Глава 12
Неожиданные союзники
— Доброе утро, дорогой. — Анита игриво чмокнула мужа в щеку.
В ответ на это она была тут же заключена в крепкие объятия и прижата к сильному мужскому телу. Объятие вышло настолько сильным, и чего уж там, желанным, что у нее даже перехватило дыхание.
— Тихо, сумасшедший, — нашла она в себе силы возмутиться, впрочем, радости в этом возгласе было больше, чем тревоги.
— Ой. Прости, я совсем забыл, — тут же поспешно отстранился Патрик.
Одновременно с этим он бросил испуганный взгляд на чуть выпирающий под ночной рубашкой живот жены. Нет, понятно, что он доктор и все такое. Вот только не зря хирургам не рекомендуется, а зачастую запрещается оперировать своих близких. Когда у тебя под скальпелем оказывается родной человек, ты просто не в состоянии трезво мыслить и адекватно действовать. Лучше не рисковать. А уж когда речь заходит о счастливых папашах, так они и вовсе глупеют. И плевать на все бакалаврские степени, вместе взятые.
— Э-э, сеньор граф, беременность — это не болезнь. Нечего бегать от меня, будто от прокаженной, — возмутилась поведением мужа Анита.
Все так. Вдовствующая королева не забыла об услуге некоего капера ле Сафердоте. В какой-то степени это была оплеуха испанским грандам, оказавшимся неспособными противостоять пиратам. Как только до нее дошла весть о бесславной кончине последнего из капитанов, участвовавших в панамском походе, королева тут же издала указ об учреждении нового графства Вьекес.
Надо ли говорить, кто стал новоявленным графом Вьекес? Причем, согласно указу, эти владения получали особый статус. Тут уж постарался губернатор де Варгос. Причем старался он не за страх, а за совесть, потому что это, в первую очередь, касалось его любимой и единственной дочери.
— Ой, — вдруг прижав руки к животу, испуганно пискнула Анита, сидящая на кровати.
— Что? — выпучив глаза в не меньшем испуге, подхватился Патрик.
Впрочем, страх в глазах женушки быстро сменился растерянностью, затем пониманием и, наконец, радостью. Мужчина же, замерев, словно статуя, и забыв дышать, наблюдал за творящимся с нею, силясь понять, что же все-таки происходит.
— Ребеночек пошевелился, — осветившись радостной улыбкой, пояснила она. — В первый раз пошевелился. Вот опять.
Облегченно вздохнув, Патрик ткнул ее пальцем в лоб, мол, напугала, глупышка. И тут же опустил руку на живот жены. Позволив ему это, Анита положила свою руку сверху и, затаив дыхание, стала ждать. Малыш, словно издеваясь, довольно долго не подавал никаких признаков. Но когда Патрик, разочаровавшись, уже был готов убрать свою руку, он вдруг ощутил явственный толчок.
— Ты почувствовал?
— Да. Вот еще. Ага. Все?
— Хорошего понемногу, — щелкнув его пальцем по носу, ответила Анита.
Быть бы ей вновь заключенной в объятия, если бы не стук в дверь их спальни. Вообще-то у прислуги не было дурной привычки тревожить хозяев. Анита никогда не была лежебокой. Конечно, беременность не могла не сказаться на этом, и, тем не менее, вставала она достаточно рано. Опять же, и у Патрика начинался очередной рабочий день. А трудился он помногу. Учитывая то, что работу на острове он перемежал с морскими походами, времени ему всегда не хватало.
— Сеньор граф, — послышался из-за двери голос служанки Грэсии.
Вообще-то подобное обращение к графу… Но этой женщине было позволено еще и не такое. Она со своим мужем и детьми решили сопровождать свою госпожу на Вьекес. С Анитой их связывали долгие годы. Они и слугами-то в прямом смысле этого слова уже не были. Скорее, членами семьи. А Грэсия так и вовсе держала молодую госпожу за дочь. Дом у молодоженов получился большой, просторный, с прелестным садиком, и заботливые руки всему этому хозяйству совсем не помешают.
Сан-Патрик отстраивался довольно быстро. Дома вырастали, что твои грибы после дождя. А все благодаря тому, что Патрик решил не заморачиваться с камнем или кирпичом. Его выбор пал на самый обычный саман. Древняя и весьма эффективная технология, позволяющая возвести коробку дома в считаные дни. Практически все необходимые материалы валяются под ногами, в буквальном смысле этого слова. И с просушкой в местном климате нет никаких проблем, солнечных дней тут с избытком. Знай только строй.
Вот они и строили, используя голландскую технологию каркасных домов. Правда, для каркаса требовался строевой лес, которого на Вьекесе днем с огнем не сыскать. Пришлось его завозить с материка. Впрочем, подобные дома ставились далеко не для всех, и даже сейчас этот квартал считался центром городка. Здесь же находилась новенькая, выбеленная и довольно просторная церковь.
Строения поскромнее ставились в стороне, образовывая ремесленные кварталы. Но, тем не менее, строительство откровенных лачуг было запрещено. Все должно было выглядеть пристойно. Вот у плантаторов, или фермеров, как их более привычно называли ирландцы, была полная воля в выборе жилища. Хоть в камышовой хижине живи. И кстати, большинство так и живут, наплевав на удобства. Но это только до поры до времени. Не хлебом единым жив человек.
Помимо строгих требований к строительству жилья, Патрик выдвинул намного более строгие санитарные правила. В каждом дворе должно быть отхожее место. Улицы планировали таким образом, чтобы сточные воды стекали за пределы города по дренажным канавам. Саму же проезжую часть отсыпали галькой с песком. Благодаря этому удавалось избежать непролазной грязи.
