Глава 8

– А разве он был не с тобой? – Фэй почувствовала, как рука застарелого страха сжимается на ее горле.

– Нет, – выпалила Мэдди, которая, испуганно сжавшись, сидела в чугунном кресле, как в ловушке. – Я думала, что он с вами.

– Успокойтесь, – произнес Джек, поднимаясь. – Он не мог уйти далеко. Мы даже еще не осмотрели сад. Возможно, он опять прячется в самшитовом кусте.

Джек направился к живой изгороди, чувствуя, как в его груди растет беспокойство, пролез за непроходимый кустарник и начал обыскивать там каждый закуток, не обращая внимания на царапины. Однако там никого не обнаружилось. Он вылез из зарослей и увидел, что Фэй смотрит на него полными ужаса глазами, вцепившись в плечи Мэдди. Когда он поднял руки, показывая, что за кустами никого нет, Фэй и Мэдди повернулись и со всех ног понеслись в дом. В голосе Фэй звучали панические нотки, она снова и снова выкрикивала имя Тома, обыскивая каждую комнату.

Джек быстро осмотрел все постройки в саду, а потом последовал за ними в дом. Фэй ходила из угла в угол в гостиной, держась за голову и бормоча:

– Что же мне делать? Он не мог его забрать. По крайней мере, пока не мог. Он никак не мог сюда войти.

– О ком вы говорите? – спросил Джек, закрывая за собой дверь.

– Об их отце, разумеется. Он уже один раз пытался это сделать. Вот почему я была вынуждена уехать из Чикаго… Не думаю, что он успел уже добраться до Англии, но кто знает? Куда мог деться Том? Секунду назад он еще был здесь. Ни в коем случае нельзя оставлять его одного. Не стоило мне выходить в сад…

– Не волнуйтесь, Фэй. Он где-нибудь поблизости. Этот шалун вполне мог увлечься какой-нибудь игрой.

Она остановилась, и на ее лице появилось выражение крайней решимости.

– Нет, это не похоже на Тома. Не в его привычках играть в какие-нибудь глупые игры. Надо вызвать полицию, – сказала она, подходя к телефону и хватая трубку. Затем, опустив голову на руки, она в панике произнесла:

– Не хочу звонить в полицию. Боже, сделай так, чтобы это больше никогда не повторялось.

– Фэй, – обратился к ней Джек, кладя руку на ее плечо, чтобы успокоить. Он почувствовал, что она дрожит мелкой дрожью. – А вы уверены, что он не прячется под кроватью?

– Да, абсолютно уверена. Не так уж много мест в доме, где может прятаться маленький мальчик.

– На самом деле вы ошибаетесь. Мэдди, скажи, ты знаешь места, где он любит прятаться. Ты все их проверила?

Девочка кивнула. Она сильно побледнела от волнения и, без сомнения, во всем винила себя.

– Я все же позвоню в полицию… – Фэй снова подняла трубку. Мэдди прижалась к матери, словно ища защиты, и тихо всхлипывая. Фэй набрала первую цифру и вдруг остановилась и уставилась поверх головы Джека, раскрыв рот и широко распахнув глаза.

В дверях стояла миниатюрная худенькая старушка с довольно приятным лицом. Ее седые волосы, уложенные на макушке в пучок, напоминали спутанный клубок стекловолокна, а глаза были ярко-синего цвета, как у фарфоровой куклы, – самые синие глаза, которые только приходилось видеть Фэй. И, что самое поразительное, она держала за руку Тома, на лице которого застыло выражение крайнего торжества.

– Тутлз хочет, чтобы я почитала ему сказку, – сказала старушка высоким, удивительно мелодичным голосом. – Он был так любезен и вернул мне книгу, понимаете?

Фэй от изумления потеряла дар речи. Она застыла с зажатой в руке телефонной трубкой, так и не донеся ее до уха, и пыталась переварить догадку. Перед ней была, вне всякого сомнения, Безумная Венди собственной персоной, и это эльфоподобное существо назвало ее сына Тутлзом, а ее тихий застенчивый Том без спроса поднялся на третий этаж и заявил незнакомой женщине, что хочет, чтобы она почитала ему сказку.

– Венди! – приветливо окликнул ее Джек и развел руки, приглашая незваную гостью и мальчика войти в гостиную. – Значит, вы нашли нашего беглеца. Мне стоило догадаться, что всякий потерянный мальчишка прямиком направится к вам. Миссис Венди Форрестер, позвольте вам представить миссис Фэй О’Нил, которая теперь тоже проживает в доме номер четырнадцать.

– Очень приятно, моя дорогая, – с очаровательной улыбкой ответила пожилая женщина. – Я так давно хотела с вами познакомиться. Очень люблю знакомиться с новыми людьми, а вы?

Фэй торопливо положила трубку на место и протянула руку Венди. Пальцы этой необычной старушки были тонкими и хрупкими, как лапки ласточки, глаза оживленно сияли, а лицо выражало крайнее любопытство. Она стояла, склонив голову набок и заставляя всех гадать, что же затевает эта проницательная пожилая леди.

– Да, мне тоже очень приятно, – запинаясь, ответила Фэй. – Позвольте представить вам мою дочь Мэдди.

Вместо того чтобы стушеваться и ответить по-детски односложно, Мэдди вышла вперед и с горящими от возбуждения глазами пожала руку хозяйки дома.

– Значит, это вы оставили в саду книжку про Питера Пэна! Наверное, вы и есть Безумная Венди!

Фэй пробормотала невнятные извинения, но в них не было ни малейшей необходимости. Как ни странно, Венди ничуть не обиделась. Она весело рассмеялась и ласково притянула к себе Мэдди.

– Ты угадала – это я и есть. Но только я нисколько не безумна, милая. Как жаль, что некоторые люди называют тех, кого они не понимают, безумными. Но мы не позволим таким пустякам испортить наши отношения, так ведь, малышка? Конечно же, нет. Я могу сразу сказать, что мы будем хорошими друзьями. Очень хорошими друзьями.

Фэй, к своему удивлению, обнаружила, что кивает в знак согласия.

– Вот и замечательно. Ну что же… – Венди посмотрела на детей, на лицах которых застыло вопросительное выражение. – Прошу прощения, но, думаю, уже слишком позднее время для того, чтобы рассказывать сказки. Сегодня полнолуние, и одному богу известно, что может случиться в такое время. Так что объявляем полную боевую готовность. Завтра суббота. Почему бы вам не заглянуть ко мне на чашечку чая? Приглашаю всех! Уверяю, вам понравится у меня в гостях. Устроим посиделки в кругу друзей.

Она с жизнерадостной улыбкой повернулась к Тому в ожидании ответа. – Как тебе нравится мое предложение, Тутлз? Ну что, договорились?

