Глава 9

Совещание началось ровно в десять. Было безоблачное летнее утро, но по скучающему выражению лиц членов креативной группы можно было подумать, что рабочий день близится к концу, а на улице льет дождь.

Фэй стояла в маленькой переговорной агентства «Лео Бернетт». Она только что изложила свое предложение в отношении рекламной кампании для «Хэмптон Ти» и, вздохнув с облегчением, обвела вопросительным взглядом всех присутствующих, однако не заметила ни единого признака воодушевления на лицах коллег. Сердце ее оборвалось. Члены команды сидели, нахохлившись, в своих креслах и смотрели то на нее, то друг на друга с полнейшим безразличием. Паскаль из художественного отдела слегка поерзал и закинул руку на спинку кресла из блестящей кожи с истинно французской небрежностью. Копирайтеры Патрик и Гарри, оба в льняных брюках и застегнутых на все пуговицы рубашках, сидели рядышком, уткнувшись в планшеты.

Грузный, похожий на моржа, Джордж из производственного отдела, казавшийся намного старше своих тридцати пяти лет, принялся задумчиво теребить длинные усы, покусывая их кончики. Фэй была уверена, что неразговорчивый Джордж вряд ли что-либо выскажет на совещании открыто, но наверняка у него найдется пара язвительных комментариев, которыми он обменяется с коллегами за ее спиной. Единственная женщина, кроме нее, – красавица Джайшри, подающая надежды рекламщица индийского происхождения, которой не было еще и тридцати, не проявляла ни единого признака женской солидарности. Она скрестила точеные, бесконечно длинные ноги и сидела, уставившись на Фэй застывшим взглядом.

Вот вам и команда – никакой поддержки, обреченно подумала Фэй, крепко прижав руки к столу. Что касается начальства, Бернард Роббинс восседал на противоположном конце стола с Сэвил Роу, как всегда в черном костюме и зачесанными назад волосами. Глаза его подозрительно блестели. У присутствующих не было ни малейших сомнений, что именно этот человек держал в своих руках кнут, но он, как ни странно, молчал, видимо, полагаясь на мнение Сьюзан, которая и была консультантом этой группы. Это была область ее компетенции, как он любил выражаться. Его густые темные брови сошлись над переносицей, как грозовые тучи, скрывающие вершину горы. Его единственной реакцией на презентацию Фэй был резкий жест, которым он велел секретарше принести чаю.

Сьюзан, женщина лет сорока пяти, была закаленным ветераном рекламного дела в Британии. Она любила говорить, что немногие морщины на ее лице – это шрамы, полученные в жестоких боях. Сьюзан ясно дала понять Фэй, что недовольна тем, что Бернард отверг предложенную ею кандидатуру – молодого англичанина с оксфордским образованием, предпочтя ему никому не известную американку. То, что Фэй была привлекательна и моложе ее, только подогревало ее неприязнь.

– Чай – это далеко не новый продукт, – начала Сьюзан, чеканя слова со своим безупречным английским произношением. Она подняла бледно-голубые глаза, обрамленные тяжелыми очками в черепаховой оправе, и усмехнулась с высокомерным видом, кривя губы. – Даже в Америке.

В комнате раздались смешки. Среди участников обсуждения только Фэй и Бернард приехали из США, остальные были коренными англичанами или иностранцами иного происхождения. Фэй внутренне собралась, прекрасно осознавая, что это лишь первый вал критики, которая обрушится на нее после презентации.

– Разумеется, американцы знакомы с этим продуктом, – ответила Фэй твердым, но спокойным голосом. – Однако они считают, что этот напиток не для постоянного употребления и его, скорее, надо пить по особым случаям. Или же во время болезни. Чай – это то, что вы пьете под настроение. Потребность же в кофе вы испытываете каждый день.

– Совершенно согласен, – изрек Паскаль, даже не делая попытки скрыть отвращение к чаю. Единственное, что их связывало с Фэй, это редкие походы в буфет за кофе перед обедом.

