Глава 13
Схватка
— Дорогой, ко мне в госпитале подошла одна женщина. На родине в Ирландии она была ткачихой. А тут ей пришлось пойти работать на одну из наших плантаций. На жизнь, конечно же, хватает, но она скучает по своему прежнему занятию.
— Ты о чем, Анита? — вздернув брови домиком, откровенно удивился Патрик.
— Я о том, что было бы неплохо собрать всех ткачей и пристроить к знакомому им делу. Еще и обязать их набирать учеников. Ткани в Вест-Индии — очень дорогой товар. И ткачество может оказаться не менее прибыльным делом, чем сахарные плантации. Тебе же дарованы привилегии, которыми грех не воспользоваться.
— Нет, это-то я понимаю. Так же как то, что это дело потребует серьезного, вдумчивого подхода. Но это все проблема далекой перспективы. Далекой, Анита. А сегодня перед нами стоит совершенно другой вопрос. Если ты не забыла, дорогая.
— Не забыла, — подпустив язвинку, ответила она. — Но сказала ей, чтобы она обязательно подошла ко мне с этим вопросом после сбора урожая. Когда у нас появятся хоть какие-то свободные средства. А еще велела ей разыскать среди колонистов всех ткачей. Не понимаешь?
— Хм. То есть тем фактом, что, несмотря на нависшую угрозу, мы строим планы на будущее, мы вселим в людей уверенность? Ну, или бросим еще один камешек на чашу весов этой веры?
— Именно.
— Ну что же, умно. Но только я пока ничего не могу обещать. Не смотри так на меня. Я не сомневаюсь в том, что мы победим. Иначе кое-кого уже давно тут не было бы. Даже если мне пришлось бы тебя связать. Уверен, что отбиться нам будет не так уж просто. И даже если удастся избежать больших потерь среди населения, потратиться нам придется изрядно. А потом восполнять все эти потери. Идея очень хороша. Но не ко времени. И то, что урожай тростника в этом году будет существенным, на ситуацию особо не повлияет.
Впрочем, если запустить ткачество на дому, то толк от этого, конечно, будет. И работа у людей появится. Вот только Патрик этого не хотел. Если и налаживать текстильное производство, то не с частными ткачами, а сразу ставить мануфактуру. Пусть даже он и не будет ее единственным владельцем.
Шейранов читал о том, какие беспорядки и погромы прокатились по всей Европе в связи с использованием ткацких машин. И основной движущей силой этого были частные ткачи, неспособные конкурировать даже с далекими от совершенства машинами. Так что глупо было бы создавать самому себе головную боль. Пусть расхлебывать эту кашу придется и не ему, а его наследникам.
Но как дополнительный ободряющий фактор, на далекую перспективу… Отчего бы и нет. В трудную минуту люди должны верить в свои силы и в то, что у них есть будущее. Тем более это важно для бывших рабов, со сломленным духом, который еще предстояло восстановить.
— Извини, у меня скоро совещание в резиденции, — заканчивая завтракать, произнес он.
— И мне нужно бежать в госпиталь, — с милой улыбкой подхватилась Анита. — Не беспокойся, я веду себя там примерно, тяжести не таскаю. Честно. Один раз попробовала поднять большой кувшин с водой, так на меня хором все сестры милосердия зашипели как змеи. Подозреваю, что святой Патрик, избавив Ирландию от этих гадов, научил шипеть ваших женщин.
— Подозреваю, что в женщинах всего мира есть что-то от змей, — в тон ей ответил граф.
— Ах ты…
— Вообще-то я имел в виду мудрость, — перебил возмущение жены Патрик, а потом задумчиво добавил: — Однако если ты настаиваешь…
— Сеньор граф.
— Молчу, сеньора графиня. Уже молчу.
В резиденции он оказался практически сразу. Ничего удивительного, коль скоро здания располагались по соседству. А вот Аните предстояло пройти через весь город. Госпиталь находился в распадке, у основания холма, на котором построили верхний форт. По всем показателям это место должно было оказаться самым безопасным в случае атаки как с моря, так и с суши.
Госпиталь был почти полностью защищен от артиллерийского обстрела. Ну разве только совершенно случайное ядро, пущенное по навесной траектории. Или противник будет использовать мортиры, что практически нереально. Это оружие сухопутных армий, а не флота.
— Итак, господа, чем порадуете? Как проходит подготовка к встрече дорогих гостей? Может быть, появились новые идеи? Не стесняйтесь, — едва устроившись во главе большого стола для совещаний, доброжелательным тоном произнес Патрик. Вообще разговор, состоявшийся с женой, поднял ему настроение. Казалось бы, она ничего такого и не сказала, но вместе с тем поведала о многом. В частности, о том, что люди в него верят. Уже немало. Осталось только выстоять.
— У нас есть новость, ваша светлость, — прокашлявшись, произнес Мартин.
Патрик временно списал его с корабля на берег и определил на должность военного коменданта города. Ну и своего первого заместителя. «Охотнику», конечно, отводится важная роль в предстоящем сражении, но главное — это удержать под контролем ситуацию на берегу. И все основные усилия предстояло сосредоточить именно здесь.
— Судя по вашему виду, команданте Кейси, новость весьма неприятная. Думаю, вы имеете в виду англичан. Когда они появились?
— На рассвете, ваша светлость, — ответил Мартин.
— Отчего не проинформировали меня?
— Они будут на траверзе Сан-Патрика только к полудню. Поэтому я посчитал, что для проведения совещания раньше запланированного причин нет. Последние трое суток мы только и делаем, что готовимся к предстоящей атаке. Разумеется, если бы времени оставалось меньше, то я не стал бы тянуть.
— Что же, разумно. Еще что-то?
— Да. На расстоянии приблизительно в двадцать морских миль к востоку от нас эскадра англичан разделилась на две неравные части. Большая группа начала огибать Вьекес с юга и, скорее всего, направляется к Сан-Патрику. Меньшая обходит остров с севера.
— Н-да. Значит, если бы не наш наблюдатель на воздушном змее, мы бы не обнаружили этот маневр. Даже находясь на самом высоком холме острова. И вы, господин комендант, решили, что это не столь уж важно?
— Ваше сиятельство, что бы они ни задумали, у нас есть минимум пять часов до их прибытия.
— Ну что же, действительно времени более чем достаточно. Итак, я предполагаю, что нас решили зажать в клещи. Эскадра виконта подойдет к нашим фортам и начнет их обстрел. Подозреваю, что тут будут корабли с наибольшим количеством пушек. А пока мы будем биться с ними, вторая часть эскадры высадит десант за нашими спинами и ударит нам в тыл. Шпион наверняка нашел способ как-то передать сведения виконту. Дарак?
— Этот англичанин молчит. Сильный малый. Четвертые сутки пошли, а он держится. Впрочем, мы знаем точно, что он передавал сведения своим. Наши друзья индейцы видели его на восточной оконечности острова. И заметили небольшой парус уже на горизонте. Но не придали этому значения.
— Значит, теперь мы можем быть уверены в том, что враги имеют представление, как именно мы действуем. Знают состав, вооружение и степень подготовленности нашего ополчения. Обладают чертежами наших фортов и вообще системы обороны.
— И имеют сведения относительно возможностей наших пушек, — добавил капитан Кеган, еще раньше списанный с корабля и командовавший всей артиллерией гарнизона.
— Дарак, других шпионов выявить не удалось?
— Нет. Так же как тех, кого можно было бы взять за живое. Разве только кого-нибудь купили за серебро. Но англичанин молчит, а потом, он может и не знать о лазутчиках.
— Ясно. Им известно о наших возможностях наблюдения с помощью змея?
— Нет, ваше сиятельство. Этого они знать не могут и сейчас уверены в том, что мы понятия не имеем об их маневре. В этом готов поручиться головой.
— Но это, по большому счету, не имеет значения, — произнес Мартин. — Да, неожиданная атака не получится. Но нам тяжко придется — держать сразу два фронта: десант с моря и атаку с суши. К тому же к моменту, когда начнется десант, нашим батареям изрядно достанется.
— Ты даже представить себе не можешь, как сильно достанется к тому моменту англичанам, — огрызнулся Кеган, обидевшись за своих артиллеристов.