Словом, Патрик начал закручивать гайки сразу и нещадно, благо народ еще не успел расслабиться после рабских бараков, тюремных казематов и корабельных трюмов. Дисциплина и чистоплотность вгонялись в людей довольно радикальными способами.
И плеть порой гуляла по спинам нерадивых, чего уж там, и штрафные работы назначались, благо грязной и неблагодарной работы было более чем достаточно. Да хоть те же общественные сортиры обихаживать. Их при нужде и чистить приходится, и просыпать известью для профилактики.
Спустившись на первый этаж, Патрик увидел в гостиной солдата-егеря. Не мудрствуя лукаво, он ввел морскую и сухопутную форму. Чтобы человека военного было видно за версту. В свою очередь, сухопутные войска делились на артиллеристов, стрелков и егерей. Правда, только у последних одежда отличалась от остальных серо-зеленым цветом. Он им куда лучше подходит, при их деятельности. Пушкари же и пехота различались только по цвету погон.
— Ваша светлость, рядовой взвода егерей Данн прибыл по приказу сержанта Нолана!
Ох и пришлось Патрику попотеть, прежде чем удалось вдолбить в его новоявленных вояк дисциплину и порядок! Зато результат — вот он, налицо. Иное дело, что сегодняшние вооруженные силы графства лежали тяжким бременем на бюджете острова.
Вообще для населения графства в три тысячи человек вооруженные силы в пятьсот тридцать бойцов — это более чем серьезно. Семьдесят человек составляли экипаж «Охотника», и как таковой военно-морской флот. Вторая бригантина, «Ласточка», использовалась только в гражданских целях. Была мысль на случай войны вооружить и ее, но упор был сделан все же на береговую артиллерию. На бригантину попросту не хватило пушек.
По обе стороны входа в горловину бухты Сан-Патрика встали два форта, Левый и Правый, на которых имелись по две батареи из шести восьмифунтовых орудий и по тридцать человек обслуги. Они защищали вход в бухту и подступы к мысу, на котором, собственно, и располагался город.
Помимо этих орудий, в фортах находилось еще и по одной батарее из шести однофунтовых длинноствольных пушек с обслугой по два десятка человек. Эти предназначались для борьбы с десантом. Довольно расточительно разбрасываться десятикилограммовыми фугасами или даже болванками (которых к восьмифунтовым орудиям попросту не было) для обстрела шлюпок и баркасов с десантом. А вот однофунтовок было более чем достаточно.
Шесть десятков человек при батарее из шести четырехфунтовых полевых пушек. Однофунтовые все же имели слишком слабую гранату и не очень подходили для сухопутного направления. А вот четырехфунтовки оказались в самый раз. И, кстати, уже не раз доказывали свою эффективность. Если на всех других батареях штат должен был увеличиваться в военное время, то эта батарея имела полный штат и была по-настоящему воюющей. Именно благодаря ей и егерям удалось окончательно отвадить пиратов от глупого желания приставать к острову для стоянки или пополнения припасов. Не говоря уже о попытках грабежа обитателей городка.
Взвод егерей насчитывал сорок человек, которые являлись настоящей элитой сухопутных войск. Такого боевого опыта и слаженности не было ни у кого другого. Они могли организовать засаду, внезапное нападение или диверсию. А главное — противостоять противнику в открытом бою.
Ну и, наконец, рота мушкетеров. При мобилизации она должна была развернуться чуть ли не в полк и являлась костяком основной силы любого государства. Пехота… Все рода войск отличает некая кичливость и пренебрежение к самой многочисленной серой массе пехоты. Вот только недаром ее называют царицей полей. Корабли, пушки, самолеты, танки — это все замечательно и даже романтично, но войны выигрывает пехота. И только она.
Содержание такой армии слишком расточительно? Все верно. Но по-другому никак. Патрик прекрасно сознавал, что спокойной жизни им не дадут. А потому они просто вынуждены содержать большое число профессиональных военных, дабы иметь костяк для мобилизации ополчения. И потом, с увеличением населения новоявленный граф не собирался увеличивать и вооруженные силы.
Помимо постоянных подразделений, все мужское население входило в состав ополчения. С людьми проводились систематические учения. Да. Военная статья легла на колонистов нелегким бременем.
Господи, сколько было сожжено одного лишь пороха! Никакие трофеи не могли дать достаточное количество этого зелья. Правда, и покупать его было слишком накладно. А вот если приобретать только селитру? Нет, конечно, ее цена тоже кусается, но зато удастся изготовить куда более качественный порох, да еще и при вдвое большей бризантности, чем у самых лучших современных порохов.
Пришлось снова снаряжаться в Европу с колониальными товарами. Правда, на этот раз сахар реализовывали не в Англии, а в Испании. И снова с поддержкой губернатора. Впрочем, граф Вьекес сейчас был в фаворе у вдовствующей королевы, а потому никто лишних вопросов не задавал.
Кроме этого, наведались во Францию и поддержали тамошнего оружейного производителя. Закупили тысячу ружей и полторы тысячи пистолетов. Не забыли и о клинках, как же без них? При современной скорострельности холодное оружие все еще стояло во главе угла. Патрик хотел было озаботиться штыками, но понял, что пока это преждевременно. Просто не поспеть по времени. Кто только не точил зубки на его остров! И помочь новоселам могли… да, именно деньгами!
Казалось бы, богатые трофеи с доставляемых в Пуэрто-Рико призов. Кроме того, ему вновь удалось с выгодой пристроить доставленный в Европу сахар. Но проблемы возникали валом, одна за другой, и средств едва хватало для латания дыр в бюджете. Вот уж в чем никогда не возникало недостатка, так это в них.
