Глава 7
Дуэль
Солнечный луч скользнул сквозь щель неплотно занавешенных штор одного из окон спальни, плавно покачивающихся от дуновения легкого утреннего бриза. С улицы доносился веселый гомон тропических птиц. Впрочем, она никогда не слышала других. Для кого-то Вест-Индия — это далекие заокеанские сказочные земли, где золото и серебро просто валяется под ногами. Для нее же это родина. И другой земли она никогда не видела. Да чего уж там! Она никогда не покидала этот остров. Да и от города дальше, чем на пару миль, не отъезжала.
Окончательно проснувшись, Анита сладко потянулась и с легкостью, столь присущей молодости, вскочила на ноги. Подошла к окну, выходящему на набережную. Ее просторная спальня находилась на втором этаже. Два окна, расположенных одно напротив другого, выходили на северо-восток и юго-запад, поэтому в ее комнате всегда присутствовало солнце. А еще было очень приятно спать благодаря постоянному сквозняку. Окна вообще практически не закрывались. Разве только в непогоду.
Она бы с радостью раздвинула шторы и выглянула в окно, выходящее на гавань. Но не могла себе этого позволить. Окна выходили на многолюдную набережную. Правда, непосредственно у дома росли деревья, дорога проходила чуть дальше. И все же, будучи в ночной рубашке, не больно-то выглянешь. Не приведи Господь, кто увидит, стыда не оберешься.
Поэтому Анита лишь слегка раздвинула шторы, только чтобы иметь возможность взглянуть на гавань. Вот уже неделю она вот так всматривается в корабли на рейде. Это становилось эдаким утренним ритуалом, иначе и не скажешь.
И что за напасть? Казалось бы, она помолвлена с Флавио. И вроде бы сама хочет этого брака. Но отчего-то из головы все никак не идет тот ирландец, доктор Кларк. Он и мил собой, и остроумен, и тверд, когда это требуется. А еще весьма решительный мужчина. Далеко не всякий решился бы на тот риск, на который он пошел ради спасения Флавио.
Нет, не ради именно него, потому что, когда Кларк согласился ему помочь, они не были даже знакомы. Но ведь это еще лучше характеризует его. Злые языки поговаривают о том, что этот выскочка еще и не на такое решился бы, дабы заполучить благосклонность губернатора. И никто не вспоминает о возможном гневе дона де Варгоса, обладавшего весьма крутым нравом.
А еще. Она не могла забыть, как доктор Кларк смотрел на нее в тот первый день. Это, конечно же, безумие, но ей казалось, что он пошел на риск именно из-за нее. Конечно, к ее внешности неравнодушны многие, но сомнительно, чтобы кто-то из них отважился бы ради нее на подобное.
К тому же доктор Кларк оказался великолепным собеседником. Он сведущ не только в медицине, но и во многих других областях. Так, например, он получил капитанский патент и лично водит по морям свою бригантину. Которую, кстати, отбил у проклятых пиратов. Еще один плюсик к решительности, но главное, это указывает на то, что военное искусство не является для него тайною за семью печатями.
Ну и не менее важно то, что ей с ним легко общаться. Он разбирается в поэзии и даже немного сочиняет для себя. Много читает древних мыслителей, не обходит своим вниманием и современные умы. А еще… Да много чего еще.
Во время последней их встречи он сказал, что вынужден отправиться в одно долгое путешествие и будет отсутствовать примерно четыре месяца. Он говорил, что будет скучать по их милым и невинным беседам. А скучает, похоже, она. Анита вроде бы и не думала всерьез о своем тайном воздыхателе. (Только полная глупышка не поймет, что нравится мужчине. Просто чувство порядочности не позволяет ему открыться.) Но, с другой стороны, неделю назад как-то без труда она поняла, что отмеренные доктором четыре месяца миновали.
И вот теперь она всякое утро окидывает гавань внимательным взором. Да и в течение дня частенько посматривает, не входит ли в гавань его корабль. Даже маленькой и изящной подзорной трубой обзавелась. Дорогая игрушка, но зато насколько стало интереснее. Кроме того, что без особого труда можно рассмотреть, что за корабль входит в порт, можно еще и посмотреть, что творится в городе. Конечно, подсматривать за людьми неприлично. Но страсть до чего интересно!
Что это? Не веря своим глазам, девушка бросилась к туалетному столику и, схватив подзорную трубу, едва не позабыв о приличиях, чуть не отдернула в сторону штору. Впрочем, она вовремя одумалась. Имевшейся щели было более чем достаточно, поэтому, не доходя до окна всего лишь пару шагов, она осмотрела свою цель через оптику. Не сказать, что приближение было столь уж существенным, опять же, эта мутная пелена по краям. Деталей и названия не разобрать. Но она все же сумела опознать «Охотника».
Едва она это осознала, как в груди пробежал холодок, сердце учащенно забилось, и ноги задрожали, чуть ли не подкашиваясь. В недоумении Анита отвела в сторону подзорную трубу и, сделав несколько шагов назад, словно подрубленное деревце, рухнула на кровать. Умом понимая, что ведет себя недостойно, девушка не удержалась и облегченно вздохнула.
Потом вдруг резко опустилась на колени перед распятием и истово перекрестилась, воздавая благодарственную молитву Деве Марии. Только Господь знает, что с ней творится. Но… Ведь морские путешествия очень опасны. Сколько моряков нашли свое пристанище на дне морском. Так отчего бы не поблагодарить Матерь Божью за то, что оберегла от напастей достойного человека? Он ведь достойный. Опять же, Флавио спас, а тот ее жених.
Что это? Горечь? Сожаление? Ничего подобного она никогда не испытывала. Испугавшись промелькнувших в голове мыслей, Анита начала молиться еще более страстно, моля о здравии Флавио. Но… вдруг поймала себя на мысли, что молится о нем не так, как молятся о женихе, а так, словно он ее брат. Господи, да что же с ней сегодня такое творится?
Испугавшись самой себя, она решила больше не думать о докторе Кларке. Вернулся. Жив. Здоров. Вот и хвала Господу. Не пристало добропорядочной католичке слишком много думать о постороннем мужчине, коль скоро до ее свадьбы остался месяц.
Вот так и не думала о нем. Не думала, пока завтракала. Не думала, пока направлялась к Флавио. Но он оказался занят по службе. Нога его уже была в полном порядке, поэтому он вернулся к своим обязанностям команданте. Ей ничего не оставалось, кроме как пройтись по парку, совершенно не думая об этом въедливом и прилипчивом докторе.
Все так же избегая думать о нем, она отчего-то оказалась у каменной лодочной пристани. Если суда не становились под разгрузку, то шлюпки и ялики с них причаливали именно сюда. Кого она собиралась здесь увидеть? Да никого! Она вообще собиралась купить рыбу. Благо рыбные ряды располагаются именно здесь. С утреннего лова прошло уже достаточно времени, поэтому рыбу продавали за полцены.
