Глава 30

В себя я пришла на кровати иноры Эберхардт, то есть тети, которая держала меня за руку и заливалась слезами. На перевязанном плече чувствовалось неприятное жжение. В воздухе витал запах паленых волос, вызывая тошноту.

— Лучше надо было компаньона подбирать, — ворчал Рудольф где-то рядом. — Хофмайстер двух ваших продавщиц угробил и пытался то же с племянницей проделать, а вы ничего не замечали. Это надо же, столько лет с ним работали и ничего не замечали!

— Он казался таким надежным, пусть и немного нагловатым, — всхлипнула тетя. — Когда он к Штеффи сватался, я уверена была, что она ему нравится. Мне и в голову не могло прийти, что он попытается ее убить.

— Это не он.

Собственный голос был хрипловатым и незнакомым. Слова давались с огромным трудом, их приходилось проталкивать через сжавшееся пересохшее горло. Все силы куда-то пропали, я даже голову сейчас повернуть не могла.

— Очнулась, — радостно сказала тетя.

— Вам же сказали, что с ней будет все хорошо, — Рудольф вплыл в область моего зрения, виновато посмотрел и спросил: — Зачем ты этого мерзавца выгораживаешь? Он пробыл с тобой достаточно, чтобы защиту артефакта взломать.

— Это случилось уже после закрытия портала, — пояснила я. — Он никак не мог этого сделать.

— И окно разбито, — встрепенулась тетя. — Значит, заклинание прилетело снаружи.

— Да нет же, — возмутился Рудольф, — у нее наш надежный защитный артефакт, его вскрыть только при контакте можно.

Силы постепенно возвращались, а вместе с ними — и способность мыслить. Если пытался убить меня не Эдди, а он сделать это не мог никак, то по всему получается, что есть кто-то еще, жаждущий моей смерти. Сомнений, что меня хотели убить, не было — зрелище разлетающейся мелким крошевом двери так и стояло у меня перед глазами.

— Хофмайстер не мог этого сделать, — упрямо повторила я. — Портал уже схлопнулся. Меня хотел убить кто-то другой.

— У тебя просто шок, — попытался возразить Рудольф. — Сама посуди, зачем тебя кому-то убивать? Это Хофмайстер со злости, что его план провалился.

— У меня шок, — согласилась я. — Но это не отменяет того, что перед тем, как уйти, он меня отшвырнул, так что я упала и могла видеть, как он уходил и портал за ним закрывался. Потом я встала и пошла к двери. Заклинание меня бы убило, если бы я не запнулась. Ваш надежный артефакт не работает.

Вместо ответа Рудольф запустил в меня маленькой молнией, больше похожей на тоненький солнечный лучик Я даже испугаться не успела, как она, не долетая до меня, пропала в яркой вспышке, а артефакт чуть кольнул, указывая на опасность.

— Убедилась? — сказал он. — Можно было долго уговаривать, но лучше раз показать. Все работает, поэтому, кроме Хофмайстера, который провел с тобой достаточно времени, чтобы разобраться с артефактом, никто тебе вред причинить не мог.

— Он разбирался все это время с защитой сейфа, — ответила я. — Ничего другого не делал.

— Но артефакт исправен, ты сама видела.

— А окно?

Рудольф прошел к окну и что-то там стал изучать. Я попыталась сесть, и мне это даже удалось, хотя тетя и убеждала полежать еще. Я провела рукой по волосам — слева они были короткими, а от руки сразу запахло паленым.

— Немного подгорели, — заворковала надо мной тетя голосом, каким обычно разговаривают с очень маленькими детьми. — Совсем чуть-чуть. Они быстро отрастут, не переживай.

О волосах я не переживала, для переживаний у меня была причина поважнее. Что толку беспокоиться о прическе, если в ближайшее время можешь оказаться в гробу по неизвестной причине?

— Странное дело, — сказал Рудольф. — При взрывной волне осколки бы вынесло наружу, а они все внутри… Может, Хофмайстер наружу телепортировался?

— Эдди не стал бы убивать Штефани, — неожиданно сказала тетя. — Мне кажется, она ему очень нравилась.

— Поэтому он решил, что она никому не достанется, — мрачно ответил Рудольф, рассматривая окно. — Нет, все же с «наружу» я поторопился. У него был орочий телепорт, он делается с привязкой к точке выхода. И не отследить, куда он сбежал. Вот ведь сволочь, ищи его теперь!

Он расстроенно, совершенно по-детски, шмыгнул носом и опять выглянул в окно, будто надеялся, что Эдди стоит где-то там и ждет, что его все-таки арестуют.

— Рудольф, вы сейчас думаете не о том, — возмущенно сказала тетя. — Кто-то пытался убить мою племянницу. И это не инор Хофмайстер. Ваш защитный артефакт не сработал, хотя вы наглядно показали, что он исправен. Новое покушение может случиться в любой момент, и вашей защите противопоставить нечего. У меня на доме была получше, но вы ее так грубо сломали, что я не знаю, как скоро смогу восстановить. Да и не может же Штеффи всю свою жизнь просидеть здесь, прячась неизвестно от кого!

