Глава 29

— Хофмайстер, ты арестован! — выпалил влетевший на второй этаж Рудольф. — Штеффи, немедленно от него отойди.

Я почувствовала, как обнимающая меня рука стала жесткой и неудобной. Она перестала придерживать и стала держать. Я недоуменно посмотрела на Эдди.

— Экий у тебя жених ревнивый, детка, — невозмутимо усмехнулся он мне в ответ.

— Он мне не жених, — зачем-то пояснила я. — Мы выдумали помолвку, хотели Петера спровоцировать.

— Спровоцировали, — кивнул он. — Это у вас хорошо получилось.

— Хофмайстер, отпусти ее! Ты арестован! — повторил Рудольф, хватая меня за руку.

— Давай без резких движений, мальчик, — сказал Эдди. — И отойди подальше.

Перед моим лицом закачался странный пульсирующий предмет. Рудольф выругался и отпустил мою руку. Я попыталась отстраниться, но Эдди держал столь крепко, что мне это попросту не удалось. Его руки из надежной опоры превратились в капкан. Столь же надежный.

— Хофмайстер, не думай, что тебе удастся вывернуться, — сказал Рудольф.

— Брайнер, ты мне так и не объяснил, за что меня собрался арестовывать, — насмешливо сказал Эдди. — Детка, не дергайся, а то это плохо для нас обоих закончится.

— Штеффи, не бойся и стой спокойно, — в тон ему заговорил Рудольф. — Главное, слушай его и не делай движений резких. Тогда все хорошо будет. А тебе, Хофмайстер, за это тоже отвечать придется, как и за убийство Гроссера.

— Этот слизняк сам себя убил, когда понял, что его план провалился, — возразил Эдди.

— Находясь под твоим ментальным воздействием. У нас есть записи до того момента, как на магазин защиту поставили. Но этого, я думаю, хватит, чтобы добиться разрешения на твой допрос магом-менталистом. И тогда…

Он не договорил. Наверное, посмотрел на мое и без того испуганное лицо и решил, что я могу лишиться и чувств, узнав, что убийца Сабины и Марты держит меня сейчас в объятиях и угрожает чем-то непонятным.

— Обидно, — сказал Эдди. — Был уверен, что несколько минут у меня есть.

Он не казался ни смущенным, ни расстроенным. Даже на Петера ни разу не посмотрел. Тот так и лежал на полу. Один из пришедших с Рудольфом сыскарей над ним нагнулся, поводил артефактом.

— Безнадежно, — сказал он. — Совсем мертв. Нож ритуальный — связь души с телом оборвал окончательно.

— Хофмайстер, тебе лучше сразу сдаться, — заявил Рудольф. — Не усугубляй своего положения еще больше.

— Куда уж больше. — Из голоса Эдди насмешка так и не пропала. — Ты мне на максимум наговорил, больше пожизненной каторги не дают. Так что, извини, сдаваться не буду. Не хочется мне проводить остаток своей жизни в таком неприятном месте. Быстрая смерть, да еще в приятной компании для меня привлекательней выглядит.

Он опять покачал перед моим лицом непонятной штуковиной, что заставила отступить от нас Рудольфа. Я не могла понять, что это, — на привычные мне артефакты она не походила никак. Но от незнания было не менее страшно, да и поведение Рудольфа говорило, что Эдди сейчас действительно опасен. Слезы высыхали, неприятно стягивая на лице кожу, но вытереть их я боялась.

— Хофмайстер, не дури, — горячо заговорил Рудольф. — Отпусти Штеффи.

— Понимаешь, Брайнер, никак не могу, — поцокал языком Эдди с напускным огорчением. — Нравится она мне, сил нет.

— Да ну?

— К тому же, стоит мне только отпустить Штеффи, как ее захапаешь ты, а меня сразу постараешься засунуть туда, где таких красивых инорит нет. Да и некрасивых тоже. Детка, идея помолвки с этим типом была глупой. Видишь, что с людьми ревность делает…

Чувства, обуревавшие Рудольфа, были очень далеки от ревности. Он злился, так злился, что почти дымился от злости. Наверное, прикоснись к нему сейчас — и можно обжечься. Но лишних движений он не делал, как отошел тогда, так и стоял в отдалении.

— И что дальше делать собираешься? — спросил он подчеркнуто спокойно. — Выйти отсюда все равно не сможешь.

— Понимаешь, Брайнер, — проникновенно сказал Эдди, — ты суетишься, подумать не даешь. Мне бы посидеть в тишине и спокойствии, поразмышлять. Может, и сдамся. Маргарета, ты же не возражаешь, если мы с деткой твою спальню на время займем? Почти по-родственному.