Выбор, правда, уже невелик, но ведь это не беда. Зато дешево. А еще у нее нет корзинки. Ничего. Вон Асусена стоит. Возьмет у нее рыбу вместе с корзиной, а она потом зайдет к ней домой и заберет. И рыба у нее вполне хороша, не смотри, что дело к жаркому полудню. А сама она отнесет рыбу домой, пообедает и ляжет отдыхать. В этих краях без дневной сиесты никак нельзя.
— Госпожа Анита, и чего это вы удумали рыбу покупать? — всплеснув руками, встретила ее служанка.
— А что такого, Грэсия?
— Да ничего. Просто вы бы меня упреждали наперед, что будете покупки делать, так я бы сама покупать не стала. Куда нам столько рыбы-то?
— Я решила воспользоваться обеденной скидкой.
— Да к чему это? Нам и так со скидкой любой рыбак продаст. Еще и обидится, если не согласимся. Вон, старый Николас перестал со мной здороваться, после того как вы отказались от его скидки и заплатили полную цену.
— У него в доме нужда после смерти его супруги.
— Это да. Да только обидели вы его сильно, потому как не в одних деньгах счастье.
— Грэсия.
— Что Грэсия? Я уж сорок лет, как Грэсия.
— Ну… Не знаю… Придумай что-нибудь с этой рыбой.
— Да уж придумаю. Идите обедать, дитя неразумное, — вздохнув, произнесла заботливая женщина.
…Н-да. Что-то сегодня у нее все никак не ладится. Уснуть так и не удалось. Хотя она о докторе в-во-обще не думала. Ну вот ни капельки. Проворочавшись всю сиесту, Анита встала сама не своя. Злая и раздражительная. Вот только попадись ей этот… Тот, о ком она сегодня весь день не думала.
После столь неудачной сиесты девушка направилась к своему жениху. Отчего-то ей отчаянно хотелось общения. И непременно с Флавио. Уж больно ее напугало то, что мысли все время сворачивают к доктору. А еще она вдруг поймала себя на том, что обижается на доктора Кларка. На его пренебрежение ею. Как же! Его корабль с рассвета, а может, и с ночи в порту, а он так и не засвидетельствовал свое почтение. Нет, конечно, она обручена и сдержит свое слово. Но… Ведь он обещал!
До резиденции губернатора, являющейся одновременно одним из фортов Пуэрто-Рико, было не так уж далеко. Кстати, именно там служил Флавио, будучи команданте важнейшего городского укрепления. И приближенным к персоне губернатора, не без того. Путь туда пролегал по тенистой аллее набережной. Поэтому эту прогулку можно было даже назвать приятной. С одной стороны, послеполуденное солнце не докучало благодаря тенистой аллее. С другой — легкий бриз овевал лицо, принося относительную прохладу.
Флавио на этот раз оказался на месте, но снова был занят по службе. У него сегодня по-настоящему суматошный день. С явным сожалением он поведал ей о том, что непременно ее навестит ближе к вечеру. Ну и что ей было делать? Конечно, можно заняться вышиванием, но только при одной мысли об этом Аниту охватывало раздражение. В любой другой день, но только не сегодня.
Резиденцию губернатора девушка покидала, пребывая в дурном расположении духа. Да что там, она была едва ли не вне себя от ярости. Какой-то невыносимо тягучий, скучный день, полный неясных и даже необъяснимых переживаний. К тому же она тем больше злилась, чем больше сознавала, что до свадьбы осталось всего ничего, а ее мысли крутятся вокруг другого мужчины.
— Сеньорита Сантос.
Едва услышав этот голос, Анита даже вздрогнула. Подспудно она желала его услышать весь день. Но тем не менее это случилось настолько неожиданно, что она едва не выронила веер.
— А… А-а, это вы, доктор Кларк. Вы уже вернулись, — излишне пренебрежительно произнесла девушка, даже не стараясь облечь эти слова в вопрос.
— Мое почтение, сеньорита Сантос. Но, с вашего позволения, все же капитан Кларк.
— Отчего же? — чуть нервно пожав плечами, возразила девушка. — На мой взгляд, хороших капитанов много, а вот настоящих медиков, способных творить чудеса, единицы. Так что обращение «доктор» более выгодно подчеркивает ваши достоинства, чем «капитан».
— Вы мне льстите, сеньорита. Позвольте вас сопровождать?
— Извольте. А насчет лести, скажите об этом сеньору де Торрес.
— Ну, возможно, мне просто повезло.
— Повезло? Я, конечно, не так сведуща в лекарском деле, но даже мне понятно, что никто и нигде не лечит переломы подобным образом. Да и подобной обработки ран я не встречала. А мне случалось видеть ранения. По-моему, все это новое слово в медицине. Даже если зачинателем является кто-то другой, то вы один из немногих, владеющих этой методой.
— Что же, трудно вам возразить. Вы не так далеки от истины.
— Вот видите. А способны ли вы привнести нечто подобное в морское дело?
— По правде говоря, сомневаюсь.
— Вот именно поэтому вы навсегда останетесь для меня доктором Кларком, но никогда не будете капитаном.
— Признаться, мне приятны ваши слова. Вы домой?
— Нет. Я собиралась пойти к вечерне в церковь Сан-Хосе, — поспешно ответила девушка.
Патрик позволил себе усомниться в ее искренности. К чему идти на вечернюю службу через весь город, когда неподалеку находятся часовня и собор? Впрочем, выглядит все вполне логично. Если только не вспоминать о том, что до службы еще как минимум пара часов. Но, с другой стороны, с делами покончено…
— Вы позволите вас сопровождать в церковь на правах вашего друга? — поинтересовался Патрик, изобразив учтивый поклон, хотя и не такой вычурный, какие были в ходу у испанцев.
— Извольте.
Не сказать, что это было столь уж прилично. Но ведь она не дворянского рода и не замужняя женщина. Поэтому ничего страшного в подобном поведении нет. И вообще, все эти кумушки пусть лучше приглядывают за собой. Конечно, его сиятельству это не понравится, но… А почему это ему должно не понравиться? Потому, что она невеста его родного племянника, или…
— Я прошу прощения, сеньорита Сантос. Возможно, я покажусь вам чрезмерно любопытным, но все же не могу не поинтересоваться. У меня все не идет из головы ваше положение. Вы не дворянка, и в то же время вхожи в дом губернатора. Конечно, это можно было бы объяснить тем обстоятельством, что вы невеста сеньора де Торреса. Но вы живете в отдельном и весьма просторном доме, со слугами. Все встречные неизменно раскланиваются с вами, как с весьма уважаемой особой. И это уже сложно объяснить будущим замужеством с сеньором команданте.
— Вы сейчас смеетесь, или действительно столь несведущи?
— Помилуйте, я скорее покончил бы с собой, нежели посмел бы смеяться над вами.
— Хм. Ладно. Я вам верю. Все просто, доктор. Я внебрачная дочь нашего губернатора, его светлости дона Хуана де Варгос.
Патрик даже остановился, на мгновение обратившись в соляной столб. Впрочем, замешательство его длилось недолго. Уступивший было пальму первенства Кларку Шейранов тут же перехватил бразды правления в свои руки. Ну да, не простая девочка. И что с того? К тому же Кларку, похоже, нравится роль тайного воздыхателя. Так ведь вздыхать не по простой девушке, а по дочери губернатора, пусть и внебрачной, куда интереснее.