— Действительно, что это я так на нем зациклился, — недовольно сказал Рудольф. — Нужно провести замеры остаточного фона на двери. — Он покосился на место, где собрался это делать, и поправился: — Точнее, на том, что от нее найдем. И тогда посмотрим. Может, все же это Хофмайстер.

Рудольф принес не один артефакт, а несколько, да и сам пришел не один. Замеряли остаточный магический фон на месте, где раньше была дверь, потом пошли споры по вычислению траектории шаровой молнии. Словами они бросались непонятными, но выглядели при этом авторитетно. Рудольф ругался, что опять забыли какую-то поправку на остаток защиты этого дома, его уверяли, что сломали ее столь качественно, что повлиять она уже ни на что не могла. Но потом все же начали пересчитывать опять. Было непонятно, но ужасно интересно.

— Штеффи, ложись, ты себя недостаточно хорошо чувствуешь, — скомандовала тетя.

Стояла она между мной и разбитым окном как-то так, что было понятно — следующий удар, если он будет, она собирается принять на себя. Своим защитным артефактам она верила много больше, чем выданному мне Сыском. Собственно, после шаровой молнии, раздробившей дверь на мелкие щепочки и чуть не угробившей меня, у нее не было никакой веры артефакту Сыска.

— Инора Эберхардт, это ваша кровать, — напомнила я.

— Я тебе не какая-то там посторонняя инора, а родная тетя, — обиделась она. — Пока они суетятся, полежишь здесь, а потом, когда хоть что-то выяснится и защиту восстановим, я подготовлю тебе комнату.

Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. С чего вдруг она решила обо мне позаботиться, если до этого мое существование ее не волновало совсем? Слова Эдди, что инора Эберхардт могла забыть, я помнила, но они показались мне какими-то странными и неправдоподобными. Возможно, он просто пытался оправдать ее передо мной? Я же ему говорила, что мне ничего не нужно от тех, кому не нужна я. А он хотел нашего с ней примирения, чтобы через меня получить рецепт.

— Я хотела бы вернуться к себе, — ответила я.

— Что значит «к себе»? — всплеснула тетя руками. — Это — твой дом, и никак иначе! Да если бы не твоя мама, ничего бы этого не было.

— Она от меня отказалась, — напомнила я. — Она меня не хотела, а значит, не хотела бы, чтобы я здесь жила и пользовалась ее вещами. Вы обо мне ничего не знали. Да и не доказано еще, что мы родственники.

Последнее я добавила из чувства упрямства. Эдди же сделал анализ и даже степень родства установил. Но после стольких ошибок с определением собственной матери я не верила даже в это доказательство. Эдди мог и соврать. Нельзя верить всему, что он говорил.

— Штефани, — вздохнула тетя, — я действительно ничего о тебе не помню. Но я подозреваю, из-за чего это могло случиться. И мы не знаем, почему Эльза была вынуждена от тебя отказаться. У нее могла быть очень серьезная причина на это.

Я отвернулась, доказывать что-то не хотела. Я не могла представить ничего, что заставило бы меня отказаться от своего ребенка. Чем можно оправдать такое предательство? Ничем. Регина говорила, что я бываю слишком непримиримой, но сейчас меня ничего не могло убедить в собственной неправоте. Я была не нужна своей матери. А если я была не нужна, то и от нее мне ничего не нужно.

Тетя Маргарета осторожно присела на краешек собственной кровати со мной рядом и положила руку на плечо. Я хотела отдернуться, но что-то помешало это сделать.

— Ты такая же гордая, как была Эльза, — вздохнула она. — Знаешь, я ведь не хотела тебя на работу брать. Сабина так усиленно тебя расхваливала, что у меня зародились подозрения — с тобой что-то не так. Но когда я тебя увидела, мое сердце дрогнуло, я поняла, что ты должна быть рядом со мной, что я должна помочь тебе. Ничего подобного я раньше ни к кому не испытывала. Я согласилась тебя взять, но потом забеспокоилась, не воздействовала ли ты на меня ментальной магией. На первый взгляд ты казалась совсем необученной и очень наивной. Но вдруг только казалась? Инорита, сумевшая обойти защиту высочайшего класса, должна очень много знать и уметь. Поэтому я устроила ту проверку, прости. Я сама маг слабенький, всего боюсь. К тому же незадолго до твоего появления на меня вышли из нашего Сыска с предложением поработать на них. Я отказалась. Тогда они попросили передать им рецепт. Я тоже отказалась.

— Вы подумали, что я из Сыска? — Я так удивилась, что даже повернулась к ней.

— Да, прости. — Она смущенно мне улыбнулась. — Я поняла, что совсем не разбираюсь в людях.

