Глава 6
На следующее утро Звоницкий начал рабочий день с вопроса:
— Яна, вы не в курсе, куда подевались три флакона ковинана?
Сегодня девушка соорудила на голове нечто удивительное: легкие локоны, как у «Весны» Боттичелли, спадали на плечи. На щеках девушки играл румянец — хотя, возможно, это был всего лишь результат каких-то косметических ухищрений, Звоницкий в этом совершенно не разбирался. В общем, Яна выглядела превосходно. На ней был брючный костюм цвета чайной розы и туфли на прозрачных каблуках. Надо же, какой разнообразный гардероб у ассистентки…
Девушка как раз собиралась переодеваться в рабочую форму. Она замерла, держась за ручку двери в «бытовку», потом обернулась:
— Ковинан? Я точно его не использовала, Глеб Аркадьевич! Вообще в последние два дня гормональных инъекций не было. А что, не хватает ампул?
— Да, — кивнул Глеб, внимательно глядя на Яну. — Было десять, стало семь.
Под его пристальным взглядом ассистентка ничуть не смутилась, лишь пожала плечами и довольно беспечно спросила:
— А может, вы обсчитались, а, Глеб Аркадьевич? Ну бывает же — использовали лекарство, а в журнал не записали… — Вдруг она ахнула и густо покраснела: — Ой, Глеб Аркадьевич, вы же не думаете…
— Ну что вы, Яна! — покачал головой Звоницкий.
Но девушка продолжала оправдываться:
— Знаете, я могла закрутиться и не записать… Но, вообще-то, я в таких вещах обычно не ошибаюсь… Знаете что? Раз это моя вина — ну, в смысле, я недосмотрела, то просто вычтите стоимость препарата из моей зарплаты!
— Яна, я вас ни в чем не обвиняю.
— Обвиняете! — На глазах девушки выступили слезы. — И потом, вас почти не было в клинике последние дни, так что, получается, я за все тут отвечаю. А значит, это моя вина!
— Яна, пожалуйста, успокойтесь! — вздохнул Звоницкий. — Все в порядке. Наверное, я сам ошибся — использовал препарат раньше, а в журнал не занес, вы правы. Такое бывает… Ну, вытрите слезы, вы же не ребенок! И давайте работать.
В приемной уже начали собираться пациенты. Яна отрывисто кивнула и скрылась в бытовке. Через пять минут девушка вышла оттуда в форме, умытая и готовая к работе. Локоны скрылись под зеленой шапочкой.
День покатился по накатанной колее. Казимирова работала безупречно, как всегда, но в отношениях между ветеринаром и его ассистенткой появилась натянутость. Яна старалась не поднимать глаз на шефа, разговаривала отрывисто и только по делу, а в обеденный перерыв вообще отправилась в кафе, чего раньше никогда не делала. Так что Звоницкому пришлось пить чай одному, заедая печаль бутербродами, приготовленными заботливыми руками Варвары Михайловны. Глеб жевал и думал, что совершенно напрасно затеял разговор о пропавшем лекарстве. Яна Казимирова совершенно не похожа на нечистого на руку человека. Да и стоит ли портить себе репутацию на новом месте работы ради трех пузырьков по паре тысяч каждый?!
Дожевывая бутерброд с помидорами и тунцом, он решил, что пора пополнить запасы лекарств, раз уж зашла об этом речь. Так что, когда Казимирова вернулась, Звоницкий сообщил ей, что отъедет по делам на пару часов.
Яна молча кивнула, не глядя на шефа, и принялась разбирать папки с историями болезней полугодовой давности. Никакой необходимости в этом не было — видимо, девушка просто искала, чем занять руки.
Чувствуя тяжесть в желудке после бутербродов и неприятный осадок в душе после утреннего разговора, Глеб сел за руль и поехал на оптовый склад. Лекарства он покупал именно здесь — это было дешевле.
Управился он быстро. Загрузив коробки в машину, решил выпить кофейку где-нибудь в тихом месте. Маленькое уютное кафе неподалеку он знал и любил. Глеб заказал кофе и чизкейк и уселся у окна, глядя на спешащих по делам прохожих — и на свою машину, на всякий случай.
