Глава 10
Западня
— Сударь, вас зовут Франсуа Требютор?
Мужчина средних лет, крепкого сложения, в весьма дорогом одеянии, остановился буквально в двух шагах от двери таверны. Никаких сомнений, именно туда он и направлялся. Впрочем, трудно ожидать иного от человека, пробавляющегося морским разбоем, пусть и с каперским патентом, только что вернувшегося из очередного похода.
— Да, это я. И лучше бы тебе иметь достаточно серьезный повод для того, чтобы отвлекать меня. Моя глотка изрядно пересохла за время плавания, — окидывая взором окликнувшего его незнакомца, ответил капер.
— Вижу, вы не с пустыми руками, — кивнув в сторону Кайонской бухты, раскинувшейся чуть ниже, произнес неизвестный молодой человек.
На рейде сейчас стояли примерно две дюжины разномастных судов. И это не считая многочисленных пирог и баркасов. Последние в меньшей степени принадлежали рыбакам и в большей — буканьерам. Для того чтобы преодолеть пролив и переправить охотничью добычу, не нужно иметь большое судно. Солонина, вяленое мясо и шкуры, конечно, не приносили баснословных богатств, но, тем не менее, пользовались постоянным спросом, благодаря чему можно было обеспечить себе и семье приличное проживание.
После того как испанцы выдавили их с Гаити, многие буканьеры были вынуждены сменить ремесло, пополнив ряды флибустьеров. Но большинство из них по-прежнему промышляли охотой. Впрочем, практически каждый был готов в любую минуту отставить охоту на гаитянских быков и оказаться на палубе каперского судна. Или откровенного пирата. Народ этот достаточно отчаянный, чтобы взяться за рисковое предприятие.
Среди судов находились два корабля, стоявшие несколько обособленно. В одном из них, в том, что был значительно больше своего соседа, явственно угадывались очертания голландской постройки. Из-за низкой осадки он не мог подойти достаточно близко к берегу, а у причала для крупных судов не было свободных мест. Вот и бросил якорь в сторонке.
Кораблик поменьше расположился поблизости от него. Ничего удивительного. Охраняет доставленный на Тортугу приз. В конце концов, добраться до берега на шлюпке не составляет труда. А вот оставлять добычу без присмотра в этой бухте неблагоразумно. Народец тут собрался отчаянный, и по большей части вороватый.
— Какое тебе дело, с пустыми я руками или нет?! — резко бросил Требютор.
Стоявший перед ним молодой человек, одетый на английский манер, уже начал его раздражать. Причина тут даже не в том, какие вопросы он задавал. А в том, как он это делал. Этот щенок держался на равных с ним, капитаном Требютором, личностью, достаточно известной во всей Вест-Индии и не только.
— Вы совершенно правы, мне нет никакого дела до вашего приза. Просто хотел выказать свое уважение человеку, о котором много слышал. Слухи о вашей удаче опережают вас.
— Если это все, парень, то я пошел, — капер отвернулся от неизвестного и сделал шаг к двери таверны.
— Говорят, вам не повезло только однажды, — останавливая его, произнес неизвестный, — когда вы связались с неким Морганом.
— Гореть ему в аду, как он сгорел на площади Пуэрто-Рико, — оборачиваясь и сплевывая под ноги, произнес Требютор, тут же поддержанный нестройным хором своих сопровождающих.
— Вот-вот, я и говорю, что не повезло вам, капитан, только однажды, когда вы связались с Морганом, — повторил незнакомец.
— Ты кто такой, парень? И что тебе от меня надо? — бросив на незнакомца пронзительный взгляд, спросил Требютор.
— Если ты еще не догадался по акценту, я ирландец. Имя мое Патрик. И если ты поинтересуешься на мой счет у этого трактирщика или у любого другого обитателя острова, проведшего здесь больше одного часа, то тебе популярно разъяснят, кто я такой, — прекратив любезничать и устремляя на капера твердый взгляд, ответил Патрик.
— А не много ли ты о себе мнишь? — начал закипать Требютор, обладавший достаточно крутым нравом.
— Ровно столько, сколько могу унести, — покачав головой, ответил Патрик. — Я не сказал тебе ничего обидного и вообще не собирался как-либо оскорбить. Так что лучше бы тебе не заводиться.
— Ч-черт. Парни, похоже, пойлу придется немного обождать, пока я не разберусь с этим молокососом.
С этим словами пират выхватил из ножен абордажную саблю. Только щеголи вроде Жана Гасконца предпочитали носить на боку шпагу. Большинство же корсаров отдавало предпочтение сабле. Вот и Требютор не был исключением. Поэтому в его руках сейчас находился именно этот широкий и тяжелый клинок. Он равно годился как для рубки такелажа и прорубания дверей, так и для вразумления придурков, оказывающихся на пути его владельца. Разумеется, при условии, что тот умеет с ним обращаться. Впрочем, этот француз пережил больше сотни абордажей, сухопутных сражений и схваток. Поэтому весь его облик буквально излучал уверенность в собственных силах.
— Капитан, я вовсе не собираюсь с тобой драться, — сохраняя спокойствие, вновь покачал головой Патрик. — Остынь, и давай поговорим.
— Доставай свою сабельку, и поговорим.
— Господи, ну почему, когда этому миру нужны герои, бабы обязательно рожают дураков? — расстегивая портупею и укладывая ее на траву у стены выбеленного саманного домика, со вздохом произнес Патрик.