— Не суть важно. В Верхнем форте мы имеем только одну батарею полевых пушек. Может быть, есть смысл перебросить две полубатареи однофунтовок? Шлюпки движутся не так уж быстро, по три противодесантных орудия на форт, должно хватить.
— Если начнется десант, не хватит, — возразил артиллерист.
— Господа, прошу меня простить. Я на пару минут.
С этими словами, бесцеремонно прервав совещание, Патрик поднялся со своего места и направился к двери в туалетную комнату. Он специально приказал ее оборудовать, чтобы иметь возможность освежиться в течение трудового дня. Для оправления естественных надобностей он и на улицу не стеснялся выходить, хотя и в отдельную уборную. А вот возможность умыться и привести себя в порядок при тропическом климате лучше иметь под рукой.
— Антон. Вот только попробуй сейчас играть в молчанку. Тогда лучше тебе меня не будить, потому что я тебя убью, — оказавшись наедине, тихо произнес Шейранов.
— Даже не собирался.
— А что же сам?
— Если не спрашиваешь, значит, контролируешь ситуацию, — спокойно возразил продюсер.
Шутить сейчас с Шейрановым или играть в недомолвки он не собирался. Не тот случай. Одно дело предоставлять людям возможность самим бороться за свою жизнь, пусть и с определенным риском. И совсем другое, когда нависла вот такая реальная опасность. Тут уж не грех помочь чем-нибудь значительным. Не решать проблемы за колонистов, а именно помочь. Правда, информировать об этом Шейранова Перегудов пока воздерживался.
— Ладно, будем считать, что ты прав. Что тебе известно о нападении?
— Виконт собирается ударить с двух сторон, с моря и с суши. Эскадра разделена на две неравные части. Большая, с основной артиллерией, отправилась к Сан-Патрику. Меньшая, в шесть кораблей, высадит десант в бухте Исабель. Вот только в этой меньшей части шестьсот человек.
— Они увеличили состав эскадры?
— Нет.
— Наняли дополнительных людей?
— Все проще. Народ на этих судах уплотнился до предела, на шести лоханках разместилось больше шестисот человек. Несколько часов в подобных условиях — некритично.
— Зато основная часть артиллерии будет здесь, и мы можем прохлопать обход, считая, что сюда прибыли все.
— Ну да. Тридцать вымпелов — это серьезно. А еще, вы можете заметить обход и, посчитав, что там не больше трех сотен человек, отправите не слишком серьезные силы. Англичане их разобьют, значительно вас ослабив.
— Хм. И я так думаю, виконт именно на это и рассчитывает. Ведь шпион сообщил ему о нашем взаимодействии с индейцами и о том, что нам очень скоро становится известно о высадке непрошеных гостей.
— Ты прав, расчет на это есть. Впрочем, он больше уверен в том, что вы побоитесь высунуть из города нос и будете сидеть в глухой обороне.
— Значит, решил навалиться с двух сторон и раздавить.
— В принципе, именно так, — подтвердил Перегудов.
— А что со шпионами? У нас есть еще кто-нибудь, кроме этого Джеба? Или, может, он успел кого-то нанять? Надеюсь, теперь никаких форс-мажоров? Как тогда, на Кавказе?
— Сергей Федорович, между прочим, тогда мы чудом избежали жертв, — возмутился продюсер.
— Ну а в этот раз что?
— Все нормально. Мы проверили все записи. Он ни с кем не контактировал и никого не нанимал. Он единственный шпион виконта. Но я не поручусь за то, что к вам не мог затесаться еще какой-нибудь лазутчик. Хвост-то ты многим прищемил.
— Ясно. Тогда возможность появления еще одного шпиона сводим к нулю. А то это уже смахивает на киношный детектив.
— В принципе, полностью с тобой согласен.
— Если что, я могу рассчитывать на вашу помощь?
— Сергей Федорович…
— Да или нет?
— Мы сейчас висим над вами. Но вмешаемся только в том случае, если ситуация станет совсем уж критической. Эти люди должны уметь самостоятельно решать свои проблемы.
— Понял. Спасибо и на этом.
Патрик вернулся в кабинет и, опустившись на стул, уперся руками в столешницу, обводя взглядом своих товарищей. Они, только что активно переговаривавшиеся, вдруг замолчали. Вид графа говорил о том, что за время своего отсутствия он успел принять какое-то решение, и, по сути, обсуждать теперь больше нечего. Разве только детали претворения в жизнь уже принятого решения.
— Итак, господа, тянуть время нет смысла, поэтому прошу меня выслушать. Капитан Кейси, я смещаю вас с должности военного коменданта и назначаю командиром сводного батальона. В его состав войдут шесть рот, взвод егерей и батарея полевых пушек в полном составе. Какие именно это будут роты, решайте сами. Вы должны уже через два часа выдвинуться к бухте Исабель. Займете там позиции и станете ждать высадку противника. Только после того, как весь десант окажется на берегу, атакуете их и уничтожите. Пленных не брать. Пусть это будет уроком другим охотникам за поживой. И учтите, капитан, эти хитрецы могут набить в суда намного больше народу, чем это может показаться на первый взгляд. Как только закончите там, сразу выдвигайтесь в Сан-Патрик.
— Ясно, ваша светлость, — решительно кивнув, ответил Мартин.
— И еще. Не забывайте о том, что наши ополченцы по большей части люди сломленные. Рабы. И рабство это из них нужно будет еще выбивать. Поэтому проинструктируйте ветеранов, чтобы убивали паникеров и трусов на месте. Никаких сомнений. Иначе нам конец. Капитан О’Хара, я рассчитываю на вас и ваших людей. Расставите их позади ротных линий, чтобы они присматривали и подбадривали народ, а случится, так и пресекали непотребства.
— Но, ваша светлость, егеря — это готовое слаженное подразделение настоящих ветеранов. Да я с моими парнями смело выйду против двух сотен пиратов. Стоит ли распылять мой взвод? — едва ли не возмущенно произнес командир егерей.
— Слегка приукрасили, капитан, но стоит признать, лишь слегка. Вот только беда не в этом, а в том, что уцелевшие закаленные в боях корсары разгонят наши семь сотен, как стадо баранов, если с ними не окажется пастухов. Вы приказ поняли, капитан О’Хара?
— Так точно.
— Вот и хорошо. На время операции назначаетесь заместителем капитана Кейси. Капитан Браун, снимете с «Охотника» четыре фальконета и вместе с десантными лафетами передадите их капитану Кегану. Надеюсь, у вас найдутся для них расчеты? — Патрик перевел взгляд на начальника артиллерии.
— Разумеется, ваша светлость.
— Отлично. Далее, капитан Браун, уже через час вы должны будете выйти в море и, обойдя Вьекес с запада, возьмете курс на бухту Исабель. Предполагаю, что вы окажетесь там как раз к тому моменту, когда капитан Кейси будет добивать десант. Если нет, подождете и ударите, когда начнется бой. У вас на борту есть змей, так что проследить, что там и как, вам не составит труда. На кораблях к тому моменту останется по пять или десять человек. Не больше. Пушек, скорее всего, либо не будет, либо будет слишком мало. Возьмете их на абордаж, одного за другим. При невозможности топите без раздумий.
— Слушаюсь.
— Капитан Кеган, получив фальконеты и обеспечив их расчетами, установите их в Верхнем форте. В случае необходимости его усиления командиры батарей однофунтовых пушек должны быть готовы перебросить по четыре орудия в Верхний форт. И позаботьтесь, чтобы в форте был запас гранат.
— Слушаюсь.
— Остальным действовать по ранее разработанному плану. Вопросы?
— А откуда нам знать, что англичане будут высаживаться именно в бухте Исабель? — усомнился Дарак.
— Знать это точно мы не можем. Но, исходя из имеющихся данных, шпион мог передать и наиболее приемлемый маршрут для атаки с суши. И это бухта Исабель. Все остальные места слишком удалены или предполагают преодоление высоких холмов, которые проще обойти. Так что все указывает на Исабель. Но, разумеется, делать ставку только на мою догадку мы не будем. Наблюдатель на воздушном змее станет отслеживать ситуацию, и в случае ее изменения мы предупредим об этом капитана Кейси. Времени на изменение направления удара у него будет достаточно, хотя в этом случае и придется вступать в бой с ходу. Но тут уж ничего не поделаешь. Если вопросов больше нет, то приступаем.