Примерно на середине чизкейка он заметил в толпе знакомое лицо. Интересно, что делает в этом районе Ирина Старикова?! Вдова выглядела очень юной и озабоченной. Она стояла на углу перед кафе, то и дело поглядывая на часики на запястье. Ирина Валерьевна явно кого-то ждала. Сегодня красавица сняла траур и была одета подчеркнуто скромно — серый костюм, туфли без каблука. Кого же она ждет?
Ответ на этот вопрос Глеб получил минут через десять. К тротуару подкатил «Ягуар», из которого выглянула Гертруда Александровна.
Черноволосая дама махнула рукой, и юная вдова села в машину. Звоницкий задумался. Интересно, какие совместные дела могут быть у этих женщин? Одна — жена трагически погибшего юриста, поверенного фонда «Феликс». А другая — глава клана Ковалевых, обездоленного завещанием баронессы именно в пользу этого фонда…
Глеб пожалел, что его машина стоит так неудачно — пока он до нее дохромает, обязательно попадется на глаза двум заговорщицам. Его невозможно ни с кем спутать, слишком заметная фигура. Дамы сразу узнают его — и тогда ему ни за что не получить доступа к их маленьким дамским секретам.
Но, к удивлению Глеба, женщины никуда не поехали. «Ягуар» мирно стоял у тротуара, и Звоницкий через два стекла — витринное и автомобильное — мог наблюдать пантомиму. Слов он не слышал, а по губам читать не умел, поэтому оставалось только смотреть.
У него создалось впечатление, что разговор ведется на повышенных тонах. Сначала обе женщины смотрели в разные стороны. Губы Гертруды шевелились — видимо, она выговаривала Стариковой. Вдова смотрела в окно с видом напроказившей школьницы. Вдруг она принялась судорожно копаться в сумочке, вынула платок и прижала его к лицу. Плечи вдовы вздрагивали, так что ошибиться было невозможно: молодая женщина плакала. Ничего удивительного в этом не было — в конце концов, Ирина Старикова только что похоронила мужа… Но какое отношение имела ко всему этому Гертруда?
А черноволосая дама все больше горячилась. Глеб Аркадьевич с интересом наблюдал, как она рубит воздух ладонью, что-то доказывая собеседнице или в чем-то ее убеждая. Но Ирина не дослушала — она вдруг рывком распахнула дверцу, выскочила из машины и бросилась бежать по улице, натыкаясь на людей в толпе. Гертруда высунулась и что-то крикнула ей вслед, Ирина на мгновение обернулась на бегу — мелькнуло заплаканное лицо, — но не остановилась и вскоре исчезла из виду.
Гертруда Александровна захлопнула дверцу «Ягуара», и Звоницкий заторопился. Ему пришла в голову мысль проследить за мадам Ковалевой. Дама явно была не столь простодушна и открыта, как старалась представить при первой встрече.
Преследовать Ирину Старикову он даже не пытался — во-первых, со своей ногой ни за что ее не догнал бы, а превращаться в посмешище, ковыляя вслед за блондинкой, не хотел. А во-вторых, Ирину можно застать и дома, никуда она от него не денется. В-третьих, разговаривать с вдовой Глебу было совершенно не о чем — никакой важной информацией блондинка не владела. К тому же молодая женщина принималась плакать по любому поводу, а Звоницкий этого не выносил.
А вот госпожа Ковалева — другое дело. Дама явно что-то скрывает…
Глеб быстро дошел до своего «Паджеро» и газанул с места так, что покрышки взвизгнули. «Ягуар» был заметной машиной, и он пристроился в потоке автомобилей так, чтобы не терять его из виду, но и не попадаться на глаза Ковалевой. Кто знает, насколько она наблюдательна… Люди, которым есть что скрывать, обычно осторожны и подозрительны.