Зря он так. И без того вспыльчивый француз уже схватился за оружие. А услышав эти слова, он буквально взорвался, без предупреждения атаковав наглеца. Патрик едва успел отскочить в сторону, дабы не лишиться головы. А шансы для этого были велики, капер вложился в удар от всей души. Об этом можно было судить по фонтану земли с травой, выбитому его клинком при промахе. Нет, Требютор не собирался драться с неизвестным на поединке. Он хотел его просто убить.
Разорвав дистанцию, Патрик быстро оценил обстановку. Во-первых, Требютор помимо сабли успел вооружиться еще и кинжалом. Патрик же, отправляясь на берег, предпочел обойтись только шашкой. Нет, он вовсе не проникся доверием к местной братии. Просто решил, что с минимумом оружия будет выглядеть наименее агрессивно и вызывающе, что позволит избежать неприятностей.
Ошибочка. А кинжал ему сейчас очень даже не помешал бы. Тем более что за прошедшее после дуэли время он успел поднатореть во владении дополнительным коротким клинком. Ну да не страшно. Теперь-то он не собирается играть в благородные игры. Конечно, Требютор ему нужен живым… Но тут уж как получится. В поддавки играть желания нет никакого.
Все это пронеслось в голове Патрика достаточно быстро, но не в мгновение ока. Свою мысль он додумывал, уже наседая на француза, пустив шашку в смертельный пляс. Пусть у тебя пара клинков, но ты напади на человека, перед которым буквально соткана стальная паутина, образованная его клинком.
Требютор, конечно же, попытался разок атаковать. Вот только оба его клинка оказались отброшенными в сторону. Сам он остался невредим только благодаря своей отменной реакции и звериному чутью. Не отскочи он назад, разрывая дистанцию, и лежать бы ему, истекая кровью, в уличной пыли. А незнакомец все наседает и наседает, с легкостью меняя направление и все время держа противника перед собой.
— Стоять, ублюдки! Господин капитан, все в порядке, делайте свое дело! — вдруг послышался голос Мартина.
Разумеется, Патрик не хотел раздражать окружающих излишне воинственным видом. Но и благостным идиотом он также не был. А потому прихватил с собой группу поддержки из десяти мушкетеров во главе с их командиром. Разве что они до поры держались в стороне. А вот теперь решили вмешаться, и скорее всего, повод для этого дали сопровождающие француза пираты.
Очередная атака Требютора закончилась двойным звоном отбитых клинков и выбитым из его руки кинжалом. Вот так, мгновение — и они теперь в равных условиях. Пожалуй, Патрик даже почувствовал свое несомненное преимущество. Ну а коль скоро так, то отчего бы не попытаться разрядить обстановку и не вернуться к переговорам. Ну не хотел он убивать этого лихого малого. Пока не хотел.
— Капитан, еще раз напоминаю, я не собирался тебя оскорблять, — остановившись, но будучи готовым возобновить схватку, заговорил Патрик. — Извини, что назвал дураком. Это просто вырвалось. Признаю свою неправоту.
Говорил Патрик ровным голосом, словно только что не вращал клинком в бешеном ритме. Шашка в полуопущенной руке под углом смотрит в сторону противника, сжимающего абордажную саблю, готовая в любой момент возобновить танец смерти.
— Ты, ублюдок старой шлюхи…
— Остынь, капитан! Я извинился. И я раньше сдохну, чем ты получишь что-то больше. Так, может, все же примешь извинения, и мы поговорим? Поверь, от моей смерти ты ничего не выиграешь, и даже наоборот, многое потеряешь.
Когда извиняется трус, да еще и в подобной ситуации, он заслуживает только презрения. Когда же это делает тот, кого никак не отнести к трусливому десятку, и уж тем паче тот, от кого зависит твоя жизнь… А Франсуа прекрасно сознавал, что его жизнь сейчас в руках этого молодчика, а вовсе не наоборот. И при этом противник дает ему возможность выйти из ситуации, сохранив лицо. Единственную возможность. Нет. Дураком Требютор все же не был.
— Ладно. Извинения приняты. О чем ты хотел поговорить? — опуская клинок, поинтересовался Франсуа.
— Как насчет кружки холодного пива? День достаточно жаркий, а мы слегка вспотели.
— А чем тебе не нравится ром? — хмыкнув, возразил Требютор.
— Тем, что от него быстро хмелеешь, а у меня к тебе дело. И как ты правильно догадался, оно относится к ныне покойному Моргану.
— Вот как? Морган… Ирландец… А ты случаем не из команды некоего Ирландца?
— Нет. Я сам этот Ирландец и есть.
— Сам?
— Капитан, похоже, парень не врет, — подал голос помощник Требютора.
— С чего ты это взял, Жан?
— Бригантина в сторонке, едва видная среди двух купцов. Она показалась мне знакомой. Теперь я точно уверен, что это «Ласточка», последняя бригантина Пикардийца.
— Значит, ты и впрямь тот самый Ирландец, который отправил на костер Пикардийца? — задумчиво произнес Франсуа.
— Я передал его испанцам, потому что в тот момент состоял у них на службе. Костер — уже их затея. А тебя это как-то задевает? Вы были молочными братьями?
— Этот английский лизоблюд и цепной пес Моргана никогда не был моим молочным братом, — с ухмылкой возразил француз, а потом добавил: — И то, что его сожгли, меня ничуть не задевает. Разве только с удовольствием посмотрел бы, как он визжал, когда его поджаривали на костре.
— Тогда не вижу причин, препятствующих нам поговорить в спокойной обстановке.