Вот они! Прав оказался граф. Тысячу раз прав. Правда, их что-то маловато. Всего-то шесть небольших корабликов. А мы сюда столько народу гоним… Шутка сказать, шесть рот, егеря и батарея, больше восьми сотен человек. В Сан-Патрике остались только обслуга пушек, по одной роте ополчения в каждом форте да резервная рота. Впрочем, учитывая то, какие вояки из бывших рабов, нечего удивляться тому, что граф отправил сюда столько народу. Даже такой численный перевес ничего не гарантирует, случись что — дойдет до рукопашной.
В подзорную трубу было отлично видно, как на кораблях свернули паруса и бросили якоря. Потом начали подтягивать шлюпки, которые шли за судами на буксире. Не откладывая в долгий ящик, пираты, а по-другому их и называть не хотелось, начали грузиться в шлюпки и двинулись к берегу. Около двадцати шлюпок одновременно. А народу-то на палубе! Яблоку негде упасть.
Первые лодки причалили, и пираты начали сходить на берег, неся в руках амуницию и оружие. В лодках осталось всего лишь по два гребца. Развернувшись, они начали возвращаться к кораблям за новой партией. Группа десятка в два человек целенаправленно двинулась вверх по склону пологого и голого холма.
— Данн.
— Да, господин капитан, — тут же отозвался егерь.
— Эти пираты, скорее всего, разведка. Если судить по тому, как проходит высадка и сколько народу толчется на палубах, думаю, они закончат в течение часа. Остаешься здесь и присматриваешь за ними, а как закончат, прикинь, сколько их, есть ли пушки, и двигай к нам. Мы же тихонько вырежем разведку — и к остальным. Пираты здесь, пора выдвигаться на позиции.
— Слушаюсь, господин капитан.
Кейси, справедливо рассудив, что операцией командует он, а не граф, решил все же повременить и раздробить взвод егерей непосредственно перед атакой. А до этого пусть парни делают то, что умеют лучше всего. Разведают местность и обстановку. Ну и дальше по ситуации. Так, чтобы их появление было полной неожиданностью для пиратов.
Как ни вслушивался Данн, но расслышать так ничего и не смог. Все же у его сослуживцев накопился изрядный опыт. Да и у индейцев нахватались разных премудростей. Правда, те ими пользовались, чтобы добывать скудную и пугливую дичь. Но эти ухватки очень даже годятся и против человека.
Капитан оказался прав. Для того, чтобы высадиться, пиратам хватило одного часа. Несмотря на то, что их было многовато, благодаря мелкой посадке корабли смогли подойти к берегу достаточно близко. Так что шлюпки сновали между судами и берегом довольно проворно.
Убедившись, что высадка завершилась, Данн поспешил с докладом к своему командиру. И нашел его не так чтобы далеко. Да и не искал он, а просто спустился по обратному скату холма. Потому что практически весь батальон сейчас находился у его основания. Да и обратный скат, в отличие от того, что сбегал к бухте, был менее протяженным, хотя и несколько круче.
— Господин капитан, они высадились. По-моему, их там не меньше пяти сотен, а то и больше. Четыре пушки на морских лафетах. Но пока толпятся на берегу. Наверное, поджидают своих разведчиков.
— Скорее всего, — согласился О’Хара. — Найди четвертую роту. Там уже пятеро наших, будешь шестым и старшим. Головой отвечаешь за то, чтобы никто из ополченцев не побежал. Умер, но не побежал. Ты меня понял, Данн?
— Я все понял, господин капитан.
— Вот и хорошо. Иди.
Едва только Данн успел найти своих подопечных, как поступила команда на выступление. В лоб должны были атаковать четыре роты, построившиеся в четыре линии, каждую из которых составлял взвод. В просветах между ротами выдвигалось по две пушки, которые довольно резво катили мулы. Еще две роты должны были ударить на флангах. Но только чуть позже, когда начнется бой между основными силами. Таким образом, они еще и отсекут возможность бегства, замыкая полукольцо и прижимая пиратов к морю.
Диспозиция была предложена капитаном О’Хара, хорошо знакомым с местностью. Им уже как-то доводилось уничтожать пиратов на этом берегу. Правда, масштабы были тогда намного скромнее. Но ведь это не может сказаться на знании местности. А шесть десятков или шесть сотен, разница не столь уж и велика. В принципе.
С парнями и их настроением пришлось знакомиться уже на ходу. И то, что увидел Данн, ему совершенно не понравилось. Ополченцы были мрачными, словно их вели не в бой, а на казнь. Н-да. Если бы их взвод с таким настроем встречал пиратов, то их бы уже давно доедали черви.
— Чего приуныли, парни? — подмигнув своим до зубов вооруженным соратникам-егерям, громко обратился Данн к ополченцам, идущим перед ними.
— А чему радоваться-то? — буркнул один из солдат, мужчина лет тридцати, в середине строя.
— Ты кто есть? — спросил его егерь.
— Адам.
— Нет. Чем ты занимаешься?
— Ферма у меня. Через неделю должны были начать собирать первый урожай тростника.
— И семья есть?
— Ну, есть. Жена.
— Повезло. Бабу сумел отхватить, не всем так улыбается. Наверное, тяжелая уже.
— Есть такое дело.
— Мужчина ты не такой уж молодой, значит, и на нашем острове у тебя тоже семья была? — имея в виду Ирландию, спросил Данн.
— Была, — уже совсем сердито пробурчал мужчина.
— И там ты ее защитить не смог. Ну чего ты на меня так зыркаешь? Думаешь, я лучше тебя? Я понятия не имею, где мои жена и сын. Может, в Ирландии, а может, как я, угодили в рабство. Там мы своих защитить не смогли. Но здесь можем за них постоять. И это дорогого стоит.
— Угу. Много ей будет от меня проку, если меня сегодня грохнут, — огрызнулся мужчина.
— Много, конечно. Грохнут тебя, так она себе другого найдет. Бабы у нас и без того дорогого стоят, а уж с фермой за плечами — так и подавно.
— Вот именно.
— Но тебе-то какая разница, Адам? Ты же семью заводил, чтобы детишек нарожать. Ясное дело, что ты о старости думал, а тут получается, что и до сроку в землю можешь сойти. Вот только какая теперь-то разница. Разве ты не порвешь любому глотку за своего ребенка? Разве позволишь обидеть его снова? Да не верти головой, шею сломаешь. Говорю тебе, и вы все запомните, если кто даст слабину, убью без раздумий. Прихлопну, как жалкого комара, только кровью брызнете. Хотите выжить — идите вперед, стреляйте, рубите, режьте. Броситесь назад — точно сдохнете.
Слова о том, что трусов и паникеров будут убивать на месте, за сегодняшний день они слышали уже не раз. Но одно дело, когда это говорил командир роты, пусть и очень серьезный на вид. Или капрал, командовавший взводом. Все это воспринималось как дурной сон, как нечто ненастоящее.
А потом появились эти шестеро, обвешанные оружием, словно деревенская девка на празднике сбора урожая нарядными лентами. Егеря смотрели на ополченцев, как на пустое место, как мясник смотрит на тушу, которую ему предстоит разделывать. При этом каждому было известно, что эти парни прошли через не одну схватку, и руки их по локоть в крови. Ведь это их стараниями на остров перестали захаживать чужаки. Так что слова о расправе над трусами в их устах звучали намного весомей.
Когда роты появились из-за гребня холма, на берегу тут же началось движение и поднялся шум. Нет, паники не было. Но внезапное появление противника не могло не взбудоражить расположившихся на берегу пиратов. Однако они довольно быстро сориентировались и начали образовывать нечто походящее на строй и разворачивать свои пушки.
Если для них появление противника было неожиданностью, то об ополченцах этого не скажешь. Роты замерли на вершине холма, в четырехстах шагах от пляжа, по открытому склону. Артиллеристы быстро установили свои пушки, привычно действуя сноровисто и слаженно. Они да егеря. Только этих на всем острове можно было назвать профессионалами. Была, конечно, еще и команда «Охотника», но те стояли особняком.
