Глава 18
По законам квантовой механики частица одновременно перемещается по любым возможным траекториям до момента вступления во взаимодействие с другими частицами. Только сталкиваясь с другой частицей, она прекращает произвольное блуждание и следует в заданном направлении. После визита к Венди Джек метался во все стороны, швыряя рубашки, посуду и книги в ящики, готовясь следовать в направлении к Калифорнии.
К обеду упакованные и запечатанные ящики были уложены высокой пирамидой у дальней стены. По большей части это были ящики с книгами, и Джек вздохнул с облегчением при мысли, что теперь ему хватает средств, чтобы не таскать их самому. Ящики были неподъемными. В прошлом каким-то образом с парой приятелей он умудрялся их перетаскивать. Каждый раз после очередного переезда он клялся, что скорее выбросит эти книги на свалку, чем снова будет таскать их, но так и не решился на этот шаг. Книги были его друзьями, некоторые из них он помнил с детства.
Детство. Его мысли снова вернулись к разговору с Венди. Он ранил Фэй? Но это же невозможно, размышлял Джек, задвигая большой ящик в угол. Разве он не сделал все, что было в человеческих силах, чтобы не задеть ее чувства? Он не мог предложить ей то, чего она хотела, в чем нуждалась. Его отъезд был лучшим решением.
Итак, он уезжает. Джек устало опустил руки. Глядя на горы запечатанных ящиков и еще не упакованных, на открытые шкафы с вываленным содержимым, из которого предстояло выбрать только нужное, он не чувствовал радостного волнения, которое обычно испытывал при переезде. Напротив, он страдал от мучительной тоски. На этот раз с отъездом ему не удастся так легко обрубить концы. Дом номер четырнадцать стал для него не просто местом проживания.
Черт побери, здесь он жил настоящей жизнью.
Облокотившись о стол, заваленный неупакованными вещами, Джек зажмурился и представил, как сильно он будет скучать без Венди, без ощущения неувядаемого оптимизма, исходящего из бывшей детской. Он будет скучать по часам, которые каждый день проводил с Мэдди и Томом, прислушиваясь по утрам, как они крались, чтобы покормить поскуливающего щенка, осторожно, чтобы не разбудить его, но, разумеется, каждый раз будили.
Летом он начал учить их, как учил его отец – задавал вопросы, указывал на природные явления, рассказывал доступным языком, как представители разных областей науки объясняют законы природы. Занимаясь обучением детей, Джек вспоминал отца. Он понял в конце концов, что между ним и его отцом существовала особая связь. Он больше не чувствовал потребности найти своих биологических родителей.
Джека связывали тесные узы с детьми О’Hил. Без сомнения, Мэдди похитила его сердце – пришла, увидела и победила – вполне в духе Мэдди.
Том стал частью его самого, наиболее ранимой частью. То, что мальчик снова стал разговаривать и обратился к нему за помощью, зародило привязанность, которой Джек безмерно дорожил.
И Фэй…
Джека вдруг поразила мысль, что по Фэй он будет скучать больше всего. Ему будет не хватать ее робкой, словно неохотной улыбки; но когда она действительно улыбалась, ее лицо светилось, словно солнце, вышедшее из-за туч в ненастный день. Он будет скучать, не видя, как нежна она с детьми, как добра к Венди, несмотря на все ее чудачества. Он будет скучать, вспоминая прядку волос, падающую на лицо, густой румянец, когда она замечала, что он смотрит на нее, а он смотрел все чаще и чаще.
Такие вот дела. Он будет скучать по своему лучшему другу.
Джек взял футбольный мяч и подбросил его вверх, чувствуя, что в душе все переворачивается. Любого другого человека он мог причислить к определенной категории, но только не Фэй – она могла быть очень разной, порой противоречивой. Она была ВСЕМ. Прежде он никогда не испытывал таких чувств ни к одному человеку.
– Привет. – Джек узнал голос Фэй и отбросил мяч. Он глянул на часы – было шесть вечера. Сегодня она вернулась рано. Бог мой, подумал он, содрогнувшись, я даже знаю, когда она обычно возвращается домой. Вот до чего дошло.
– Кто дома? – окликнула она с лестницы.
– Привет, входи, – отозвался он спокойно, делая вид, что с головой занят сборами. – Ступай осторожно. Здесь зона военных действий.
Она вошла на кухню и застыла в дверях. Он наблюдал, как ее глаза пробежали по открытым ящикам, кипам газет, рулонам упаковочной бумаги и остановились на сложенных запечатанных ящиках у стены. Он уже легко читал ее лицо и с болью наблюдал, как застыла, а потом и погасла ее улыбка, а взгляд стал ледяным.