— И уж я тем более не вижу причин, отчего не могу угостить хорошей выпивкой того, кто накрутил хвоста этой собаке Моргану, — поддержал Патрика Требютор.
— Вот и отлично! Но только пиво. С крепкими напитками придется обождать. Во всяком случае, нам двоим и нашим офицерам.
— Жан.
— Я, капитан.
— Скажи этой каналье Бертрану, чтобы организовал нам отдельную комнату для переговоров.
— Сделаю, — лихо кивнув головой, ответил помощник и тут же скрылся за дверью.
Надо сказать, что данное заведение было более приличным, нежели те, что ютились ближе к порту. Пожалуй, это общая черта всех портовых городов. Чем ближе к гавани, тем гаже само заведение, хуже выпивка, несносней кухня, старее и страшнее шлюхи, обретающиеся в них. Возможно, именно поэтому Требютор в сопровождении десятка членов своей команды и направился сюда.
А может, причина была в том, что уж больно много собралось в гавани кораблей. Ну и как следствие — их команды кутили на берегу. Местные заведения не отличались героическими размерами, а моряки не горели особым желанием забираться слишком высоко в гору. Одним словом, в заведениях ближе к порту, скорее всего, яблоку было негде упасть.
Впрочем, вполне вероятно и то, что Требютор любил сиживать именно здесь. Патрику не были известны его предпочтения. Да и не намеревался он собирать об этом типе подробную информацию. Он просто ждал его появления, снимая один из чистеньких домиков, что выше по улице. А получив известие о его прибытии, не без помощи Перегудова, подгадал встречу на улице.
Пока рядовые члены команды размещались за столами, довольно шумно знакомясь друг с другом, четверо офицеров расположились в отдельной комнате. Разумеется, Патрик прихватил с собой Мартина. Кто знает этого француза, вдруг он окажется злопамятным типом, так что поддержка никак не помешает. В смысле, если бы тот не взял с собой помощника, то и Патрик был бы один. С другой стороны, даже хорошо, что они не остались наедине.
Звуки из общего зала сюда едва долетали, что не могло не радовать. И вообще было здесь довольно уютно. Чистые беленые стены, большой стол на шестерых, со скамьями. На стене напротив двери окошко, дающее достаточно света, чтобы чувствовать себя вполне комфортно. Ну и отсутствие вони. И здесь, и в общем зале. Видно, что хозяин следит за чистотой в своем заведении. Словом, обстановка располагала к беседе.
Жан уже успел сделать заказ, и вскоре перед посетителями появились кружки с охлажденным пивом, а на столе — запотевший кувшин. Обед придется слегка обождать, но это не страшно. Как раз успеют переговорить. Собственно, долго рассусоливать Патрик не собирался.
— Итак. Приступим, господа? — начал он.
— Пожалуй, — согласился Требютор, тут же присасываясь к кружке.
— Как вы уже поняли, не так давно, в открытом море, у меня случилась встреча с Генри Морганом.
— А я слышал, что встретились вы в Англии, — вытирая пену с усов, произнес Франсуа.
— Я еще не сошел с ума, чтобы лезть в Англию, рискуя снова оказаться на плантации или вовсе на виселице. Нет, господа. Это было совершеннейшей случайностью. Единственное отличие от официальной версии заключается в том, что это я напал на английский бриг, на борту которого оказался Морган. Несмотря на мой испанский флаг, англичанин шел своим курсом, и не думая задевать меня.
— Ну так, значит, так. Всякое случается, — пожав плечами, легко согласился Требютор.
— Не суть важно, — отмахнулся Патрик, как человек, которому все равно, поверят в его правоту или же уличат во лжи. — Главное то, о чем мне поведал Морган. Есть карта, на которой обозначено точное место, где он зарыл основную часть взятой в Панаме добычи.
— Сказки, — небрежно отмахнулся Франсуа. — Тебя там не было, парень. А я был. То, что он нас надул и сбежал с основной частью добычи, — это факт. А вот насчет зарытых сокровищ… Парень, тебе хоть раз доводилось держать в руках хотя бы тысячу песо? Это груз почти в четыре стоуна. А в тысяче фунтов почти двадцать стоунов. Ну и как бы он сумел провернуть подобное? Говорю тебе, он дотащил всю добычу до побережья, погрузил на корабль и сбежал, оставив нас с носом.
— Вот-вот. Морган рассудил так же. Потому что ему нужно было обмануть не только вас, но и английских капитанов, которые конвоировали его во время бегства.
— Ты хочешь сказать, что он обманул даже своих сподвижников, которые были уверены, что они самые умные и обманывают нас?
— Ты невероятно догадлив, дорогой Франсуа, — отсалютовав ему кружкой, подтвердил Патрик.
— Но-о…
— Изумруды, дорогой мой друг. Изумруды и золото. Вот что находится в тайнике. Весит не так много и места занимает куда как меньше. Вы наверняка помните, как Морган объявил о том, что часть драгоценностей пропала. — Ответом ему были кивки капитана и его помощника. — Тайник он устроил еще до отбытия из Панамы. В один из дней вышел вместе с отрядом в десяток человек и нескольких рабов. Отошли от города миль на двадцать, на север. Зарыли клад и вернулись обратно. По дороге прибив рабов, а потом наловив новых. В те дни все пробавлялись подобными походами. Ты ведь хорошо должен помнить это.
— Да. Я помню, — задумчиво помяв заросший щетиной подбородок, признал Требютор.
— Потом со всеми, кто принимал участие в этом предприятии, случилось несчастье. Со всеми разное, но с одним итогом. Они умерли. Однако что-то как-то просочилось, и слухи дошли до короля.