— Признаться, я удивлен, — наконец произнес Патрик.
— Я заметила, — весело прыснув в раскрытый веер, ответила девушка. — А между тем об этом знает весь остров.
И куда только делась та раздражительность, что бушевала в ней еще буквально несколько минут назад? День опять был светлым, солнце ласковым, ветер нежным. Хотелось жить и вдыхать пряный воздух, насыщенный ароматами моря и тропических растений.
Впрочем, последнее буквально сразу же сменилось вонью узкой улочки, ведущей к церкви. Ничего не поделаешь, канализации в городе не существовало, и все нечистоты оказывались на улице. Это еще хорошо, что вышел указ, запрещающий выплескивать содержимое ночных ваз прямо из окна. Теперь за подобное накладывались солидные штрафы, а нечистоты и помои можно было выплескивать только через дверь.
Конечно, подобная мера не способствовала очищению улицы и воздуха. Но хотя бы исключала возможность попадания на голову чьих-нибудь испражнений. Разве только по невнимательности наступишь на них. Но тут уж не зевай.
— Но погодите. Значит, вы и сеньор Флавио…
— Ну да. Мы кузены. А что вас удивляет?
Вообще-то все. Нет, не Кларка, а именно Шейранова. Ну не понимал он браков между двоюродными. Как тут ни крути, но это близкая родня, и он был просто не в состоянии воспринимать своих сестер как женщин. Он их любил, был готов расшибиться ради них в лепешку, от чистого сердца порадоваться за них или искренне сопереживать им. Но он всегда видел в них только сестер.
— Нет, меня ничего не удивляет. Но как доктор, должен заметить, что подобные браки могут не лучшим образом сказаться на детях. Кхм. Прошу прощения.
— Вам не за что извиняться. Ну, упомянули о детях при девице. И что с того? Можно подумать, я не знаю, что у меня будут дети. Порой правила приличий бывают просто невыносимыми. Вы не находите?
— Ну, все же лучше, когда они есть, нежели их отсутствие, — припомнив свой слой, возразил Шейранов.
— Это если они не перерастают в деспотию, — в свою очередь возразила девушка.
— Согласен.
— Так вот. Несмотря на то, что все знают, кто я, отец не может меня признать. Одно дело — иметь внебрачную дочь и участвовать в ее судьбе, и совсем другое — признавать. Но так уж случилось, что из всех его детей в живых осталась только я. Отец любит Флавио, как родного сына, и в то же время любит меня. Вот он и решил устроить наш брак, передав все свое состояние в наши руки.
— А выдать вас по любви, дав вам приданое, ему не приходило в голову?
— А с чего вы взяли, что я не люблю Флавио?
— Кхм. Действительно, чего это я? Простите, сеньорита Сантос, я сказал глупость.
— Да нет. Со стороны все именно так и выглядит. Разумеется, отец дал бы за мной приданое. Но он не смог бы передать все. Это просто невозможно. Даже если он признает меня, добром это не закончится, поскольку в случае судебных тяжб у меня будет не так уж много шансов выиграть. А дать приданое за абсолютно любой девушкой — его право. И уж это оспаривать никто не будет.
— Именно поэтому он выбрал своим наследником Флавио?
— Да. Если он оставит наследство ему, то тут уж никто не сможет ничего поделать. Знали бы вы, как Флавио стали ненавидеть наши многочисленные родственники.
— Надеялись растащить наследство его сиятельства по кускам?
— Нет. Все прекрасно знают дона де Варгоса и понимают, что он всегда и во всем содержит свои дела в полном порядке. И такой просчет, как отсутствие наследников, это не про него. Просто на месте Флавио мог оказаться кто угодно.
— Понимаю. Ну а что будет, если вы вдруг полюбите другого?
— Сеньор доктор, я помолвлена, мое подвенечное платье уже практически готово, день свадьбы назначен. Вам не кажется, что вести подобные речи неприлично?
— Нет. Я же не предлагаю вам поступить нечестно по отношению к вашему будущему мужу, а просто спрашиваю — что было бы, если…
— То есть если я веду подобные разговоры за спиной жениха, это не предательство?
— Нет. Если бы вы его любили, то несомненно. Но ваш брак — это брак по расчету. И предать вашего жениха этим разговором, при отсутствии с ним духовной связи, вы просто не можете.
— Вы страшный человек, доктор Кларк. Но с чего вы взяли, что я не люблю его?
— Вы ни разу об этом не обмолвились ни единым словом и не показали этого ни единым жестом.
— Но я люблю Флавио.
— Возможно. И даже наверняка. Потому что я видел это еще в первый день нашего знакомства. Но вы не воспринимаете его иначе как брата.
По мере того как Шейранов это говорил, Кларк, отодвинутый в сторону, расправлял плечи и порывался выйти на первые роли. Это несправедливо. Это он должен говорить с ней, а не его дед. Вот только тот так не считал. Или все же? Вообще-то, едва убедившись, что его подопечный в достаточной мере владеет собой, «дед» уступил место своему «внуку».
— Флавио мой жених. И давайте больше не будем об этом говорить, — твердо произнесла девушка.
— Я все понял, сеньорита Сантос, — покорно сложив руки на груди, согласился Патрик.
— Лучше расскажите, где вы были.
— Только это секрет, сеньорита.
— Не сомневайтесь, я умею хранить тайны.
— Я плавал в Европу.
— Торговля?
— Скорее уж закупка. Многое из того, что в Европе стоит совсем немного, тут продается едва ли не на вес серебра. Причем в прямом смысле этого слова. Взять те же бритвы и зеркала.
— Ну-у, зеркала явно весят легче, чем отдаваемое за них серебро, — согласилась девушка. — Но что тут такого секретного? Насколько мне известно, вы уже являетесь подданным короля, и вам не возбраняется вести торговлю, при уплате соответствующих податей.
— Тайна другое. Дело в том, что на обратном пути нам попалась одна бригантина. Ее капитан отчего-то решил, что может взять нас на абордаж и прийти на Ямайку с двойным грузом. Однако англичанам не повезло. Наше ядро угодило прямо в их крюйт-камеру. В результате спасся только один счастливчик, и им оказался Морган.
— Тот самый? Генри Морган?
— Именно, сеньорита.
— В таком случае сомневаюсь, что это можно назвать везеньем, — покачав головой, возразила девушка.
— Согласен. Его уже передали для следствия в руки святой инквизиции.
— Спаси Господи его грешную душу, — осенив себя крестом, произнесла она.
Вот так вот. Оказывается, ей тоже претят зрелища в виде казней. Довольно редкое явление в этом времени. Однако Патрика данное обстоятельство ничуть не разочаровало. Не хватало влюбиться в потенциальную маньячку.
— Кстати, если мне будет позволено. Я привез вам подарок. Уж не знаю, как это обставить. Просто подарить как другу, или все же дождаться свадьбы.
— Подарок?
— Да, сеньорита. Я взял на себя такую смелость. Ничего особенного, сущая безделица.