Звоницкий думал, что Гертруда едет домой, в свой особняк, но оказалось, путь дамы лежал на другой конец города. Ковалева была великолепным водителем — хладнокровным, но достаточно агрессивным, она использовала любую возможность, чтобы втиснуть свою машину на освободившееся место, и пару раз подрезала нерасторопных водителей. Вдоволь настоявшись в пробках, спалив изрядное количество бензина и нервных клеток и надышавшись выхлопными газами, Глеб Аркадьевич наконец затормозил перед автосалоном «Малина-драйв». Ах да! Автосалон принадлежит госпоже Ковалевой, так что дама попросту приехала на свое рабочее место! А он-то нафантазировал, что сейчас застукает Гертруду на чем-то этаком и дело Ильи Старикова наконец-то сдвинется с мертвой точки…
«Ягуар» давно въехал в ворота, а Глеб все сидел, постукивая пальцами по рулю и размышляя, как лучше построить разговор. Гертруда Александровна далеко не проста, с этой дамой надо держать ухо востро. Наконец он завел мотор и въехал на огороженную территорию. Стеклянное двухэтажное здание автосалона демонстрировало небогатый выбор иномарок и богатый выбор скучающих продавцов. Когда Глеб ступил на порог, к нему одновременно бросились два мальчика в белых рубашках. Один оказался чуть проворнее, и второй разочарованно отступил. Прыткий продавец одарил потенциального клиента голливудской улыбкой и осведомился:
— Интересуетесь определенной моделью? Или мы можем подобрать вам что-то эксклюзивное?
Глеб огляделся. Ковалевой не было видно.
— Вообще-то мне бы хотелось побеседовать с Гертрудой Александровной!
Улыбка продавца погасла, как выключенная лампочка, и он сухо произнес:
— Кабинет на втором этаже.
Когда Звоницкий постучал в дверь кабинета с золотой табличкой, ответом ему было мрачное «Войдите!». Он толкнул дверь и переступил порог. Гертруда Александровна сидела за столом и просматривала какие-то бумаги с карандашом в руке. На кончике носа у Ковалевой помещались стильные очки, а на столе перед бизнес-леди лежал калькулятор. Гертруда тыкала карандашом в клавиши и недовольно щурилась.
Увидев Звоницкого, дама чрезвычайно удивилась. Взгляд ее сделался колючим, губы сжались в ниточку. Ковалеву явно не обрадовал визит ветеринара.
— Добрый день, Гертруда Александровна! — широко улыбнулся Звоницкий. — Вот проезжал мимо, увидел ваш автосалон и решил заехать. Помните, вы приглашали меня наведаться к вам?
— День добрый, Глеб…
— Аркадьевич! — продолжая улыбаться, подсказал Звоницкий. — Вот подумываю сменить машину… Моя старушка что-то барахлит. Но если я не вовремя, могу заехать в другой раз или обойтись услугами этих молодых людей…
Гертруда сняла очки и поспешно ответила:
— Нет-нет, ну что вы, Глеб Аркадьевич! Я рада вам помочь. Пойдемте, я покажу вам свои владения.
Следующие полчаса Глеб провел крайне познавательно — Ковалева старалась на совесть, она продемонстрировала все имеющиеся автомобили, со знанием дела рассказывая о технических характеристиках каждого. Было видно, что дама действительно разбирается в машинах и любит свое дело.
Наконец Гертруда Александровна закончила «экскурсию» и, пожав плечами, проговорила:
— Ну, вот и все, что мы можем вам предложить на сегодняшний день. Боюсь, в последнее время наш ассортимент уменьшился — сами понимаете, мировой экономический кризис прежде всего бьет по нашему сегменту рынка… Конечно, мы можем пригнать для вас машину из Германии, если хотите. Кстати, а где ваша «старушка»?
Звоницкий указал через стекло на «Паджеро», припаркованный на стоянке. Ковалева странно посмотрела на него и сказала:
— Как только определитесь с машиной, дайте знать. А сейчас… Прошу меня извинить, очень много работы.
Но Глеб уходить не спешил.
— Гертруда Александровна, я хотел бы задать вам еще несколько вопросов…
Реакция собеседницы была неожиданной — Ковалева схватилась за телефон.
— Кому вы звоните? — удивленно спросил Глеб.
Дама отложила мобильный и с неприятной улыбкой сообщила:
— В полицию, конечно! Куда же еще.
— И что вы им скажете?
— Скажу, что какой-то тип преследует нашу семью! — Улыбка Гертруды превратилась в волчий оскал. — Кто вы такой?! Вы представились другом этого адвоката, я пустила вас в свой дом, ответила на все ваши вопросы… По какому праву вы преследуете нас? Терроризируете мою семью?!
— Я терроризирую?! — изумился Звоницкий.
— Вы шпионите за нами! — отчеканила Ковалева. — Являетесь сюда под надуманным предлогом… вашей машине всего год, она с ручным управлением, и вы хотите сказать, что настало время ее менять?! Придумали бы что-нибудь получше… Кстати, я заметила, что вы ехали за мной через весь город! Зачем? Может быть, вы преступник?
