Азарин воспринял смену темы без особого восторга. Задумался, отрицательно качнул головой и недовольно уточнил:
— Это Остин тебе сказал?
— Да.
— А он не мог… Скажем, преувеличить?
— Вряд ли. — Я бы тоже предпочла счесть это глупой шуткой, но что-то внутри меня было стопроцентно уверено, что Остин не солгал и не приукрасил. — У меня предчувствие.
— Даже так? — Азарин нахмурился. — И что оно говорит?
Я неопределенно пожала плечами. Ничего такого оно не говорило, просто намекало, что не закончится наш конфликт с Псом мирно, что-нибудь да произойдет.
— Ладно, разберемся. — Азарин неожиданно мягко улыбнулся и взлохматил мою челку. — Чудо ты в перьях. Давай к себе спать, завтра очень насыщенный день.
Я почувствовала, как за моей спиной раскрылся портал, но тут Азарин ухмыльнулся и добавил:
— И кстати, выговор тебе. С занесением в личное дело.
— За что?
— Тебе по пунктам? — Он искренне удивился тому, что я не понимаю, а когда я насупилась и сложила руки на груди, перестав его обнимать, то милостиво пояснил, при этом не переставая ухмыляться: — Во-первых, нахождение вне стен общежития после отбоя. Во-вторых, провокация трех курсов разом и создание крайне опасной ситуации. И в-третьих…
На этом месте инкуб оскалился уж совсем кровожадно (но не по-настоящему, это я видела), склонился ниже и проговорил мне прямо в лицо:
— Доведение своего и без того нервного жениха до срыва. А это, я тебе скажу, удавалось очень немногим, и я очень сердит.
Ага. Сердит он. А я крайняя, да?
— Рин, ты не прав! — Я вздернула подбородок и ткнула пальчиком ему в грудь. — Но объяснять я тебе ничего не буду. Я обиделась. Все, привет.
И пока впавший в ступор от моей наглости милорд ректор не перехватил и не вынудил объясняться, я юркнула в портал и выскочила из него прямо на свою кровать в общежитии. Ай! А что так неровно? Ну вот… испачкала покрывало обувью.
— Я не понял! — донеслось до меня возмущенное восклицание из незакрывающейся воронки портала. Затем в ней показалось недовольное лицо демона, и он, найдя меня взглядом, хмуро поинтересовался: — Мика, что за заявления?!
— Спокойной ночи, милорд ректор. — Я принципиально отказывалась продолжать тему, из-за которой мне впервые в жизни объявили официальный выговор. Села на кровать и жестом попросила его выйти вон. — Вы правильно заметили, уже очень поздно, а мне завтра очень рано вставать на занятия. Не могли бы вы не мешать мне готовиться ко сну?
— Микаэль? — Лицо инкуба окаменело, и он, вместо того чтобы выполнить мою очень даже вежливую просьбу, шагнул в мою комнату и проявился в ней целиком.
Кстати, все в той же боевой ипостаси…
Подошел ко мне, сложил руки на груди, недовольно цыкнул языком, когда вместо раскаяния увидел на моем лице недовольно поджатые губы и хмурую складку на лбу.
— Так. Мы обиделись, что ли?
Отказываясь поддаваться на провокацию, я тоже сложила руки на груди и предпочла рассматривать противоположную стену. Клара так и вовсе замерла на шкафу, решив изобразить чучелко.
Однако демон не сдавался.
— А на что мы обиделись, могу я узнать? — Тон Азарина стал тихим и ласковым, что вызвало мое откровенное неприятие. — Неужели я в чем-то не прав?
Не удержалась и отправила демону хмурый взгляд.
— Да, ты не прав!
— И в чем же?
Ласковость тона зашкалила, и меня это разозлило окончательно. Я подскочила, ткнула демона пальцем в грудь снова и прошипела:
— Как минимум в двух пунктах из трех! Я признаю свою вину по первому пункту, но в остальных я не виновата! Если твои студенты настолько безголовые, что лезут туда, куда их не звали, это не моя проблема, а их! И если ты настолько неуравновешенный, что, не разобравшись в ситуации, готов ревновать меня даже к девчонкам, то…
Договорить мне не позволил перехват руки и злобное, угрожающее рычание демона, которому мои слова почему-то пришлись не по душе. Что такое? Правда глаза колет?
— Я ур-р-равновешенный!
— Вижу. — Я высокомерно приподняла бровь. — Руку отпусти, больно.
Азарин руку мою отпустил. Но добрее от этого не стал и прожигать взглядом не прекратил.
Ругаться я никогда не любила, да и не умела, так что предпочла просто обозначить свои позиции.