Сьюзан раздраженно постучала карандашом по ладони и наклонила голову набок, пытаясь прочитать реакцию Бернарда. Однако лицо шефа как будто окаменело.

– Ну что же, продолжайте, – произнесла Сьюзан.

– Эта концепция предлагает американцам новый взгляд на чай. Чай – это то, что вы пьете, и не только когда вы болеете, но и когда вы здоровы. Для того, чтобы оставаться здоровым.

– Но то же самое можно сказать и о молоке, – сухо произнес Патрик.

Гарри закатил глаза.

Фэй решительно расправила плечи и продолжила:

– К тому же чай – натуральный напиток.

– Еще недавно подобный подход был актуален, но теперь это в прошлом, – простонал Патрик. – В магазинах сейчас большинство продуктов натуральные.

– Да, упор на натуральность продукта уже устарел.

Бернард бросил на нее пронзительный взгляд, словно ястреб, наблюдая за реакцией своей ставленницы.

– Неужели? Результаты исследований говорят о том…

– Нет-нет-нет… – снова застонал Патрик, тряся головой. – Избавьте меня от этого. Не надо никаких ссылок на исследования. Я просто не желаю об этом слышать. Это касается и самих потребителей. Нужно, чтобы реклама била по эмоциям, вызывала яркие чувства. Статистические данные лишь утомят потенциальных потребителей, не говоря уже обо мне самом.

– Он совершенно прав, – вмешалась в разговор Джайшри. Она родилась в Индии, выросла в Англии, но фильмы и телепередачи предпочитала голливудские. – Давайте отбросим идею оздоровления. Это так… скучно. Надо внушить мысль, что чай – это прежде всего вкусно. Вот представьте такую сценку, – продолжила она. – Взрослые и дети веселятся. Энергия бьет ключом. И тут приносят холодный чай. Очень сладкий. Звучит громкая музыка. Посыл: чай – это здорово. Дети его тоже любят.

– Вы отходите от основной идеи рекламной кампании, – ответила Фэй, с трудом удержавшись, чтобы не стукнуть ее по голове. – Сахар? Дети любят чай из-за того, что он сладкий? Где вы тут видите связь со здоровым образом жизни?

– В этом-то все и дело, – произнес Патрик с усмешкой. – Никакой связи тут нет. Извините, что мне приходится указывать вам на это, но Джайшри пытается обратиться к эмоциям покупателя. А motio по латыни означает движение. Вот к чему надо стремиться в этой рекламе.

Бернард вопросительно посмотрел на Фэй, явно ожидая, что она тут же осадит копирайтера. Надо пустить в дело кнут. Патрик выступает здесь в роли хищного животного. Он выпускает когти, скалит зубы и рычит. Его надо усмирить.

Но Фэй не могла. Ее кураж улетучился.

– Думаю, – она кашлянула, чтобы прочистить горло, и облизала губы. – Думаю, мы сможем придать динамичности этой рекламной кампании. И это будет динамичность, не играющая на эмоциях. Пусть концепция держится на фактах.

– На голых фактах, мэм, – саркастически произнесла Джайшри, и в комнате раздались смешки.

Фэй вздернула подбородок.

– Совершенно верно. Врачи, фармацевты. Женщины в строгих деловых костюмах.

– Отличная идея, нам нравятся строгие костюмы, – сострил Патрик, закатив глаза, но, поймав осуждающий взгляд Сьюзан, тут же кашлянул и поправился: – В рекламе чая «Хэмптон», разумеется.

– Все, шутки в сторону, – произнесла Сьюзан. – Полагаю, вся проблема в том, что команда хочет… Как это сказать, Бернард? Более вдохновляющей идеи? Может быть, менее конкретной и более привлекательной?