– Ты уже пакуешь вещи?
– Да, – ответил он, стараясь выглядеть беспечным. – Время подпирает.
– Я думала… – Фэй откашлялась и скрестила руки на груди – этим жестом она обычно защищалась, чтобы скрыть расстроенные чувства. Джек отвел глаза и с удвоенным усилием стал рвать скотч.
– Мне казалось, ты уезжаешь в сентябре.
– Фэй, – он положил руки на газеты, – начало сентября уже на следующей неделе.
– Да, но только первое сентября. Ты ведь не уедешь первого?
– Придется. Моя работа в проекте закончена. А в Европейском центре ядерных исследований собирается старая команда, мы открываем лабораторию по изучению кварков. Меня пригласили в качестве консультанта.
Джек видел, что Фэй потрясена, и торопливо продолжил, швыряя книги в ящик:
– Это открывает большие возможности. Видела бы ты ускоритель частиц, который там установлен. Только представь, эта огромная махина, миля в поперечнике, самое большое и мощное сооружение в мире. Я тоже вложил деньги в его создание. В день, когда мы раскроем природу черных дыр, мы сможем понять целостную картину мира. Представляешь, как это увлекательно! – Он вздохнул, чувствуя неловкость за наигранный энтузиазм.
– Значит, ты скоро уедешь. – Она сжала руки и закусила губу, что было признаком сильного волнения. – Тогда, думаю, мне пора начинать готовить ужин. – Фэй потерла виски. – Ужин. За всей суетой я совсем забыла о нем.
– Да, да, верно. Это же знаменательный день для тебя! Ты подписала контракты с той чайной компанией, ведь так? Нам хотелось бы узнать все подробности. – НАМ? Ему и детям? Подумать только, он уже воспринимает их как свою семью!
– Ну, все прошло довольно гладко, – ответила Фэй, запинаясь. – Даже не верится. Похоже, я остаюсь в Лондоне. – Приподнятое настроение, с которым она влетела в эту просторную теплую кухню, чтобы поделиться с Джеком радостной новостью, испарилось в тот же момент, когда она увидела очевидные признаки его отъезда.
Глядя на упаковки, выстроенные вдоль стены, Фэй подумала, что вся ее жизнь – это череда крепко перевязанных ящиков. Она упаковала свои чувства, наглухо перевязала их, аккуратно наклеила ярлыки и отправила куда-то далеко. Каждый имел пункт назначения. Ее мечты были так давно и далеко спрятаны, что она уже не знала, где их искать. И главное, для чего? И вот она стоит здесь, абсолютно опустошенная. Уже так много лет она была сосредоточена на повседневных проблемах, на заботе о детях, оплате счетов, поиске работы, что незаметно намертво отгородилась от любых неконтролируемых проявлений радости, любви и нежности.
Джек подбросил моток скотча вверх, словно мяч.
– Не хлопочи сегодня, – предложил он. – Я пойду и куплю нам что-нибудь готовое, согласна?
– Нет, наверняка найдутся несколько яиц и сыр. Еще хлеб. Я только пороюсь в шкафу и подумаю, что из этого можно сделать. Мне бы хотелось приготовить что-нибудь на твоей старой плите, учитывая, что через неделю такого шанса уже не будет.
Фэй увидела, как он нахмурился и сжал губы. Чувство глубокой печали подкатило к горлу, и слезы навернулись на глаза. Она отвернулась к плите и положила ладони на теплый металл.
Джек уедет уже в среду? То, что он исчезнет из их жизни так скоро, казалось ей совершенно невозможным. Джека не будет, и никто не соберет их вместе субботним утром, чтобы отвести в парк? А утром никто не бросит с крыльца небрежное «привет» и не прошепчет «до свидания» вечером в саду? А добродушное подшучивание друг над другом, полное недомолвок? Это означало, что их общение в большой теплой кухне дома номер четырнадцать, где она готовила, а он играл с Мэдди, Томом и Наной, закончилось, и единственное счастье, которое она когда-либо знала в кругу семьи, скоро исчезнет навсегда. Джека не будет в ее жизни? Ей было невыносимо думать, что он ее покинет.
Фэй оглянулась через плечо и по выражению лица Джека заметила, что он тоже никак не может поверить в происходящее. Он упрямо выдвинул подбородок, его глаза лихорадочно блестели. Они так долго шли рука об руку, и каждый старался не нарушать пространство другого, что не заметили, как сбились с пути.