— Уверяю вас, я законопослушный ветеринар, не более того, — улыбнулся Глеб. — Я действительно был другом адвоката Старикова. Если вы сомневаетесь, можете позвонить замначальника УВД Пестрякову. Он меня хорошо знает.
Гертруда, сощурясь, смотрела на Звоницкого. Судя по ее виду, она не верила ни единому его слову.
Наконец она убрала телефон в карман, скрестила руки на груди жестом Наполеона и резко бросила:
— Ладно. Задавайте ваши вопросы и проваливайте! Вы ведь все равно не отстанете, знаю я таких! А мне совершенно не хочется встречать вас на каждом углу.
— Собственно, вопросов у меня всего два, и оба очень простые. Первый: скажите, почему никто из вашей семьи не сотрудничает с фондом «Феликс»?
Гертруда поморщилась, как от зубной боли:
— Не говорите мне про этот фонд! Слышать про него не могу! Это баронесса поставила такое условие в своем завещании — чтобы никого из нашей семьи там и духу не было. Бедного Феликса изъяли из нашего дома буквально на следующий день после смерти баронессы Баух! Прикатил поверенный из Лондона, в сопровождении каких-то громил вломился в наш дом и забрал кота, представляете? Как будто Феликсу угрожала какая-то опасность! — Она возмущенно задышала. — Да за кого они нас принимают, эти британские юристы?! Я вполне состоятельный человек, мои братья тоже работают и имеют собственный доход. А этот англичанин разговаривал с нами так, будто мы… мелкие жулики!
— Но ведь вы не хотели отдавать кота? — вставил реплику Звоницкий.
— Кто это вам такое сказал? — возмущенно воскликнула Гертруда.
— Скажем так, один человек, имеющий отношение к фонду, — уклончиво пояснил Глеб Аркадьевич.
— Мы не хотели отдавать Феликса неизвестно кому. Мы привыкли к коту, любили его, вот и все! А вы что подумали? Что мы собираемся уморить животное и пользоваться денежками в свое удовольствие?! — Гертруда замолчала, собираясь с мыслями, потом пояснила: — Понимаете, это ведь была последняя воля баронессы. Каким бы диким и странным ни было завещание, мы уважаем последнюю волю. Раз Александра Фелициановна не хотела оставлять нам наследство — что ж, так тому и быть. Мы все порядочные люди, понимаете? Неужели вы тоже во всех видите жуликов и проходимцев?
В голосе ее звучала такая искренняя обида, что Глеб, не удержавшись, слегка поклонился и сказал:
— Прошу извинить, если я обидел вас.
— Ну, задавайте ваш второй вопрос, — устало вздохнула Гертруда. — У меня действительно много работы.
— Какие отношения связывают вас с Ириной Стариковой? — спросил Глеб.
Реакция женщины его поразила — она вдруг побагровела и закричала:
— А вот это совершенно вас не касается! Это… это личное! Убирайтесь отсюда! Я больше не скажу вам ни слова! Подумать только, я битый час распинаюсь перед этим человеком, а он мне такое! Вон!
Звоницкий поспешил покинуть автосалон, провожаемый удивленными взглядами продавцов.
Выехав за ворота «Малины-драйв», Глеб остановил машину и задумался. Реакция госпожи Ковалевой на простой вопрос показалась ему преувеличенно эмоциональной. О чем таком Гертруда могла беседовать с Ириной? Что ж, раз владелица автосалона не хочет отвечать, придется спросить вдову…
Кстати, ответ на первый вопрос — о коте — показался Звоницкому уклончивым и лукавым. Госпожа Ковалева явно преувеличила материальное благополучие своей семьи. Да, они проживали в особняке, но этот дом купила семейству баронесса еще при жизни сестры. А раз взрослые люди живут все вместе, значит, скорее всего, собственного жилья ни у кого из них нет. Да, Гертруда была владелицей автосалона, но выбор машин в нем оставляет желать лучшего — кризис, права хозяйка. Скучающие продавцы, что бросаются на потенциального клиента, как голодные пираньи, тому подтверждение. Значит, дела у нее идут не лучшим образом…
Да и насчет доходов ее братьев Глеб не был так уж уверен. Электрон жаловался, что ему пришлось проститься с мыслями о собственной мастерской. Эдуард производил впечатление сильно пьющего господина. А младший, Филипп, вообще был инфантилен не по годам. Вряд ли юноша много зарабатывает — скорее всего, братья дружно сидят на шее у бизнес-вумен…
Звоницкий бросил взгляд в зеркало заднего вида и заметил, что ворота «Малины-драйв» приоткрылись, пропуская какого-то человека в синем рабочем комбинезоне. Фигура его показалась Глебу смутно знакомой, а когда тот приблизился, он узнал Электрона Ковалева. Легок на помине, как говорится…
Электрон постучал в стекло. Глеб опустил стекло, и в салон тут же хлынул раскаленный воздух летнего дня. Он приоткрыл дверцу пассажирского сиденья и предложил:
— Садитесь.