Не успели пираты полностью оправиться от неожиданности, как глухо и протяжно рыкнули все шесть пушек. Картечь с визгом устремилась в сторону противника. Какая-то ее часть врезалась в плотную людскую массу, сея смерть. Конечно, гранаты внесли бы большую сумятицу и, скорее всего, нанесли бы куда большие потери, чем сильно разлетевшаяся картечь. Вот только использовать их на песчаном пляже было неразумно из-за несовершенного взрывателя.
— Первый взво-од! Целься-а! — раздались команды ротных, едва только дым от пушечной пальбы отнесло в сторону и вверх. — Ого-онь!
Цепь ополченцев заволокло полосой дыма, который быстро истаивал, поднимаясь вверх. Казалось бы, стрелять на таком значительном расстоянии глупо. Но, с другой стороны, благодаря патрону с пулей, обернутой в пластырь, введенному графом, удавалось получить весьма приличные результаты на дистанции в сто пятьдесят шагов и даже больше. А потому и на расстоянии в четыре сотни шагов далеко не все пули уходили в неизвестность или взбивали фонтанчики песка. Были и те, что находили на своем пути мягкую, податливую и кровоточащую плоть.
Шума от мушкетной стрельбы вышло не так много, как от пушек. Но вот эффект… Пляж отозвался криками боли и ярости. Справедливости ради нужно заметить, что в той плотной массе, что представляли собой сейчас пираты, пострадали немногие. Но, тем не менее, они были. Долгие тренировки в обращении с мушкетами и многие бочонки сожженного пороха не пропали даром.
Едва отстрелявшись, первая шеренга побежала назад, на ходу дергая из патронной сумки новый патрон. Нужно успеть перезарядиться, пока из задней шеренги дойдешь снова до первой. Наблюдая за ними, Данн видел веселые лица и глаза, полные задора и огня. Бог весть, чего они боялись, но, оказывается, сражение не такое уж страшное дело, как рассказывали о том другие. Прицелился, выстрелил, и бегом перезаряжаться. Все, как на учениях, разве только перед тобой не чучела. Но так даже интереснее.
— Второй взво-од! Целься-а! — снова звучит голос командира роты. — Помните, ребята, чем точнее выстрелите сейчас, тем меньше гадов добежит до вас! Ого-онь!
И снова залп. И снова первая шеренга бежит назад, а рота делает шаг вперед, оставаясь на месте. Последняя шеренга становится предпоследней, лихорадочно заряжая оружие и все время косясь на капралов взводных. Ополченцы пока еще не сознают, что вокруг гремит самый настоящий бой и льется реальная кровь. Все происходящее походит на очередные учения, а за провинность может последовать наказание. Никто не горит особым желанием вместо отдыха и кружечки пива после тяжкого трудового дня оказаться в числе наказанных, изнывающих на плацу, отрабатывая строевые и ружейные приемы.
Данн переглянулся со своими товарищами и бросил взгляд сквозь строй ополченцев на пиратов. У него за спиной ружье, в кобурах на бедрах и за поясом четыре пистолета. На спине клинок абордажной сабли, а на поясе еще и кривой нож-кукри. Экипировка егерей в точности повторяет таковую у графа, потому что удобная и позволяет носить достаточно много оружия.
Н-да. Уж они-то куда лучшие стрелки с их практикой стрельбы по живым мишеням. И если бы он стрелял наравне со всеми, минимум одна из трех пуль находила бы свою цель, если не убивая, то раня. Но нельзя. Сегодня им запрещено ввязываться в бой без крайней на то нужды. Потому что сегодня они не бойцы, а пастухи. Противно. Но кто-то должен это делать.
Рота успела сделать четыре безответных залпа. После чего в очередной раз рявкнули пушки, посылая в противника рой картечи. Наконец командир пиратов сообразил, что никто его атаковать не будет, а если сохранять дистанцию, то они так и будут нести безответные потери. Несколько буканьеров выстрелили. И не сказать, что безрезультатно. Но ирландцы действовали более слаженно и на каждый выстрел с берега отвечали двумя. Плюс их пушки вносили свою лепту.
Адам дернулся было, когда стоявший рядом с ним молодой ополченец со сдавленным стоном поймал пулю, сложился и упал ему под ноги. Мужчина слышал, как пуля с тупым стуком ударила в молодое крепкое тело. Видел, как кровь тут же пропитала рубашку парня, просачиваясь сквозь пальцы, инстинктивно зажавшие рану. Еще мгновение — и он побежал бы.
— Стоять, недоноски! — вдруг раздался голос того самого егеря. В нем было столько угрозы, что Адам невольно вздрогнул. Обернулся и нашел его взглядом. Лучше бы не искал. Потому что душа буквально ухнула вниз. Столько в нем было ненависти и злости.
— Стрелять!
Адам нервно сглотнул, в последний раз мазнул взглядом по безжизненному телу парнишки и, вскинув ружье, выстрелил. Не целясь. Не стараясь попасть. А просто в направлении противника. И это все, на что он оказался способен. Выстрелив, он привычно побежал в заднюю шеренгу, бросая по сторонам испуганные взгляды и обнаружив еще троих пострадавших. Один брел назад, потеряв ружье и баюкая простреленную руку. Двое корчились на земле, и товарищи по роте их старательно обходили, чтобы не затоптать.
— Кто побежит, прирежу, как свинью! — между тем кричал тот самый егерь.
— Пришибу, сука! — вторил ему второй, отправляя пинком под зад обратно в строй ополченца, совсем еще мальчишку.
— Подбери ружье! — полоснув каким-то странным кривым ножом по щеке другого бедолагу, приказывал третий егерь.
— Н-на, тварь! Назад! Занять свое место в строю! — развалив голову ополченцу, с криком бросившемуся прочь с поля, заорал на остальных первый егерь.
Адам вновь нервно сглотнул и поспешил остановиться, чтобы эти звери в человеческом обличье не решили, что он бежит. Он просто занимает свое место в строю при стрельбе каруселью. Все, как его учили. И судя по тому, что на него никто не набросился, делает он все правильно. Достать патрон из льняной ткани, пропитанной селитрой. Впихнуть его в ствол. Теперь стальной шомпол, протолкать патрон до упора. Пару раз пристукнуть шомполом. Шомпол на место. Теперь подсыпать на полку порох из пороховницы. Закрыть крышку-кресало.
С берега донесся рев. Наконец закончив заряжать, Адам вновь посмотрел на пляж. Теперь картина изменилась. Пираты больше не стояли на одном месте и не стреляли в ополченцев. Они бежали вперед, накатывая на них живой и, казалось бы, неудержимой волной.
Он вновь вскинул ружье и снова выстрелил, практически не целясь. Просто радуясь тому, что теперь он может бежать назад, чтобы оказаться в относительной безопасности за спинами товарищей. И никто его за это не будет обвинять, и уж подавно не станет убивать за трусость и бегство с поля боя.
Он сам не понял, как вдруг оказался перед бешено вращающим глазами егерем. Уж больно резво бежал назад, едва не позабыв обо всем. Башмаки буквально вздыбили песок, поросший редкой травой, и он едва смог остановиться у некой незримой черты, гарантирующей ему безопасность от этого дикаря-убийцы.
Снова он в последней шеренге. Снова зарядиться, все время перемещаясь вперед. И вот ополченец перед ним отбежал назад, резво распихивая локтями товарищей. Но теперь картина разительно изменилась. Пираты уже в сотне шагов. Они набегают неудержимой волной, изрыгая проклятья, грозя всеми небесными карами и стреляя на бегу.
Адаму стало так страшно, что он едва сумел удержаться, чтобы не побежать прочь от этого ожившего ужаса. Рыкнули пушки, изрыгнув визжащую картечь, которая проделала в рядах наступающих чуть не просеку. Но даже вид погибающих пиратов не смог подавить этот страх и вселить уверенность в обычного фермера, сломленного раба, оказавшегося там, где ему не место. На поле боя. Он отчаянно искал выход из этой ситуации и не знал, как поступить.