На тетю было страшно смотреть. Она кусала губы, даже не замечая этого, из правого угла рта уже текла тоненькая струйка крови, ярко выделяющаяся на бледном лице.

— Эдди, отпусти Штефани, — умоляюще сказала она. — Ты же понимаешь, что она для меня значит.

— Извини, Маргарета, не могу, — нагло ответил он. — Штефани мне самому нужна. Как ты понимаешь, без нее мне жизнь будет не мила. Уж Брайнер об этом позаботится.

Он шагнул назад, к открытой двери в спальню, и потянул за собой меня. Тетя сделала осторожный шаг в нашу сторону.

— Возьми меня в заложники, — предложила она. — Эдди, девочка только жить начинает.

— Пфф, Маргарета, сама подумай, кого мне приятней держать в объятиях? — насмешливо сказал Эдди. — Да и уверенности больше, что у Брайнера рука ненароком не дрогнет, если со мной будет Штеффи, а не ты. Ты прости, конечно, но детку ему жальче…

Говоря все это, он не переставал пятиться к спальне, увлекая меня за собой, пока мы не оказались внутри комнаты. За дверь в спальню Эдди схватился рукой, в которой держал странный предмет. Рудольф прошипел сквозь зубы какое-то ругательство, но так и не сделал к нам ни шагу.

— Брайнер, ты идиот, — не смог отказать себе в удовольствии Эдди, перед тем как захлопнуть дверь. — Кто так аресты производит?

В замочной скважине торчал ключ, который Эдди провернул, заперев дверь. Непонятная штуковина пульсировать перестала, и он убрал ее в карман. Но меня продолжал держать так же крепко, как и раньше.

— Значит, это вы, а не Петер.

— Детка, заткнись, — спокойно ответил он. — Мне подумать надо, а это затруднительно, когда тебе в ухо вопят.

— Ну так отпустите меня.

— Твой Брайнер только этого и ждет. Как только между нами будет хоть несколько шагов, он ворвется сюда, как лев, жаждущий растерзать добычу. Только вот я ему не ягненок. Да и у него еще зубки мелкие на такую дичь, как я.

Да, Эдди сейчас скорее сам напоминал хищника. Держал он меня цепко и выпускать не собирался. Поведение его мне казалось глупым. Что он мог придумать, чтобы избежать ареста, я не представляла. Разве что самоубиться, чтобы расстроить Рудольфа, желавшего произвести арест лично. Я с надеждой посмотрела на своего мучителя. Но он понял меня совершенно превратно. Свободной рукой провел по моему лицу, стирая следы слез.

— Детка, — сказал он, — не бойся. Если бы я хотел причинить тебе вред, то все шло бы по плану Сабины. Ее мой новый план не устроил, предложила выбирать. Я выбрал.

Я отстранилась от него, насколько это было возможно. Несмотря на его уверения, мне не стало менее страшно. Человек, запросто убивающий надоевшую сообщницу, которая одновременно была и любовницей, вряд ли задумается над тем, чтобы лишить жизни девушку, которую почти совсем не знает. Эдди усмехнулся, будто прочитал мои мысли и они показались ему забавными. Возможно, так оно и было, хотя я не почувствовала, чтобы кулон-артефакт хоть как-то проявлялся.

— О, Маргаретин сейф, — отвлекся он от меня. — Интересно, насколько у нее серьезная защита.

Он явно хотел получить все-таки рецепт, за которым уже столько охотился. Защита у тети оказалась серьезная, не помогло даже мое присутствие как кровной родственницы. Вскрытие Эдди не удалось, хоть он и провозился около получаса. Не получилось и извлечь сейф из стены — кроме механических креплений, были еще и магические. Преступнику очень мешала необходимость меня удерживать, но отпускать свою заложницу он не собирался. Все это время за дверью раздавались приглушенные голоса, но взламывать дверь, на которой был только обычный замок и никакой магической защиты, не торопились.

— Да, детка, — наконец протянул Эдди, — нужно было менять тебя на Маргарету. Хотя с нее сталось бы героически погибнуть перед сейфом, но не дать мне, что прошу…

— Эй, Хофмайстер, не надумал сдаться? — раздался громкий голос Рудольфа почти у меня в ушах.

— Я надумал пригласить сюда хозяйку комнаты. Маргарета, если хочешь, чтобы с твоей племянницей было все в порядке…

— Ничего не выйдет, Хофмайстер, — ответил ему Рудольф. — Инора Эберхардт в отделении Сыска.