– Хорошо, – уже сдаваясь, ответила Фэй. Она внутренне сжалась и боялась даже смотреть в сторону Бернарда, недовольство которого было очевидно. – Можно найти пути встроить в рекламу привлекающий внимание слоган или символ. В конце концов, в этом и заключается наша работа, не так ли? Но я буду твердо стоять на своем подходе: рекламная кампания будет опираться на научные исследования.

– Буду честной до конца, – произнесла Джайшри со своим классическим университетским произношением, катая карандаш между идеально подпиленными и отполированными ногтями. – Я англичанка. И пью чай с того момента, как себя помню. И сегодня я впервые услышала, что это, оказывается, полезно для моего организма. По правде говоря, меня это абсолютно не волнует. Мне просто нравится вкус чая. Что касается кофе, я его пью от случая к случаю. Но чай мне нужен каждый день.

– Вот-вот, об этом и надо говорить, – согласился Гарри.

Время дружеских шуток закончилось. Фэй обвела взглядом присутствующих и увидела, что львы вырвались на свободу. Они сжевали кнут, проглотили и снова выплюнули. Всего за пятнадцать минут обсуждения она потеряла контроль над ситуацией. Они жонглировали идеями, шутили, в основном в адрес ее концепции. Они хотели, чтобы рекламная кампания была целиком построена на эмоциях. Фэй вжалась в кресло, сцепив руки на коленях. Когда она осмелилась взглянуть на Бернарда, она увидела, что он сидит, уставившись на нее напряженным взглядом.

Сьюзан кашлянула, чтобы привлечь внимание аудитории.

– Фэй, – начала она негромким, спокойным голосом без малейших эмоций, – вы представили ряд неплохих идей, но просто не смогли вдохнуть в проект жизнь. Ваш подход не приведет к прорыву. Возможно, вы просто не сумели сделать результаты исследований убедительными.

Фэй поморщилась, как от пощечины, чем, собственно, и являлись слова Сьюзан, и почувствовала, как мир вокруг нее рушится. Она изо всех сил старалась держать удар.

Тут Бернард внезапно поднялся, обошел комнату по кругу, словно гигантский ястреб, глаза которого не упускают ни малейшей мелочи. Казалось, тень его раскинутых крыльев затмевает окружающее пространство. В конце концов он остановился у противоположного от Фэй конца стола, сложив руки за спиной.

– А я в нее верю, – раздался его зычный голос.

Семь пар бровей взметнулись вверх. У Фэй перехватило дыхание. Она едва не расплакалась от избытка чувств.

– Возможно, концепция еще сыровата, – продолжал он в свойственной ему безапелляционной манере, – но такая работа не делается в одиночку. Здесь нужны совместные усилия всей команды. – Сотрудники заерзали под его пристальным взглядом.

– Послушайте, Бернард, – произнесла Сьюзан понимающим тоном. – Шансы, что с таким подходом мы сможем завоевать потребителей, равны нулю.

– А я с вами не согласен.

Наступила мертвая тишина. Члены команды сидели в своих креслах как на иголках. Патрик неприязненно взглянул на Фэй, и это обещало большие проблемы в будущем.

– Я знаю, вам всем нужны эмоции, – произнесла Фэй почти извиняющимся тоном. – Но я точно уверена, что эта идея придется по душе тем людям, кто заботится о своем здоровье.

– Допустим, это так, – резко парировала Сьюзан. Видимо, у нее больше не было сил сопротивляться напору Бернарда. – Но сейчас надо думать не об этом. Главный вопрос, что на это скажут представители компании «Хэмптон».

Сьюзан поднялась, собрала бумаги, явно пытаясь совладать с негодованием.

– Надеюсь, нет нужды напоминать вам, насколько выгоден для нас этот контракт. И как мы хотим его заключить. – Она замолчала. – И как он нужен лично мне. – Она вздернула подбородок и перевела взгляд на Бернарда. На какой-то момент Фэй показалось, что положение безвыходное – президент и топ-менеджер вряд ли придут к согласию. Но потом выражение лица Сьюзан смягчилось, и было заметно, что она сдается.