Том даже не пошевелился, держа ее за руку и продолжая хранить молчание, лишь улыбнулся Венди, глядя на нее с нескрываемым обожанием. Но Венди поняла его без слов. На ее бледном, покрытом морщинками лице появилось нежное выражение. Она протянула руку и ласковым движением отвела пушистую прядь мягких волос со лба мальчика, а потом взяла его за подбородок и пристально посмотрела ему прямо в глаза.

– И правда, ты совершенно особенный мальчик. Похож на другого мальчика, с которым я когда-то была знакома. Он такой же храбрый, как ты. И ничего на свете не любит больше новых приключений. Да, я могу рассказать тебе великое множество сказочных историй и предложить поиграть в разные интересные игры. – Старушка подняла голову и улыбнулась Мэдди. – И тебе тоже, дорогая малышка. Приходите в детскую ровно в четыре! На свете есть две вещи, которые нельзя подавать холодными: чай и хорошая история. Всем пока!

Старушенция повернулась, выскользнула из двери и принялась быстро и ловко подниматься по лестнице, что было весьма странно для женщины столь преклонных лет. Впрочем, подумала Фэй, наблюдая за ней, Безумная Венди была странной во всем.

Во время сборов Фэй тянула время, как могла. Она отгладила желтый сарафанчик Мэдди так, что на нем не осталось не единой морщинки, и стоически выдержала беспокойное ерзанье дочери, когда заплетала ее волосы в аккуратную французскую косичку.

– Почти готово, – ворковала она, успокаивая Мэдди.

Девочка извернулась, вскочила со стула и подбежала к зеркалу, чтобы полюбоваться результатом.

– Терпеть не могу эту дурацкую косичку! – воскликнула она, пытаясь вытащить резинку из косички резкими быстрыми движениями. Теперь резинка запуталась в волосах, и Мэдди расплакалась от злости.

Фэй глубоко вздохнула, подошла к дочери и отвела ее руки от головы.

– Была такая прекрасная прическа. Не понимаю, почему тебе нравится быть в затрапезном виде.

– А сама? – выпалила в ответ Мэдди. – Почему у тебя всегда затрапезный вид?

Фэй видела обиду во взгляде Мэдди и прикусила язык, не ответив на дерзость. Напротив, она осторожно вытащила запутавшуюся в расплетенной косичке резинку и ласково пригладила спутанные пряди ладонью. Она бросила быстрый взгляд на льняную юбку песочного цвета и строгую белую блузку, воротничок которой был скреплен брошью, принадлежавшей еще ее бабушке.

– Может быть, – сказала она примирительно, – мы с тобой в этом похожи. Мы предпочитаем не афишировать наше творческое начало.

Раздражение в глазах Мэдди погасло, она явно успокоилась.

Фэй взяла лицо дочери в ладони, пытаясь разглядеть черты прекрасного лебедя, в которого когда-нибудь превратится этот гадкий утенок. – Ты все равно выглядишь прекрасно. А теперь иди, проверь, готов ли Том, хорошо?

Мальчик в полной готовности стоял у двери, словно молчаливый страж, с маленьким букетиком цветов в руке. Он стоял там уже с четырех часов, то и дело тяжело вздыхая.

– Она же просила не опаздывать, мама – напомнила Мэдди. – Венди не любит, когда чай остывает.

– Не думаю, что за пять минут чай остынет до температуры замерзания. К тому же ей уже достаточно лет и, возможно, она сама не успеет вовремя накрыть стол к чаю. – На самом деле Фэй в это не верила. Она скорее могла представить, что Венди целый день сидит с накрытым столом или вовсе забыла про приглашение. От пожилых людей можно ожидать чего угодно.

По правде говоря, Фэй не испытывала ни малейшего желания идти в гости к странной старушке. Вчерашняя сцена ее позабавила, но сегодня она обрела обычное благоразумие. У нее просто нет времени на подобную ерунду. Этим утром она слишком долго задержалась, делая покупки на рынке, накопилось много белья, которое надо было постирать, и еще было необходимо несколько часов уделить подготовке к презентации своей концепции рекламной кампании «Хэмптон Ти», которая должна была состояться утром в понедельник. Не говоря уже о том, что миссис Ллойд строго предупредила их не беспокоить ее мать. Но дети так хотели пойти к Венди…

Тут зазвенел колокольчик на входной двери, и она услышала стук детских ног, бросившихся встречать гостя.

– Джек, – услышала она оживленный голос Мэдди. – Значит, вы тоже с нами идете!

Вот и отлично, подумала Фэй и поспешила сунуть в уши серьги.

– Конечно же, иду, – ответил Джек. – Как же я могу допустить, чтобы дружище Том оставался один в обществе прекрасных дам.

Фэй выглянула в коридор и увидела, что Джек положил руку на плечо Тома. Ее сердце сжалось, когда Том привычно отступил назад и стоял, исподлобья глядя на Джека. Джек мгновенно сориентировался и сунул руку обратно в карман.

Тому никогда не нравилось, когда его похлопывали по плечу или гладили по голове, особенно если это делали незнакомые люди. Фэй знала, что потребуется немало времени, чтобы Том научился снова доверять мужчинам. Тем не менее Мэдди не раздумывая подбежала к Джеку и обвила его талию руками. Фэй вздохнула, подозревая, что ее дочка уже без ума от их соседа.

Фэй вышла в коридор и манерно протянула соседу руку, словно старая леди Эшфорд.

– Значит, вы тоже идете с нами на чаепитие?

– Уж такое событие я не пропущу ни за что на свете. Миссис Форрестер в свое время была известной светской львицей. Уверен, она точно знает, как устроить старомодное чаепитие по всем правилам. Я даже приоделся по этому поводу. Видите, даже рубашку белую надел.

Фэй оглядела его костюм из льняной ткани, белоснежную рубашку и красный галстук в полосочку.

– Ну и ну, доктор Грэхем! Вполне сойдете за истинного английского джентльмена.

– Все, что угодно, для милых дам, – ответил он.

То, что Джек в субботний день был готов вытерпеть неудобный накрахмаленный воротничок ради пожилой женщины и маленькой девочки, растрогало Фэй до глубины уже изрядно очерствевшей за последние годы души.

– Выглядите как настоящий франт, – сказала она, явно его поддразнивая.

– Ну вот, опять вы меня поддразниваете. Хорошо, что я джентльмен и не умею сердиться на женщину, – сказал он с притворной суровостью. Затем, бегло оглядев ее, медленно добавил:

– И, как в прошлый раз, позвольте мне тоже сделать вам комплимент. Вы прекрасно выглядите.

– А мама думает, что выглядит затрапезно, – живо подхватила эту тему Мэдди, с подозрением следившая за разговором взрослых. Фэй посмотрела на дочку и заметила, что глаза девочки опасно сощурились, – она могла поклясться, что та ревнует.

