и уехал.

— Инора, мы уже поняли, что он уехал, — раздраженно сказал эльф. — Не надо это постоянно повторять. При нем был такой маленький зверек? Вытянутый, с треугольной мордой и круглыми ушами?

— Был, — подтвердила она. — Маленький, но такой смелый. Мышь сразу задушил. С такой скоростью не каждая кошка сможет.

— Задушил мышь? — переспросил Паренте и с удивлением посмотрел на Павоне.

Как-то не верилось ему, чтобы бывшая невеста оказалась на такое способна. Но отчим Виттории ответил таким же недоумевающим взглядом. На его памяти девушка визжала при каждой встрече с мышью. В обморок, правда, ни разу не пыталась упасть.

— И где сейчас это животное? — продолжил допрос эльф, не обращая никакого внимания на спутников.

— Как где? Лорд Санторо с собой забрал.

— А куда?

— А мне почем знать? Он передо мной не отчитывается, — невозмутимо ответила инора. — Куда надо, туда и едет. Работа у него такая.

— А когда появится? — спросил стражник, которому очень не понравилось, что его пытаются отстранить от расследования.

— А мне почем знать? Когда надобность пропадет, так и появится. У него еще отпуска месяца полтора, не меньше. Да и потом пошлют его куда-нибудь в Туран, и опять не будет.

Закрыла дверь служанка с чувством хорошо выполненного долга. Она, конечно, прекрасно слышала, куда собирался ее хозяин, но выдавать это место страже не собиралась. Такими нанимателями, как лорд Санторо, не разбрасываются. Она полностью была уверена, что ничего противоправного он совершить не мог. И кроме того, маленький храбрый зверек, что спас ее от мыши, ей очень понравился, а сейчас ее наработанная годами интуиция говорила, что пришли именно за ним.