Электрон забрался в машину и завозился, устраиваясь. Мужчина явно чувствовал себя неловко, не знал, куда девать большие руки.
— Я это… Извиниться хотел за сестру! — неожиданно проговорил он.
— Да бросьте, это лишнее, — хмыкнул Глеб, гадая, чего же на самом деле хочет этот тип.
— Она бывает резкой, прямо генерал в юбке! — несмело улыбнулся Электрон. — Вы уж на нее не обижайтесь.
Глеб вежливо молчал. Электрон смущенно крякнул и, повозившись, извлек из кармана комбинезона помятую визитную карточку.
— Вот. Я подумал, вдруг пригодится.
На карточке, изготовленной явно в лучшие времена, стояло: «Александр Ковалев. Фирма «Мастер на все руки». И номер телефона.
— Вы это… если чего надо, звоните, не стесняйтесь. Я правда на все руки… в смысле, все умею. Сантехнику, электрику, по дереву и по металлу работаю. Даже ковать могу.
— И что, сейчас без работы сидите? — посочувствовал Глеб, разглядывая визитку.
— Так ведь это… Я на наследство рассчитывал! — простодушно улыбнулся Электрон. — Думал, после тетки мне останется, хватит мастерскую открыть.
— Вы что же, и автомеханик тоже? — заинтересовался Звоницкий.
— Да, вот у сестры в салоне на подхвате, — смутился Ковалев. — Но это не работа, так… В общем, если вам нужен будет мастер, звоните!
— Обязательно! — пообещал Глеб. В голове у него забрезжила одна идея, но пока смутно.
Электрон попрощался и двинулся обратно к салону. Как только его неловкая фигура скрылась в воротах, у Глеба затрезвонил мобильный. Он бросил взгляд на экран — номер был незнакомым.
— Слушаю!
— Глеб Аркадьич? — послышался насмешливый молодой голос. — Как бы нам встретиться и пообщаться?
— А зачем нам с вами… общаться? — удивился Глеб. — Кстати, вы еще не представились…
— Я Фил. Филипп Ковалев, помните меня? Давайте через пятнадцать минут в «Кулебяке», лады? Вы ведь еще не успели отъехать от теткиного салона?
— Послушайте, Филипп. Мы вполне можем пообщаться по телефону, — раздраженно ответил Звоницкий. — К тому же я не знаю никакой «Кулебяки».
— Ой, да ладно вам! — засмеялся нахальный юноша. — А «Кулебяку» просто погуглите, и все дела. До встречи. — И Ковалев-младший оборвал связь.
Глеб посидел пару минут, пытаясь справиться с возмущением. Каков нахал этот Фил! Ни малейшего сомнения, что Звоницкий, который в два раза его старше, прибежит на встречу как миленький. Почему Филипп так уверен, что он придет? Может быть, юноша действительно знает что-то такое, ради чего стоит поторопиться?
Глеб Аркадьевич последовал совету юного нахала — достал телефон и погуглил. «Кулебяка» оказалась ресторанчиком неподалеку. Интересно, откуда Филу известно, где в данный момент он находится…
Ответ на этот вопрос Глеб получил почти сразу. Он спустился по ступенькам в полутемное помещение, расписанное под хохлому — красным и золотым, и обнаружил Филиппа мирно сидящим за столом, на который официант в малиновой рубахе с пояском уже выставлял какие-то блюда. Юный наглец радушно махнул рукой:
— Присоединяйтесь, Глеб Аркадьевич!
Звоницкий уселся за низкий стол под насмешливым взглядом Фила.
— Кулебяки здесь просто волшебные! И солянка выше всяческих похвал. Закажите, не пожалеете! — посоветовал юноша.