— Знаете, вы ведь можете не оказаться в числе приглашенных. Нет, Флавио, конечно, не забудет о вас. Но все может случиться. А подарок, он ведь предназначен мне. Словом, я не вижу причин тянуть время.
— Вообще-то он у меня на корабле. Я немедленно отправлюсь за ним.
— Нет, — поспешно остановила его Анита, опустив руку на его предплечье. — Вы же обещали сопроводить меня на службу. Давайте сделаем так. После службы я приглашаю вас на ужин. Вот там и вручите мне ваш подарок. Только не говорите, что именно вы привезли.
— Хотите помучиться?
— Это непередаваемое ощущение.
— Как я вас понимаю, сеньорита. Остается только не ударить в грязь лицом.
Так они гуляли по грязным улочкам города, убивая время до начала службы в беседе, которая явно доставляла удовольствие им обоим. Сказать, что Кларк был на седьмом небе от счастья, это не сказать ничего. Правда, это счастье было с горчинкой в виде предстоящей свадьбы сеньориты Аниты. Но так уж случилось, что по какой-то обоюдной молчаливой договоренности они больше не затрагивали эту тему. Благо им обоим это было несложно.
Сходить на корабль за подарком Патрик сумел за полчаса. Потом был ужин под бдительным присмотром служанки Грэсии, которая не считала нужным скрывать свое неудовольствие. Мало того, сделала все, чтобы максимально сократить время ужина, и едва ли не вытолкала прочь навязчивого ирландца.
Впрочем, Кларк этого практически не заметил. Он вообще считал, что сегодняшний день и вечер самые счастливые в его жизни. И то, что он угадал с подарком, только усиливало чувство счастья и удовлетворенности. Это была музыкальная шкатулка для драгоценностей. Достаточно дорогой предмет даже для Европы, что уж говорить о Вест-Индии. И тем не менее подарок был с благодарностью принят.
После такого вечера спать абсолютно не хотелось, поэтому Патрик отверг мысль о возвращении на корабль. Благо и его парни сейчас гуляют на берегу. С провинившимися в походе было как-то не очень, поэтому на борту сейчас дежурная вахта, офицер и пять матросов. Не посчастливилось Мартину. Патрик слишком хорошо помнил, как ему достались обе его бригантины, чтобы расслабляться даже в дружественном порту.
Впрочем, мысль о том, чтобы присоединиться к своим бойцам, он также отверг. Кстати, надо бы отучить от этой пагубной привычки своих офицеров, которые пока только сержанты. Но всему свое время. А вот подразделять команду по категориям нужно обязательно. Никакого панибратства на борту он не потерпит.
Учитывая то простое обстоятельство, что Кевин уже потерялся где-то на берегу, гулять придется в одиночестве. Да и какое гуляние? Так, найти местечко поприличнее да пропустить кружечку пива. Правда, у испанцев в ходу все больше вино, но в ассортименте любого кабака имеется пиво. Иное дело, что качество его не всегда на высоком уровне. Ну да он не собирается посещать припортовые забегаловки. В центре можно найти вполне приличное заведение.
Когда шел по узкой улочке, кто-то вылил то ли помои, то ли нечистоты из окна второго этажа. Учитывая то обстоятельство, что теперь подобные действия караются по закону, нарушитель проделал это без обычного в таких случаях окрика «Поберегись!». Хорошо хоть грязный поток пролился ярдах в пяти за его спиной. Но на будущее нужно быть повнимательнее. Дурные привычки из людей вытравить не так уж просто.
Над вывеской в таверну с названием «У тетушки Хосинты» висел довольно чистый фонарь с приличным свечным огарком. Так что вход освещался достаточно хорошо, чтобы не споткнуться. По местным меркам, разумеется. В помощь фонарю было открытое настежь окно, из которого также лился тусклый свет. Правда, совсем тусклый. Все же хорошо, что тут ночи зачастую ясные. Иначе на этих узких улицах вообще ничего не увидеть.
Внутри было весьма пристойно и чисто. Очень приличное заведение, на вкус Кларка, разумеется. Впрочем, Шейранов за прошедшее время уже попривык и притерся к здешней реальности. Так что нормально, чего уж там. Таверна была довольно скромных размеров. Всего-то шесть столиков. Стулья предусмотрены не были, посетители восседали на лавках, отполированных мужественными задами.
За столиком у противоположной стены, возле раскрытого окна, выходящего на патио, расположились трое испанских офицеров. Это место считается почетным по нескольким причинам. С одной стороны, сидя у открытого окна, можно вдыхать ночную прохладу, что вовсе не лишено смысла при распитии алкоголя. С другой — этот самый воздух не наполнен миазмами улицы, ведь только полный кретин станет гадить у себя во дворе и потом дышать испарениями.
Патрик узнал одного из офицеров. Им был капитан де Кастро, из ла Форталезы, резиденции губернатора. Тот самый, что допрашивал его при первом прибытии в Пуэрто-Рико. С тех пор отношения у них как-то не заладились. Бог весть, чем не угодил этому дворянину заезжий доктор, но факт остается фактом, капитан его не жаловал.
Ну да и бог с ним, это вовсе не является причиной проявлять невежливость. Поэтому Патрик поздоровался, изобразив уважительный поклон, и получил ответное приветствие. Правда, де Кастро не преминул вложить в свой жест эдакий легкий намек на пренебрежение. Ровно столько, чтобы это не было явным и в то же время не могло остаться незамеченным. Судя по тому, с каким удивлением посмотрели на Патрика двое других офицеров, у него это получилось.
Вообще-то Патрик и сам прекрасно осознал увиденное и понял, что оставлять подобное без внимания было бы неправильно. Но, с другой стороны, в его планы вовсе не входило устраивать ссору, со звоном клинков и пролитой кровью. Он тут все еще на птичьих правах, и ему куда предпочтительнее иметь друзей, а не противников. Хм. А ведь таковым вполне может оказаться и дон Флавио де Торрес. А вдруг он решит, что ему наставили рога или хотя бы собираются это сделать. Ну и как поступить в данном случае?
— Диспетчер, — после того как сделал заказ, прикрыв ладонью рот, вызвал Шейранов.
— Здесь диспетчер, — послышалось прямо в ухе.
— Есть информация по де Кастро? Мне кажется, этот кретин нарывается на ссору.
— Вам придется обождать, Сергей Федорович. Вы же знаете правила.
— Надеюсь, Перегудов еще не спит?
— Нет. Я только что его вызвал, и он сейчас будет. Ага. Вот он.
— Здравствуй, Сергей Федорович. Проблемы? — послышался деловой голос продюсера.
— Пока не знаю, но впечатление такое, что их не избежать.
— Я вижу рядом с тобой де Кастро.
— Можешь что-нибудь о нем сказать?
— Напрямую нет, есть только предположения. К сожалению, мы пока не умеем читать мысли, а этот испанец достаточно скрытен и своими планами ни с кем не делится. Однако кое-какие умозаключения по нему мы сделали. И должен заметить, что, скорее всего, они недалеки от истины.
— А можно покороче? Этот идиот все чаще пялится в мою сторону.
