Глава 9

Гердер долго не решался начать разговор с дочерью. Почему-то он был уверен, что его сообщение ей не понравится. Конечно, она должна быть готова к такому повороту событий, но все же для нее это будет неожиданностью.

— Лотта, дорогая, перед отъездом Артуро обратился ко мне с просьбой.

— Да? — проявила вежливый интерес Шарлотта, мысли которой сейчас были совсем не об Артуро. Она жалела, что отец прервал столь интересное занятие, как прихорашивание огромной кошки.

— Он просил назначить дату вашей свадьбы через месяц после похорон Марко.

— Так скоро? — невольно воскликнула Шарлотта. — А как же траур?

— Артуро можно понять, — заметил Гердер. — Он не хочет оказаться в положении своего отца перед его последним браком и желает обеспечить страну наследником как можно скорее. А траур… На него отведен целый месяц, да и пройдет свадьба не с таким размахом, как это принято в Лории.

Фраза о наследнике совершенно вывела Шарлотту из блаженного состояния задумчивости, в котором она находилась. Как-то не думала она о наследниках, хотя, конечно, брак их предполагал, но в таком отдаленном будущем… К немедленному обзаведению таковыми она была совершенно не готова.

— Но, папа, — умоляюще сказала она, — я же хотела в академии поучиться. Хоть немного.

— Поучишься в лорийской, — предложил Гердер.

— В лорийской, — скривилась Лотта. — Ты же сам говорил, что она очень слабая. Что они там мне могут дать? Это Артуро может не понимать, с его-то посредственным даром, но ты… Как ты можешь мне такое предлагать?

— Дорогая, в чем дело? — удивленно сказал отец. — Ты же всегда знала, что выйдешь замуж за Артуро и уедешь в Лорию.

— Но я не думала, что мне так скоро придется с вами расставаться, — расстроенно сказала девушка. — Хотела поучиться в нормальной академии. Да и Артуро раньше не торопился со свадьбой.

— У тебя есть еще какие-нибудь возражения, кроме того, что ты хочешь учиться у нас? — неожиданно сухо спросил Гердер, который уже начал подозревать, что «игра», свидетелем которой он был, оказалась не столь уж невинной.

— Есть, — неожиданно даже для себя твердо ответила Шарлотта. — Я не хочу так же, как тетя Лиза, все время бегать в поисках новых любовниц мужа. А Артуро, при всем моем к нему уважении, в этом плане недалеко от отца ушел.

Гердер удивился. Не думал он, что дочь замечает за будущим мужем такое потребительское отношение к противоположному полу. Эта черта Артуро будущему туранскому монарху тоже не очень нравилась, но все же относился он к этому достаточно снисходительно.

— Возможно, он изменится, когда вы поженитесь, — осторожно сказал он дочери, хотя и сам сильно сомневался в этом предположении.

— И что его заставит измениться? — Лотта была настроена весьма скептически и не собиралась скрывать это. — Нет, папа, я в это не верю.

— Подобные неудобства можно и перетерпеть ради короны, — заметил Гердер. — На самом деле у тебя не так уж и много возможностей выйти замуж без потери статуса. Но я готов пойти тебе навстречу и предложить выбор. Твой кузен Эвальд не так давно сказал, что был бы рад видеть тебя своей женой. И академия у них не в пример лучше лорийского университета.

— Не так давно ты говорил о том, что у него половина Гарма в любовницах перебывала, а теперь предлагаешь его мне в мужья?

— Не мог я такого при тебе говорить, — запротестовал отец. — Что ты выдумываешь?

— Хорошо, не при мне, — согласилась Шарлотта. — Ты говорил маме, я случайно услышала. Но это ведь ничего не меняет в его поведении.

— Лотта, я немного преувеличил, когда описывал твоих гармских кузенов, — ответил Гердер и подумал, что с этого дня все разговоры в его кабинете будут вестись только при включенной глушилке. — Да, у Эвальда тоже несколько вольные отношения с противоположным полом, но он утверждает, что знает, как сделать из своей спутницы истинную пару, а это значит, что после свадьбы жене он изменять не будет.

Принцесса на миг представила рядом с собой старшего гармского принца, и ее передернуло от отвращения.

— Артуро я хотя бы знаю, — проворчала она недовольно. — А этот Эвальд… какой-то он скользкий, не то что младший брат. Не нравится он мне совсем.

— А младший тебе, значит, нравится? — уточнил Гердер, в душе которого опять начали появляться подозрения. Свою дочь он хотел видеть королевой, пусть даже при этом под боком у нее будет этот облезлый кот Эвальд. Но облезлого кота без королевской короны ему не надо.

— Ну да, он славный.

— А за него бы ты пошла?