– Ну, простушкой вашу маму уж точно не назовешь. – Он посмотрел на стройную маленькую фигурку Фэй, плотно затянутую в блузку, застегнутую на все пуговицы вплоть до длинной тонкой шеи, и внезапно понял, что не может думать ни о чем другом, как только о том, чтобы расстегнуть все эти пуговицы до единой.

– Нам, наверное, пора уже идти? – сказала Фэй, которой не понравился оценивающий взгляд и вспыхнувший жаркий огонек в глазах Джека.

– Вы правы, – ответил Джек. – Я помню, Венди просила нас прийти вовремя.

Мэдди не преминула вставить слово:

– А я ведь пыталась это сказать маме.

– Я просто думаю, не доставит ли наш визит беспокойство миссис Форрестер? – тихо произнесла Фэй. – В конце концов, она уже в таком преклонном возрасте, и ее дочь ясно дала понять, что ее нельзя тревожить.

– Она также утверждает, что Венди терпеть не может детей. А вы собственными глазами видели, что это не соответствует действительности. Так что пойдемте, Фэй. Не стоит больше медлить.

Когда она нехотя сделал шаг к двери, Джек произнес ободряющим голосом:

– Уверяю вас, Венди – сама доброта и ни в коем случае не сумасшедшая. Мы прекрасно проведем время, дети будут иметь возможность познакомиться с самым настоящим английским чаепитием, и, кто знает, – может, у вас родятся новые идеи для рекламы продукции чайной компании, над концепцией которой вы сейчас работаете.

– Ну хорошо, – согласилась Фэй, глядя на воодушевленные мордашки детей. – В таком случае нам следует поторопиться. Мы же не хотим, чтобы чай и сказочные истории остыли, не так ли?

Дети явно испытали чувство облегчения. Том сорвался с места и понесся вверх по лестнице, как кавалерист, штурмующий гору, совершенно не обращая внимания на предостерегающие возгласы Мэдди, которая просила его быть поосторожнее. Широкие деревянные ступени гулом отзывались под его ногами.

– Подождите минутку, – быстро произнесла Фэй. – Я кое-что придумала.

Она стремглав бросилась наверх в спальню и принялась рыться в ящиках комода. Фэй знала, что они точно должны быть там. Тонкие чулки и лифчики полетели на пол, и наконец она обнаружила то, что искала в дальнем углу одного из ящиков. Белые детские перчатки – то, что надо для такого случая! Она с трудом просунула пальцы в узкие отверстия и побежала вниз.

Глаза Джека заискрились – он явно оценил затею Фэй и галантно предложил ей свою руку. Конечно, она понимала всю театральность их поведения. Тем не менее сейчас он был безупречным джентльменом в костюме и галстуке, а она – элегантной леди в перчатках, и они направлялись на официальное чаепитие.

– Итак, пойдемте? – предложил Джек.

Несмотря на то что Фэй еще не до конца разобралась с правилами игры, она решительно оперлась на его руку и позволила соседу помочь ей подняться по роскошной лестнице на третий этаж.

Дверь в квартиру Венди была слегка приоткрыта, и изнутри внезапно донесся взрыв смеха. Сгорая от любопытства, Фэй медленно открыла дверь.

И у нее тут же перехватило дыхание от чарующего сочетания всех оттенков синего и голубого, ослепительной белизны воздушных занавесок и радужных искорок хрусталя. Было такое впечатление, что кто-то намеренно расфокусировал объектив камеры и мир утратил четкие, резкие очертания и приобрел романтический, слегка расплывчатый вид. Фэй прошла внутрь комнаты, глядя по сторонам и пытаясь увидеть общую картину. Она ступала так осторожно, словно под ногами у нее было тончайшее стекло. Да, эта комната вовсе не была похожа на захламленный чердак. Это было прелестное, радующее глаз, залитое солнцем уютное гнездышко!

Ее взгляд привлек альков с аркой в противоположном конце комнаты. Он был обрамлен изящной, совершенно сказочной ажурной решеткой и заканчивался большим сводчатым окном, распахнутым настежь, навстречу свежему воздуху, оттуда открывался вид на чудесный садик, раскинувшийся внизу у дома. Прямо под окном располагалась прелестная кушетка, на которой лежали вперемежку с книгами пухлые бархатные подушечки с кисточками. Фэй, внезапно ощутившая симпатию к обитательнице волшебной комнаты, подумала, что это идеальный уютный уголок для чтения или ночной беседы со звездами. Не удержавшись, она выглянула из открытого окна, и ей показалось, что она поднимается в воздух и парит высоко над городом, там, где воздух свеж и полон дивных ароматов… Она принюхалась. Чем же это так приятно пахнет? Конечно, это же корица! Она оглянулась и увидела, что на столе стоит большой трехъярусный поднос со свежеиспеченными булочками и пирожными с аппетитно тающей глазурью.

– Я вас уже заждалась, дети мои, – раздался мелодичный голос Венди. – Вы выглядите просто очаровательно, дорогая. Вам так идет эта брошь!

Фэй покраснела от удовольствия и смущения – комплимент пришелся ей по душе.

– Благодарю, миссис Форрестер.

– Да что вы, зовите меня просто Венди. Когда ко мне обращаются «мисс Форрестер», я чувствую себя такой старой. А я вовсе не старая…. О, рада тебя видеть, Джек. Ты такой красивый в этом костюме. Такой высокий и… взрослый. – Она взяла Джека за руки и разглядывала его, вздыхая с почти неуловимой грустью.

– Ну что же вы стоите? Проходите и усаживайтесь поудобнее, – снова воскликнула Венди, всплескивая маленькими ручками. Фэй подумала, что в платье шоколадного цвета, с серебристыми волосами и яркими блестящими глазами, пожилая женщина напоминала изящную маленькую ласточку.

Фэй прошла в просторную, полную свежего воздуха комнату, словно в полусне, а дети тут же принялись играть какими-то фигурками, стоящими на ковре. Комната была столь очаровательна и необычна, что она никак не могла ею налюбоваться. Старинная мебель, без сомнения, была великолепна, но представляла собой невообразимое смешение эпох и стилей. Фэй подумала, что, вероятно, при реконструкции дома Венди оставила здесь только свои любимые вещи, не обращая внимания на эклектичность обстановки. В комнате стояли стулья с сужающимися книзу ножками, кресла с мягкими подлокотниками, отделанными бахромой и забавными кисточками в самых неожиданных местах. Одна стена была полностью закрыта книжными полками с бесчисленными книгами. У другой находился большой облицованный белым мрамором камин с причудливым орнаментом, над которым висел изящный застекленный шкафчик. Причудливое сочетание расположенных на нескольких уровнях открытых полок с застекленными секциями поражало воображение, но тем не менее шкафчик казался весьма функциональным. Фэй от восхищения даже поднесла ладонь к щеке, с благоговением вздохнула и, не удержавшись, направилась к камину.