— Слухи, — хмыкнул Требютор. — Да слухи о зарытых Морганом сокровищах бродят по островам чуть не с первого дня.
— И не только по островам, — уточнил Патрик, а потом продолжил: — Конечно, по миру гуляют еще и не такие байки. Но так уж случилось, что король предпочел в них поверить. Карл весьма любвеобилен и имеет привычку быть благодарным любовником. Как следствие, денег ему все время не хватает. А тут Морган, припрятавший от него часть добычи. Словом, он ему недвусмысленно дал понять, чтобы тот не юлил и предоставил казне недостающее, иначе… Он ведь был под судом, пусть и находился под домашним арестом. Дело его приняло политический характер, поэтому просто так отпустить король его не мог, а деньги ему были нужны срочно…
— И тогда Морган якобы сбежал, чтобы потом вернуться с кладом, — догадался Требютор.
— Именно.
— И ты сумел выпытать у него, где именно зарыт этот клад.
— Не совсем так, друг мой. Он мне сумел поведать только то, что я поведал тебе. Где-то в двадцати милях к северу от Панамы. Кстати, это же из него сумел выбить и палач в Пуэрто-Рико. А еще то, что подробная карта, с точными ориентирами, находится в тайнике в его доме в Порт-Рояле.
— И…
— И ее нашли. Не испанцы и не я. А жена Моргана. Она обнаружила карту совершенно случайно. Но сейчас это не имеет значения. Отправиться за сокровищами она, разумеется, не может. Поэтому она обратилась за помощью к одному из друзей Моргана. Подсказать, к кому именно?
— Проклятье!
— Все верно. К Лоуренсу Принсу. И этот молодчик уже собирает отряд для рейда. В него вошли ваши старые знакомые. Странно было бы, если бы они пригласили кого со стороны.
— Но к чему собирать столько народу? — искренне удивился Требютор.
— А как же иначе? Им ведь придется практически дойти до Панамы. Испанцы знают о кладе, хотя и не знают, где именно он зарыт. Так что малыми силами туда лучше не соваться. Но дело того стоит. Навскидку, а иначе Морган оценить свою добычу не мог, камней и золота там на сумму почти в полмиллиона фунтов.
— Ерунда какая-то получается. Если ты узнал о кладе, то зачем тебе понадобилось отдавать Моргана испанцам? Чтобы они узнали об этой тайне?
— А какой им прок от такого знания? Без карты оно ничего не стоит. Я же, передав Моргана в руки де Варгоса, получил награду, а потом поспешил на Ямайку. Но опоздал. Английские капитаны решили выждать, пока испанцы не успокоятся. Моему парню удалось подслушать один интересный разговор. Неделю назад англичане начали усиленно готовить свои корабли к походу.
— Значит…
— Одному мне не справиться, а куш выпускать не хочется, — перебив француза, подтвердил Патрик.
— Что думаешь, Жан?
— Если это правда, то игра стоит свеч, — помяв подбородок, высказался помощник Требютора. — Кстати, сейчас все французские капитаны, что были в Панамском деле, находятся на Тортуге. Пикардийца нет, Гасконец слегка подрастерял авторитет из-за своего несносного характера. Так что если кому и затевать дело, то тебе.
— Это-то да. Да только силенок у нас маловато. Да и не знаем мы ничего точно.
— А это не проблема, — покачав головой, возразил Жан. — У Шарля нынче с делами не ахти. Мы же вернулись с прибытком. За долю малую он сбегает до Ямайки и понюхает там, что к чему. Шлюп у него ходкий, к тому же, случись штиль, они могут стать на весла. Так что сбегают быстро, не сомневайся. Мы же тут, пока суд да дело, будем готовиться к походу. И капитан Кларк составит нам компанию. Я ведь правильно понимаю, что вы отправитесь с нами в поход?
— И не надейтесь, что откажусь. От меня вам не избавиться. К тому же у меня полностью укомплектованная бригантина с десятью пушками и восемью десятками крепких и подготовленных парней. Ну и наконец, если я буду участвовать в предприятии, то губернатор де Ожерон наверняка поможет в снаряжении экспедиции, выделив кредит на самых приемлемых условиях.
— Де Ожерон? Но он…
— Жив, здоров и уже в своем доме. Собственно, если бы ты не ринулся во главе своих парней в таверну, то знал бы, что губернатор сбежал из испанского плена.
— И помог ему в этом ты? — с прищуром поинтересовался Требютор.
— Именно. Должен сказать, в плену ему пришлось несладко, поэтому он преисполнен ко мне благодарности.
— Неудивительно.
— Кстати, Франсуа. Я думаю, не стоит рассказывать рядовым корсарам о цели нашего рейда.
— Не выйдет. Парни должны знать, за что им предстоит рисковать своими шкурами.
— Ну, тогда сообщи им, что мы отправляемся за кладом Моргана. А подробности пусть знают только капитаны.
— Вот с этим соглашусь.
— И еще. Пока ты не начал отмечать удачное возвращение из похода, может, все же переговоришь с Шарлем относительно его путешествия на Ямайку? Времени нет. Упустим сутки — прощай, куш, — покачав головой, произнес Патрик в ответ на кислую мину, возникшую на лице француза.
— Жан, разыщи Шарля. Скажи, что я жду его здесь.
— Хорошо, капитан.
— И скажи трактирщику, пусть принесет, — француз запнулся на пару секунд и решительно произнес: — еще пива.