По-хорошему, прибыль пока приносили только два направления. Первое — это пушечный двор, где мастер Уолш со своими подручными отливал под заказ колокола и пушки. Последние, разумеется, чугунного литья. Но столь приличного качества, что испанские колонии выкупали их, не скупясь. Причем в Вест-Индии пушки стоили вдвое дороже, чем в Европе, при практически равной цене за сам чугун. И все же, несмотря на это, прибыль пушечный двор пока приносил чисто символическую. Он скорее обозначил свои будущие возможности, и не более.
Кстати, к этой же категории можно было бы отнести и пороховой завод, начавший выпускать собственный порох. Но его продукции пока не хватало даже для того, чтобы заполнить арсеналы Вьекеса, и для тренировок ополчения, не говоря уж об избытке для продажи. Патрик был вынужден вооружаться до зубов, ожидая ответного выпада. И в первую очередь — от Англии.
Второе направление, приносящее прибыль, — это сахарные плантации, или все же фермы. Поначалу желающих обрабатывать землю нашлось слишком мало. Поэтому и прибыль была смехотворной. Патрику пришлось разбивать собственные плантации, поскольку он не видел другого быстрого способа начать зарабатывать, а не существовать за счет разбоя, что было чревато. И чтобы не умереть с голоду, многим все же пришлось отправляться работать на поля графа.
Кормить бездельников Патрик отказывался категорически. Ситуация, имевшая место вначале, и нынешняя серьезно отличались. Но даже тогда он никого не кормил и не одевал задаром. Но если раньше люди работали в буквальном смысле за еду, то сейчас зарабатывали на жизнь, получая оплату звонкой монетой.
Немалая часть населения оставалась задействованной на строительстве фортов и собственно города. Но многие оказались и на плантациях. Они были просто вынуждены туда наниматься ввиду отсутствия другой работы. Конечно, над ними никто с плетью не стоял. Просто их заработок напрямую зависел от выработки. Все просто: хочешь жить, имея достаток в той или иной мере, работай.
Ситуация с сахарным тростником резко изменилась после реализации первого урожая. При уплате всех налогов и сборов на руках фермеров в среднем осталось около пяти фунтов. Все зависело от количества рабочих рук и возделываемой площади. Подобных доходов вчерашние рабы не видели даже в бытность у себя на родине. Так что желающих получить свой надел становилось все больше.
Уже существующие фермеры начали расширять площади пахотной земли. К графу зачастили посетители с просьбами выделить им участки под фермы. Извечная ирландская тяга к земле сказала свое веское слово. А еще немаловажным было то обстоятельство, что граф обещал передать наделы в собственность. Для этого необходимо было просто начать использовать землю по назначению и таким образом доказать, что ты способен хозяйствовать. Но предложение было ограниченным. Уже через год землю можно будет только арендовать.
На острове уже построили сахарный завод. Правда, чтобы запустить его на полную мощность, урожая этого года будет явно недостаточно. Но уже со следующего он заработает как положено, может, еще и вопрос о расширении встанет. Благо специалистов по сахарному тростнику тут более чем достаточно. И все они прошли суровую школу вдалбливания науки плетьми.
Так что уже в этом году прибыль от тростника станет достаточно ощутимой, а на следующий год — весомой. Конечно, серьезный перекос в сторону тростника нежелателен. Но и беды от этого ближайшие полтораста лет не будет. Пока не появится более дешевый и доступный сахар из свеклы.
Сейчас колонисты испытывали недостаток практически во всем. Единственное, что спасало ситуацию, — это благосклонность губернатора и фавор самого графа де Вьекеса со стороны королевы, которую он так ни разу и не видел. Взятые Патриком призы самым чудесным образом лишались половины своего груза, а порой и большей его части. И надо сказать, европейские товары, доставшиеся бесплатно, сильно облегчали жизнь обитателей острова…
— Слушаю тебя, солдат, — отбросив мысли на отвлеченные темы, произнес Патрик.
— Сегодня ночью в штаб прибыл индеец и сообщил, что в бухте Москито, что в пяти с половиной милях к северо-западу от Сан-Патрика, высадились белые. Наш командир, капитан О’Хара, решил, что это очередные пираты. Мы прихватили с собой полевую батарею, выдвинулись на место. Но когда на рассвете прибыли туда, то обнаружили на берегу только четверых человек. Над ними был установлен шест с белой тряпицей, а корабль вообще держался милях в двух от берега.
— И? — подбодрил запнувшегося было солдата Патрик.
— Среди этих четверых был капитан корабля. Он отказался назваться, но сказал, что у него есть срочные сведения для вас.
— Для меня?
— Да. Он сказал, что будет говорить только с вами.
— И отказался назваться?
— Так точно.
— Англичанин?
— Так точно.
— Все интереснее и интереснее. Где он?
— Сержант с двумя солдатами и английским капитаном ожидает вашего прибытия в миле от города, сразу за перешейком.
— Вот значит как. Ты верхом?
— Так точно.
— Хорошо. Разыщи Дарака, и возвращайтесь сюда.
— Слушаюсь.
— Хуан!
— Да, сеньор граф, — тут же отозвался слуга, появившийся в гостиной.
Этот мужчина за сорок, помимо того, что был слугой, являлся еще и мужем Грэсии. Причем не меньший собственник, чем его жена, и не менее ревностно оберегающий душевный покой своей воспитанницы. Не приведи Господь сеньору графу обидеть их чадушко. Уж они-то ему устроят сладкую жизнь. Но пока он с ней ладит и живет душа в душу, и они готовы служить ему не за страх, а за совесть.
— Хуан, немедленно седлай двух мулов.
— Слушаюсь, сеньор граф.
На Вьекесе лошади так и не появились. Патрик не считал нужным их завозить. А вот мулы — совсем другое дело. Кстати, он был сильно удивлен, когда узнал, что эти животные подразделяются на тягловых и верховых. У него на конюшне как раз и находились четыре верховых мула, отличающихся поразительной выносливостью.