Она принялась внимательно изучать маленькие фарфоровые статуэтки, подобные тем, которые украшали и ее собственную квартиру. Однако здесь были не только фигурки животных. Она узнала кролика Питера в синем пиджачке, Кота в сапогах и лихо заломленной набок шляпе, стоящего в вызывающей позе. Вот персонажи из детской книги Кеннета Грэма «Ветер в ивах» – водяная крыса дядюшка Рэт, Крот и жаба Тоуд, сидящие рядышком и ловящие рыбу удочкой, изящная фигурка Алисы, неуклюжий медвежонок Винни-Пух. На самом почетном месте стоял, разумеется, Питер Пэн, отважно сражающийся с Капитаном Крюком. Всю левую полку целиком занимал старый шелковый цилиндр, а на правой сидел очень старый потрепанный плюшевый медвежонок, на мордочке которого не хватало одного глаза. На нижней полке лежал индейский томагавк, украшенный расшитыми бисером подвесками и длинным хвостом из тонких кожаных ремешков. Фэй подошла поближе и заглянула в центральную застекленную секцию шкафчика, где лежали самые мелкие сокровища. У Фэй перехватило дыхание, когда она увидела крошечный медальон, сверкающий золотом в лучах солнца, серебряную шкатулку с красивой гравировкой, в которой лежала катушка белых ниток, одна-единственная игла и кусочек ярко-голубого бархата.

– Я долгое время хранила здесь его наперсток, – произнесла вдруг Венди за ее спиной.

Фэй обернулась и с недоумением посмотрела на старушку.

– Но этот маленький эгоист забрал его обратно, – резко произнесла та, негодующе подняв брови.

Фэй невольно открыла от удивления рот, но не нашлась что сказать. Она беспомощно крутила головой, ища взглядом Джека, и обнаружила его у стены, низко склонившимся, чтобы получше рассмотреть одну из нарисованных там фигур. Она проследила за его взглядом и сразу же забыла, зачем искала Джека. Какие удивительные настенные росписи! На каждой из стен – яркие изображения сказочной местности или каких-либо сцен из приключений Питера Пэна.

– Кто это написал? – выдохнула Фэй.

Венди невозмутимо ответила:

– Разумеется, я сама. Это творение моих рук. Конечно, я не сразу все это нарисовала, да это и невозможно было бы сделать. Работа заняла многие годы. Я принималась за нее, как только у меня разыгрывалась фантазия. Вот этот сюжет, например, я написала сразу после возвращения. – Она указала на противоположную стену, где было изображено некое подобие кроличьей норы, разделенной на комнаты, явно предназначенные для детишек.

Фэй подняла брови от удивления.

– Возвращения… откуда?

– Из Нетландии, разумеется, – ответила Венди. Разве мы с вами об этом не говорили? Эту стену я расписала как раз после второго путешествия туда, – продолжала она, указывая на изображение сине-зеленых волн лагуны, где у берега пришвартовался угрожающего вида пиратский корабль. На крутых утесах, окаймляющих лагуну, возлежали, греясь на солнышке, несколько русалок с ярко-красными губами и волосами пастельно-голубого цвета.

– Мне так нравились эти русалки. Посмотрите, разве они не милашки?

Фэй снова взглянула на Джека. Он по-прежнему стоял, охватив подбородок ладонью, и неотрывно смотрел на фигуру мальчика, изображенного на стене. Мэдди и Том стояли рядом, тоже разглядывая нарисованную сцену сияющими от восторга глазами.

– Там правда были настоящие русалки? – спросила Мэдди с явным сомнением в голосе.

– И не одна, – ответила Венди. – Они были такие веселые. Жаль, что мне понадобилось столько времени, чтобы подружиться с ними, лишь потому, что…

– Думаю, надо отложить разговор о русалках на потом, – прервала ее Фэй. Во что же это она вляпалась? Ей совсем не нравилась доверчивость Мэдди и серьезность хозяйки комнаты.

– Послушайте, Джек, – позвала она соседа. – Что это вы там делаете?

Он выпрямил спину и посмотрел на них с весьма обеспокоенным видом.

– Изучаю картину. Меня удивил этот мальчик.

– Который из мальчиков, мой дорогой? – спросила Венди, подходя к нему вплотную. – Их тут так много.

И это была сущая правда. Взглянув на стенную роспись повнимательнее, Фэй заметила, что там повсюду были мальчики – прячущиеся за пнями, сидящие среди густых ветвей деревьев, летающие в облаках, сражающиеся с пиратами и преследующие индейцев. Мальчишеские лица, такие разные, выглядывали отовсюду.

– Кто все эти дети? – спросила Фэй.

– Это мои потерянные мальчики, – ответила старушка с лукавым видом. – За все эти годы их было так много, что я запечатлела на стенах их лица, чтобы не забыть ни одного из них. Мои дорогие мальчики, как же я их всех люблю…

– Потерянные мальчики? – спросил Джек. – Что вы имеете в виду?

– Мальчики, которые нашли у меня приют, разумеется.

– А, понятно, мальчики из приюта, – с облегчением произнесла Фэй, ухватившись за проблеск здравого смысла.

– Конечно, – ответила Венди. – Все мои подопечные.

– Что с вами, Джек? – с беспокойством в голосе спросила Фэй.

Джек посмотрел в выцветшие бледно-голубые глаза Венди, такие мудрые и всезнающие, и почувствовал, что по телу прошла дрожь. Теперь он как никогда раньше был убежден в том, что Венди Форрестер является ключом к разгадке тайны его прошлого.

Он указал на фигурку мальчишки с озорным лицом, копной непослушных кудрей и большими карими глазами, выглядывающего из-за дерева, и произнес:

– Что-то я раньше не замечал этого мальчика. Интересно, кто он такой?

Венди нахмурила брови и покачала головой.

– Увы, я не помню все имена, дорогой мой. Я же не могла себе позволить кого-то из них любить больше других. За одним-единственным исключением, пожалуй…

– Мне бы очень хотелось, чтобы вы вспомнили именно этого мальчика, произнес Джек с настойчивостью в голосе. – Дело в том, Венди, что мне удалось установить, что приемные родители забрали меня именно из вашего приюта. – Он на мгновение замолчал, внимательно изучая ее реакцию. – Мир тесен, не так ли?

– Да уж, – ответила она, поднося ладонь к щеке. – Я тоже часто об этом думаю.

– Дело в том, что я ничего не помню о своем раннем детстве, не знаю, кто были мои родители. И так надеялся, что, может, вы вспомните. И поможете мне. Для меня это так много значит, Венди. Этот мальчик, – продолжал он, снова указывая на изображение на стене. – Знаю, это покажется невероятным, но именно этот мальчик выглядит точно так, как я в его возрасте. Может быть, это я и есть.