– Хорошо, я согласна продолжить работу в этом направлении, – произнесла она. Она стояла с прямой как палка спиной и крепко сжатыми губами. – Но я хочу, чтобы вы все объединили усилия. Паскаль, Джайшри, пожалуйста, составьте медиаплан с учетом того, как можно обыграть эти идеи. Патрик и Гарри, вы знаете, что вам надо делать. Оставляем концепцию Фэй, но мне хотелось бы, чтобы вы работали не покладая рук, придумывая слоганы для этой рекламной кампании, пока не иссякнет воображение. А после этого снова пытались придумать что-то оригинальное. Мне нужна рекламная кампания, которая заворожит аудиторию и покорит сердца.

На этом она прервала свою речь и, не говоря ни слова, повернулась на каблуках и покинула переговорную. Бернард последовал за ней. Фэй чуть не утонула в мрачном молчании, которое наступило после их ухода. Никто не похлопал ее по плечу, поздравляя с удачной идеей, и не высказал энтузиазма по поводу сотрудничества. Только Паскаль посмотрел на нее с неким намеком на симпатию в темных глазах. Итак, в команде у нее только один союзник. Что касается остальных, они даже не скрывали своего недовольства, даже злости. Было совершенно ясно, что она не вписывается в их команду и уж тем более не может руководить ею.

Фэй нерешительно кашлянула. Что же ей делать, чтобы сплотить команду?

– Почему бы нам снова не собраться здесь, скажем, часа в два? Можем обсудить особенности клиента, его потребности и набросать какие-то предварительные идеи. – Она заставила себя улыбнуться. – Я принесу всем чай.

Джайшри подняла темные глаза, взгляд которых был столь же холоден, как чай со льдом.

– Время чаепития в Англии – пять часов. Я-то думала, что все эти научные изыскания научили вас хотя бы этому. Или и здесь вы ждете поддержки Бернарда?

Патрик подался вперед и, прикрыв рот рукой, произнес достаточно громко, чтобы все услышали:

– Конечно. Он готов на все ради своей протеже.

Фэй побледнела, но решила промолчать. Она собрала свои документы и вышла из комнаты с высоко поднятой головой. Однако в глубине души она понимала, что потерпела поражение. Ей хотелось остаться одной и зализать раны. Но не успела она преодолеть несколько ступенек по лестнице, ведущей вниз, в холл, как внезапно остановилась, услышав за углом голоса Бернарда и Сьюзан, которые ожесточенно спорили.

– Послушайте, Бернард, я понимаю, что у вас к ней особое отношение, но это слишком крупный контракт, мы не можем рисковать.

– Нет у меня никакого особого отношения. Уверяю вас, она великолепный специалист, просто великолепный. К тому же отличается изрядным усердием. Я видел, как она сносила головы самым ушлым из конкурентов. Она быстро соображает и, уверяю вас, когда она в ударе, от ее идей даже воздух вибрирует. Они сражают вас наповал, и вы даже не понимаете, почему вам так хорошо.

– Неужели? Значит, вам от ее идей хорошо? Ходят слухи, друг мой, что она тут работала допоздна. Как я подозреваю, в вашей компании.

– Мне не нравятся эти грязные намеки!

– Мне тоже много чего не нравится.

– Боже мой, Сьюзан. Вы и впрямь думаете, что у меня интрижка с моей ведущей сотрудницей?

– Подозреваю, у вас это не впервые. Несомненно, она прехорошенькая. И довольно молодая. Более того, она очень предана… лично вам.

– А что плохого в личной преданности? – неожиданно вспылил Бернард, не обращая внимания на первую часть обвинений, которые поразили Фэй до глубины души. Она никогда не слышала, чтобы за Бернардом числились подобные грешки. – Вам следует поучиться у О’Нил, – выпалил он. – Как хотите, можете называть это личной преданностью. Я же предпочитаю называть это старым добрым словом «лояльность».