Молчание было прервано громким топотом по лестнице и собачьим повизгиванием. Через мгновение с деловым видом появилась Мэдди, а за ней Нана. Увидев нагромождение коробок и беспорядок на кухне, она остановилась как вкопанная и озадаченно посмотрела на взрослых.
– Эй, что здесь происходит? – спросила она, уперев руки в бока. Будучи ребенком с характером, она имела смелость озвучивать то, о чем Фэй не смела и подумать.
На секунду Джек растерялся, потом пояснил:
– Да вот, собираюсь уезжать, малыш.
Брови Мэдди сошлись ниточкой на переносице, что означало сильное недовольство.
– Правда?
– Ладно, дети, – вмешалась Фэй, – поскольку обед немного задерживается, почему бы не поставить чайник и не выпить горячего чая? Сегодня прохладный вечер. По прогнозу погоды, может упасть давление… – Она понимала, что несет околесицу, лишь бы сгладить неловкое молчание.
– Мне все равно, что будет на ужин, лишь бы побыстрее, – сердито заявила Мэдди, прошла к пластиковой банке с кормом для Наны и достала чашку. Она часто скрывала ранимость за гневом. – Я умираю от голода. И Нана тоже.
Говоря это, она добавила немного воды в сухой собачий корм и размешала его. Нана отчаянно ерзала и облизывалась, но все же не нарушила команду «сидеть». Фэй и Джек в это время молча стояли, опустив руки и наблюдая за девочкой.
– Вы же знаете, собак надо кормить вовремя. – Мэдди вещала чопорным тоном, копируя манеру Венди. – Они скулят, когда очень голодны, и я должна точно соблюдать время кормления. Обычно я так и делаю, правда? – Нана фыркнула и опустила голову. – Видите ли, за щенками нужно очень хорошо ухаживать. Они же как маленькие дети. Нельзя просто полюбить их и научить их любить вас, а потом перестать о них заботиться, правда? Это очень жестоко по отношению к щенкам, вы так не думаете? Я хочу сказать, что им не понятно, что взрослые должны уезжать, чтобы работать. Они просто видят, что человек, к которому они привязались, исчез. Интересно, будет ли Нана бегать, обнюхивая все и скуля в поисках меня и Тома? А Венди? Что, если нам тоже придется снова переехать? Бедная Венди, всеми брошенная, и только миссис Джеркинс и миссис Ллойд рядом. Вам не кажется, что это жестоко? – С этими словами она закрыла лицо руками и разразилась безутешными рыданиями.
Фэй бросилась к ней и заключила в объятия. А затем, совершенно неожиданно для себя, хотя на это были тысячи причин, она разрыдалась сама, держа на руках свою маленькую девочку и укачивая ее, в то время как Джек взял на руки щенка и стоял, демонстрируя полную беспомощность.
Глядя сквозь пелену слез, как нежно он гладит скулящую Нану, как две пары карих глаз взирают на нее в растерянности, Фэй разрыдалась еще сильнее. Она подумала, что этому большому ребенку и в голову не приходило, что обе женщины сейчас на кухне плакали потому, что были по уши влюблены в Джека Грэхема.
Когда слезы иссякли, Джек присел и одной рукой привлек к себе Мэдди так, чтобы она устроилась на его коленке. Пока она шмыгала носом и шумно вытирала слезы, Нана с энтузиазмом лизала ее щеки. Джек подумал с тоской, что уже второй ребенок из семьи O’Нил плакал на его руках на этой неделе. И это было естественно, спокойно и как-то правильно, что они искали у него утешения. Его чувство к их матери стало еще глубже. Новые эмоции тревожили душу. Даже пугали. Сильно пугали. У него возникло нестерпимое желание побросать оставшиеся вещи в ящики и уехать сегодня же вечером, пока он еще мог это сделать.
– Ты права насчет щенков, – сказал он охрипшим от волнения голосом. Широко распахнутые глаза Мэдди светились таким доверием, что он невольно поморщился. – Нана будет несчастна, если ее разлучить с людьми, которых она любит больше всего на свете. Любой был бы несчастен на ее месте.
Он взглянул на Фэй, вопросительно приподняв брови. У нее остановилось дыхание, сердце забилось сильнее от зародившейся надежды. Неужели он… Она не смела даже думать об этом.
– Я хочу, чтобы ты взяла Нану, – сказал Джек Мэдди. – В конце концов, я столько путешествую, летаю в разные города по всему миру. Будет несправедливо бросать ее одну, согласна? Я уверен, что с тобой и Томом она будет самым счастливым щенком. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Но, конечно, ваша мама должна дать на это согласие.