Венди задумчиво посмотрела на него, и лицо ее осветилось невыразимой нежностью.

– Может быть, вы и правы. – И тут же выражение ее лица резко изменилось, и она быстро добавила: – Но какое все это имеет значение? Мой дорогой, мы же все в этой жизни можем когда-нибудь потеряться, разве не так? – Она похлопала его по щеке. – Но, в конце концов, рано или поздно мы должны найти путь домой.

– Но, Венди…

– Прощу прощения, Джек, – сказала она решительным голосом и потрясла головой. – Как ни жаль, ничем не могу вам помочь.

Тут раздался бой высоких напольных часов, и в комнату неожиданно ворвался свежий ветерок.

– Господи, уже полчаса прошло! – воскликнула старушка, сжимая сухие ладошки. – Я чувствую, что надвигается летняя гроза. Присаживайтесь. Давайте закроем окно и поудобнее устроимся за столом. Посмотрим, может ли чашечка хорошего чая вернуть солнечный свет. Стол уже накрыт, и вода в чайнике закипела.

Джек бросил последний задумчивый взгляд на стену и обвел контур лица мальчика пальцем.

– Простите, Джек. Я этого не знала, – прошептала Фэй, приблизившись к нему. – Не расстраивайтесь из-за того, что она не может вам помочь. Вы же видите, она немного не в себе.

– А вот в этом я как раз и не уверен, – ответил он, многозначительно сощурив глаза. – Мне почему-то кажется, что Венди в абсолютно здравом уме.

– Садитесь же за стол, дети мои! – позвала Венди, жестами приглашая их за маленький круглый столик, накрытый белоснежной льняной скатертью, на котором стоял сверкающий серебряный поднос с изящным чайником и прочими необходимыми для чаепития предметами. Мэдди и Том уже восседали на забавных старомодных стульях с мягкой обивкой, и их лица выражали крайнее нетерпение.

– Я больше не могу себе позволить держать прислугу, но миссис Джеркинс любезно вызвалась помочь мне накрыть стол к чаепитию, – произнесла она, наливая ароматный черный чай в фарфоровую чашку. – Увы, бедняжка не обладает чувством стиля, хотя очень старается. Ей больше нравится чай, который она сама пьет, – очень крепкий и без сахара. Так она его и приготовила. Уверена, вы предпочитаете чай с большим количеством молока и сахара, не так ли, дети мои?

– Да, налейте, пожалуйста, – ответила Мэдди, поднимая чашку и с нетерпением поглядывая на небольшой столик для закусок, уставленный блюдами с аккуратными крошечными бутербродиками, сдобным печеньем, корзиночками с вареньем и различными пирожными с кремом.

Фэй подняла брови, удивленная столь неожиданно изысканными манерами дочери. Том, как и раньше, сидел, с восторгом уставившись на Венди, которая опустила несколько кусочков сахара в его чашку.

– Может, добавить водички, Тутлз, а то чай слишком крепкий? Мне нравится, когда стол накрыт по всем правилам. А вам, Фэй?

– Да, конечно, мне тоже нравится, – ответила Фэй, совсем не покривив душой, и приняла из рук Венди тонкую фарфоровую чашку с золотым ободком, украшенную изображением тонких побегов лилии. – Нравится, когда стол накрыт, как надо. – Она вспомнила, как заявила Бернарду, что такая чисто английская обстановка во время чаепития, если отобразить ее в рекламе, непременно вызовет неприятие со стороны американских женщин. И тем не менее она сидела в комнате Венди, откровенно очарованная всем происходящим.

– Сколько вам сахара – один или два кусочка?

Фэй лукаво улыбнулась.

– Любовь и скандал за чаем лучше сахара.

Венди прекратила разливать чай и в изумлении уставилась на Фэй.

– Генри Филдинг. Цитата как раз к месту, моя милая девочка. Она всегда мне нравилась.

Фэй опустила голову и принялась пить чай маленькими глоточками, думая, что Джек, возможно, был недалек от истины насчет Венди.

Определенно, старушка абсолютно в здравом уме. В таком случае, как объяснить ее очевидную веру в существование Питера Пэна?

Здравый смысл говорил ей, что это невозможно, ненормально и даже нездорово, но в то же время в атмосфере, царившей в комнате, было нечто магическое, на фоне чего время, казалось, замедлялось и все проблемы и вопросы отодвигались на задний план. Приближающаяся гроза набирала силу. Вдалеке гремел гром, сверкали молнии – предвестники ливня. Но в комнате было тепло и уютно, и никто из присутствующих не испытывал страха. Фэй осмотрела стол, накрытый льняной скатертью, и лица собравшихся за ним людей. Ее малыш Том, который обычно так боится грома, весело похихикивал и шумно прихлебывал чай, прикрывая чашку растопыренными пальчиками. Джек откинулся назад на стуле и смеялся над чем-то, что рассказывала ему Мэдди, а Венди сидела, взирая на все это с явным удовольствием. Даже чай в такой обстановке казался на удивление вкусным.

Они болтали обо всем на свете – конечно же, о русалках и пиратах, но в основном об истории старого дома и странных происшествиях, случившихся за многие годы, что Венди провела в нем. Венди поставила чашку на стол и заявила:

– Настало время рассказать еще одну историю!

– Ур-р-а-а! – завопили дети, выскакивая из-за стола.

Венди промокнула губы салфеткой.

– Я обещала детям, что сегодня мы начнем читать книгу.

– О какой книге идет речь? – поинтересовалась Фэй.

– О «Питере Пэне», разумеется. Я просто ушам своим не поверила, когда они мне сказали, что никогда ее не читали. Только представьте, упустить рассказы о таких удивительных приключениях!

– Представляю, – произнес Джек, забрасывая в рот мятную конфету, и поднял брови, с заговорщическим видом поглядывая на Фэй. Ей безумно захотелось показать ему язык, но она ограничилась тем, что недовольно взглянула на него.

– А вы уверены, что это не утомит вас, Венди? – Она вспомнила о предостережении миссис Ллойд и миссис Джеркинс и подумала, что столь приятное послеобеденное чаепитие может привести к непредсказуемым последствиям.

– Уверена, общение с этими милыми детьми нисколько меня не утомит. Пойдем, малыш.

Джек было поднялся, но Венди взяла Тома за руку.

– Мы начнем наше приключение сегодня. Прямо сейчас. Вот только руки вымоем, а то они такие липкие после сладостей.

– Вы не возражаете, если мы тоже послушаем, Венди? – спросил Джек. – Признаюсь, я никогда не читал оригинал и к тому же хочу, чтобы эту сказку прочитали мне именно вы.

На глаза старушки навернулись слезы. Она протянула руку и пригладила непокорные кудри Джека.