Патрик не видел причин, отчего бы ему не составить компанию Требютору. В конце концов, ничто так не сближает, как дружеская попойка. Если только она не перерастает в поножовщину. Впрочем, в их случае они как раз начали пирушку с поединка, так что имелись все шансы удачно завершить это предприятие.
Патрик ничуть не переживал относительно того, что именно обнаружит лазутчик, отправленный в Порт-Роял. Дело в том, что там сейчас находился Дарак, из которого постепенно получался отличный исполнитель особых поручений. Он предстал перед ямайскими каперами в образе дезертира из команды набиравшего известность Ирландца, бывшего испанского капера, ныне переметнувшегося к французам.
От него английские каперы узнали о том, что этот самый Ирландец намерен отправиться за кладом Генри Моргана. Во время пленения прославленного пирата ему досталась карта с точным местом нахождения зарытых сокровищ. В остальном версия была сродни той, что представил Патрик Требютору. И англичане не только клюнули на эту приманку, но и отправили на Тортугу лазутчика, чтобы тот понюхал тамошний воздух. Ну а сами, пока суд да дело, начали подготовку к походу.
В настоящий момент из участвовавших в панамском деле в живых оставалось двадцать восемь капитанов. Патрик прекрасно сознавал, что гоняться за ними он может достаточно долго. Конечно, Перегудов мог оказать ему помощь, но тут продюсера понесло, и он решил ввести в сценарий масштабную батальную сцену.
Заманить пиратов в какую-нибудь точку, пообещав золотые горы, никаких проблем не составляло. А вот расправиться с ними было уже весьма проблематично. Пираты были отличными бойцами и моряками. И уж тем более, когда речь заходила о добыче или спасении собственной шкуры. Так что испанцам в бою потребовалось бы подавляющее преимущество, какового у них не было и в помине. В Пуэрто-Рико военно-морские силы были представлены парой шлюпов. А королевские же флотилии галеонов в основном предназначались для транспортировки сокровищ Вест-Индии в Испанию.
Опять же, если основную работу по ликвидации пиратских капитанов проделает испанский флот, милость Ее Величества может обойти Патрика стороной. Вот уж что никак не входило в его планы. Поэтому он собирался столкнуть лбами английских и французских пиратов. Разделяй и властвуй. Этот принцип вечен, и не стоит изобретать что-то новое, когда можно использовать старое и проверенное временем.
Чтобы легализоваться среди пиратов Тортуги, он вошел в сговор с губернатором де Варгосом. План его был достаточно прост. Во-первых, необходимо скрыть факт предоставления ему дворянского титула. Во-вторых, организовать с его помощью побег губернатора Тортуги де Ожерона, положение которого казалось непонятным, а войны с Францией вроде и не было. Опять же, де Ожерон отлично управляется с пиратами, умело направляя их действия. Сейчас Франция воевала с Голландией, и для Испании такая деятельная личность будет намного полезнее на своем посту.
Де Ожерон попал в плен к испанцам весной этого, 1673 года. Бедолага провел в Пуэрто-Рико более полугода, и, учитывая его роль в поддержке пиратов, ему там пришлось несладко. Причем настолько несладко, что он предпринимал несколько отчаянных попыток бегства. А как еще назвать его намерение пересечь довольно большое расстояние на простой шлюпке или даже плоту?
И вот в сентябре, после более чем полугодичного плена, де Ожерон нашел спасителя в лице ирландского капера, обиженного на испанцев за несправедливое отношение к нему и его соплеменникам. Он искренне надеялся на содействие французского губернатора в том, чтобы создать ирландскую колонию на французской части Гаити. В чем был обманут испанцами.
Разумеется, де Ожерон обещал оказать ему всяческую поддержку, но только при одном условии. Капитан Кларк должен был прекратить нападения на англичан и переключиться на голландцев. Обострять отношения с Англией губернатор не собирался…
Шарль вернулся на Тортугу через неделю, полностью подтвердив версию Патрика. Несколько английских капитанов готовили свои корабли для совместного рейда. Куда именно и с какой целью, доподлинно неизвестно. Но по Порт-Роялу ходят слухи о кладе Генри Моргана. Надо ли говорить о том, что и ямайские лазутчики доставили подобные же сведения о Тортуге.
— Ну что, в путь, — наблюдая за тем, как ветер наполняет паруса и «Охотник» понемногу начинает набирать ход, произнес Патрик.
— Тронулись, — подтвердил Кевин, а потом добавил: — Жаль, что пушки не успели отлить. Можно было бы взять с собой «Ласточку».
— Даже если бы пушки были готовы, я не стал бы рисковать кораблем ради этого предприятия, — возразил Патрик. — «Ласточка» будет намного полезнее на службе колонии. А здесь уж мы как-нибудь разберемся.
— Если верить Шарлю, то у англичан преимущество, — возразил Кевин.
— А я, наоборот, вижу наше преимущество. Общее водоизмещение судов у нас практически одинаковое, людей также, считай, поровну. У англичан на три десятка пушек больше, с этим не поспоришь. Но, с другой стороны, пираты непривычны к артиллерийским дуэлям, им ближе абордажный бой, а уж здесь на первое место выходят французские буканьеры, они намного лучшие стрелки, нежели англичане. Ну и наконец, наш «Охотник». Уж мы-то сумеем быстренько уравнять шансы.
— А если англичане все же захотят вести артиллерийскую дуэль?