И тут фермер услышал за спиной крик, полный мольбы и ужаса, оборвавшийся на высокой истеричной ноте. Услышал громкое проклятие, изрыгаемое тем самым егерем. Никаких сомнений, его грозная, наполненная яростью рука нашла очередную жертву.
В этот момент Адам не думал о еще не рожденном ребенке. Хотя и желал его всем сердцем. Он не думал о том, что сейчас защищает его жизнь. Не вспоминал и о Мэри, вполне миловидной и покладистой женщине, ставшей его женой, которой также грозила опасность. Он только сейчас до конца осознал, что пути назад нет. Там только смерть. Если не от рук пиратов, то от руки того самого егеря, загубившего очередную душу. И если Адам хочет выжить, то должен идти вперед. Идти и убивать. И чем больше он убьет, тем меньше останется противников и больше шанс выжить.
Он и сам не понял, с чего это вдруг стал таким спокойным. Вскинул ружье, взяв ремень в распор, как его учили на занятиях. Он почувствовал, что оружие составило с ним одно целое, не дрожа и четко выдерживая линию прицела. Он уже не слышал команд ротного и нажал на спусковой крючок только тогда, когда был готов.
Ружье привычно толкнуло в плечо. Ветерок отнес облачко дыма вверх и в сторону. Это, конечно, мало помогло, порохового дыма на склоне холма было столько, что казалось, на него опустился густой туман. И все же он рассмотрел, как пират, в которого он целился, вдруг споткнулся и растянулся на животе, так и замерев без движения.
Заревев нечто победное и нечленораздельное, Адам вдруг сорвался с места и побежал вперед, на эту накатывающую и ревущую волну смерти. Руки сами собой перехватили ружье за ствол. Первого он снес, буквально размозжив ему голову прикладом, как палицей. Удар вышел настолько сильным, что ружье вырвалось из рук.
В этот момент другой пират остановился, вскинул пистолет и выстрелил. Он стрелял чуть ли не в упор. До него было не больше семи шагов. Адама обдало горячей волной выстрела, и еще не сгоревшие крупицы пороха впились в его лицо. А пуля прожужжала так близко, что оторвала ему мочку левого уха.
— А!!! А!!!
Адам и сам не понял, как в его руках оказался нож. Не сабля, что болталась на перевязи слева, а именно нож. Тот самый нож, с которым он никогда не расставался, пользуясь в обиходе. Но в этот раз стальное и бережно отточенное жало с поразительной легкостью взрезало не свежеиспеченный хлеб, не деревянный чурбачок, а вошло в живую плоть. Раз! Другой! Третий! Адам ревел, словно обезумевший. Отбросил от себя кровоточащее тело. Секунду стоял, бешено вращая налитыми кровью глазами, и, найдя следующую жертву, бросился на нее без раздумий…
Какой дьявол дернул его согласиться на это дело? Н-да-а. А можно подумать, у него был выбор. Виконт, конечно, заботится о своих людях и никому не даст их в обиду. Но не потому, что любит их. А потому, что считает, будто никто, кроме него, не имеет права от них что-либо требовать или наказывать их. Конечно, справедливости ради нужно заметить, что он довольно щедр и всегда держит свое слово.
Но стоило Джебу отказаться выполнить его «просьбу», и он сразу же лишался права быть человеком виконта. Тогда уж у того не осталось бы никаких обязательств перед моряком. Он бы его попросту сгноил. А так… Да, опасно. Но, с другой стороны, если капитан сказал, то никаких сомнений, награда будет достойной риска. И в том, что виконт Омальский сдержит свое слово, никаких сомнений не было. Уж чем-чем, но этим он дорожил.
Интересно, а как поступит капитан теперь? Наградит ли он своего матроса? Ведь несмотря на то, что Джеба схватили, он успел передать довольно подробные сведения об острове и о существующих тут порядках, вооружении, количестве людей, ополчении. И не его вина, что его смогли обнаружить. Он же никогда не был шпионом, и потому понятия не имел, где ошибся.
Джеб прислушался к канонаде. Пушки стреляли, сотрясая не только воздух, но и землю. А может, это из-за десятков ядер, одновременно вгрызающихся в высокий берег и брустверы фортов? Некоторые пролетали слишком высоко и падали уже в городе. Порой они врезались в дома, кроша саман и перебивая деревянные балки каркасов. Его держали в подвале резиденции, поэтому он отлично чувствовал дрожь земли.
Создавая колонию, граф не мог не подумать о такой необходимой детали, как тюрьма. А как еще воздействовать на умы людей, да еще и при заведенных им порядках? Сюда попадали не только преступники. Эти тут не задерживались, очень быстро отправляясь на виселицу. А вот нарушители правил, те оказывались не только приговоренными к принудительным грязным работам, но еще и содержались под стражей.
Впрочем, сейчас все камеры были пусты. Нечего просиживать штаны в казематах за провинности, когда нужно сражаться с врагом. Так что в подвале он был один. Ах да, еще и надзиратель! Который, судя по всему, не больно-то расстроился, лишившись возможности драться с пиратами. Да, здесь было страшно, и каждая очередная дрожь стен заставляла вздрагивать, но зато куда безопаснее, чем наверху.
Н-да. Интересно, сможет ли виконт взять этот городишко? У него, конечно, много народу, закаленного в сражениях, и предостаточно пушек. Вот только пушки эти не чета тем, что стоят в фортах Сан-Патрика. Джеб хорошо их изучил. Ведь для того, чтобы взорвать пороховой погреб, нужно было оказаться в одном из фортов. Вот он и сказался канониром, благо на корабле с пушками в той или иной мере приходилось обращаться всем.
Он успел неплохо ознакомиться с орудиями, стоящими на батареях. Они были гораздо скорострельнее корабельных пушек, которые в существующей тесноте, вдобавок ко всему, было неудобно заряжать. А еще граф особо готовил артиллеристов. И этих парней учили не просто обращаться с пушками, но досконально знать их. Каждый из орудийной обслуги графа был готовым канониром. Может, не столь хорошим, как бывалый пират — канонир на «Стремительном». Но ведь он был один, а здесь их больше сотни.
А еще сами пушки. Джеб не видел раньше ничего подобного. Их делают прямо на острове. Так же, как странного вида снаряды продолговатой формы и гораздо тяжелее ядер. Точность пушек и разрушительная способность гранат были просто поразительными. Именно поэтому Джеб вовсе не был уверен в том, что виконту удастся с ними справиться, сколько бы он ни пригнал сюда кораблей и пушек.
Вот если бы Джебу удалось то, для чего он сюда и прибыл! Но его схватили раньше. И теперь он никак не мог повлиять на происходящее. А еще — ирландцы не сомневались в бесполезности пленника. Его перестали пытать и задавать беспрестанные вопросы. Он выдержал. Да и что он мог сказать, если ничего толком не знал.
Разве только рассказать о пистолете, бечевке, свечке и огниве, которые он припрятал в пороховом погребе Левого форта. А толку от этого? Прятал он их для себя. И использовать должен был тоже сам. Но теперь никто воспользоваться ими не сможет. А вот если он расскажет об этом, то еще больше разозлит своих мучителей. Поэтому он твердил только одно: да, ему приказали взорвать любой из погребов, дабы посеять смуту и страх перед наступающими пиратами. Но, оказавшись здесь, он решил этого не делать, потому что вырос среди ирландцев.
Поверили ли ему? Это вряд ли. Но мучить перестали. Хм. Возможно, потому что это уже было бесполезно. Враг у ворот. Теперь они должны либо победить, либо проиграть. Лучше бы, конечно, проиграли. Вот только эти проклятые пушки… Если помочь виконту, то чаша весов окончательно склонится в его сторону. Если нет… Если нет, то Джеба будут судить и повесят. Свое будущее он уже знал.
В коридоре послышались какие-то голоса. Потом короткий вскрик, сменившийся хрипом. Наконец в замке провернулся ключ, и массивная деревянная дверь распахнулась. В неровном свете, пробивающемся сквозь зарешеченное окошко под потолком, Джеб увидел высокого худощавого мужчину. На левой руке белая повязка с косым красным крестом, цвета и символ Святого Патрика.