Лотта задумалась. Что-то внутри нее кричало «да», что несказанно удивило ее саму, но тон, которым был задан вопрос, подразумевал, что положительный ответ отцом будет воспринят очень плохо. Да что там, она была уверена, что в этом случае ее мнение точно в учет не возьмется. Слишком хорошо она знала родителя.

— Знаешь, папа, я, наверно, не хочу ни за кого замуж, — наконец ответила она. — Берни, конечно, милый, но этого же мало, чтобы сделать такой серьезный шаг.

— Значит, остается один Артуро, — обрадованно сказал Гердер. — Ты его знаешь достаточно хорошо.

— Вот именно, что я его хорошо знаю, — проворчала Лотта. — Папа, а если бы я выбрала Эвальда, то что ты сказал бы Артуро?

— Предложил бы ему жениться на твоей кузине Маргарет. Думаю, он не стал бы отказываться.

Принцессе тоже так казалось, тем более, что родственница обладала более пышными формами, чем она, и, значит, нравилась Артуро гораздо больше.

— Так ты ему сейчас предложи. Маргарет старше меня на два года, учится она с большим трудом, ей это неинтересно.

— Так ты все-таки выбрала Эвальда, — с неудовольствием сказал отец. — Этого хвостатого наглеца.

— Ну уж нет, — отрезала Шарлотта. — Да он тебе самому не нравится, ведь так?

— Ради тебя я мог бы и смириться, — ответил Гердер. — Но если тебя Эвальд не интересует, тогда кого ты выбрала?

— Вас с мамой, — девушка состроила умильную рожицу. — И учебу в академии. Не нужны мне эти женихи хоть с хвостами, хоть без.

— Нет, Лотта, — довольно жестко ответил отец. — Твоя свадьба состоится через месяц, и это не обсуждается.

И было сказано это таким тоном, что девушка поняла, спорить бесполезно, но все же она сделала еще одну попытку:

— Неужели ты хочешь, чтобы у меня была такая жизнь, как у тети Лизы? Сам-то ты на маме женился.

— Это другое, — недовольно ответил Гердер. — Заключая брак с твоей матерью, я не переставал быть наследным принцем. Не думаю, что тебе подходит вариант моей сестры Олирии.

В этом Лотта была с ним совершенно согласна. Она помнила, что с замужеством тети была связана какая-то темная история, но подробностей ей никогда не рассказывали. Единственное, что она твердо знала — брак был вынужденный, супруги друг друга не любили и после рождения дочери жили почти все время раздельно. Сначала Олирия с удовольствием хозяйничала в замке мужа и даже успела завести знакомство с соседями, но потом это все ей прискучило. Она вернулась в Туран и без устали жаловалась на черствость и невоспитанность мужа всем, кто соглашался ее выслушать. Таких находилось не так уж много. Собственно, всего двое — ее давние подружки по дворцовой жизни и академии. Гемма, в девичестве Дорен, умудрившаяся, по словам самой Олирии, пользуясь близостью к королевской семье, женить на себе принца Олина. И Дарма Рион, так и оставшаяся при своей девичьей фамилии. Как утверждала сама леди, после того, как оба брата ее ненаглядной подруги оказались женаты, сама она окончательно разочаровалась в лицах мужского пола. Подругам она приводила длиннейший список тех, кому было отказано в ее руке, но те не очень-то в это и верили. Как-то с трудом они могли представить того, кто ради приданного Дармы, мог закрыть глаза на ее недостатки — глупость, вздорный характер и совсем не безупречную внешность.

Сейчас все три дамы сидели в покоях, отведенных принцессе, и сплетничали.

— Подумать только, эта невоспитанная простолюдинка станет королевой, — закатывала глазки Олирия. Невоспитанной невестка была только в ее воображении, но это совсем не мешало принцессе постоянно жаловаться на Ксению как отцу, ныне покойному, так и мужу. — Какое унижение для туранской короны.

— Его высочество не мог выбрать недостойную спутницу жизни, — дипломатично заметила Гемма, которая ухитрялась все эти годы поддерживать хорошие отношения как с Олирией, так и с Ксенией.

— Да у его высочества всегда были проблемы с правильным выбором, — мрачно сказала Дарма, с тоской вспоминая, как почти стала его женой. Она так надеялась те несколько дней, так была счастлива.

— Положим, герцогиня была бы не так плоха, — возразила принцесса, которая, с натяжкой, но причисляла Лиару к своей семье, а потому посчитала своим долгом встать на защиту. — Только вот она нам сестрой оказалась.

— Да она воспитывалась, как плебейка, — с жаром возразила ей Дарма. — Конечно сейчас она лоску при дворе понабралась, но до тебя ей все равно далеко. С твоей аристократичностью и утонченностью ей не сравниться. Бастард, одним словом, — и пренебрежительно махнула пухлой рукой.