— Вот уж в чем сомневаюсь, — не согласился Патрик. — Но даже если это произойдет, то им же и хуже. По-настоящему хороших канониров у них нет и в помине. Как нет и пушек, хоть приблизительно соответствующих нашим. А помимо точности, мы еще превзойдем их по скорострельности. Даром, что ли, я гонял канониров до изнеможения. Но нам предпочтительнее, чтобы они сцепились в абордаже. Если ты, конечно, не забыл, ради чего все это затевалось.
— Отчего же. Я помню, — пожав плечами, ответил Кевин.
— Вот и хорошо.
Патрик вновь окинул взглядом небольшой и довольно уютный городок Бастер, раскинувшийся на берегу Кайонской бухты, крепость, расположившуюся на холме, слева кварталы с домами зажиточных горожан. И все это залито ласковыми лучами утреннего сентябрьского солнца. Картинка, чего уж там. Впрочем, подобными пейзажами острова Карибского моря изобилуют. Но все равно радует взгляд. Правда, если позабыть о том, что этот милый островок является прибежищем пиратов.
Тортугу он покидал с тяжким сердцем и, вместе с тем, с видимым облегчением. Вольница пиратского острова не могла не заразить его людей. Причем, не прояви он твердость, кто его знает, чем бы все закончилось.
Один из мушкетеров продемонстрировал излишнюю вольность и неповиновение, выразившееся в попытке ударить своего командира лейтенанта Кейси. Ясное дело, у него из этого ничего не получилось. Уж слишком он был пьян. Но… Факт остается фактом, и состояние алкогольного опьянения никак не могло быть смягчающим вину обстоятельством.
Мнения офицеров разделились. Одни настаивали на том, чтобы выпороть провинившегося. Другие предлагали дать ему пинка под зад, чтобы он катился на все четыре стороны. Вот только Патрика подобное никак не устраивало. Каждый из его соплеменников знал, на каких условиях поступает на службу. До истечения пятилетнего срока они могут покинуть ее только двумя путями. Либо получив увечье. Либо вперед ногами. Суд был скорым, веревка намылена и скользила в петле легко…
Переход к намеченному Патриком месту рандеву проделали за неделю. Можно было бы и раньше, но эскадра попала в полосу штиля. Чтобы не упустить время, пришлось брать корабли на буксир баркасами. Да и потом с ветром не особо ладилось. Впрочем, грех жаловаться. У англичан дела обстояли если и лучше, то ненамного. Из Порт-Рояла они вышли сутками позже, плавание у них также не обошлось без приключений. А потому на траверз залива Мансанильо они подошли практически одновременно с французами. Ну, разве только опередив их на пару часов.
Этот залив для рандеву выбрал Патрик. В принципе, подошло бы любое другое место. Но именно это отличалось выгодным местоположением. Здесь можно было укрыть свои корабли и без шума выдвинуться к месту предполагаемого клада. И крепость в устье реки Чагрес штурмовать не придется. Сейчас в этом просто нет необходимости, потому что не нужно обеспечивать безопасность тылов. Предполагалась стремительная операция по вывозу богатств. Вот и все.
Оставалось только подбросить подобные соображения капитанам противоборствующих сторон. И дело в шляпе. Потому что каждый из них будет стремиться, как минимум, захватить карту, как максимум — богатства, уже погруженные на корабли.
И результат не заставил себя ждать. Практически одновременно с появившейся на горизонте полосой земли панамского перешейка марсовые доложили об обнаружении на горизонте парусов. Никаких сомнений, противник их также обнаружил. Поэтому на кораблях начали готовиться к кровавой схватке.
Примерно через два часа эскадры сблизились настолько, что их принадлежность стала очевидной. На палубах кораблей все буквально замерло в ожидании начала схватки. Даже пираты переговаривались шепотом, словно опасаясь вспугнуть капризную девку фортуну. Слышны только скрип такелажа да изредка отдаваемые команды офицеров и боцмана. Говорят вроде тихо, а их отчетливо слышно от кормы до носа.
— Как считаешь, кто навалится на нас? — рассматривая приближающиеся корабли в подзорную трубу, поинтересовался Кевин.
В состав эскадр входило по восемь судов различного тоннажа. В общем и целом, силы равные. Преимущество англичан в артиллерии вполне компенсировалось преимуществом французов в численности команд и маневренности их судов.
— Тут и думать нечего, «Мейфлауэр», — ответил Патрик.
— Но за адмирала у них Харрисон на «Мэри», — возразил Кевин.
— Вудриф — человек Моргана и, потеряв свой шлюп, присоединился к нему на «Мейфлауэре» во время бегства с добычей, — начал пояснять свою точку зрения Патрик. — Через него же он оказался капитаном этой бригантины. А возможным это стало благодаря более близкой дружбе с Харрисоном. К тому же «Мейфлауэр» — единственное судно англичан, способное тягаться с нами в скорости, имеет на четыре пушки больше и на двадцать человек преимущество в экипаже. А то, что не флагман… Здесь приоритеты немного иные. Им нужна карта, и они знают, что она у меня. А вот наш Требютор уверен в том, что карта у Харрисона. Голову на отсечение, «Мэри» атаковать он будет самолично.
— Ясно.
— Это хорошо, что ясно. Господа лейтенанты, — офицеры, державшиеся все это время вблизи шканцев, подтянулись поближе к капитану, — случиться может все что угодно, и первое же шальное ядро по самой несчастливой случайности может оторвать мне голову.
— Господин капитан, — с укоризной произнес суеверный Антэн.