– Избавьте меня от ваших пошлых американских банальностей, Бернард. В данном случае, под давлением вашего авторитета, я подчиняюсь принятому решению, но сейчас, в неформальной беседе, позвольте мне быть откровенной. Эта идея меня не цепляет. У нее, несомненно, есть некоторый потенциал, не буду спорить. Я знаю удачные примеры рекламных концепций, которые строились на голых фактах, но в данном случае мне этот подход не нравится. – Она замолчала, и Фэй насторожилась, чтобы получше расслышать ее приглушенный голос.

– Когда вы заявили мне, что пригласили некую протеже из Чикаго, мне это не понравилось, но про себя я подумала: ладно, в этой рекламной кампании нам нужен кто-то, кто зажжет всех остальных. Но эта Фэй О’Нил? С ней что-то не так. Ребята готовы были живьем ее съесть во время обсуждения. Нам нужен настоящий боец, тот, кто бы мог должным образом представить нашу концепцию людям из «Хэмптон». А не эта холодная, застенчивая особа. Богом клянусь, Бернард, если мы потеряем контракт с «Хэмптон», она отсюда вылетит. И меня не волнует, что она ваша протеже и у нее какие-то жизненные проблемы – считайте, история с ней уже закончилась. – Сьюзан замолчала, а потом заговорила снова, и в голосе ее уже звучали примирительные нотки, словно она вдруг осознала, что зашла слишком далеко.

– Поймите, я ведь и о вас тоже беспокоюсь, Бернард. Вы здесь работаете всего год. Ваша основная обязанность в Лондоне – вдохнуть новую жизнь в агентство, открыть новые перспективы. Именно поэтому вы здесь и появились. Вам выдался великолепный шанс осуществить эти планы. Не упускайте его. Иначе это плохо скажется на вашей карьере. Хотите поговорить о лояльности? Что ж, подождите, у вас будет возможность узнать, насколько начальство в Чикаго лояльно к вам, если вы упустите этот контракт.

Фэй услышала удаляющийся стук каблуков Сьюзан, которая пошла дальше по коридору, и глубокий вздох Бернарда, который, тяжело ступая, направился к своему кабинету.

Она бессильно прислонилась к стене и закрыла глаза. Значит, на кону стоит и карьера Бернарда? Что может быть хуже?

Ответ пришел из переговорной, где еще продолжался шумный спор. Патрик орал во все горло:

– Эта американская овца не сможет родить творческую идею, даже если получит пинка по своей мерзкой заднице!

В шесть вечера, когда все уже разошлись по домам, Фэй тихонько постучала в дверь Бернарда. Открыв дверь, она увидела, что он говорит по телефону. Он жестом пригласил ее войти и сесть. За огромными панорамными окнами его кабинета огоньки старого города поблескивали сквозь туман, как слабое пламя свечей.

Она прошла по бесконечному ковру и уселась на краешке ультрасовременного дивана из хрома и кожи, неуютного и холодного на ощупь. После примерно трехминутного разговора, каждая секунда которого была для нее мучительной, Бернард наконец повесил трубку и подошел к Фэй. Он встал у дивана, сжал подбородок ладонью и принялся задумчиво ее разглядывать, словно она была Мона Лиза. В ответ она лишь криво ему улыбнулась.

– Тяжелый день, не так ли? – неожиданно спросил он, вызвав ее немалое удивление. Бернард не отличался особой отзывчивостью.

– Худший в моей жизни, – сказала она, положив ладони на колени. – Дневное совещание прошло точно так, как я и ожидала. Команда действительно объединилась – в своей неприязни к моей персоне. Они считают, что ты мне покровительствуешь.