— Угу. Вижу. Словом, все указывает на то, что он спит и видит, как заполучить должность команданте. И похоже, что не прочь оказаться этим самым команданте на каком-нибудь островке. Во всяком случае, высказывания в подобном духе у него проскальзывали. Здесь эта должность, кроме более высокого статуса, не несет никаких выгод. А если удастся оседлать островок, с выделением средств и сил на его защиту, то он совсем не прочь оказаться эдаким князьком на небольшом клочке земли. По факту ведь получается маленький такой губернатор.
— Короче.
— Однако если де Варгос на это и решится, то туда отправится его племянник, де Торрес. Был у де Кастро разговор с офицерами, в котором высказывалось такое предположение. Далее: он вроде бы имел намерения претендовать на руку Аниты Сантос. Правда, сомнительно, чтобы он испытывал к ней чувство любви, уж больно холоден. На эту мысль наталкивают его биопараметры. Никакого возбуждения. Однако девушек он любит, а Анита — красавица. Получается, только холодный расчет.
— Но Анита не может быть наследницей де Варгоса.
— Не может. Но приданое он ей даст. Для делового и целеустремленного человека этого приданого и поддержки губернатора будет более чем достаточно для того, чтобы подняться довольно высоко. Причем как в материальном, так и в карьерном плане. Дочку де Варгос любит, это факт, и в лепешку разобьется ради ее счастья.
— Получается, Патрик спутал де Кастро все карты, когда спас де Торреса.
— Получается, что так.
— Хм. А еще он, скорее всего, в курсе того, что Патрик и Анита стали весьма дружны. Пуэрто-Рико — всего лишь большая деревня, и слухи здесь распространяются быстро. Выходит, что если у него и была призрачная надежда отбить сеньориту Сантос у своего начальника, она растаяла, как дым, — пришел к выводу Шейранов.
— А вот тут, боюсь, ты ошибаешься, — возразил Перегудов.
— В смысле?
— Мне кажется, что, с одной стороны, ты спутал его планы, вытащив Флавио с того света. Но с другой — как раз дал ему надежду, что у него все же есть шанс отбить девушку. Ну, коль скоро она стала так дружна с тобой.
— Думаешь, папаша одобрит ее выбор? — прикрываясь теперь уже кружкой пива, поинтересовался Шейранов.
— Он ее любит, так что, скорее всего, пойдет у нее на поводу. А Флавио, по моему мнению, не станет особо возражать. Ведь все равно львиная доля наследства достанется ему. А еще… Знаешь, у меня сложилось впечатление, что Флавио и Анита примерные брат и сестра и идут под венец только по воле де Варгоса.
— Вот как? Признаться, я того же мнения о сеньорите Сантос. Получается, де Кастро остается лишь расстроить свадьбу, до которой осталось не так много времени, и обратить внимание девушки на себя.
— Угу. А еще заставить ее возненавидеть некоего доктора.
— Круто. И как же он этого добьется?
— Возможно, передав Флавио горячие пуэрториканские новости. А в них первое место отводится некоему капитану, который мало того что пленил знаменитого разбойника, так еще и полдня разгуливал с первой красавицей острова. Ну, или самой завидной на сегодняшний день партией.
— А что, есть к тому предпосылки?
— Пока нет. Но если слухи сами не дойдут до Флавио, то де Кастро наверняка постарается их донести. А тут еще и твой подарок.
— Н-да. Подставился. Но, с другой стороны, Кларк по уши втрескался в эту сеньориту. И если ему удастся добиться ее руки, то он получит и покровительство губернатора. Так что игра стоит свеч.
— Смотри не перестарайся.
— Угу. Как получится.
Допив свое пиво, Патрик направился на выход, стараясь не замечать косого взгляда де Кастро. И ведь паразит, нарочито так действует, словно выпрашивает пилюлю. Ну не вызывать же за это на дуэль, в самом-то деле! Кстати, Патрик вполне имел на это право. Оказывается, у испанцев лицо, имеющее докторскую степень, вне зависимости от происхождения приобретало многие из прав дворянства. И вызов на дуэль представителя хоть самого древнего рода в том числе.
Хм. А вот Кларка вовсе не смущает возможность устроить кровопускание зарвавшемуся испанцу за подобную малость. Ну да что с него взять, он плоть от плоти этого времени. И вообще, для драки местным и особого повода не требуется. Кто-то косо взглянул — и привет. Как там у Миронова пелось: «Вжик, вжик, вжик, уноси готовенького»?
До причала добрался без проблем. Правда, тут пришлось перемолвиться с патрулем и вызывать с «Охотника» ялик. Грузов для Пуэрто-Рико у них на борту не было, а потому и приставать к причалу не имело смысла. Опять же, портовый сбор с кораблей у стенки выше, чем на рейде. А к чему переплачивать лишнее?
…Спать Патрик лег с двояким чувством. В общем-то ничего удивительного при том, что в нем обретались две сущности. Кларк смежил веки, будучи на седьмом небе от счастья. Нет, понятно, что сеньорита Анита чужая невеста и все такое. Но в то же время несколько часов, проведенных в ее обществе, не могли не окрылить этого романтика. А вот Шейранову не давали покоя новости о капитане де Кастро. Любовь, зависть и карьеризм — гремучая смесь. Как бы не рвануло…
— Господин капитан.
— Что случилось? — мгновенно открыв глаза, поинтересовался Патрик, глядя на одного из вахтенных матросов.
Если решился зайти в капитанскую каюту, значит, что-то произошло. Ведь на корабле это святая святых. Даже крюйт-камера, куда входят только в войлочных чулках, стоит на втором месте.
— Там прибыл комендант де Торрес.
— Команданте, — машинально поправил Патрик.
— Ага. Так и есть. Вас требует. Грозный, как туча перед бурей. Мартин…
— Матрос, ты хотел сказать, сержант Кейси.
— Так точно, сержант Кейси, — мигом поправился парень. — Он приказал вас разбудить.
— Хорошо. Я выйду через минуту.
Ему и впрямь понадобилось не больше минуты. Конечно, на лице присутствует щетина, но заниматься утренним туалетом сейчас не время. Похоже, что-то случилось, коль скоро человек, обязанный ему жизнью, прибыл на борт «Охотника» в мрачном настроении, и кому оно адресовано, Патрик не сомневался. А вот ссориться с команданте в его планы никак не входило. Так что если он не хочет усугублять ситуацию, то не стоит мурыжить гостя долгим ожиданием.
— Сеньор…
— Я всегда рад вас видеть, сеньор де Торрес, — перебил Патрик буквально ворвавшегося в каюту офицера. — Но боюсь, если вы не смените тон, то мы потом оба будем горько сожалеть о том, что может тут случиться. С чем бы вы сюда ни пришли, выслушайте меня, прежде чем делать поспешные выводы.
— И что вы хотите мне объяснить?
— Все зависит от того, в чем именно вы хотите меня обвинить.
— Значит, вы не отрицаете, что вас есть в чем обвинить?! — выпалил команданте.
— Я вас умоляю, любого можно обвинить в чем угодно, даже в скотоложстве. Иное дело, насколько это соответствует действительности, — в отличие от него, совершенно спокойно возразил Патрик.