Олирия довольно заулыбалась — ей всегда нравилось, когда подчеркивали ее исключительность и красоту, хотя к этому времени от нее мало что и осталось. Принцесса любила поесть, и ограничивать себя не считала нужным, так что к настоящему моменту удовлетворяла канонам исключительно орочьей красоты. Граф Эдин, ее муж, сначала пытался ей делать намеки, что такая воздушная особа могла бы есть поменьше или хотя бы двигаться побольше. Но Олирия только сурово сдвигала бровки и вопрошала, как он смеет указывать лицу королевской крови. Не будь граф главой посольства в Туране, возможно, у него нашлись бы методы убеждения собственной жены, но положение обязывало, и он постоянно дипломатично отступал. А Олирия валялась в кровати с очередным рыцарским романом и жевала все, что ей хотелось в данный момент. Это и привело к тому, что сейчас она была довольно объемной, превышая по габаритам даже Дарму. А та даже в юности была несколько квадратной.

— Да она недалеко от этой нашей Ксении ушла, — продолжала разглагольствовать леди Рион. — Тоже магией занимается, представляете?

— Я тоже иногда занимаюсь, — робко сказала Гемма. — И мне не кажется, что это несовместимо со статусом благородной дамы. Вон, у королевы Инессы даже печатные труды по магии есть.

— Ну-ну, — поджала губы Дарма. — Тебе, видать, тоже к оркам захотелось. Магия — зло. Если уж не повезло родиться с даром, так приличный человек использовать его не должен. Я даже замуж не стала выходить, чтобы, не дай Богиня, не передать детям этого уродства.

— Ну знаешь, Дарма, — возмутилась принцесса, — в нашей семье всегда были маги и ничего в этом уродливого я не вижу.

— Да даже король Генрих под конец жизни понял, что магия — зло, — продолжала бухтеть леди Рион, не замечая, что ее покровительница уже откровенно злится. — Поговаривают, что он хотел всех детей от королевы Инессы признать неполноценными, а престол передать ребенку от королевы Аманды. Только не успел, потому что Гердер его отравил.

— Пошла вон! — взвизгнула принцесса. — Ты мерзкая гадина, как ты можешь такое говорить про меня и моих братьев? Да как язык у тебя не отсох после того, как ты такое сказала про Гердера!

— Да я ничего такого не думаю, — испугалась Дарма. Не была готова она вот так, из-за глупого разговора, потерять многолетнюю дружбу с принцессой и постоянный доступ во дворец. — Я просто пересказывала вам, какие слухи среди знати ходят. Олирия, ты уж не обижайся.

— Такие слухи надо пересказывать не нам, а Гердеру, — задумчиво сказала Гемма. — Причем с указанием, кто, когда и где такую ересь говорил. Если такие настроения укоренятся, то нам всем будет плохо. И тебе, Дарма, в том числе. Ведь если, не дай Богиня, начнутся гонения на магов, не посмотрят, используешь ты магию или нет.

— Да! Правильно Гемма говорит! — принцесса не собиралась успокаиваться. — А еще лучше — сядь вон за стол и запиши, а я брату сама отнесу.

Леди Рион испуганно смотрела на подруг, которые впервые единым фронтом выступили против нее. Раньше ей всегда удавалось сохранять с Олирией хорошие отношения, но сейчас принцесса была слишком зла, чтобы вот так, без всяких последствий, спустить подруге оскорбления. Она жаждала крови, и ей было совсем не важно, чья это кровь будет. Сейчас ей бы сошла и кровь самой Дармы, чего леди допустить никак не могла.

— Да не помню я, — стала отнекиваться Дарма. — Вот вроде постоянно об этом говорят. А кто, когда и где не скажу.

— Как это ты не помнишь? — взвилась принцесса. — Гадости про нас помнишь, а кто говорил, нет? Так не бывает!

— Правда не помню, — чуть не рыдала леди Рион. — Клянусь всеми своими кошками — ни имени, ни места не помню.

— Дело, похоже, как раз в магии, только в ментальной, — сказала Гемма, предотвращая новый всплеск возмущения со стороны Олириии. — Мне кажется, его высочеству Гердеру следует рассказать об этом как можно скорее.

Она встала, чем подала пример подругам, и выразительно посмотрела на них. Сделать ей это было намного проще, чем Олирии и Дарме — в отличие от этих двух достойных дам, Гемма никогда не позволяла себе лишнего, в том числе и в еде. Ее девизом по жизни шло изречение «Умеренность во всем». Желание принцессы внести ясность в вопрос верности подруги королевской семье тоже вернуло подвижность ее высочеству. Лишь леди Рион с огромной неохотой извлекла свои телеса из такого удобного кресла. Ничего, кроме того, что она уже сказала, память ее не сохранила. Но разве Гердеру это докажешь? Так что предстоял ей очень неприятный и долгий разговор. И все из-за того, что она так и не научилась держать язык за зубами, делясь с подругами всем, что ей удалось узнать.