До рощицы, в которой остановился сержант, конвоировавший капитана, Патрик добрался довольно быстро. А чего не добраться, если дорога уже наезжена фермерами? Так что знай себе погоняй, не опасаясь того, что мул угодит в какую-нибудь скрытую в высокой траве рытвину и сломает ногу. Кстати, ситуация для мула достаточно нереальная.
Это животное отличается осмотрительностью, как бы смешно это ни звучало. Вы можете погонять мула сколько угодно, но он ни за что не понесется во весь опор. Он будет бежать с той скоростью, на которой сможет гарантированно не оступиться и навредить себе и, как следствие, своему седоку. Этим мулы разительно отличаются от лошадей, в беззаветной преданности готовых на полную самоотдачу, вплоть до собственной гибели.
Сержант с сопровождаемым находился в рощице, раскинувшейся в стороне от дороги. Причем расположились они грамотно, и если бы не провожавший его солдат, Патрик ничего не заметил бы. Взглянув на Дарака, граф увидел в его взгляде одобрение грамотным действиям сержанта.
Н-да. Помнится, Дарак был сильно обижен на Патрика. Когда начали формировать взвод егерей и граф обозначил его задачи, ни у кого не было сомнений, кому достанется честь командовать этим элитным подразделением. Однако каково же было удивление всех, и Дарака в том числе, когда на эту должность назначили совершенно другого человека.
Но у Патрика имелись свои планы на бывшего охотника, в котором столь ярко проявился характер авантюриста и интригана. В полной мере он раскрылся после того, как стараниями Дарака удалось заманить в ловушку капитанов из Порт-Рояла. И после. Когда именно он отлавливал или ликвидировал тех, кому удалось избежать общей свалки.
В его же ведении находились шпионы на Барбадосе и на Ямайке. Имелся соглядатай в Пуэрто-Рико. Нет, де Варгосу Патрик доверял всецело. Но вот трибунал святой инквизиции его весьма нервировал. Подумаешь, графство находится под охраной именного указа ее величества! С этими святошами лучше держать ухо востро.
Кроме этого под началом Дарака были еще шесть парней. Четверо являлись экипажем довольно крепкого мореходного баркаса. Двое под стать самому Дараку. Они были способны пролезть туда, куда не проползет змея. Влезть без мыла в… словом, понятно, чтобы расположить человека к себе. А еще при случае оторвать голову кому угодно, включая и достаточно серьезных бойцов.
— Здравствуйте. Я капитан Хоггарт, — едва Патрик предстал перед группой, укрывающейся под сенью деревьев, безошибочно поприветствовал его незнакомец.
— Граф Вьекес, хозяин этого острова. Вы хотели меня видеть? — Патрик сделал приглашающий жест, чтобы отойти и поговорить без посторонних ушей.
— Да. Это так. И как вы понимаете, я хотел бы избежать огласки моего нахождения здесь.
— Все зависит от того, что вы мне сообщите, капитан Хоггарт.
— Я хотел вас предупредить о том, что на Барбадосе собралась эскадра в тридцать пять кораблей, три из которых военные фрегаты. Командует ими коммодор Омальский, — следуя за графом, начал говорить капитан.
— Общее число пиратов тысяча сто двадцать человек. Должен заметить, слегка недотягивает до численности головорезов Моргана. Правда, с другой стороны, им нет необходимости оставлять кого-то позади себя для охраны путей отступления. Ну и пушек на кораблях на полсотни больше, чем было в эскадре Моргана, — продолжил его речь Патрик.
— Вы хорошо информированы, — с уважительной улыбкой произнес капитан Хоггарт.
— Я вас умоляю. Карибы — это маленькая помойка, здесь все всё про всех знают, но упорно делают вид, что не замечают. Виконт в течение двух месяцев собирал все отребье Порт-Рояла и Тортуги. И вы хотите, чтобы я не был в курсе этого?
— Ну, они обозначили своей целью Кюрасао, — пожав плечами, произнес капитан.
Как-то уж совсем равнодушно, надо заметить. Не иначе, даже не думает что-то доказывать или отстаивать собственное мнение. И это говорит только об одном. У него припасено еще что-то. Но что? Состав эскадры, количество пушек, имена капитанов и характеристика на них. У Патрика была вся необходимая военная информация. Он даже знал день, на который назначен выход эскадры в море. Правда, дату виконт мог и переиграть. Явно не это собирался поведать графу капитан Хоггарт.
— Да, поход объявлен против голландцев на Кюрасао. Но я немного знаком с виконтом и знаю, чего он хочет. Однако, похоже, вы собираетесь мне поведать не об этом. Не так ли?
— Вы правы. Совершенно случайно мне стало известно, что в Бриджтауне был схвачен шпион по имени… Об этом не распространяются, да что там, вообще молчат, словно ничего не произошло.
— И как зовут этого шпиона? — равнодушно поинтересовался Патрик.
— Брэд. Брэд Суини. Ветеринар, если я не ошибаюсь.
— Когда это случилось? — А вот теперь сохранять спокойствие стало куда сложнее.
— Месяц назад. Виконт Омальский как только не старался его заполучить, даже обещал тому, кто предаст шпиона, серьезное вознаграждение и свободу. Недели две назад одно суденышко отошло в Новую Англию. Так на его борту кроме рома, сахара и других товаров была одна пассажирка с двумя детьми. Ирландка. С подозрительно объемным кошельком, наполненным не только серебряными монетами. И за проезд она сама не платила. Вот такие дела. Правда, поговаривают, у нее и выбора-то особого не было. Если бы она не узнала, кто именно шпион, и с ее плантации сбежали бы рабы-ирландцы, то деток убили бы. А какая мать не станет защищать свою кровиночку?