Носящих эти повязки мужчин называют санитарами. Женщины кроме повязок носят и белые платки с косыми крестами и зовутся сестрами милосердия. Еще одно новшество, привнесенное графом. Впрочем, как все, придуманное им, весьма полезное. И оценить эту пользу могут только те, кому доводилось часами ждать, когда кто-нибудь перевяжет их раны. Джебу подобное пережить доводилось.
— Эй, Джеб, дружище, ты живой?
— Живой. А ты кто?
— Не узнал? Х-ха. Говорят, это к богатству.
— Крыс, ты, что ли?
Джеб не без удивления признал в этом мужчине своего друга детства. Еще будучи мальцами, они пробавлялись кражами, не гнушаясь обкрадывать и пьяных прохожих. И первый человек, отправившийся на небеса с их помощью, также был пьянчужкой, который решил не отдавать свои три фартинга. Когда им было по пятнадцать, судьба их развела. Джеб как-то раз оказался в кабаке за столом с какими-то моряками, а в себя пришел на корабле, уже в открытом море.
— Ага, признал все же.
— Я слышал, тебя повесили.
— Пытались. И не один раз. А когда я думал, что уже все, мне конец, судья вдруг решил, что нечего мне без толку болтаться на виселице, и продал в Вест-Индию. Я тут уж три месяца обретаюсь. Граф ссадил меня прямиком с захваченного корабля.
— И как твоей разбойной душе живется на этом острове?
— А плохо живется. Ты же помнишь, я с детства ненавидел работать, а тут… И украсть-то не у кого, я уж не говорю ограбить. Остров такой маленький, что твой прыщ на заднице. И егеря его знают вдоль и поперек. А еще индейцы, которые очень даже сдружились с графом. Идти-то сможешь?
— Смогу.
— Вот и ладно. Тогда держи, переодевайся.
С этими словами он бросил под ноги Джебу узелок, в котором обнаружилась одежда. Сам же присел в уголку, наблюдая за тем, как переодевается друг детства, и продолжил свой рассказ под звуки канонады, доносящиеся снаружи.
— Хотел бежать, даже лодку нашел. Прибило тут одну на северном берегу, с парочкой скелетов. Так я ее припрятал и припасы кое-какие собрал. Решил перебраться на Сан-Хуан. Уж там-то места побольше, и есть где затеряться. Да вот беда, не моряк я. Как вспомню те скелеты в лодке, так всякое желание плыть пропадает. До Сан-Хуана вроде бы и не так далеко, да только с меня станется заблудиться. А моряков среди рабов не так чтобы много, и их здесь всех сразу же определяют на флот. Рыбаки есть, но они никогда от берега не отходили. А тут гляжу — ведут шпиона, и кто бы это мог быть? Кстати, ты по морю-то сам пойти сможешь?
— Смогу, — закончив одеваться и привалившись к стене, чтобы перевести дух, ответил Джеб. — Только зачем нам бежать, если виконт вскорости возьмет этот городишко?
— Как же возьмет?! Да его флагман уже горит, что твой костер. И второму сейчас достается так, что вскорости и ему придет конец. Пушки у графа страшные.
— Ну, если мы поможем, то у него все получится.
— И как мы это сделаем?
— Мне бы попасть в Левый форт. И тогда бы я взорвал его к дьяволу.
— Ничего сложного. На нас повязки санитаров. На улице стоит повозка, запряженная мулом, чтобы раненых свозить в госпиталь. Так что в форте на нас никто не обратит внимания. Даже рады будут. Только зачем мне это? Вот в чем вопрос.
— Виконт наградит тебя. И щедро.
— А щедро — это сколько?
— Не меньше пятисот фунтов. Уж больно он зол на этого графа из докторишек.
— Л-ладно. А сами-то мы не того…
— Не переживай. Все предусмотрено. Когда рванет, нас и близко не будет.
До Левого форта добрались без проблем. Разве только шальное ядро ударило в один из домов, пробив саманную стену и осыпав ехавших на повозке лазутчиков глиняной крошкой. Мул испугался и едва не заартачился идти дальше. Но Крыс довольно быстро успокоил животное, и они продолжили свой путь.
В сам форт въехали без препятствий. Никто и в самом деле не обратил внимания на санитаров. Те здесь были постоянными гостями. Не сказать, что кровь на батареях лилась рекой. Но раненых все же хватало. И делать им под огнем было решительно нечего.
Пока Крыс занимался ранеными, готовя путь к отступлению, Джеб направился к пороховому погребу, отсвечивая повязкой с крестом на левой руке. Он не боялся быть узнанным, хотя и провел на батарее больше двух недель. С одной стороны, все были уверены, что шпион сейчас сидит в подвале. С другой — на его голове и лице красовались повязки, причем вовсе не бутафорские. Поработали над ним, чего уж там.
Как Джеб и ожидал, у порохового погреба стоял караул из двух ополченцев приданной форту роты. Вот только к чему этот пост, совершенно непонятно, потому что народ забегал в галерею, ведущую под землю, совершенно свободно. И при этом ни на одном из них не было военной формы. Ну, ясно, артиллеристы сейчас у пушек, а в роли подносчиков выступают резервисты.
Джеб снял с себя повязку с крестом и, кривясь от боли, побежал к погребу. Не глядя на часовых, он юркнул в полутьму хода, ведущего в погреб. На лестнице разминулся с ополченцем, несущим ящик со снарядами. Оказавшись в подземелье, освещаемом специальными закрытыми фонарями, он тут же прошел в дальний угол, где устроил тайник.
Все припрятанное им было в полной сохранности. Теперь оставалось сделать все так, как его учил виконт. Зарядить пистолет, воткнуть его ствол в отверстие в бочонке, только как следует. Вот так. Чтобы он хорошо держался.
Кто-то вбежал в погреб, и Джеб замер в ожидании того, что вот сейчас его начнут разыскивать. Но неизвестный практически тут же выбежал вон. Скорее всего, очередной подносчик. Напугал, скотина.
Теперь привязать бечевку к спусковому крючку, а на другой ее конец камень. К камню еще один конец бечевки, закрепленной на ящике. А рядом установить свечку. Как только она догорит, то пережжет бечевку, и камень упадет, потянув спусковой крючок. К этому моменту он будет уже далеко. У него едва не выпрыгнуло от страха сердце, когда он зажигал свечу. Она ведь не в специальном светильнике. И если… Но обошлось. Еще вот так, накрыть куском парусины, чтобы никто не заметил свет от горящей свечи.
Джеб обождал, пока наружу выбежит очередной подносчик, и, схватив ящик с зарядами, побежал наверх по лестнице. Главное — не суетиться. Если не рвануло сразу, то теперь это случится не раньше, чем через несколько минут.
Выбежав наверх, он бросился к первому попавшемуся орудию. В этот момент ядро, пущенное с корабля, оставив борозду на широком земляном бруствере, пролетело мимо. Вроде бы и не так уж близко, в нескольких шагах, и, тем не менее, такое впечатление, что едва не угодило в него. Впрочем, Джеба подобными гостинцами не удивить. Разве только не слышно привычных звуков проламываемого и лопающегося дерева.
Оставил ящик с зарядами и не удержался, взглянул в сторону моря. Эскадра медленно двигалась мимо фортов под кливерами, методично ведя обстрел. Скорее всего, это был уже второй заход, потому что корабли двигались с запада на восток, а эскадра должна была подойти с востока.
Вообще-то довольно сложный маневр, тем более для сборной солянки. Обычно капитаны предпочитают ставить суда на якорь и вести обстрел со стационарной позиции. Но, как видно, виконт все же внял предупреждению Джеба. Хотя это и мало помогло. Как раз в этот момент объятые пламенем останки «Стремительного» ушли под воду. А из строя вывалился еще один фрегат, на борту которого вовсю полыхало пламя.
Джеб глянул по сторонам. Одно из двенадцати орудий уже подбито. Стоп. Ошибочка. Вон только что ядро срикошетило от ствола другой пушки, напрочь развалив лафет. Странно, однако никто из обслуги не пострадал. Но пушке, скорее всего, конец. Вряд ли обошлось без трещин или деформаций. К тому же орудия сейчас горячие.