— Сегодня ночью какой-то мужчина пытался проникнуть в спальню сеньориты Сантос. Его заметили, поднялся шум, и он сбежал, так и не сумев добиться желаемого.
— И при чем тут я? — удерживая в узде готового подскочить от подобного известия доктора Кларка, поинтересовался Шейранов.
— Молва в один голос твердит, что это были вы. Вас видели вместе накануне во многих местах. А еще поговаривают о том, что вы ужинали у нее и преподнесли ей какой-то весьма дорогой подарок, который привезли из Европы, — едва не клокоча от ярости, произнес де Торрес.
— Сеньор де Торрес, мы с сеньоритой Анитой действительно вчера встречались. Так уж случилось, что ваша болезнь, а главное — ваше выздоровление сблизили нас, и мы стали друзьями. Вас же не задевало и не оскорбляло то, как мы общались прежде? Уверяю вас, вчерашняя встреча ничем не отличалась от прежних. За небольшим исключением. Меня действительно пригласили на ужин, и я действительно преподнес подарок на правах друга. Это был свадебный подарок, поскольку я уверен, что меня на свадьбе не будет. Не думал, что поступаю предосудительно. А что до ночного происшествия… Уверяю вас, я хочу найти и покарать злодея не меньше, чем вы.
— Хотите сказать, что это были не вы?
— Я вас умоляю. Какой-то идиот выкрикивает, что это был я, и вот уже весь город гудит, обвиняя меня во всех грехах. Уверен, уже никто не помнит, кто именно первым предположил этот вздор.
— Капитан де Кастро и еще двое офицеров видели вас вечером в таверне.
— Глупо было бы отрицать. Я действительно зашел в таверну выпить кружечку пива. После чего отправился на корабль, спать. На причале меня остановил патруль, потом я дождался ялик, после чего оказался на борту «Охотника». Вы можете это легко проверить. Все. Больше я никуда не ходил. Лучше подумайте над другим. Кому может быть выгодно рассорить нас? Боюсь, что у вас есть тайный враг.
— Кхм. Я прошу прощения за то, что пытался вас голословно обвинить. Но…
— Я понимаю. Пока это только мои слова против ваших. А теперь, если позволите, я выскажу свою позицию. Благодарю. Итак. Я собираюсь организовать на Вьекесе ирландскую колонию под рукой испанского короля. И не нахожу ничего лучшего, как попытаться скомпрометировать девушку, являющуюся дочерью человека, в воле которого как благословить это начинание, так и не дать ему ходу. При этом для достижения этой цели я схватил Моргана и доставил в Пуэрто-Рико. Насколько мне известно, вы в курсе не только официальной версии.
— Да, я один из немногих, кому известны подробности этого предприятия, — вынужден был признать команданте, явно пребывая в неуверенности.
— Превосходно. То есть вы прекрасно отдаете себе отчет, какие перспективы открываются передо мной. Уверяю вас, я это сознаю ничуть не в меньшей мере. И я всем этим пренебрегу ради сомнительного удовольствия, в лучшем случае, получить по физиономии ночной вазой? Или вы настолько дурного мнения о сеньорите Сантос, что можете себе помыслить что-то иное?
— Нет. Только не о ней. Но… Ведь она вам нравится. Не смейте отрицать.
— Нравится? Боюсь, что я влюблен в вашу невесту, сеньор де Торрес. Но это ничего не меняет. Я признаюсь в этом вам, но даже не подумаю признаться ей. И никогда не позволю себе преступить правила приличия, хотя бы потому, что от этого всем будет только хуже.
— Странный вы какой-то для влюбленного, сеньор Кларк, — недоумевающе пожав плечами, произнес де Торрес.
— По-вашему, нельзя любить, не теряя головы?
— Но отчего же вы открываетесь не ей, а мне?
— Потому что не желаю смущать ее разум и хочу, чтобы она была счастлива. Я встретил ее слишком поздно, чтобы иметь надежду быть вместе. Но ведь я могу быть ее другом.
— Или любовником впоследствии.
— Вы опять оскорбляете ее недоверием, — покачав головой, возразил Патрик, — а между тем должны знать ее куда лучше, чем я.
— Но я сейчас не о ней, а о вас. В наш век легких нравов вы можете питать надежду стать ее любовником.
— Да. В отношении меня вы можете иметь подобные предположения. Но я с вами честен.
— Хм. Знаете… а я вам верю. Пока добирался сюда, думал, что убью вас. Но… Вот верю, и все тут.
— Кстати, я бы на вашем месте присмотрелся к капитану де Кастро.
— Что вы хотите этим сказать?
— Мне показалось, что ему не очень понравилось то, что я вас вылечил. По-моему, в случае вашей смерти перед ним открывались многообещающие перспективы. А еще он неровно дышит в сторону сеньориты Сантос.
— Ничего подобного не замечал.
— Потому что вы видите в нем друга. А еще потому, что ваше супружество с сеньоритой Сантос является браком по расчету. Я же в нее влюблен, а потому способен заметить то, что ускользает от вашего взгляда.
— А может быть, это вы сейчас стараетесь направить мою агрессию в другую сторону?
— Возможно, и так. Но интриговать против вас я точно не стану. Даже в случае, если я добьюсь успеха, мне это не принесет никаких выгод. Только головную боль. Я не собираюсь навязываться вам в друзья.
— А это еще почему?
— Потому что для меня же будет лучше держаться подальше от вас и вашей семьи. И уж тем более после моего сегодняшнего признания, — пожав плечами, с легкостью ответил Патрик.
— А как насчет попытки устранить меня с пути руками Эрнесто, столкнув нас в поединке?
— Не пойдет, сеньор де Торрес. Я ведь ни в чем его не обвиняю, а только делюсь с вами своими наблюдениями и предположениями. Тут уж скорее я подставляю под удар самого себя. Ведь у сеньора де Кастро теперь есть повод вызвать меня на дуэль за подобные речи. И шанс, что он об этом узнает, не так уж мал, поскольку вы искренне считает его своим другом.
В этот момент раздался стук в дверь, и когда Патрик разрешил войти, вновь появился давешний матрос. Окинув быстрым взглядом картину, а главное — отметив то, как выглядит гость, выдохнул с едва заметным облегчением. Правда, тут же поспешил вновь весь подобраться.
— Господин капитан, там еще трое испанских офицеров пожаловали. Уж простите, имен я их не упомнил. Но только уж больно гневные и требуют проводить к вам. Вот Мар… кхм, сержант Кейси и отправил меня.
— Ну что же. Пригласи господ офицеров.
Те не заставили себя долго ждать. И первым, как в общем-то и ожидал Патрик, ворвался капитан де Кастро. Следом вбежали два лейтенанта, что были с ним вчера в таверне. Едва оказавшись в каюте, залитой утренними солнечными лучами, они остановились, дабы оценить обстановку.
— Ага. Флавио, ты уже здесь. Признаться, я надеялся тебя опередить, но коль скоро так, я готов быть твоим секундантом, — тут же выпалил де Кастро.
— К вашим услугам, — едва не в один голос заявили оба лейтенанта.
— Погоди, Эрнесто. С чего ты взял, что мы будем драться?