— Благодарю, я не голоден, — поморщился Глеб. Развязные манеры юноши действовали ему на нервы. — О чем вы хотели со мной поговорить, Филипп Альгидасович?
— О-о, вы запомнили мое безумное отчество! Потрясающе!
— Ничего безумного в вашем отчестве я не вижу, — сухо отозвался Глеб. — Кстати, у меня мало времени. Так что вам нужно?
— Это я вас хотел спросить! — Фил внезапно сделался серьезным, как будто клоун решил изобразить председателя совета директоров. Не очень убедительно… — Моя сестра бьется в истерике после вашего визита. А ведь она крепкая тетка! Что вы такое ей сказали?
— Ничего особенного. Вы что же, защищаете от меня Гертруду Александровну? Уверяю вас, вашей сестре ничего не грозит.
Филипп смерил Звоницкого взглядом и вернулся к прежнему насмешливому тону:
— Пожалуй, вот тут вы правы. Чтобы причинить вред кому-то из нашей семейки, нужен кто-нибудь покруче ветеринара… Кстати, вы уже видели кота? Ну, наследничка? Как он поживает? Признаться, скучаю по скотине…
Звоницкий разглядывал юношу. Сегодня Фил был одет в белые джинсы и легкий пиджак, черные волосы спадали на плечи, и улыбка очаровательного проказника необыкновенно шла молодому человек. Младший из Ковалевых явно привык использовать свое обаяние как инструмент для достижения своих целей. Считает себя умником, а остальных — недалекими примитивными личностями…
— Скажите, Филипп, вас очень расстроило известие о том, что наследство баронессы не достанется вашей семье?
— А вы поставьте себя на наше место, — фыркнул Ковалев. — Вы бы очень расстроились, лишившись двадцати «лимонов» баксами из-за какого-то кота?
Звоницкий вежливо промолчал, а Фил, тяжело вздохнув, продолжил:
— Да, скрывать не буду — для нашей семейки это был удар. Мы как-то, знаете ли, привыкли рассчитывать на то, что когда-нибудь получим эти денежки. Конечно, мы не торопили на тот свет добрейшую тетю Лиду. Но точно знали, что после ее смерти будем богаты. И надо же было ей отбросить коньки раньше старшей сестры!
Глеб Аркадьевич разглядывал Филиппа, который возил вилкой по тарелке. Внезапно Ковалев поднял взгляд, искрящийся весельем, и тихо проговорил:
— Не надо смотреть на меня так, будто я насекомое под лупой. Я ведь знаю, что вы сейчас думаете.
— Сомневаюсь, — мрачно усмехнулся Глеб.
— А вот и нет! Проверим? — азартно воскликнул Фил. — Вы думаете: «Какой негодяй! Старая тетка вырастила его, а он так пренебрежительно отзывается о ней — «коньки отбросила»! Никакого почтения к старости, никакого уважения к смерти! Да он просто клоун, этот парень!» Ну как, верно?
Звоницкий молча кивнул. Надо сказать, ход его мыслей был примерно таким. Но главной мысли Филипп Ковалев не уловил. Звоницкий думал о том, что парень и вправду клоун и что ему не хватает внимания. Ничего этот юный негодяй не знает, никакой важной информацией поделиться не способен. Просто любит устраивать представления и шокировать почтеннейшую публику. А поскольку собственная семейка давно уже устала от выходок «милого ребенка», Филя нашел себе свежее развлечение в лице Глеба Звоницкого….
— Мне пора. — Глеб попытался встать, но Фил внезапно схватил его за руку. Тощий юноша оказался неожиданно сильным. Глеб бросил многозначительный взгляд на свою руку — и пальцы Фила разжались.
— Извините, — на мгновение смутился юный негодяй и вдруг воскликнул: — Стойте, я хочу сказать вам нечто важное!
Глеб снова сел и сложил руки, сплетя пальцы.
— Я любил тетку, — не глядя на него, заговорил Филипп. — Я за ней ухаживал, пока сестра не наняла сиделку, вставал по ночам, чтобы дать лекарство. Конечно, я знал, что она скоро умрет — все-таки ей было сто лет… но меня действительно расстроила ее смерть. — Он немного помолчал, потом через силу выдавил: — Мне меньше всех в нашей семье было нужно это проклятое наследство. Просто хочу, чтобы вы знали…
Звоницкий подождал, не скажет ли Фил что-нибудь важное, но молодой человек молчал. Тогда он встал и покинул ресторан, оставив Филиппа сидеть перед тарелками с едой, к которой он даже не притронулся.