— Сам не хочу, — нервно ухмыльнувшись, заверил капитан квартирмейстера и остальных офицеров, — но будем исходить из самого худшего. Итак, Антэн, Мартин, как бы вам ни хотелось вцепиться в глотку врагу, сегодня первая скрипка у парусной команды и канониров. Избегать абордажа, держаться на удалении и бить по противнику из пушек. Первая цель, разумеется, англичане, далее французы, ну и вообще, как получится.
— А что, если после вашей гибели губернатор открестится от нас? — усомнился артиллерист Линч.
— Не открестится. Каждый умерщвленный капитан из списка плюс ему в глазах вдовствующей королевы. А де Варгос умеет быть благодарным. Конечно, того, что могло бы обломиться при моей жизни, вам не видать. Но все равно колония будет обласкана. Даже не сомневайтесь.
— Господин капитан, уж лучше живите до ста лет, — махнул рукой на грустное Мартин. — Я тут себе бабенку присмотрел. Отец Даниил переговорил с нами обоими и решил, что не видит препятствий для нашего брака. А там, глядишь, детки пойдут, хочется для них лучшей доли.
— Ну все, уговорил, лейтенант, буду жить до ста лет. А то и впрямь, не дело это — бросать вас в самом начале пути, — под общих смех заверил Патрик Мартина. А потом склонился к самому его уху и поинтересовался: — Уж не Айне ли часом?
Бывшая служанка миссис Джонсон уже давно обхаживала Мартина. То кусок получше подложит, то обстирает, починит одежду или усадит на пенек, чтобы подстричь или побрить. Тот было расправил крылья и ринулся в атаку, но получил решительный и бесповоротный отлуп. Мол, сначала свадьба, а потом все остальные глупости. Но вот жениться-то он и не хотел. Поэтому всякие разные радости находил на стороне.
Правда, это никак не повлияло на решимость девушки заполучить его себе без остатка. Айне едва за двадцать, красавица, умница. Мартину за сорок, он ниже ее росточком, эдакий крепыш, с прочно вцепившейся в его шевелюру сединой. Однако ее это ничуть не смущало. Ну что тут скажешь? Девушка сделала для себя выводы относительно будущего Мартина, приметив то простое обстоятельство, что Патрик всячески приближает его к себе. Вот и добивается своего места под солнцем.
Кстати, ее стараниями Мартину еще ни разу не довелось переспать с кем-нибудь из колонисток дважды. Если где в кабаке вне острова, то дело другое, но на Вьекесе без вариантов. Даже после того, как появился перекос в женскую сторону. И вот, судя по смущенному виду Мартина, он таки выбросил белый флаг и капитулировал перед решительным натиском Айне…
Как Патрик и предполагал, англичане не стали разыгрывать эскадренный бой, а ринулись в атаку. Французы — тоже. Ничего, в общем-то, удивительного. Ведь эскадренный бой, да еще и парусных кораблей, это настоящее искусство, а еще упорный и тяжкий труд, требующий частых тренировок на слаженность действий.
Когда же имеет место сборная солянка, остается только единоборство отдельных кораблей. Противники определились как-то сами собой, и началась пляска. Капитаны прекрасно знали, какое судно что собой представляет, а потому действовали, исходя из сложившейся обстановки.
К примеру, француз Диего Мулат не спешил сходиться в абордажной схватке с англичанином Джоном Пайном. Он имел больше на два орудия с каждого борта и решил использовать это преимущество в артиллерийской дуэли. Вот только англичанин придерживался иного мнения, намереваясь во что бы то ни стало сцепиться с противником накоротке.
Томас Вудриф также стремился пойти на абордаж, сразу начав сближаться с «Охотником». Правда, причина его желания была обусловлена не тем, что он уступал в артиллерии. Здесь как раз у него было преимущество в четыре пушки. Куда сильнее он жаждал заполучить карту Моргана.
Ну а Патрик, ясное дело, вовсе не горел желанием терять людей в подобной схватке. Хотя он и не сомневался, что преимущество Вудрифа на двадцать человек для команды «Охотника» не представляет опасности. Пусть люди Патрика порой и кляли его за строгую дисциплину, но постоянные учения и тренировки давали свои результаты. Кстати, они и сами в этом уже не единожды убеждались, как при абордажах, так и в кабацких драках. И на Тортуге, с заносчивыми буканьерами и корсарами в том числе.
«Охотник» все время двигался, имея на реях палубную команду, споро управляющуюся с парусами при выполнении различных маневров. И пусть «Мейфлауэр» по факту не уступал ему в ходе, нагнать свою жертву ему никак не удавалось. Мало того, этот вертлявый Ирландец постоянно занимал столь неудобную позицию, что сделать бортовой залп было просто невозможно. Да и когда появлялась такая возможность, «Охотник» находился на таком удалении, что о точности стрельбы говорить не приходилось.
И напротив, его одиночные выстрелы частенько находили свою цель. Чему в немалой степени способствовало спокойное море. Ну и, конечно, пушки нового образца. Патрик буквально кружил над англичанином, без спешки вколачивая в него один снаряд за другим. При этом он следил за тем, что происходит у остальных, дабы держать руку на пульсе событий. И в этом ему оказывал помощь Перегудов, добросовестно информируя о положении дел.
Он уже давно мог расправиться с «Мейфлауэром». Но прекрасно понимал: как только это случится, тут же произойдет перелом в сражении. Оставаться же в стороне от драки было бы слишком подозрительно. Мало ли к каким выводам придет Требютор. В конце концов, сегодняшние противники капера когда-то были его соратниками. Так что лучше не рисковать, тянуть время и следить за происходящим.