— Значит, месяц назад?
— Месяц или около того, — подтвердил капитан Хоггарт.
— Что скажешь, Дарак? — обернулся Патрик к главе разведки, скрывающемуся под просторным балахоном и маской на лице. Ни к чему, при его занятии, лишний раз отсвечивать своей внешностью перед незнакомцами. Мало ли как жизнь еще повернется. Порой происходят такие случайности, что просто диву даешься.
— Виконт раскинул крючки по всем плантациям и ждал, когда клюнет, — изменив голос с помощью пристроенных во рту камешков, начал рассуждать Дарак. — Мы же с Брэдом решили пока не дразнить судьбу и поработать с ссыльнопоселенцами. За позапрошлый месяц он сбил одну партию, которую мы благополучно вывезли. А потом на очереди были плантации. И за прошлый месяц мы устроили два побега. Но если его захватили месяц назад… Ч-черт, тут уж возможно все, что угодно.
— Но ты же сам встречался с ним. Беседовал. Смотрел в глаза.
— Во-первых, не больно-то те глаза ночью рассмотришь. А во-вторых, человек сам не представляет, на что способен, когда дело касается его семьи. Наверняка Омальский пообещал, что с домашними Брэда все будет в порядке, и у него был пример того, как виконт держит слово. Та женщина, что предала его. Ч-черт, а я еще думал, что семейный прекрасно подойдет, поскольку не вызовет особых подозрений. Ну кто в здравом уме станет рисковать своей семьей? Просчитался.
— Расчет был верен. Просто мы как-то позабыли, что ключик можно подобрать к любому замку, — задумчиво возразил Патрик. — Вам еще что-то известно, капитан Хоггарт?
— Только то, что с одной из партий рабов на ваш остров проник лазутчик. С какой целью, не знаю. Но догадаться несложно.
— Догадаться действительно несложно, — привычно дернув себя за кончик носа, согласился Патрик, а потом посмотрел капитану в глаза. — А почему вы решили нам об этом сообщить, капитан? Вы не патриот своей родины?
— Я вас умоляю, при чем тут родина? Случись надобность, я буду сражаться за Англию, не щадя живота. Но тут интересы королевства абсолютно ни при чем. Вопрос в финансовой выгоде, вот и все. Есть некая группа высокопоставленных лиц, которым просто выгодно, чтобы торговля ирландскими рабами продолжалась. Но есть и другая группа, делающая ставку на чернокожих рабов. Так вот, виконт Омальский является представителем первых и проводит в жизнь их интересы. А они прозрачны, как слеза. Возобновить денежный поток, которому Вьекес встал поперек горла. Вы не поверите, но из-за вас в парламенте даже поднимался вопрос об объявлении войны Испании. Слава богу, пока без последствий. Я же представляю вторую группу. Эти господа предпочитают этакий торговый треугольник. Европейские товары везутся на Берег Слоновой Кости, где обмениваются на золотой песок и рабов. Рабы доставляются в колонии, и Вест-Индские владения Англии в том числе. Здесь корабли загружаются колониальными товарами и возвращаются в Англию. И на каждом этапе — чистая прибыль.
— А ирландские рабы своей дешевизной сбивают цену на чернокожих рабов и увеличивают сроки товарооборота, — продолжил Патрик.
— Только на Барбадосе и Ямайке. Но я работаю с Барбадосом, и мой патрон — тоже. Поэтому нам выгодно потеснить сторонников ирландского мя… Кхм. Я хотел сказать, рабов.
— Ну что же. Звучит довольно стройно. Это все, что вы хотели мне сообщить?
— Да. Надеюсь, вы успеете перехватить лазутчика и надрать зад виконту. Заносчивый и неприятный тип, знаете ли. Кстати, у него есть любовница.
— Я знаю.
— Ах да. Вы ведь были… Кхм. Жили некоторое время в ее доме.
— Не стесняйтесь, капитан. Я был ее рабом.
— Кстати, о рабах. Этот остров отлично подходит для организации плантаций, и коль скоро вам удалось здесь закрепиться…
— Прощупываете новый рынок сбыта своего живого товара?
— А почему бы и нет?
— Логично. Вот только, пока я тут граф, на Вьекесе не будет рабов. Ни черных, ни белых.
— Жаль. Но, с другой стороны, я вас понимаю. Нет, правда понимаю.
— Ну что же, если это все, то не смею вас задерживать. Сержант, проводите нашего гостя туда, где вы его забрали. Предайте капитану О’Хара, что, выдвинувшись на место, он никого не обнаружил, только корабль, удаляющийся от берега. Возможно, пополнившего запасы воды. А вы никого сюда не сопровождали. Вопросы?
— Никак нет.
— Выполняйте.
— Слушаюсь, ваша светлость.
— Да. Кстати, — капитан вновь окликнул Патрика, — коль скоро вы так хорошо осведомлены, то, возможно, знаете и том, что коммодор назначил выход эскадры на сегодняшнее утро. Прощайте, сэр.
Хм. Вообще-то об этом Патрик не знал. По его сведениям, эскадра должна была выйти через неделю. Впрочем, в свете пленения Суини нет ничего удивительного в том, что дата не соответствует истине. А вот численность судов и армии, похоже, правдивы. Ну, коль скоро капитан не стал уточнять этот вопрос.
По поводу его откровенности у Патрика сомнений не было. Хоггарту выгодно, чтобы виконт Омальский обломал здесь зубы. Ведь в этом случае проиграет только он и те, кого он представляет. Но никак не Англия. Так что этот поступок нельзя назвать государственной изменой.