Что ж, люди такого сорта были Глебу хорошо знакомы. Гордый неудачник — вот кто он, и, кажется, искренне любит свою семейку. А весь этот цинизм — просто юношеская бравада. Так ежик ощетинивается всеми колючками, чтобы защитить ранимое нежное брюшко…
Пора было возвращаться в клинику. Стоя в пробке, Звоницкий набрал номер Пестрякова.
— Саша? Здравствуй. Знаю, ты человек занятой. Не буду отнимать у тебя время, просто скажи в двух словах: есть что-то новое по делу Старикова?
Александру нечем было порадовать Глеба. Он рассказал, что следствие изъяло записи с мобильных телефонов у всех присутствовавших на юбилее и сейчас занимается обработкой видео. Мобильный Старикова по-прежнему не найден.
— Глеб Аркадьевич, когда будет что-то дельное, я вам сообщу, — пообещал Пестряков.
В клинике Звоницкого ждал неприятный сюрприз — в приемной между двух старушек с котами сидела, закинув ногу на ногу, Арина Старикова, вся в белом. Увидев Глеба, девушка ослепительно улыбнулась и поднялась ему навстречу:
— Глеб Аркадьевич! А я вас битый час жду. Ваша ассистентка сказала, что понятия не имеет, куда вы отправились и когда вернетесь. Очень неприветливая юная особа…
— Вы могли бы позвонить, — пожал плечами Глеб.
— Ой, да ладно! — махнула ладошкой Арина. — Папа говорил, клиника — ваша единственная любовь. Он рассказывал, что вы проводите здесь дни и ночи, весь в работе…
— Ночи я провожу дома, — пробормотал Глеб, провожая журналистку в свой кабинет. — Посидите здесь, я быстро.
Арина уселась, с веселым изумлением разглядывая скромную обстановку. Глеб протянул ей какой-то глянцевый журнал, чтобы не скучала, и выскочил из кабинета.
Яна была в смотровой — накладывала давящую повязку после капельницы страдающему ожирением престарелому коту.
— Давно она здесь? — мотнул он головой в сторону кабинета.
— Часа полтора, — фыркнула ассистентка. — Я ей сказала, чтобы не ждала, но она упертая, как не знаю кто…
Наскоро выслушав отчет о сегодняшнем приеме, Звоницкий прихватил из бытовки чайник и вернулся к себе. Арина все так же сидела, закинув ногу на ногу. Длинная белоснежная юбка ей очень шла, и кружевная блузка оттеняла темные волосы и глаза с золотыми искорками.
— Я узнала много нового о различных видах кормов, — перелистывая журнал, улыбнулась она. — Это было… познавательно!
— Простите, — смутился Глеб. — Хотите кофе? «Волшебного», как вы варите, не обещаю, но вполне приличный растворимый у меня есть.
— Давайте! — тряхнула волосами красавица. — Кстати, и поесть я бы тоже не отказалась. Пока сидела у вас в приемной, страшно проголодалась!
Девушка призывно сверкала глазами, глядя на Глеба и ожидая, что он ответит: «Я приглашаю вас пообедать, дорогая Арина Ильинична!»
Но Глеб не любил, когда его к чему-то вынуждали, да еще так явно. Поэтому он поставил на стол коробку с порядком засохшим печеньем и тоном радушного хозяина предложил:
— Угощайтесь!
Тень неудовольствия скользнула по лицу мадемуазель Стариковой, но девушка сдержалась. Видимо, ее жгло любопытство, и ради его утоления можно было стерпеть и черствое печенье.
— Глеб Аркадьевич, вы нарушаете наш договор! — шутливо погрозила она пальчиком. — Ведь вы обещали держать меня в курсе нашего расследования, а сами? Нехорошо!
«Нашего» расследования!
— И что же я скрыл от вас, Арина? — поинтересовался Глеб.
— Вот уже два дня вы где-то пропадаете! — капризно протянула Старикова. — Ездите по городу, встречаетесь с разными людьми… А мне ничего об этом не известно.
— Кстати, вы не в курсе, где может быть мобильный Ильи?
Отвечать вопросом на вопрос невежливо, но Глебу действительно нужно было это выяснить.