– Конечно же, милый мальчик, – мягким голосом произнесла она. – Ее никогда не поздно услышать. Эта история не только для детей. Она для всех, кто молод душой. Садитесь в самое удобное кресло.

Фэй стояла у стола, крепко сжав руки, и наблюдала, как все столпились вокруг Венди, которая уселась в мягкое кресло с подголовником.

– Сначала книга называлась «Питер и Венди», – произнесла она, открывая толстую книгу в зеленой обложке с золотыми буквами. Кожа переплета высохла и обтрепалась на углах. Том притащил маленькую мягкую скамеечку для ног и уселся на ней, прислонившись к ногам Венди. Джек опустился в мягкое кресло, а Мэдди свернулась калачиком у него на коленях, словно кошечка. Фэй даже казалось, что она слышит ее мурлыканье. В углу желтая канарейка в клетке прекратила свое бесконечное щебетание и уселась на жердочке, поджав лапку. Все были готовы выслушать сказочную историю.

Все, за исключением Фэй, которая стояла посередине комнаты в полном одиночестве и казалась там совершенно лишней. Она разрывалась между желанием послушать сказку и необходимостью, повинуясь чувству долга, спуститься вниз и заняться накопившейся работой, ожидающей ее на рабочем столе.

Венди вздохнула и принялась читать:

– Все дети, кроме одного-единственного на свете ребенка, рано или поздно вырастают.

Фэй с беспокойством взглянула на часы.

Венди перестала читать, подняла голову и спросила, склонив голову набок:

– Фэй, дорогая, разве вы не собирались послушать сказку?

Фэй собрала всю свою волю в кулак и покачала головой.

– Увы, не могу, Венди. У меня слишком много работы. Не могу больше задерживаться. Спасибо за прекрасное чаепитие. Мэдди, после того как закончится чтение, сразу же приведи брата домой. Я буду вас ждать. А теперь я, пожалуй, пойду, чтобы вам не мешать. Позвольте мне удалиться.

Венди понимающе кивнула, но в глазах ее светилась скорее грусть, чем разочарование. Фэй даже показалось, что в глубине души старушка испытывает к ней жалость, и это было несколько смешно. Мэдди не обратила на ее слова ни малейшего внимания, однако в глазах Тома промелькнуло беспокойство. Даже Джек посмотрел на нее с сожалением.

– Позвольте мне вас проводить, – произнес он.

– Вот только без глупостей. Это совершенно лишнее.

– Может быть, вы правы, но все же мне хотелось бы это сделать. – Он повернулся к Венди и сказал:

– Пожалуйста, продолжайте. Я присоединюсь к вам попозже. Слезай, принцесса, – произнес он, поднимая Мэдди с колен. – Пока погрей для меня место.

Венди улыбнулась, явно одобряя его слова, и снова уткнулась в книгу.

– Ну что вы, в самом деле, Джек, – прошептала Фэй, как только они закрыли за собой дверь. – Вряд ли я подвергнусь нападению злодеев, спускаясь по лестнице в собственном доме.

– Полностью с вами согласен. Особенно после того, как заметил, что вы повесили новый замок на входной двери. Может быть, мне всего лишь хочется прогуляться с вами.

– Ну, как хотите.

Спускаясь по широкой лестнице, Фэй пребывала в благодушном настроении под влиянием чудесного чаепития и откровенно наслаждалась чувством стиля и мастерством создателей старого дома. Обои в светлую бежево-золотистую полоску, выцветшие, но все еще элегантные, а также сверкающие медные подсвечники на стенах говорили о том, что в прежнюю эпоху бурной истории Англии обитатели дома вели роскошный образ жизни. Во время чаепития Венди упомянула, что она выросла в стенах этого дома. Она объяснила, что унаследовала дом от отца, который в конце жизни ворчал, что слишком стар, чтобы испытывать неудобство из-за такого количества комнат и лестниц, но Венди понимала, что ему просто было невыносимо жить в доме после смерти матери.

Интересно, каково это – всю жизнь прожить в одном доме, подумала Фэй. В современные времена постоянных переездов, связанных с профессиональной деятельностью, переменой мест жительства, путешествий по всему свету, стремлением поселиться в теплом климате после выхода на пенсию это было почти невозможно представить. Но в ту далекую эпоху мир человека почти полностью ограничивался его домом. В этих стенах рождалась история жизни Венди, праздновались дни рождения, происходили знаменательные события.

Фэй попыталась представить Венди в возрасте Мэдди – раскрасневшиеся щеки, развевающиеся кудряшки, когда она взбегала по этим ступенькам, придерживая длинные пышные юбки крошечными ручками, боясь опоздать на послеобеденный чай в той самой детской. Или ее же, но уже постарше, – прелестную молодую леди в первом в жизни вечернем платье, из-под которого виднелись стройные лодыжки, с перьями в волосах и, разумеется, жемчужным ожерельем на шее, принадлежавшим еще ее матери. Опираясь на перила изящной рукой, она плавной походкой спускалась по лестнице к молодому человеку, который ждал ее, чтобы пригласить на танец.

А вот Венди уже молодая мать, несущая спящего младенца по этой лестнице в детскую. Вот она уже дама средних лет, стоит у подножия лестницы и с сияющими глазами смотрит, как ее единственная дочь, Джейн, вся в белоснежных кружевах и фате, в последний раз спускается по лестнице в качестве мисс Форрестер, чтобы стать миссис Ллойд.

Счастливые дни и дни, полные грусти. Фэй представила, как Венди вместе с Джейн бежит в подвал, чтобы укрыться от бомбежки во время Второй мировой войны. Вот она замирает, охваченная дурным предчувствием, при виде входящего в дверь посыльного в военной форме с телеграммой в руке. «С прискорбием извещаю, миссис Форрестер, ваш муж…». Венди с поникшими плечами медленно поднимается по лестнице после того, как в последний раз в жизни закрыла двери «Лондонского приюта для мальчиков», с каждой ступенькой считая мальчишек, которым она помогала найти новые семьи на протяжении почти полувека.

Целая жизнь в этом доме, на этих лестницах.

– Что-то вы подозрительно молчаливы, – отметил Джек.

– Просто думаю о тех событиях, свидетелем которых были эти ступени. Каково это – жить в одном доме все это время? Я никогда не жила в одном и том же месте больше трех-четырех лет. У меня никогда не было отдельной детской комнаты. Мой отец был антикризисным менеджером в сети розничных магазинов «Сирс» и постоянно переезжал с семьей в разные города и штаты, где были востребованы его услуги. Наши дома были вовсе не похожи на этот. Это были в основном современные загородные дома. Вы можете объяснить, почему все съемные дома в Америке должны непременно иметь это отвратительное бурое ковровое покрытие и грязно-белые стены? – Она передернула плечами. – Конечно, это было не столь важно, ведь мы никогда не задерживались долго на одном месте, чтобы расстраиваться из-за таких пустяков.