В город они с Дараком возвращались вдвоем. И на этот раз погонять мулов они не собирались. Нужно было обдумать новые сведения. Что касается отражения нападения, тут все уже давно продумано и расписано. Каждый знает, куда ему идти и что делать. Вопросы вызывал шпион, которого, без сомнения, подослал сюда старый «друг» графа.
— Как считаешь, сколько шпионов к нам забросил виконт? — поинтересовался Патрик.
— Даже не знаю. За эти две ходки мы вывезли около двух сотен человек. И сколько среди них шпионов, совершенно непонятно. Отбросить можно только четыре десятка детей. Никто, по здравом размышлении, не станет связываться с ними. Но все равно остается изрядно.
— На чем он мог подцепить лазутчика?
— На чем угодно. На деньгах, на обещании разыскать семью и устройстве их будущего, на страхе, если удалось захватить кого-то близкого. А главное, у нас осталось трое суток, ну, в лучшем случае, четверо. Я не успею проверить всех.
— Но неужели никто у тебя не вызывает подозрения?
— До этого нет. А теперь даже не знаю. Предателем может оказаться любой.
— Н-да-а, не было печали. Давай рассуждать логически. Итак, что может передать врагу шпион? — И сам же ответил: — Достоверные сведения. Это серьезно. Но некритично. Потому что теперь он ничего не сумеет передать. Знание виконта о количестве у нас артиллерии и численном составе ополчения, а также о степени их подготовленности, по большому счету, ему ничего не дает. Все равно придется атаковать. Не с моря, так с суши. Наши береговые батареи способны обеспечить круговой обстрел, при этом вести даже навесной огонь. И благодаря фугасным снарядам он окажется достаточно эффективным. Словом, информация ему мало чем поможет.
— А диверсия?
— Во-от, Дарак. Диверсия. И самым перспективным объектом для нее являются пороховые погреба фортов. Взорви любой из них, и в нашей обороне образуется такая брешь, что нам ее уже не заделать. Противник ворвется в город, и дело дойдет до свалки. А тогда уж я не поручусь, что мы сумеем выстоять. Боевого опыта у наших ополченцев никакого, а пираты прошли хорошую закалку.
— Согласен. Но что нам это дает?
— Кое-что дает, дружище. Для того, чтобы совершить диверсию, нужно как минимум быть знакомым с взрывным делом и порохом в частности. Вспомни, как наши ополченцы поначалу обращались с картузами, наполненными порохом и патронами? А как эти парни обращаются с пушками и мушкетами теперь?
— Он должен быть подготовленным.
— Вот именно, Дарак. Вот именно. И он не сможет скрыть того, что умеет обращаться с оружием. Это просто нереально. Так что вычислить его не составит труда. К тому же, скорее всего, он должен был появиться на чужой плантации незадолго до побега.
— Ну, допустим, я такого вычислю. Но если он не один? Если у него есть сообщники из числа тех, кого подобным образом не вычислить?
— Правильно мыслишь. Именно поэтому всех беглецов из двух последних групп мы сведем в одну роту и поставим на участок подальше от пороховых погребов. Не могут же они все быть предателями. Виконт разорится, нанимая столько народу. А значит, даже предателям придется драться с врагами. Выхода у них иного не будет. Ч-черт, даже думать не хочется, что могло бы случиться, если бы не столкнулись интересы двух противоборствующих группировок работорговцев.
— Да уж. Нам тогда точно мало не показалось бы.
— Угу. Зато сейчас открываются весьма неплохие перспективы.
— И какие именно?
— А такие. У нас есть покровители как при испанском дворе, так и в английском парламенте. И при таких раскладах шансы выйти в этом деле победителями значительно возрастают. Вспомни Тобаго, где никто не может закрепиться уже больше сорока лет. Да и на Вьекесе мы не первые колонисты. Пытались тут обустроиться и англичане, и голландцы, и испанцы, и всякий раз были биты соперниками или пиратами.
— А если английский король все же решит покарать нас?
— Ну вот, ты даже не сомневаешься в том, что нам удастся отбиться. И это радует. А что до Карла, то тут можешь не волноваться. Он столь яростно рубится с голландцами, что ему сейчас не до нас. Та же история и с Францией, вступившей в войну. Нас вообще никто не трогал бы, если бы не лица, заинтересованные в ирландских рабах. Так что время для того, чтобы встать на ноги и окрепнуть, у нас подвернулось просто исключительное.
Первое, что сделал Патрик по возвращении в город, это созвал совет в своей резиденции, расположившейся в соседнем с его домом здании. Вообще-то это было нетипичным. Обычно губернаторы или иные начальствующие личности проживали прямо в резиденции. Однако новоявленный граф Вьекес не желал, чтобы его дом превращался в проходной двор.
Здание резиденции было двухэтажным и весьма просторным. Строилось сразу с запасом, чтобы потом не перестраивать по двадцать раз. И без того забот предостаточно. А комфортные условия для работы различных служб были просто необходимы. Угу. Она, родимая. Бюрократия. Без нее никуда. Ну разве только уподобиться местным аборигенам, живущим в первобытно-общинном обществе. Но этого не очень хотелось. А значит, без чиновников не обойтись.
Совещание продлилось недолго. Только и того, что граф сообщил о выступлении эскадры противника. Потом объявил о начале мобилизации и о проведении полномасштабных учений. Оно, конечно, перед смертью не надышишься. Но здесь другой случай. Лишнее повторение действий в случае возникновения той или иной ситуации только на пользу. Тут ведь мало знать. Нужно еще и проделать все своими руками да побегать по дорожкам и тропинкам.