– Так оно и есть, – ответил он как ни в чем не бывало. Затем нахмурился и сел рядом с ней на диван. Фэй внезапно ощутила дискомфорт от его близости – между ними действительно чувствовалась напряженность – и отодвинулась на несколько дюймов. Она вся сжалась, лишь бы не задеть случайно его колено и не почувствовать его дыхание на своей щеке.

– С тобой все в порядке? – спросил Бернард.

Какие-то нотки в его голосе встревожили ее. Она не могла выбросить из головы слова, произнесенные Сьюзан Перкинс: «Подозреваю, у вас это не впервые».

– Конечно, – ответила она, не сдержав нервного смешка, отчего ей захотелось шлепнуть себя по щекам. Она положила ногу на ногу и заметила, что юбка слишком задралась, и быстро изменила позу.

Она чувствовала, что Бернард не спускает с нее глаз, медленно оглядывая ее всю. Взгляд его скользил от губ к шее, груди и, наконец, худым коленкам, торчащим из-под юбки.

А потом произошло то, чего она так боялась. Он положил большую ухоженную ладонь на ее колено. А потом сжал его. Это был не жест, а скорее констатация намерений.

Фэй смотрела на его руку, прикидывая последствия своего отказа. Ну почему надо все так бездарно разрушить, думала она, охваченная ужасом. Она вспомнила о Томе и Мэдди, о том, что она просто не может позволить себе потерять эту работу. Думала о том, что ей уже тридцать пять лет, а в этом возрасте практически невозможно найти работу, а она ведь с этой новой должностью поставила на карту все. И все зависело от одного-единственного мужчины. Она медленно выдохнула, собираясь с мыслями, а потом спокойно, но твердо сняла его руку со своей ноги и переместила на его колени.

– Пожалуйста, не надо, – мягким голосом произнесла она.

Бернард вскочил на ноги и зарычал:

– Пожалуйста? Я бог знает что из-за тебя выслушал, а ты мне теперь говоришь «пожалуйста, не надо»? Черт побери, может быть, Перкинс не так уж и не права? Ты полностью потеряла боевой дух. Дьявол, да что с тобой случилось? Несколько лет назад Фэй О’Нил, которую я знал, просто-напросто выцарапала бы мне глаза, как дикая кошка, если бы я позволил себе что-либо подобное! Куда исчезла та отчаянная девчонка – та самая, которую, как мне казалось, я нанял?

– Я никуда не исчезла, Бернард. Мне… мне просто нужно время, чтобы… акклиматизироваться.

– А теперь послушай меня. Я знаю, что правила игры здесь довольно жесткие и тебе нелегко. Мне в равной степени не нравятся жополизы и скандалисты – а Патрик представляет собой и то, и другое. Я бы уже давно дал ему пинка под его тощий зад, но, к сожалению, он слишком хороший копирайтер. А я стараюсь нанимать лучших в своем деле. Чтобы сложился потрясающе эффективный коллектив. Поэтому и пригласил сюда тебя, Фэй! – Он бросил на нее пронзительный взгляд. – И, поверь, никаких других тайных причин не существует!

Она быстро выдохнула, сжала крепко губы и произнесла:

– Поняла, сэр.

– Ну вот, я раскрыл тебе все свои карты. Нас пригласят на встречу, чтобы мы продемонстрировали «Хэмптон», как собираемся выстраивать рекламную кампанию, если они отдадут нам этот контракт. У тебя есть время до конца лета, чтобы разработать четкую концепцию и представить десяток горячих, просто убойных слоганов. Для этого понадобятся все твои мозги, бессонные ночи и кое-что еще. Умение прислушиваться к интуиции. Та Фэй О’Нил, которую я когда-то знал, справилась бы с этой задачей. Вся проблема в том, являешься ли ты еще той самой Фэй О’Нил?

Она поднялась с кресла и открыла было рот, чтобы ответить боссу.

– Нет-нет-нет, – зарычал он, подходя к двери и широко ее распахивая. – Ничего не говори. Просто иди и покажи мне, чего ты стоишь!