Фэй онемела от шока, осознав, какие слова она надеялась услышать, но… это было невозможно!
– Согласна, – прошептала Фэй и оглянулась на Нану. – Конечно, ты можешь оставить ее. – Мэдди подпрыгнула и захлопала в ладоши. Как любой ребенок, она довольствовалась тем, что могла получить. Джек, к сожалению, уезжает, но зато она может оставить Нану. Девочка наклонилась, чтобы потереться носом о мордочку щенка.
Джек внимательно смотрел на Фэй, та стояла с поджатыми губами.
– Мэдди, иди и скажи об этом Тому, – попросил он. Когда она не двинулась с места, продолжая возиться с щенком на полу, Джек поднял ее на ноги, взяв за плечи, и положил Нану ей на руки. Затем он мягко подтолкнул ее в направлении лестницы. Мэдди понеслась наверх, громко зовя Тома.
Джек протянул руку Фэй и помог ей подняться, но не отпустил, когда она встала. Она стояла совсем рядом. Он взял ее за подбородок и нежно повернул ее лицо к себе. Фэй упрямо отвела взгляд.
– Фэй, – тихо произнес он.
Ее влекло к нему. Она ничего не могла с этим поделать и лишь обреченно слушала звук его голоса.
– Вижу, ты расстроена. Не хочешь оставлять у себя щенка?
– Послушай, Джек, – Фэй была в отчаянии. – При чем тут щенок? Сегодня вечером я смирилась со многими обстоятельствами, и щенок – самое безобидное из них.
Его лицо застыло.
– Так ты даешь мне разрешение?
Фэй горько рассмеялась.
– На что? На поцелуй? Мой особенный поцелуй? – грустно спросила она. – Мисс Венди Дарлинг подарила Питеру поцелуй. Она все поняла.
– Поняла что?
– Сущность Питера. – Фэй покачала головой. Джек, я просто хочу сказать, что понимаю, что ты должен улететь неизвестно куда. Я не жду обещаний и не хочу привязывать тебя к себе. Для меня ты как Питер Пэн – искатель приключений, любознательный, храбрый, благородный, озорной и поистине неисправимый. – Она пригладила его воротник кончиками пальцев. – Мимолетный, как юность.
Она слегка отстранилась и заглянула ему в глаза.
– Неужели ты не понимаешь? Я ждала тебя столько лет. Я хочу подарить тебе мой поцелуй. Просто прими его. И хотя, когда я проснусь утром, тебя здесь уже не будет, со мной останется воспоминание о счастливом мгновении. Да, я даю тебе свое согласие. Поцелуй девочку, Джек. И подари любовь женщине.
Джек крепко сжал ее в объятиях и приник к ее губам. Фэй была маленькой и хрупкой, как та девочка, о которой только что упомянула. Но ее поцелуй был поцелуем женщины.
Запах его кожи пробудил ее чувственность, отросшая к полудню жесткая щетина покалывала щеки, вызывая страсть, которую она долго отрицала. Его рот был так настойчив, что у Фэй закружилась голова, колени подкосились, и она пошатнулась в руках Джека. Она откинула голову и судорожно вдохнула, когда его язык коснулся чувствительной зоны на шее и тут же вернулся к ее приоткрытым губам. Он сражался с ее языком, как неистовый пират, наносящий точные удары и уверенный в победе. Фэй приподнялась на цыпочках и обвила руками его шею, словно стремясь отдать ему всю себя. Он сжал ее ягодицы горячими ладонями, прижал изо всех сил к себе… и в этот момент на плите забурлила вода, засвистел пар и металлический чайник подпрыгнул от яростного кипения.
– Джек, погоди, – прошептала Фэй, с трудом отстраняясь от него. Она дышала глубоко и прерывисто. – Чайник кипит.
– Не думаю, что мне хочется чаю прямо сейчас, – сказал он, улыбаясь.
– И я не хочу. – Фэй улыбнулась в ответ.
Он снова привлек ее и поцеловал, но настырный чайник настойчиво требовал внимания. И все-таки они не разжали объятий.
– Это занятие мне нравится больше, – сказал Джек, проводя губами по ее губам.
– Согласна, – кивнула Фэй, и они снова потерялись в своей страсти.
– Кто-нибудь слышит, что чайник кипит? – крикнула Мэдди, неожиданно появившаяся в дверях.
Фэй и Джек неловко отстранились друг от друга. Но, как опасалась Фэй, недостаточно быстро, чтобы Мэдди не заметила их объятий. Она поняла это по тому, как Мэдди застыла в дверях со странным выражением недоумения на лице, словно решая, не вернуться ли ей назад.