— Но-о… Ночное происшествие… Я думал…
— Но почему ты решил, что сеньор доктор причастен к нему? — специально сделав акцент на докторской степени, словно подчеркивая право Патрика на дуэль, поинтересовался де Торрес.
— То есть ты здесь не для того, чтобы вступиться за честь сеньориты Сантос? — с явным разочарованием и на грани приличия произнес де Кастро.
— Я здесь для того, чтобы прояснить ситуацию ввиду необоснованных слухов.
— Зато, похоже, сеньор де Кастро здесь по совершенно иной причине, — довольно резко и не без вызова произнес Патрик.
Признаться, он делал это намеренно, желая спровоцировать капитана, а если тот откажется, чтобы иметь самому возможность скрестить с ним клинки. Ну не нравился ему этот тип. Тем более после того, что он узнал от Перегудова.
Оказывается, де Кастро нанял каких-то припортовых проходимцев. Один из них попытался по деревьям добраться до окна спальни на втором этаже. Хотя для этого ему нужно было стать кошкой, уж больно тонкие ветви. Словом, пока один изображал крадущегося к окну, второй якобы его обнаружил и поднял тревогу.
Оба, и свидетель, и злоумышленник, сбежали. Впрочем, от свидетелей потом не было отбоя. Причем с каждым очередным пересказом событие обрастало новыми подробностями. В какой-то момент вернувшаяся сладкая парочка пустила слух о причастности к данному происшествию капитана Кларка. Остальное толпа додумала сама.
После этого прохвосты поспешили на доклад к нанимателю. И капитан де Кастро рассчитался с ними сполна. Парочка точных и выверенных ударов кинжалом обрубила нить, ведущую к нему. Тела он сбросил в море. Но даже если их и обнаружат, увязать капитана с этим убийством никто не сможет.
Все это Шейранову успел поведать Перегудов, пока происходил диалог между де Кастро и де Торресом. То есть этот ублюдок уже начал действовать. Причем начал с двойного убийства. И скорее всего, на этом не остановится. А главное — может представлять опасность для колонии. Самое невинное — один-единственный донос в святую инквизицию, и Патрик будет черпать проблемы ведрами. А это ему надо?
Словом, нарисовался враг, и коль скоро появился благовидный предлог его устранить, то стоит им воспользоваться. Конечно, дуэль — дело темное. Возможно, де Кастро отлично владеет клинком, и тогда Патрику придется прогуляться на тот свет. Ну да такое время, чего уж теперь? Конечно, не хотелось бы подставлять Кларка, но и вечно ограждать его от разных напастей не получится.
— Сеньор де Кастро, я нахожу ваше поведение и домыслы оскорбительными. Я требую, чтобы вы извинились, или буду настаивать на удовлетворении.
— Ты-ы… Ты, английская собака, еще смеешь что-то требовать?
— Ирландская, с вашего позволения. И да, я требую.
— Эрнесто, у доктора Кларка есть подобное право, и ты это прекрасно знаешь, — вдруг поддержал Патрика команданте де Торрес.
— Флавио…
— Я же сказал, что убедился в его непричастности. Прости, друг, но ты не прав.
Патрику совершенно не понравился примирительный тон де Торреса. Еще чего доброго убедит этого Эрнесто, что нет ничего зазорного в том, чтобы извиниться, сохранив при этом лицо. Может, ему это и на руку, но только не Патрику. Поэтому он решил усилить неприязнь капитана к его персоне и нахально уставился на него, слегка отставив ногу.
— Я не стану извиняться перед этим ублюдком!
Что и требовалось доказать. А теперь не дать ему успокоиться и как можно быстрее провести поединок. Благо с секундантом проблем не возникло. Де Торрес ожидаемо выступил в роли секунданта своего друга, а одного из офицеров попросил взять на себя такую же роль со стороны Патрика.
К месту дуэли, на пустырь, находящийся на противоположном берегу гавани, отправились сразу же. Благо в плавсредствах недостатка не было. Две шлюпки, на которых прибыли господа офицеры, шлюпка и ялик самого «Охотника».
Условия схватки оговорили довольно быстро. Правда, у секундантов вызвал недоумение клинок Патрика. Кларк, конечно, был неплохим фехтовальщиком, но Шейранов все же предпочел старую добрую шашку, которой владел намного лучше. К ней же он приучал своего подопечного. Местный оружейник удивился, когда Патрик объяснил ему, что именно хочет получить. Но заказ исполнил в лучшем виде еще до путешествия в Англию.
То обстоятельство, что доктор решил драться с шашкой в руках, никого не удивило. Какая, собственно, разница, если желает, то может вооружиться хоть двуручным мечом. Недоумение вызвало то, что его оружие было короче шпаги де Кастро на добрый локоть. А это давало капитану неоспоримое преимущество. Ну и отсутствие гарды, предохраняющей руку от клинка противника. Однако Патрик заверил всех, что для него это не имеет значения и он намерен драться именно тем оружием, которое при нем.
А вот в отношении второго клинка его ждало некое разочарование. Увидев в левой руке де Кастро кинжал, Патрик с сожалением припомнил, что метательный нож использовать в поединке нельзя. Странное дело. Метнуть кинжал вполне позволялось, основной клинок — тоже, а вот использовать именно метательный нож ни в коем разе.
Признаться, Шейранов полагал, что в семнадцатом веке метательных ножей вообще не было. И их появление относится скорее к появлению первых диверсантов. До того же если и метали, то кинжалы. Ошибочка. Метательные ножи не только существовали, но и были достаточно распространены. В частности, в Испании имелось несколько стилей ножевого боя.
Однако дворяне таким оружием предпочитали не пользоваться. Возможно, причина крылась в доспехах, против которых метательный нож бессилен. Как бы то ни было, но на дуэли этот нож использовать запрещалось. А от предложенного кинжала Патрик отказался. Хуже нет, чем сходиться в смертельном поединке с непривычным оружием в руках. У него даже мелькнула мысль о том, что де Карлос откажется от использования кинжала, уравнивая шансы. Нет, тут дело вовсе не в благородстве, просто если он хотел произвести впечатление… Хм. Практичный молодой человек. Играть в благородство, когда на кону жизнь, он не стал и занял позицию с обоими клинками в руках.
Патрик ободряюще подмигнул Мартину и Кевину, нервно переминающимся в сторонке на белом песке пляжа. Дуэлянты расположились на траве. Они и так собирались драться насмерть, так стоит ли измываться над собой, увязая в податливом песке в ходе схватки?
Ни один из противников не стал проявлять поспешность. Поэтому оба начали кружить, внимательно всматриваясь друг в друга, в ожидании подходящего момента для атаки. Здесь не Голливуд, поэтому махать клинками по два часа кряду никто не станет. Все решат одна-две стремительные атаки. Все остальное — преамбула к ним.
Словом, в клинковом бое нет ничего зрелищного. Сначала скучно и непонятно. А потом ты попросту не успеваешь ничего заметить, как все уже кончилось. Правда, порой поединок все же затягивается. Но тогда он больше похож на драку, и опять же зрелищности в нем очень и очень мало.