Ого. А вот и граф Вьекес. Джеб поспешил убраться прочь, чтобы тот его не заметил. Мало ли… Память на лица у всех разная, но вдруг именно у графа она отличная, и его не смогут обмануть никакие повязки. Да и вообще, пора убираться отсюда. А то, что граф сейчас в форте, даже к лучшему. Даст Бог, прихлопнет его тут, словно муху.
— Ну как? — встретил его взволнованный Крыс.
— Порядок. А у тебя?
— Раненые в повозке, можем ехать.
— Вот и поехали, от греха подальше…
— Как вы себя чувствуете?
— А? Что?
Адам в недоумении поднял глаза на склонившуюся над ним женщину в белом платке с косым красным крестом. Чем-то похоже на монашку, но это не монашки. Сестры милосердия. С их сводным батальоном отправилось десятка два сестер при четырех повозках.
— На вас кровь. Вы ранены?
— А? А-а й-а-а н-не зн-найу.
— Нормально с ним все, сестричка. Не видишь. Это не его кровь. Просто ошалел малость. Займись лучше другими.
При звуке этого голоса Адам невольно встрепенулся и потянулся к ножу. Но того на привычном месте не оказалось. Тогда он попытался найти саблю, но наткнулся только на пустые ножны. Нервно сглотнув и прохрипев что-то нечленораздельное, он отполз назад, быстро перебирая ногами и руками, и наконец вскочил на ноги, осматриваясь в поисках хоть какого-то оружия.
— Тихо, мужик. Тихо. Все уже кончилось, — примирительно выставив перед собой руки, умиротворяюще произнес тот самый егерь, что с такой легкостью рубил своих же братьев ирландцев.
— Т-ты… Йа…
— Успокойся, говорю. Адам? Тебя же Адам зовут.
— Д-да-а.
— Вот и ладно. Держи. Хлебни малость.
С этими словами он отстегнул от своего пояса медную флягу и протянул фермеру. Тот, пока еще мало соображая, принял подношение и сделал большой глоток. Один. Другой, третий. И только тут он почувствовал обжигающий вкус крепкого рома и огненный поток, прокатившийся по горлу и взорвавшийся в желудке. Он оторвался от фляги, но стоило только вдохнуть, как тут же зашелся сильным кашлем, едва не вывернувшим его наизнанку.
Но зато голова сразу же прояснилась. Словно какая-то пелена упала. Он стал лучше видеть и слышать. Бой? Бой все еще идет. Вот только с его ушами что-то творится неладное. Он четко слышит разговоры, слышит, как к нему обращается этот егерь, различает стоны и стенания раненых. Вот кто-то вопит о пощаде, и его крик обрывается хрипом. А выстрелы пушек слышатся как-то неестественно тихо. И много выстрелов. Какая-то сплошная канонада. У них не было столько пушек.
— Очнулся, дружище? Э-э, флягу нормально держи, нечего лить ром в песок. И вообще, отдай ее! — Егерь вырвал свою флягу из рук Адама и, приложившись к ней разок, вернул на пояс. — А ты ничего, Адам. Крепкий мужик. Дурной, правда, но боец знатный. Скольких положил-то, помнишь?
— Н-нет.
— Ясно. Поди, и сам не веришь в то, что такой храбрец?
— А ты? Ты скольких?
— Пиратов двоих приласкал. С тобой не сравниться. Когда я тебя в последний раз видел, ты уже с третьим катался, и коль скоро остался жив, значит, он на небесах.
— Я еще одного застрелил, — непроизвольно поправил егеря Адам.
— О! Значит, четверо как минимум.
— А наших ты скольких…
— А-а, вот ты о чем. А без разницы это, Адам. Если бы мы, егеря, не сделали то, что сделали, то побежали бы все. И все бы полегли. И ты это знаешь, потому что сам чуть не побежал. Одна паршивая овца все стадо портит, Адам. Вот так-то!
Егерь вновь отстегнул флягу и сделал большой глоток, практически не заметив его крепости. Потом крякнул, понюхал кулак, вновь посмотрел на фермера. И продолжил:
— Егеря убили не больше дюжины ополченцев. Но это заставило вас пойти вперед и победить. Дороговато обошлась победа. Не без того. Но это победа. Теперь бы только побыстрее в себя прийти, да назад, к Сан-Патрику. Слышишь, как пушки палят? Это основная английская эскадра подошла к городу. И сейчас там ой как несладко.
Вслушиваясь в далекую канонаду, Адам обвел взором склон холма. Картина была страшной. Вокруг лежало множество трупов, между которыми бродили ополченцы и без всякой жалости добивали раненых пиратов. Граф приказал пленных не брать. Они пришли за жизнями колонистов, и жалеть их, играя с ними в благородство, никто не собирается. Раненых ополченцев собирают сестры милосердия и санитары.
— Ты вот что, Адам. Разыщи свое оружие. Или подбери чужое, его тут хватает, и давай к месту сбора. Оно там, на холме. Ну, чего ты на меня смотришь? Ничего еще не закончилось. Нужно возвращаться и помочь отстоять город. Там англичан никак не меньше. А вот наших как раз мало. Такие вот дела.
— А-а… — Адам показал на поле боя, усеянное трупами и ранеными.
— Здесь останется один взвод, который займется трофеями и кораблями. Остальные к Сан-Патрику.
Только сейчас Адам взглянул на корабли пиратов. Вместо шести их было только пять. Мачты шестого выглядывали из воды. И над всеми развевался флаг Святого Патрика. На палубах суетились какие-то люди, наверняка тоже ополченцы. Потому что «Охотник» уже отдалялся от бухты, неся на мачтах все паруса.
Хм. За всеми своими переживаниями Адам даже не заметил, как появился их «Охотник» и в одиночку преподал пиратам урок. Наверняка на их бортах почти никого не оставалось. Иначе никак не объяснить того, что один корабль сумел справиться с шестью. Да еще и пять из них захватить.
Уже через полчаса сводный батальон двинулся в обратный путь. На этот раз он состоял всего лишь из трех сводных рот. Более сотни человек погибло, чуть больше двух сотен были ранены. Даже сводный взвод для сбора и охраны трофеев, а также помощи раненым был набран из легкораненых. Ни один из уцелевших ополченцев не остался в тылу. Ну, или их не оставили. Не суть важно. Для Сан-Патрика еще ничего не закончилось, и ему нужны все бойцы.
Батальон был уже в полутора милях от города, когда земля под ногами Адама вдруг вздрогнула. Землетрясение. Это первое, о чем он подумал. Дело на их острове не такое уж редкое. Однако грохот, донесшийся сквозь усилившуюся канонаду, возвестил о том, что случилось что-то страшное. А потом еще и зловещее облако дыма, устремившееся в небо.
Батальон, без команды, замер на месте. Однако оцепенение длилось недолго. Уже через несколько секунд, сквозь гомон переговаривающихся ополченцев, начали раздаваться команды ротных и взводных командиров. Небольшая заминка, и вот батальон уже движется к городу форсированным маршем. Попросту говоря, поступила команда «Бегом!»…
— Ваша светлость. Ваша светлость.
Патрик слышал голос склонившегося над ним Дарака, словно сквозь вату. Проконтролировав дела в Левом форте, он отправился в Правый. Чтобы каждый раз не объезжать бухту кругом, он пользовался шлюпкой. Это и удобно и куда быстрее. В принципе, в его нахождении на батареях особого смысла не было. Но тот факт, что граф рядом, делит с ними опасность, благотворно влиял на боевой дух ополченцев и солдат. Вот он и катался между фортами, эдаким свадебным генералом, стараясь не мешать командирам делать свое дело.
Пробыв примерно с час на батареях Левого форта, он решил навестить Правый. По обыкновению воспользовался шлюпкой. Они уже приближались к противоположному берегу бухты, когда прогремел страшный взрыв. Последнее, что он помнил, это вздыбившуюся шлюпку и весло, летящее ему в лицо.
— Спокойно, Дарак. — Патрик поднял руку с выставленными пальцами. — Два.
— Что два? — забеспокоился Дарак.
— Пальца два. Значит, волноваться нечего. А вот это что?