– Я займусь чайником, – сказала Фэй, торопливо приглаживая волосы и заправляя кофточку в юбку. Она отвернулась так, чтобы Мэдди не смогла рассмотреть ее раскрасневшиеся щеки и припухшие губы. Чайник издал последний гневный свист, и наступила тишина.
– Кто-нибудь будет ч-чай? – спросила Фэй, откашлявшись. Предложение прозвучало неловко, она знала это, но голова плыла как в тумане. Джек и Мэдди отчаянно замотали головами в знак отказа.
– Ладно, – сказала Фэй и хлопнула в ладоши, чувствуя себя крайне неловко.
Мэдди хмыкнула, резко развернулась и побежала вверх по лестнице.
– Я теряю ощущение времени, – сказала Фэй, без сил облокотившись о плиту.
Джек подошел ближе, обнял ее и привлек к себе.
– Я бы сказал, что ты идеально выбираешь время. Мы чуть не упустили самое важное. – Он привлек ее ближе, их бедра соприкоснулись. Его губы вновь касались ее губ, и она чувствовала его разгоряченное дыхание на своих щеках.
– Я хочу тебя.
– Да, – глухо прошептала она. – Только не здесь. Дети…
– Мы уедем. На побережье. Только одна ночь, Фэй. Никаких уз, обязательств, никакого прошлого.
И никакого будущего, подумала она. Ее сердце на мгновение сжалось, но она тут же отбросила эту мысль.
– Только ты и я, Фэй. Одна ночь перед моим отъездом.
Она поняла смысл сказанного. Одна ночь, и больше ничего. Он дает ей возможность отступить. Сказать «нет». Еще несколько недель назад она бы так и сделала. Однако теперь она отчаянно ухватилась за этот шанс. Она ведь добилась своих целей в жизни, разве не так? Обеспечила надежный, безопасный дом для себя и детей. Мэдди снова обрела способность улыбаться. Том заговорил. Роб не преследовал их на этом берегу океана. Наконец она стала независимой женщиной. Неужели независимая женщина не может уехать с любимым мужчиной на одну ночь? Без всяких обязательств?
Да, конечно, может, ответила она сама себе. Она проведет с ним одну ночь и сделает это для себя. Она открыла душу и впустила туда радость и наслаждение. Кому от этого будет плохо? Ведь это всего только одна ночь.
Мэдди и Том были на седьмом небе от радости, предвкушая, что проведут ночь в бывшей детской в компании Венди. Оставить детей одних даже на одну ночь было шагом невероятного доверия со стороны Фэй. Однако, когда она поделилась своей тревогой с Джеком, тот заверил ее, что доктор недавно подтвердил, что Венди совершенно здорова для своих лет, и поэтому вполне способна справиться с задачей. К тому же была еще и миссис Джеркинс.
– Ничего не случится, – заверил он, – Фэй, не тревожься. Это наш единственный шанс побыть вдвоем. Всего одну ночь.
Фэй обняла его и с болью в сердце подумала, что нашла человека, которого снова смогла полюбить, и у нее только одна ночь. Конечно, Джек прав. Ничего не случится с детьми за это время. Но будучи тревожной по натуре, она постаралась предусмотреть каждую мелочь, словно уезжала на месяц.
В субботний полдень она стояла перед входной дверью с сумками у ног, держа в руках листки с распоряжениями на все случаи жизни. Джека беспокойство не терзало. Его глаза возбужденно горели, и всеми мыслями он был уже в дороге.
– Мы уедем до ужина и вернемся после завтрака. В наше отсутствие большую часть времени они будут спокойно спать, – успокоил он Фэй и поднял ее сумку.
Фэй кивнула, сосредоточенно закусив губу и вспоминая, все ли она учла. Она оставила Венди и миссис Джеркинс целый список указаний, номер своего сотового телефона, телефон отеля, где они остановятся, телефон детского доктора и аптекаря, а также, боже упаси, полиции. Она попросила миссис Джеркинс проследить за детьми, оставаясь в их квартире. Дети собирались провести вечер с Венди в большом форте, построенном из простыней и матрасов, а также всякой всячины, собранной со всех трех квартир. Они жили в ожидании большого праздника.
– А теперь летите! – приказала им Венди и легонько подтолкнула к выходу. – Ах, когда-то и я сама улетала с тем, кого любила. Счастья вам, дети! Ни о чем не беспокойтесь, с Мэдди и Тутлзом все будет в порядке.
И еще Венди добавила с лукавой искоркой в глазах:
– Я устрою им ночь, которую они никогда не забудут!