Покончив с делами, Патрик отправился домой. Предстояло решить вопрос с Анитой. Он-то останется в городе. Даже «Охотника» в море выведет Кевин. Ничего не поделаешь, придется доверить корабль первому лейтенанту. Граф должен возглавить оборону города. Ну да, Браун вполне поднаторел в деле вождения кораблей. Опять же, ему не пришлось переучиваться, отходя от старых канонов тактики. Он сразу учился действовать с учетом особенностей новой артиллерии. Так что преимущество имел нешуточное.
— Что-то случилось, дорогой, — встретила его Анита за столом, накрытым к завтраку.
Ну да. Именно что к завтраку. Оказывается, прошло не больше двух часов, а сколько всего уже произошло. Даже за толстыми стенами, прекрасно противостоящими тропическому солнцу, сохраняя в доме относительную прохладу, слышался шум растревоженного города. Напряжение буквально витало в воздухе и передалось ей. А возможно, все дело в нем, потому что он не так уж хорошо владел собой.
— Случилось. После обеда ты и прислуга отправитесь на борт «Охотника», который доставит вас в Пуэрто-Рико.
— Англичане?
— Да. Виконт решил-таки нанести нам визит. Буквально на рассвете на Вьекес прибыл наш лазутчик. У нас самое большее три дня. А может, и того меньше. Ведь англичане могли выдвинуться и раньше.
Ч-черт! Он действительно ничего не знал! А ведь Перегудов мог ему сообщить исчерпывающую информацию. Но нет, продюсер хранил гробовое молчание, даже не помышляя вмешиваться в дела колонистов. Хотя… С другой стороны, это говорило о том, что опасность не так уж близка. Минимум сутки у Патрика были. Иначе Перегудов ударил бы в набат. Ведь у него намечалась серьезная батальная сцена, причем ирландцы обязательно должны были победить. Кровавые трагедии Антону решительно не нравились.
Опять же, пока еще не исчерпан весь потенциал этого сюжета. Так что продюсер не собирался сворачивать проект. Разве только дать серьезную передышку Шейранову. Тот, конечно, чередовал вселение в чужое тело с нахождением в своем, но обеспечить таким образом полноценный отдых и восстановление не получалось.
— Это плохая новость, — опускаясь за стол и делая приглашающий жест мужу, признала она.
— Куда уж хуже.
— Все так плохо?
— Ну-у, я бы не сказал, что из этого следует делать трагедию. Однако многое еще не сделано, и во многом ощущается недостача. Того же оружия не хватает на все ополчение. Даже с большой долей фитильных мушкетов, немало народу вооружено только саблями и пиками. Недостаточно пороха, пушек, снарядов.
— Но ты не сомневаешься, что отобьешься?
— Разумеется, — решительно солгал Патрик.
— Тогда зачем гонишь меня отсюда?
— Анита, поверь, так будет лучше. Да, мы отобьемся. Это так. Но город все одно подвергнется бомбардировке. Будут жертвы, разрушения. С тобой и нашим еще не рожденным ребенком может случиться все что угодно. Достаточно тебе просто неловко оступиться, и придет беда. Это я тебе говорю как доктор.
— Вот именно. Как доктор.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я ни в коем случае не желаю тебя обидеть, дорогой. Но быть доктором и графом — совсем не одно и то же. А сегодня ты, в первую очередь, граф, сюзерен этих людей, которым дал надежду на будущее. Сюзерен — это, в первую очередь, ответственность и служение своим подданным. Ты должен им гораздо больше, чем имеешь прав. Если, конечно, хочешь быть настоящим графом, а не просто носить графский титул. Пока ты тверд и решителен, они будут верить в тебя и драться до последней капли крови, но стоит тебе дрогнуть, и их боевой дух упадет.
— Если ты не забыла, я остаюсь здесь, чтобы возглавить оборону.
— Но при этом отсылаешь свою беременную жену. Это ли не первый признак твоей неуверенности в победе?
— Прошу прощения, сеньор, пришел отец Даниил, — доложил вошедший в столовую Хуан.
— Пригласи его сюда. Грэсия, еще один прибор, — тут же воспрянул духом Патрик, надеясь, что только что обрел поддержку в непростом вопросе.
Священник не стал набивать себе цену или стесняться и с удовольствием принял приглашение позавтракать с их сиятельствами. Тем более что, несмотря на свой сан, в перерывах между постами он любил хорошую кухню. А Грэсия была знатной поварихой. Анита заикнулась было ей о том, чтобы расширить штат прислуги, дабы самой Грэсии было чуть полегче, но натолкнулась на глухую стену непонимания в этом вопросе.
— Отец Даниил, вы уже в курсе случившегося? — поинтересовался Патрик.
Священнику едва ли исполнилось шестьдесят. Это был статный и довольно подвижный мужчина с накрепко вцепившейся в его волосы сединой, без привычного для людей его сана брюшка. Напротив, он был скорее даже худощав. Отец Даниил был прост в общении, хотя и не был простым собеседником. Кроме всего прочего — был весьма умен и эрудирован. Очень любил огородик, который развел позади своего домика, в квартале на окраине города, поближе к простой пастве.
Вообще-то ему предлагали солидный дом в центре города. Но отец Даниил отказался от этой привилегии, хотя и настаивал, чтобы церковь обязательно поставили в центре и она непременно была бы просторной.
— Ну, насколько мне известно, сын мой, пока еще ничего не случилось, — накладывая завтрак себе на тарелку, возразил священник. — Предположительно, английская эскадра вышла в направлении Вьекеса. Полагаю, она прибудет сюда в течение трех суток. Так что пока ничего не случилось, — слегка разведя руками, подытожил он.
— И тем не менее опасность есть, и она более чем реальна.
— С этим, пожалуй, соглашусь. Англичане жаждут восстановить справедливость в их понимании этого слова и вернуть моих прихожан в рабство.
— И поэтому, святой отец, мой муж желает отправить меня в Пуэрто-Рико, — не удержалась Анита.