Наконец через час противник Патрика все же сообразил, что с ним попросту играют, как кошка с мышкой, и решил скрыться. Но не больно-то в этом преуспел. Едва поняв это и не желая слишком удаляться от места схватки, Патрик приказал усилить огонь. Очень скоро «Мейфлауэр» потерял фок-мачту, а затем медленно начал погружаться в море. К этому моменту его палуба была охвачена огнем, так что команда больше не пыталась спасти свой корабль.
«Охотник» прошелся буквально по головам бросившихся за борт, выискивая капитана. При этом бригантина подмяла под себя баркас и шлюпку, переполненные людьми. Наконец искомый капитан Вудриф был обнаружен, вытащен, закован в цепи и водворен в трюм. Судьба остальных Патрика не интересовала. До берега не так уж и далеко, человек достаточно выносливый вполне способен доплыть до него. Разумеется, если будет знать, куда плыть, потому что пловцу землю однозначно не видно.
Покончив со своим противником, Патрик двинулся к месту схватки. А драка там была серьезная. Двое, англичанин и француз, объятые пламенем пожара, медленно уходили на дно, еще один француз, задрав корму, разделял их судьбу. Правда, его экипаж уже перебрался на захваченный английский фрегат, команду которого без затей побросали в море.
Но даже оказавшиеся в воде пираты не собирались сдаваться. Англичанин резал француза, француз топил англичанина. Те и другие прямо в воде сбивались в отряды. Порой им удавалось завладеть шлюпками, которые перед боем традиционно спустили на воду и взяли на буксир. После этого они вплавь или на шлюпках добирались до какой-нибудь парочки сцепившихся судов, взбирались на них и нападали на противников со спины.
Это была схватка по-настоящему отчаявшихся людей. Остаться в море без корабля или шлюпки — верная смерть. Да и шлюпка не дает никаких гарантий, ибо в ней совершенно нет припасов. Поэтому выход только один — победить. Победить во что бы то ни стало.
— Патрик? — послышался прямо в ухе голос Перегудова.
— Да, — отсекая сознание Кларка, тут же отозвался Шейранов.
— Дело дрянь. Требютор раскатал английского флагмана.
— Неудивительно, сто десять человек против семидесяти.
— Угу. Правда, он потерял около половины своих людей. Но не это главное. Харрисон попал к нему в руки, хоть и тяжело раненным, но все же в сознании. Они успели переговорить.
— Понимаю. Теперь Франсуа знает об уверенности англичан, что карта у меня.
— Именно. Сейчас он и его офицеры решают, как прекратить бойню и развернуть охоту за тобой.
— Ч-черт. Умный гад. Кто бы мог подумать? Лейтенант Браун!
— Я, господин капитан, — тут же отозвался Кевин.
— Курс на «Сен-Катрин» и «Мэри».
— Слушаюсь.
— Лейтенант Линч.
— Я, господин капитан, — откликнулся артиллерист.
— Готовьтесь открыть огонь по этим сцепившимся судам. Топим обоих.
— Слушаюсь.
Команда Требютора уже распутывала такелаж обоих кораблей, чтобы обрести свободу и заняться предателем, столкнувшим их лбами с англичанами. Именно в этот момент на оба судна, над которыми развевался французский флаг, обрушились снаряды «Охотника». Причем огонь вели не только пушки, но и все четыре фальконета. Надо заметить, что палубы двух сцепившихся кораблей, да еще и при практически полном отсутствии качки, весьма хорошая цель. Так что процент попаданий был весьма недурным. О чем свидетельствовали облачка от рвущихся снарядов.
Требютор попытался ответить из своих пушек. Но, к его глубокому сожалению, мог задействовать только носовые орудия. Впрочем, с учетом того, что орудия были с двух судов, получился полновесный бортовой залп из четырех орудий. Другое дело, что ни одно из ядер не нашло своей цели. А вот снаряды с «Охотника» били точно. На «Мэри» начался пожар, который постепенно перекидывался на «Сен-Катрин». И французы ничего не могли с этим поделать.
Добившись вывода из боя флагмана, «Охотник» отвернул, чтобы заняться «Гальярдиной» Жана Гасконца. Тот как раз расправился со своим англичанином и, обнаружив предателя, устремился в его сторону. В это время пламя на «Мэри» добралось до крюйт-камеры. Ничего удивительного, учитывая то простое обстоятельство, что пушечные фугасы, проламывая борт или палубу, разрывались уже внутри корабля. Вот огонь и добрался так быстро до пороха.
Взрыв буквально разметал оба корабля. Какое-то время на месте двух судов висело непроницаемое молочно-белое облако. Когда же его отнесло в сторону ветром, от кораблей оставались только плавающие обломки. Да одна из мачт, уже и не понять, чья именно, практически вертикально погрузилась в воду по марсовую площадку.
Гасконец не имел против Ирландца никаких шансов. Впрочем, это понимал Патрик и никак не желал понимать его новый противник. Поэтому вновь началась пляска двух поединщиков, кружащих практически на одном месте в стремлении занять как можно более выгодную позицию.
Между тем команды остальных кораблей продолжали остервенело рвать друг друга. Одни пребывали в недоумении и ярости, с чего это их союзник вдруг переметнулся на противную сторону. Другие в этой же связи испытали подъем боевого духа и, отбросив отчаяние, ринулись в бой, словно обрели второе дыхание. Казалось, они уже видели, что чаша весов неуклонно склоняется в сторону французов. И вдруг появился луч надежды.