Наверное, она вспомнила про своего компаньона, на поверку оказавшегося жадным убийцей. Тетя опять вздохнула и погладила меня по плечу.

— Штефани, не отказывайся от меня, пожалуйста, — попросила она, глядя мне прямо в глаза. — Я понимаю, что это очень эгоистично с моей стороны. Что ты нужна мне гораздо больше, чем я тебе. Но я так устала быть одна, так устала. Поверь, если бы я хоть что-то о тебе знала, ты появилась бы здесь намного раньше.

— Но ведь ваша сестра… — начала я.

— Я уверена, что она тебя любила, — ответила тетя Маргарета. — А почему отказалась? Мы можем попробовать выяснить, но прошло столько лет, что, скорее всего, так и не узнаем.

— Если бы вы видели ее письмо ко мне, — проворчала я, — то не были бы столь уверены.

— Что там такого было, в этом письме?

— Она оставила мне деньги и написала, что их при экономии хватит надолго. Вот только счет почти пустой оказался, — ответила я. — И снял их тот же человек, что положил. Почти сразу снял. А больше в этом письме ничего не было.

Тетя Маргарета задумалась.

— По всему получается, мы открыли этот магазин чуть позже того времени, когда ты родилась. Эльза тогда внесла большую сумму, а остальное взяла ссудой в банке. Я сейчас припоминаю, она говорила, что вот поставим на дом хорошую защиту и все можно будет исправить. Возможно, она собиралась взять тебя обратно?

— Возможно, — неохотно согласилась я. В это предположение укладывалось, что она забрала деньги, предназначенные первоначально мне, но не укладывались некоторые другие факты. — Но почему тогда обо мне ничего не знали вы? Почему она отдала меня в приют?

— И что она собиралась исправить? — спросил Рудольф. Я не слышала, как он подошел, и теперь не знала, много ли он услышал. — И главное, почему ей была так важна защита для дома?

— Я не помню, — ответила инора Эберхардт с отчаяньем. — Совсем не помню. В памяти как будто моль дырки проела. Я понимаю, что это очень важно, но ничего не могу поделать. Невозможно восстановить утраченное.

— И кто на вас воздействовал ментально, тоже не знаете?

Спрашивал Рудольф ради проформы и ответа не ожидал.

— Моя покойная сестра Эльза, я уверена в этом, — неожиданно ответила тетя. — Но делала она это с моего согласия, и никак иначе. Значит, это было очень важно для нее и для меня.

— Разве ваша сестра владела ментальной магией? — заинтересовался Рудольф.

— Нет, — ответила тетя Маргарета. — Но она была талантливейшим алхимиком, постоянно экспериментировала и получила такой раствор, при добавлении которого в крем для лица получается следующий эффект. Если его постоянно использовать, то нужные воспоминания становятся сначала совсем неважными, а потом исчезают из памяти навсегда. Эдди про этот рецепт знал, видно, его и хотел получить. Он мне неоднократно предлагал с ним поделиться. Но я все боялась. Это же очень опасно, выпускать такое в мир, понимаете? Не говоря уж о том, что использование ментальной магии не совсем законно.

— Не совсем законно? Скажем прямо — совсем незаконно. Иноре, которая вас шантажировала, вы такой крем и делали? — спросил Рудольф.

— Откуда вы знаете? — удивилась тетя, но ответа не дождалась и продолжила: — Да, к обычной рецептуре была сделана еще и эта добавка. Чтобы она забыла все, что наговорила ей Марта. В этом же ничего такого страшного нет, правда? — Она умоляюще посмотрела на Рудольфа. — Я же не хотела ей ничего плохого. Да и на нужные свойства крема это никак не повлияло.

— Как вам сказать, — ответил он. — Если при анализе крема обнаружат ментально влияющую составляющую, то ждут вас большие неприятности, вплоть до тюремного срока. Это же запрещено, вы не забыли?

— Не пугай тетю, — недовольно сказала я. — Ты же знаешь, что ничего такого найти не могут. Сейчас совсем не время для шуток.

— Ты права, — серьезно ответил он. — Совсем не время. Шаровая молния прилетела с чердака соседнего здания, вход туда свободный. Определить, кто там был, не получилось — слишком смазанные следы. Но здесь отпечаток магии кинувшего взяли, прогоним по тем, что у нас есть.

— Так может образца в Сыске и не быть, — сказала тетя и крепко меня обняла. — У вас нет данных по всем магам Гарма. И что тогда будет? Что будет со Штефани?

Она боялась. Боялась потерять меня, только недавно обретя. В голосе тети звучал такой ужас, что мне захотелось ее хоть как-то поддержать. Я помедлила и тоже ее обняла. В конце концов, она же не может отвечать за то, что сделала ее сестра?

— Этот должен быть. Дело в том, — смущенно сказал Рудольф, — что защитный артефакт на Штефани мог не сработать, если нападавший служит в нашей конторе.