Арина подняла красивые, будто кисточкой нарисованные брови:
— Понятия не имею! Кстати, с моего телефона полицейские скопировали видео. Надеюсь, они найдут там что-нибудь стоящее… А то следствие, как мне кажется, начинает затягиваться. Боюсь, как бы оно не превратилось — как это называется? — в «глухарь».
— Арина, следствие — достаточно долгий процесс, — мягко пояснил Звоницкий. — Это только в сериалах дело раскрывают за два дня. Существует установленная законом процедура. К тому же у следователя, который ведет дело вашего отца, в производстве сразу несколько дел.
— Но ведь папа был таким важным человеком! Значит, и смерть его — важное дело, которое должно расследоваться в первую очередь!
— Уверяю вас, делается все возможное для выяснения обстоятельств, — попытался успокоить девушку Глеб, но безуспешно — по щекам ее покатились крупные слезы. Он сунул Арине пачку стерильных хирургических салфеток и выскочил из кабинета.
Яна уже приняла обеих старушек и сейчас собирала инструменты.
— Что случилось, Глеб Аркадьевич? На вас лица нет! — удивленно спросила она.
— Есть, — мрачно ответил Звоницкий. — Посоветуйте, чем можно успокоить молодую девушку…
— Эту? — усмехнулась Яна. — Ведро воды на голову — и все дела! Знаю я таких. Она просто ломается. Любит, чтобы вокруг нее все бегали на цырлах…
— Яна! Откуда у вас этот уголовный жаргон?! — закашлялся от неожиданности Глеб.
— Валерьянки возьмите, — кивнула в сторону шкафчика с лекарствами ассистентка.
Он прихватил пузырек темного стекла и вернулся в кабинет. К его удивлению, Арина ни в какой валерьянке не нуждалась. Девушка успела умыться и даже подкрасила губы — свежая помада так и блестела. Она очаровательно улыбнулась Звоницкому, который застыл на пороге.
— Что это у вас там, Глеб Аркадьевич? О, валерьянка! Это вы для котов держите? Я бы предпочла что-нибудь покрепче. Но вряд ли в вашей клинике найдется спиртное — вы ведь такой правильный… — Затем, засмеявшись, поднялась и добавила: — Ладно, раз уж вы не хотите мне помочь, я, пожалуй, поеду. Кстати, сколько вы платите этой своей помощнице? У нее туфли от Александра Маккуина… Хотя вы все равно в таких вещах не разбираетесь. Это не на вас она пытается произвести впечатление, а?
Погрозив пальчиком и взмахнув подолом белоснежной юбки, Арина Старикова покинула клинику.
Глеб некоторое время сидел, пытаясь понять, что это было.
Зачем Арина прикатила в клинику без звонка и просидела полтора часа в приемной, если весь ее визит не занял и получаса? Она не из тех девушек, что терпеливо ждут… Что же хотела выведать у него мадемуазель Старикова? Неужели для нее настолько важен ход расследования? А все «закидоны» — просто бравада травмированного смертью ребенка? Арине двадцать пять, но Глеб где-то читал, что современные юноши и девушки на редкость инфантильны. Для них даже термин придумали — «поколение И»…
В дверь заглянула Яна. Девушка успела переодеться, причесаться, подкраситься и смотрела слегка виновато, из чего Глеб сделал вывод, что ассистентка и сегодня попросит отпустить ее на полчасика пораньше.
— Глеб Аркадьевич, народу в приемной никого…
— Идите, Яна, идите! — махнул рукой Звоницкий.
Девушка послала шефу воздушный поцелуй и исчезла. А Звоницкий задумался. Да, за последнее время Яна очень изменилась. Похорошела и начала уделять внимание своей внешности. Красивой она не стала, но, пожалуй, теперь ее можно назвать ухоженной. И все эти вещи — новые, стильные, дорогие…
Откуда у одинокой девушки, до недавнего времени безработной, деньги на модные тряпки?
Ответ на этот вопрос Звоницкий получил очень скоро. Перед закрытием клиники он, как обычно, подвел баланс. С особой осторожностью пересчитал лекарства, но все препараты оказались на месте, и он вздохнул с облегчением, коря себя за неуместную подозрительность.
Зато, пересчитывая деньги в кассе, Глеб Аркадьевич обнаружил пропажу крупной суммы.