Завершив уже второй круг, Патрик решил прощупать противника. Всерьез атаковать он не станет, а потому и подловить его будет не так уж просто. Зато хотя бы постарается понять, как дела с реакцией у капитана. Н-да. Недаром говорят, что самоуверенность — мать всех ошибок.
Де Кастро вовсе не собирался прощупывать противника. Он весьма уверенно и стремительно парировал ложный выпад Патрика круговым движением шпаги. В результате клинок шашки увело в сторону и вниз, а Патрика слегка развернуло влево. Де Карлос сделал стремительный шаг левой ногой и, сократив дистанцию до приемлемой, нанес не менее стремительный колющий удар длинным кинжалом.
По всему выходило, что Патрик оказался в безвыходном положении. Он даже успел заметить в глазах своего противника торжество и подумать о том, что лучше бы при прощупывании закрутил «восьмерку». Просто удивительно, как много человек успевает заметить и о сколь многом подумать в мгновения смертельной опасности. Правда, потом он с большим трудом может все это воссоздать в деталях и вспомнить, о чем именно подумал. А подчас и вовсе ничего не помнит.
Будь у Патрика в руках шпага или даже сабля, то он ничего не сумел бы поделать. Конечно, у него был бы шанс уйти от кинжала, но противник успел бы провести повторную атаку шпагой, против которой он уже оказался бы полностью бессилен. Именно в этот момент и сказались преимущества гнутой ручки, отсутствия гарды, более короткого клинка и другая школа.
Отклонившись еще больше влево и изогнув тело, Патрик пустил шашку по той самой траектории, которую задала шпага де Кастро. Иными словами, он вписал это движение в отрабатывавшуюся часами «восьмерку». Разве только под другим ракурсом. Вывернув до предела руку и кисть, он обратным движением резанул по предплечью руки с кинжалом и, продолжая выводить клинок, обратной стороной со звоном парировал атаку шпагой.
Мгновение, и противники разошлись, разорвав дистанцию до пары метров. И вновь кружа на небольшом пятачке. Де Кастро быстро терял кровь, стекавшую с глубокой резаной раны предплечья левой руки. Похоже, была перебита вена. Кинжал валялся на песке. Патрик только теперь ощутил боль в правом боку и струящуюся по нему теплую кровь. Все же достал его этот кабальеро. И главное — не понять, насколько серьезно. Сейчас в его крови буквально бурлит адреналин, так что рана может быть как смертельной, так и пустяковой царапиной.
Впрочем, в любом случае Патрик чувствовал себя достаточно хорошо и понимал, что его рана кровоточит не столь серьезно, как рана его противника. И от потери крови тот ослабеет куда раньше. Похоже, испанец пришел к тому же выводу, а потому не стал тянуть с повторной атакой. Причем действовал, вложившись в нее без остатка.
Клинки вновь сошлись. Шашка круговым движением со стальным шелестом отбросила шпагу в сторону. После чего Патрик, перенеся вес тела на правую ногу, левой нанес сильный удар под основание колена правой ноги де Кастро, подсекая его опорную ногу. Противник буквально рухнул на правое колено. Шашка, описав полукруг, обрушилась на грудь испанца в колющем ударе.
Клинок прошел наискось, войдя под правой ключицей и выскользнув в районе почки. Учитывая достаточно широкое и изогнутое лезвие шашки, рана была не просто смертельной, но страшной. Впрочем, не собираясь давать противнику ни малейшего шанса, Патрик провернул клинок и выдернул его, еще больше усугубляя ранение. Капитан рухнул в траву замертво, обильно орошая ее кровью.
Только после этого Шейранов привычно отстранился от тела Кларка и изучил полученную им рану. К счастью, ничего страшного. Кинжал лишь скользнул по ребрам. И хотя в результате того, что Патрик вертелся, словно уж на сковороде, разрез получился довольно большим, все же рана была неопасной.
— Напрасный труд. Доктор тут уже не понадобится, — покачав головой, произнес Патрик, наблюдая за тем, как оба лейтенанта склоняются над поверженным противником.
— Интересно, а если бы он был только ранен, вы бы оказали ему помощь, как велит вам долг? — поинтересовался де Торрес, наблюдая за тем, как Мартин и Кевин, сорвав со своего капитана рубашку, накладывают на рану повязку.
— В данной ситуации я не доктор, поэтому можете не сомневаться, если бы мой первый удар оказался недостаточно точен, то я нанес бы второй. У меня сложилось впечатление, что у покойного было не такое уж благородное сердце. Иными словами, он мне не простил бы своего поражения. У меня будет предостаточно врагов среди англичан, чтобы я мог себе позволить иметь еще одного у себя за спиной.
— Нехорошо так говорить о покойном, — покачав головой, не согласился де Торрес.
— Это правда. Как правда и то, что я вам говорил в каюте. Так что, по сути, я оказал вам услугу.
— Сеньор доктор, вы позволите посмотреть ваше оружие? — поинтересовался один из лейтенантов.
К этому моменту он окончательно убедился в том, что проигравший не нуждается в помощи, и предоставил тело в распоряжение сопровождавших их солдат. А вот столь необычный клинок, проявивший себя наилучшим образом, не смог не привлечь к себе его внимание.
— Прошу, — протянув шашку лейтенанту, разрешил Патрик.
— Хм. Как-то непривычно. Но в то же время… Да. Очень удобно, и где-то даже органично. Вес вполне сопоставим с боевой шпагой. Правда, отсутствие гарды вызывает некий дискомфорт. А вообще… Знаете, очень похоже просто на большой нож.
— Вы будете смеяться, но в переводе с языка одного из горских народов «шашка», название этого клинка, и означает «большой нож».
— Серьезно?
— Ни капли иронии, сеньор лейтенант. А что до гарды, то именно ее отсутствие, а также гнутая рукоять сегодня спасли мне жизнь. Ни с каким другим клинком я подобное совершить не смог бы.
— А отчего вы носите ее изгибом вверх? Сабли обычно носят по-другому.
— Верно. Но шашка — не совсем сабля, или, точнее, даже совсем не сабля. Это не рубящее, а скорее режущее оружие, ею бьют с так называемым оттягом. То есть рубят и режут одновременно. Хороший боец может перерубить человека надвое. А еще шашка считается оружием первого удара. Еще только выхватывая клинок из ножен, ты уже вписываешь это движение в удар. А вообще, конечно, этот клинок больше для боя, чем для дуэли.
— Как, впрочем, и абордажная сабля.
— Где-то так. Ну что, закончили? — это уже к Кевину и Мартину.
— Да. Но лучше бы наложить швы, — ответил Кевин.
— Вот доберемся до моей каюты, там и займусь. Господа, позвольте откланяться, — обратился он к испанцам.
К черту. Нужно валить на корабль, и как можно быстрее. Рана болит все сильнее, а изображать из себя стойкого оловянного солдатика не очень хочется. И вообще, в Пуэрто-Рико ему больше делать нечего. Разве только заштопать себя, а потом посетить канцелярию его светлости. Там должен быть готов его патент. И тогда уж здравствуйте, джентльмены, позвольте представиться — капер его католического величества. Уверен, им понравится.