Патрик указал рукой туда, где еще недавно находился Левый форт. Почему находился? Да потому что представшее перед ним сейчас никак нельзя было назвать фортом. То, что не было скрыто дымом и пыльной взвесью, представляло собой картину полного разгрома. Стенания раненых и умирающих были слышны даже отсюда.
— Похоже, ядро каким-то невероятным способом попало в пороховой погреб.
— Ты сам-то понял, что сказал, Дарак? Перегудов, твою мать, что это было?! — взревел Патрик на языке родных осин Шейранова.
— Понятия не имею. Мы разбираемся.
— Где Джеб?
— Ч-черт!
— Ну!
— Он сбежал. И это он подорвал погреб.
— Как?
— Каком кверху. Он был в каземате. Его писали, как любого заряженного. Но в настоящий момент не отслеживали, потому что нам не разорваться. Кто-то его освободил. С этим нужно будет еще разбираться.
— Капитан Кеган.
— Да, ваша светлость.
— Какого черта прекратили обстрел противника? Немедленно возобновить стрельбу.
— Слушаюсь.
То, что случилось, уже случилось, и разбираться сейчас в этом Патрику было недосуг. Ситуация требовала ее решения, а не выяснения всех обстоятельств произошедшего. Это все потом. Сейчас главное — предотвратить катастрофу.
— Капитан Кеган, немедленно направьте противодесантную батарею и два взвода прикрытия в Левый форт. И начинайте перебрасывать одну батарею восьмифунтовых орудий в восточную часть города, на резервную позицию. Знаю, дело это нескорое, но здесь от них и вовсе нет толку.
— Слушаюсь, ваша светлость.
— Вестовой.
— Я, ваша светлость.
— Немедленно к командиру резервной роты, пусть ведет своих людей в Левый форт.
— Слушаюсь, ваша светлость.
— А! Как тебе, Дарак? Виконт не дремлет, якорь ему в глотку!
Эскадра спешно делала разворот, чтобы зайти со стороны разрушенного форта и начать десантную операцию. В этом случае враги оказывались недосягаемыми для пушек Правого форта. По идее, орудия могли достать корабли, если бы только имели представление и возможность для навесной стрельбы. Но такой возможности у них не было. И перебросить орудия обороняющиеся никак не успевали. Хотя, конечно же, постараются сделать все возможное.
— Вестовой.
— Я, ваша светлость, — тут же отозвался парнишка, пришедший на замену убывшему.
— Скачи по дороге к бухте Исабель. Встретишь там капитана Кейси, расскажешь о случившемся. Пусть самым спешным порядком выдвигается к городу. И в первую очередь пусть отправляет орудия. Скажешь, что англичане начали высадку на восточной окраине города.
— Слушаюсь, ваша светлость.
— Дарак.
— Да, ваша светлость. Я все понял. Я его из-под земли достану.
— Достанешь, конечно. Но потом. Сейчас отправляйся в Верхний форт, пусть располагают фальконеты со стороны возможного десанта. С берега им уже ничто не угрожает. Ты и твои люди поступаете в резерв коменданта форта. Но главное… Головой отвечаешь за Аниту. Все понял?
— Да, ваша светлость. А вы?
— Хватит прохлаждаться. Я туда, — Патрик махнул рукой на останки Левого форта.
— Но…
— А где я еще должен быть, а, Дарак? Вот то-то и оно. Аните скажешь, что я остался здесь, а туда отправил… Да вон, хотя бы Кегана.
— Я понял.
— Вот и ладно, что понял.
Виконт не заставил себя долго ждать. Он довольно быстро вывел эскадру из-под обстрела и, приблизившись к острову со стороны Левого форта, начал высадку. Прибывшая противодесантная батарея, усиленная двумя уцелевшими однофунтовыми орудиями Левого форта, конечно, пыталась противодействовать этому, но не особенно успешно. Корабельная артиллерия англичан, не встречая противодействия, поддерживала десант.
Потери среди защитников форта были и без того очень высокими. И под безответным огнем противника постоянно росли. Патрик понадеялся было, что уцелела хотя бы какая-то часть восьмифунтовых орудий. Но пострадали они все. В самом лучшем случае, у них имелись повреждения лафетов. А вскоре были подбиты и две противодесантные пушки.
Первую волну десанта пришлось встречать уже не с восемью, а с шестью однофунтовками. Да еще и при скудном боезапасе, который доставляли на шлюпках из Правого форта. А вдобавок ко всему, еще и пехоты набралось чуть больше полноценной роты. И это с учетом того, что из прежнего гарнизона выжило не меньше взвода солдат, как пехоты, так и артиллеристов, плюс два взвода резервной роты.
Потери в результате обстрела с английских кораблей, конечно же, были. Но основная убыль пришлась не на них, а на дезертиров. Причем бежали не только ополченцы, но и солдаты строевых частей. Дай только Господь отбиться, а там уж Патрик разберется и каждому воздаст по делам его. Не получается у них быть просто свободными. Им за свою свободу еще и драться нужно.
Признаться, Патрик был уверен в том, что им не выстоять. Но ситуацию спас комендант Правого форта, который, наплевав на приказ, выдвинул свой гарнизон вместе с фальконетами и ударил во фланг наступающим. В результате этого удалось сбить первый натиск, и пираты вынуждены были залечь, поджидая помощь.
Когда же к берегу подошла вторая волна десанта, на берегу появилась батарея полевых орудий. Причем они заняли настолько удобную позицию, что только несколько пушек со всей эскадры могли их обстреливать. Ведя практически безнаказанный огонь, батарее удалось поджечь один корабль и отвлечь на себя внимание сразу нескольких кораблей. Те были вынуждены начать разворот, чтобы заткнуть назойливые пушки. И обстрел форта резко ослабел.
Как результат, вторая атака пиратов также не увенчалась успехом. Хотя и с большим трудом, но защитники выстояли. Не потеряв больше ни одной пушки, они встретили противника доставленной по воде из Правого форта картечью.
Третью атаку, с подходом третьей волны десанта, пираты предприняли, постаравшись обойти обороняющихся с фланга. Но этим самым сумели добиться только того, что батарея полевых пушек была вынуждена в спешном порядке отходить на окраину города. И надо сказать, это был последний успех англичан.
Они еще только готовились начать штурм линии обороны на восточной окраине города, где практически не было защитников, когда в их фланг и тыл ударил сводный батальон Кейси. И удар был по-настоящему страшен. Ополченцы устали и были измотаны. И тем не менее им достало сил для яростной атаки.
Они уступали пиратам в выучке, и у них не было того свирепого желания драться, присущего корсарам. Не было до недавнего времени. А вот теперь от этого недостатка не осталось и следа. Потому что на них, на их город навалились кровожадные хищники. И то, что бывшие безответные рабы англичан были измотаны, в данный момент не имело значения. Ну и численный перевес сказал свое слово, куда же без этого?
Еще немного, и восьмифунтовые орудия заняли новые позиции и открыли убийственный огонь по неподвижным целям. Так что англичанам пришлось спешно сниматься с якоря и отходить в море. Правда, одному из кораблей не повезло, и он так и остался догорать неподалеку от берега.
Около половины десанта было уничтожено, остальные, кто на немногих уцелевших шлюпках, кто вплавь, добрались до своих кораблей, чтобы зализать раны. И даже потеряв пять кораблей, эскадра все еще представляла собой серьезную силу. Но, как видно, виконт теперь решил дождаться удара со стороны суши и одновременно с ним начать повторный десант.
Эскадра легла в дрейф в нескольких милях от берега, ожидая добрых новостей от своих соратников. Однако на рассвете вместо ожидаемого штурма в поле их видимости появилась одинокая бригантина, от которой отошла шлюпка с несколькими гребцами. Этими гребцами были единственные выжившие из всех отправившихся в бухту Исабель. И они несли весть о том, что все участники провалившегося десанта мертвы.
Дав противнику на размышление час, Кевин начал сближаться с эскадрой англичан и открыл огонь, держась вне пределов ее орудий. Дистанция была слишком велика, и, произведя с десяток залпов, ирландцы сумели добиться только трех попаданий. Но этого пинка оказалось более чем достаточно, чтобы англичане наконец подняли паруса и убрались восвояси.