– На самом деле вас это расстраивало, я же вижу.

Сердце Фэй неожиданно сжалось, когда она вспомнила, как при каждом переезде самолично упаковывала свою драгоценную коллекцию игрушек – героев мультяшек из-под конфет «Пец». Яркие фигурки героев из мультфильмов киностудии Уорнер Бразерс – Санта-Клаус, пасхальный зайчик и прочие сокровища были единственными постоянными вещами, которые она перевозила с места на место.

– Мне приходилось бывать в гостях у друзей из колледжа, и я каждый раз удивлялась, сколько старого хлама хранится в кладовках в их спальне. Альбомы выпускников, многие из которых все еще жили в округе, награды за успехи в спорте, о которых я и понятия не имела, поношенные свитера, старые корсеты и масса фотографий, которые валялись повсюду. Мне кажется, я даже им слегка завидовала. Понимаете, дом – это безопасность. – Она снова пожала плечами. – Глупо, конечно. Ведь наличие постоянного дома вовсе не означает, что ты находишься в безопасности.

– Вы правы, – ответил Джек, прислоняясь к дверному косяку и внимательно всматриваясь в ее лицо.

– Прощу прощения, – сказала Фэй, резко подняв голову. – Я тут ною из-за того, что у меня не было отдельной детской комнаты, а ведь у вас вообще не было семьи. Насколько я понимаю, вы жили в приюте Венди?

– Судя по всему, это именно так. Меня усыновили и забрали из приюта в возрасте восьми лет. И я ничего не помню из того, что происходило в моей жизни до шести лет. Хотя у меня была семья. Мои приемные родители увезли меня на ферму в штате Небраска, где я и вырос. Так я жил в маленьком городке, пока не повзрослел и не уехал оттуда. Несколько лет назад родители умерли, я продал ферму и больше никогда туда не приезжал. На самом деле я там так и не прижился, но до сих пор помню, как просыпался от запаха булочек с корицей, которые мама пекла в духовке старой плиты марки «Викинг», легкую рябь на поверхности пруда, когда рыбачил там в жаркий летний день, и мычание коров, когда отец гнал их с пастбища. Думаю, не сам дом создает ощущение домашнего очага. Дом может быть маленьким или просторным, иметь богатую или бедную обстановку, располагаться в городе или в сельской местности. Воспоминания формирует лишь то, что происходит в твоем доме.

Фэй бросила последний долгий взгляд на изящные антикварные вещицы, украшавшие вход на третий этаж. Ей никогда не приходилось жить в доме с такой изысканной обстановкой и атмосферой. В глубине души она испытывала трепет перед этими старинными безделушками.

– Почему-то мне кажется, что события, происходящие в таком доме, как этот, запоминаются гораздо лучше.

– А мне сдается, что Венди Форрестер сама превратила это жилище в счастливый семейный очаг.

Фэй недовольно взглянула на Джека. И почему он все время ей противоречит? Особенно раздражало то, что он был абсолютно прав.

– Как печально, что Венди постарела и все отвернулись от нее, как от сумасшедшей, докучливой старухи. И теперь этот дом, где когда-то царило счастье, скорее напоминает гробницу. – Она встряхнула головой, словно пытаясь избавиться от бредовых мыслей. – Не хочу, чтобы подобное случилось и со мной. Впрочем, эти грустные размышления ни к чему. Надо выпить чашечку кофе. Или, может, лучше чая? Надо заботиться о своем здоровье.

Джек нахмурил брови, наблюдая, как Фэй решительно расправляет хрупкие узкие плечи, пытаясь таким образом укрепить свою решимость. Она была такой миниатюрной, изящной, белокурой, что напоминала фею из сказки. Но при этом обладала хваткой терьера, который, как известно, если уж вцепится зубами в кость, то никогда ее не выпустит. Даже ненадолго, чтобы послушать сказочную историю. А по выражению ее прекрасных глаз Джек видел, что Фэй очень этого хотелось.

Внезапно от резкого порыва ветра зазвенели окна. В глазах Фэй сразу же появилось беспокойство, и она резко повернула голову, чтобы проверить, все ли окна закрыты и заперты.

Джек оторвал руки от дверного косяка, о который опирался, и неожиданно заключил Фэй в объятия. Она резко отстранилась.

– Тссс, Фэй, – произнес он, опуская голову. – Я вас не съем.

Он опустил голову и поцеловал ее в лоб.

Она вздохнула и опустила плечи.

Теперь, когда она была так близко, Джек чувствовал исходящий от ее волос пьянящий запах роз и еще чего-то неуловимого. Запах был сладковатым и чувственным, опьяняющим. Дыхание Джека участилось.

Фэй слегка покачнулась. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, борясь с неодолимой силой, которая толкала их друг к другу, словно двух целующихся игрушечных куколок, которых встроенный магнитик неизменно тянет друг к другу, если их поставить рядом.

Никто из них не смог противостоять этому влечению.

Джек опустил голову и коснулся губами губ Фэй. Она вздохнула от неожиданности, и Джек почувствовал, как ее губы становятся мягкими, снова уловил тонкий запах роз, исходящий от ее волос. Он всего лишь хотел слегка прикоснуться к ее губам, но их поцелуй внезапно стал страстным и яростным, как молния, блеснувшая в небе, и кровь бешено забилась в жилах. Сердце Джека яростно колотилось в груди, подобно раскатам грома. Женщина была охвачена теми же чувствами – он ощущал, как она тает в его объятиях, едва слышно постанывая. Он сделал шаг и прижался к ней всем телом. Она подняла тонкие, гибкие, словно веточки ивы, руки и обвила их вокруг его шеи так крепко, как лист под порывом ветра прижимается к ветке.

Гроза за окном набирала силу. Раздавались оглушительные раскаты грома, ветер все усиливался, а дождь нещадно хлестал по окнам. Разбушевавшимся стихиям вторила буря чувств, зарождающихся между мужчиной и женщиной. Внезапно раздались раскаты грома, настолько сильные, что в окнах задребезжали стекла и электрические лампочки мигнули. Фэй дернулась, вырываясь из объятий Джека. Ее нежные щеки горели румянцем. Она прижала к ним ладони, словно пытаясь охладить. Они стояли, глядя друг другу в глаза, и между ними висело напряженное молчание. Джек тщетно пытался угадать, что она сделает в следующий момент – улыбнется или отвесит ему пощечину. Он надеялся на первое, но в глубине души чувствовал, что заслужил второе.

– Этого не должно было произойти, – тихим голосом произнесла Фэй.