— Удалили, значит, чтобы воплей не было, — задумчиво сказал Эдди. — И собралось теперь их много больше, чем поначалу. Мне жаль, детка, но пришло время нам прощаться. Если ты не горишь желанием со мной отправиться в неизвестность…

Я отчаянно замотала головой. Я не горела желанием отправляться с ним даже в известность. Я хотела, чтобы он оставил меня в покое.

— Не горишь, — усмехнулся он. — Я почему-то так и подумал. Только вот было бы куда, от твоего решения не зависело бы ничего. А тащить, чтобы угробить. Пфф… Детка, у тебя есть несколько минут, чтобы со мной попрощаться. Обнять, поцеловать и все такое. Нет, на все такое времени уже не хватит, прости. Буду должен. Не могу обещать, что мы с тобой никогда не увидимся, но в ближайшее время — точно.

Он пристально на меня посмотрел. Наверное, ожидал благодарности за проявленное великодушие. Но у меня благодарственных слов не было, а были большие сомнения, что ему удастся выбраться из окруженного Сыском здания. Эдди казался очень уверенным. Но когда он был другим? И если он не собирался меня убивать, то вовсе не из врожденного гуманизма, а лишь потому, что пользы моя смерть ему не принесет. Все трупы, которые он оставлял за собой, Эдди оставлял не просто так, а ради достижения цели.

— Зачем вы убили Петера, инор Хофмайстер? — решилась я спросить.

— Разве не понятно? Чтобы у нашего Сыска был чудный объект для списания трупов Марты и Сабины, — ответил он. — Был бы подарок твоему Брайнеру. Ты — мне, ему — закрытие сложного дела в утешение. Подозревали-то Гроссера, не так ли? Он мне все время мешался. С самого первого дня твоего появления. Знаешь, сколько сил я грохнул, чтобы тебя на нужный лад настроить? Я сидел этажом выше и приходил в себя после сложного вмешательства в твою хорошенькую головку, когда приперся Гроссер и ты решила, что только что о нем мечтала. А ты меня тогда должна была увидеть и начать мечтать обо мне! — таким злым я видела Эдди впервые. — Да, твои мечты о Гроссере улетучились через несколько дней без следа, но все это время нельзя было на тебя воздействовать магией. А время шло, о тебе мог узнать кто-то еще. Приходилось торопиться. С тортом Гроссер опять влез. Если бы все прошло, как задумывалось, так утром тебе пришлось бы пойти со мной в храм. Но нет, вваливается Гроссер, а потом еще и Брайнер. Последний — вообще сволочь конченая! Если бы я знал, что у вас фиктивная помолвка…

Эдди не удержался и сплюнул на красивый прикроватный коврик. После услышанного от него мне казалось, что плевок должен зашипеть и расплавить все, что вокруг, но нет — он так и остался мокрым маленьким пятнышком, хотя и принадлежал мерзкой ядовитой гадине.

— А вчера, когда Гроссер наелся зелья, предназначенного тебе, я разозлился окончательно и решил, что он должен хоть как-то ответить за все, заплатить по накопившимся счетам.

— Совсем не было его жалко? — потрясенно сказала я.

— Нечего таких жалеть, — отрезал Эдди. — Дарит деньги жадной девице. Позволяет собой вертеть, как она этого хочет. Идиот доверчивый. Как жил, так и умер. Да он даже и не сопротивлялся, когда я управлял им как марионеткой. Наверное, хотел с Сабиной побыстрее встретиться. То-то она порадуется…

— А Марта? — вспомнила я.

— Что Марта? Никто ее убивать не хотел. Сабина постаралась. Нужно было накапать немного зелья, чтобы облегчить воздействие. А эта дура выплеснула весь флакон. Марте просто мозги выжгло. Пришлось прирезать, чтобы не мучилась и подозрения не вызывала. Все детка, пока.

Он неожиданно резко меня оттолкнул и шагнул в появившуюся перед ним радужную пленку. Я даже не видела, как он открывал телепорт. А ведь считается, что построение его — дело долгое и сложное. Артефакта при Эдди я не заметила. И не видела, чтобы он что-то делал, пока со мной разговаривал, разве что крутил в руках какой-то странный предмет, окутанный неприятной дымкой. Я сидела на полу и потрясенно смотрела в закрывающийся портал. Мне не верилось, что все это закончилось. Но Эдди ушел и не вернулся за мной, как я боялась до последнего. Я встала с пола. Ноги совсем не держали. Наверное, поэтому я запнулась и упала. И это спасло мне жизнь. Запущенная шаровая молния лишь краем коснулась моего плеча и врезалась в дверь, разнеся ее вдребезги. Для моего сознания это оказалось последней каплей. Единственное, что я успела подумать, перед тем как упасть в спасительный обморок: «А как же хваленый защитный артефакт, который должен оберегать меня от всех видов магии?»