— Не желаю, а отправлю, — строго припечатал Патрик.
— И совершите большую ошибку, ваше сиятельство, — покачав головой, возразил отец Даниил. — Выгляните на улицу, и вы увидите много интересного.
— Например? — слегка склонив голову к правому плечу, поинтересовался Патрик.
— Например, то, что сегодня слишком уж много народу решило пройтись мимо вашего дома, даже если им приходится для этого сделать крюк. Ничуть не меньше народу проходит по набережной, и только убедившись, что причал с лодками и баркасами находится под надежной охраной, идут дальше.
— Вы хотите сказать…
— Отъезд графини многими будет воспринят как сигнал к бегству. Вы положили немало сил на то, чтобы сделать из этих мужчин воинов. Но по сути своей они крестьяне, а многие и так окончательно сломленные рабством. Да, они последовали за вами в надежде на лучшую долю, и никто из них не желает вернуться под плети надсмотрщиков. Но у большинства из них не так много решимости, чтобы отстаивать свою свободу. Я не знаю, что будет с ними твориться, когда грянут первые выстрелы. Но я точно знаю одно — как только люди проведают, что вы решили обезопасить, пусть только свою семью, а не себя, начнется паника. Кто-то, наплевав на опасность, бросится к лодкам, чтобы добраться до Сан-Хуана. Кто-то кинется в глубь острова в надежде на то, что их там не найдут. И сколько при этом останется с вами, чтобы сражаться, я сказать не берусь. Одним своим неверным решением вы перечеркнете весь ваш труд, надежды и чаяния людей.
— Значит, чтобы помочь тем, кого я уже вырвал из оков рабства, я должен рисковать своими близкими? Того, что я уже сделал и готов сделать лично, им уже мало?
— Ваше сиятельство, они простые надломленные люди. Им нужен пример, нужен тот, на кого можно равняться, тот, кто вселит в них уверенность. А те, что придут сюда за поживой в следующий раз, встретят волков. Но сегодня обитатели острова — овцы, и клыки у них появятся только после того, как вчерашние рабы поверят в себя, в то, что они способны противостоять врагу.
— Дорогой, это наш долг. Это мой долг, как твоей супруги в горе и радости. Тебе придется меня связать и отправить в Пуэрто-Рико силой. Но запомни, в этом случае ты меня потеряешь, — заявила Анита.
— Только не надо ставить мне условия.
— Я не ставлю тебе условий, я хочу быть с тобой, быть тебе полезной и поддержать тебя в трудную минуту. Это все, чего я хочу и о чем прошу.
— Но только ноги твоей не будет на батареях!
— А зачем мне вертеться под ногами у канониров, если я ничего не понимаю в пушках, — мило улыбнувшись, возразила Анита. — Мне хватит забот и в госпитале.
— Но…
— А вот тут уж, извини, никаких «но». Я окончила введенные тобой подготовительные курсы и являюсь почетной сестрой милосердия при нашем госпитале.
— Хорошо, — наконец сдался Патрик, делая себе зарубку, чтобы поговорить с Дараком и эдак, ненавязчиво, приставить кого-нибудь к супруге.
— Ваше сиятельство, — когда они поднялись из-за стола и уединились, обратился к нему отец Даниил. — Я хотел поговорить с вами относительно одного моего прихожанина.
— Да, я вас слушаю, святой отец.
— Этот малый какой-то странный. В нем что-то не так. Понимаете, по всем повадкам ирландец, тут никаких сомнений. Но… Он не знает ни одной молитвы и в церкви ведет себя как-то неуверенно, словно боится ошибиться. Кроме того, не ходит на исповедь. Я плохо представляю себе ирландца, незнакомого с канонами католической церкви. Конечно, люди бывают всякие, пусть и не часто, но встречаются и безбожники. Однако в свете того, что нам предстоит…
— Вот значит как!
— Я не хочу ни на кого доносить…
— Полноте, отец Даниил. Я не сказал этого на совете, и надеюсь, это останется между нами, но у нас появились сведения, что к нам заслали лазутчика, а возможно, и не одного. И ваш прихожанин очень может оказаться англичанином.
— Но должен сказать, ваше сиятельство, я лично видел его спину, и она вся в шрамах от плети. Причем заметно, что секли его не раз.
— Ничего удивительного. В Королевском флоте плеть — одно из самых распространенных наказаний. Как зовут этого вашего прихожанина?
— Джеб Аткинс.
— Спасибо, отец Даниил. Сдается мне, вы только что помогли обезвредить английского шпиона. Только прошу, никому об этом не говорите.
— Разумеется, — ответил священник так, словно его светлость сморозил сущую глупость.
Попрощавшись с гостем, Патрик прошел в свой кабинет, где частенько работал и порой засиживался допоздна. С помощью колокольчика вызвал дежурного вестового. Их роль в гарнизоне Сан-Патрика выполняли подростки. Двое из них всегда заступали на суточное дежурство в доме графа, в его отсутствие готовые выполнять распоряжения графини.
— Немедленно разыщи Дарака и вызови ко мне, — едва только парнишка в чистой и опрятной форме влетел в его кабинет, приказал Патрик.
— Слушаюсь, ваше сиятельство.
Парнишку тут же словно ветром сдуло. Вот только что был, а вот его уже и нет. Впрочем, задумываться над вопросом, был ли мальчик, Патрик не собирался. Куда больше его занимал этот странный прихожанин. Джеб Аткинс. Неужели все так просто? Хотелось бы. А с другой стороны, к чему все усложнять. Это в романах все накручено и свалено в кучу. В жизни все намного проще. Ну, может, не всегда и не все, но это такая несусветная редкость, что ее даже учитывать не стоит.