– Я просто не справился с чувствами. – Джек поднял руку, пытаясь ослабить узел галстука и расстегнуть верхнюю пуговицу. Он коснулся лепного украшения на стене над головой Фэй и улыбнулся слегка кривоватой улыбкой, от которой на одной щеке образовалась продолговатая ямочка, тянувшаяся до подбородка. – Меня словно молния ударила. И я вспыхнул, как сухое дерево.

– Мне этого не надо.

– Чего именно вам не надо?

– Любовной интрижки. Это не мой стиль. – Она кашлянула, чтобы прочистить горло. – Этого больше не повторится.

– Как будто можно контролировать чувства…

– Разумеется, я умею их контролировать.

Джек покачал головой, выражая сомнение.

– Вы сражаетесь с матушкой Природой, Фэй. Я вижу, вы оскорблены. Но позвольте мне все объяснить. Понимаете, на свете существуют такие явления, как электричество и притяжение. – Он склонился к ней, снова вдыхая аромат роз.

Фэй невольно закрыла глаза, чувствуя силу того самого влечения, о котором он только что упомянул.

– И это именно то, что с нами в данный момент происходит, – произнес Джек хриплым голосом ей на ухо.

Глаза Фэй расширились, и она решительно положила ладони на его грудь, отстраняя его.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Я говорю о естественных силах притяжения, Фэй. – Он отпросил прядку, упавшую ей на лоб. В ответ она с силой хлопнула его по руке, отбрасывая ее от своего лица. Джек с покорным видом сунул руку в карман.

– Думаю, – резко сказала она, поворачиваясь, чтобы открыть дверь, – вам следует направить эти силы в ином направлении, доктор Грэхем. – Дверь наконец открылась, и она проскользнула внутрь, торопливо воздвигая между ними преграду.

– Фэй, – произнес Джек, придерживая дверь. Из его взгляда исчез всякий намек на иронию. – Я вовсе не хотел, чтобы это произошло. Я просто… не смог сдержаться. И так же удивлен, как и вы. Простите, если я обидел вас. Но я вовсе не жалею о том, что это случилось. Это просто взаимовозгорание. И вы прекрасно целуетесь, Фэй О’Нил. У вас это получается так естественно. Надеюсь, что когда-нибудь у меня возникнет шанс снова испытать такие чувства. Однако обещаю, что в следующий раз я непременно попрошу вашего разрешения на поцелуй. – Он отпустил дверь и отступил назад. – А теперь позвольте с вами попрощаться, соседка. Доброй ночи!

Фэй, затаив дыхание, смотрела, как он повернулся и начал подниматься вверх по лестнице к бывшей детской, перешагивая через две ступени. Она закрыла дверь и в полном смятении прислонилась к ней, судорожно выдыхая. Со студенческих времен ни один поцелуй не волновал ее так. Испытывала ли она подобный взрыв чувств по отношению к Робу? Пожалуй, нет.

Он назвал это взаимовозгоранием. Боже, какое точное определение. Ее сердце словно взорвалось, как только его губы коснулись ее губ. Фэй поднесла пальцы к губам и провела по припухшей нежной коже, закрывая глаза. Ее всю трясло, и кровь снова превратилась в раскаленную лаву, готовую извергнуться из вулкана. Она никак не могла прийти в себя.

Что с ней происходит? Уже несколько лет она избегала отношений с мужчинами. Возможно, это лишь последствия ее воздержания? Ей просто нужен мужчина? Ее охватило вожделение? Она знала много слов, даже грубых, которыми можно было бы описать те чувства, которые завладели ее телом. Но этот поцелуй был полон магии. Это было…

– О нет, даже думать не смей, – ругала она себя, отходя от двери. Она не собирается предаваться романтическим мечтам об этом поцелуе. Если она поддастся искушению, то станет искать встречи с соседом всякий раз, переступая порог дома номер четырнадцать. А ей надо сосредоточиться на детях и работе.

Работа… Мысль о ней была словно струя ледяной воды. В понедельник ей предстояло представить свой проект Сьюзан Перкинс и другим членам команды. Ничто так не подавляет сексуальное влечение, как приступ страха и беспокойство. Фэй мгновенно пришла в себя и отложила все мысли о Джеке в ящичек, обозначенный как «озабоченная дура», и засунула его в самые дальние уголки сознания.

Сосредоточься, приказывала она себе снова и снова, раскладывая материалы на письменном столе в своей спальне. Она заточила два карандаша и положила перед собой чистый блокнот в клеточку.

– Сосредоточься, – твердила она, уловив запах туалетной воды Джека на своей коже. – Сосредоточься наконец, – простонала она и опустила голову на руки, вновь чувствуя, как ее готова захватить буря эмоций.

Через пару часов она громко зевнула и потерла затылок, чувствуя предельную усталость. Дети давно мирно спали в своих кроватках. Ей удалось уложить их без проблем, правда, после их настойчивых попыток уговорить ее разрешить им наведаться в комнату Венди на следующий день, чтобы услышать продолжение сказочной истории. Мэдди категорически отказывалась называть обиталище Венди квартирой и упорно именовала его детской, потому что старушка сама так называла свое гнездышко на третьем этаже. Фэй даже не смогла спорить с детьми, доказывая, что смешно называть комнату пожилой женщины детской, настолько это название отражало дух жилища хозяйки дома.

Фэй взглянула на настольные часы эпохи королевы Анны и тяжело вздохнула. Стрелки на маленьком круглом циферблате показывали почти полночь. Она решила, что ей уже нечего добавить к презентации проекта. Все встало на свои места – как любил выражаться Бернард, уточки выстроились в ряд. Теперь она могла со спокойной душой хорошенько выспаться. После усердных трудов Фэй совсем выдохлась. Она встала из-за стола, подошла к окну и отдернула узкую штору из тонкого шотландского кружевного тюля, чтобы посмотреть, что творится внизу на улице. Легкий туман пронзал желтый свет уличных фонарей, окруженных расплывчатым ореолом. Ветер шевелил листья деревьев, окаймлявших темную пустую улицу. Она наклонилась, чтобы чуть-чуть приоткрыть окно и впустить в комнату свежий воздух. Возможно, это поможет ей сбросить напряжение и побыстрее уснуть.

Прохладный ночной воздух был полон сладких ароматов. Фэй легла в постель и закрыла глаза. Легкий ветерок ласкал ее кожу, и мысли начали рассеиваться, постепенно тая, как грозовые облака за окном. Но прежде, чем провалиться в сон, она вдруг услышала высокий, едва слышный, но все же отчетливый звук флейты. Нежная мелодия завораживала – она была приятной и в то же время навязчивой. Ее словно кто-то настойчиво манил в таинственную, зыбкую область между сном и бодрствованием. И когда она засыпала, тот самый ящичек, спрятанный в потаенных областях ее сознания, вдруг упал с полки и все его содержимое высыпалось в ее сновидения.