— Милорд ректор, а вам к себе не пора?
— Мика!
— Что?
— Прекрати!
— Прекратить что?
— Дхар!
Вместо объяснений в стену полетел черный пульсар, меня пришпилили к полу взглядом, в котором бушевала первородная Тьма, а затем…
Демон развернулся и скрылся в портале.
Мило.
То есть он признает, что я права? Вот только…
Повернув голову к стене, скривилась. Вот как я объясню парням, когда они вернутся с учебы по обмену, что между нашими комнатами теперь дыра размером с голову? Орочью. Хорошо они сейчас оба отсутствуют…
— Мика, ты сумасшедшая… Зачем?
— Потому что он не прав! — Заведясь с пол-оборота, когда Клара оживилась и попыталась вступиться за Азарина, я повернула голову к фамильяру и тихо процедила: — А будешь за него вступаться…
— Не буду!
Не знаю, что прочла в моих глазах Клара, но на попятную пошла моментально. Даже крылья вперед выставила, словно это могло ей помочь.
Наивная…
Усмехнувшись, при этом почему-то почувствовав себя невероятно одинокой и всеми брошенной, я плюнула на приличия и завалилась на кровать прямо в одежде, скинув лишь обувь.
Никто меня не любит, никто не понимает и не поддерживает…
Ну и ладно! И не надо! Дождусь весны и… И всем докажу! Все докажу!
Шмыгнув носом, обняла себя руками и закрыла глаза. Скоро, очень скоро…
Нетерпеливо отсчитывая секунды, потомственный опекун Кларисса с трудом дождалась, когда пробуждающаяся аватара уснет и, клювом приоткрыв окно, вылетела в ночную тьму. Что-то шло не так. Очень сильно не так.
Неужели бабуля была прав, и богиня уже вовсю рвется во внешний мир, устав ждать контрольного дня? А как же правила? Как же запретные печати? Неужели они уже не властны над праматерью и она досрочно проявляет волю?
Это ведь далеко не первая вспышка божественного гнева, когда медовые глаза становятся голубыми льдинками, а наутро Мика не помнит ничего из того, что было…
Или они настолько похожи, что уже давно слились в одно? Все ее оговорки «я» — «мы», все эти многочисленные уступки, когда сила готова пойти навстречу, даже не взяв толком платы, все эти вспышки гнева и властности, меняющие ее милую крошку до неузнаваемости.
А сейчас? Что было сейчас?
Уж точно не просто размолвка влюбленных.
Это была проба сил. Явная. Это не Мика обижалась на Азарина за выговор. Это Снежанна ставила на место демона, попытавшегося указать богине на промашку.
И это… Это Клариссе не нравилось. Да, она давала клятву служения. Но не богине, а хранителю.
И именно хранителя она планировала спасти любой ценой.
Долетев до подоконника ректорских комнат, Клара несколько раз постучала, чтобы ее заметили, а когда раздраженный демон подошел к окну, кивнула.
Дождалась, когда впустят, перелетела на стол, выпрямилась, немного робея под потемневшим взглядом хмурых глаз, прочистила горло и только после этого заговорила:
— Прошу простить мою подопечную за резкие слова и недостойное поведение. Это была не она.
— Я понял. Я видел божественное сияние ее глаз, поэтому и ушел, — хмуро буркнул самый могущественный демон академии и сел обратно в кресло, где сидел до этого и… пил.
Початая бутылка крепкого вина была уже опустошена наполовину, но для демона, до сих пор пребывающего в боевой ипостаси, это было словно капля в море. Чтобы напиться, ему требовался как минимум бочонок гномьего самогона. А вот слегка ослабить расшатавшиеся нервы… да, самое то.
Внимательно осмотрев собеседника, Клара сдавленно кашлянула. М-да.
— Могу я предложить вам свою помощь?
— А смысл? — Демон раздраженно взмахнул бутылкой. — Притащишь мне литр успокоительного? Так спасибо, я сам. Как-нибудь…
— Вижу я, как вы сами, — недовольно проворчала добровольная помощница. — Но я хотела предложить нечто иное. Для начала дать совет.
Демон выразительно приподнял бровь, молчаливо выражая свое скептичное мнение по поводу подобного предложения.
Ворон предпочел не заметить и наставительно проговорил:
— Попытайтесь не давить и не спорить. У Микаэлы сейчас очень сложный период притирки с богиней, чувствующей скорейшее воплощение. Обещаю, совсем скоро станет легче. Как только богиня проснется и нагуляется, она не будет вмешиваться в вашу жизнь.
— Проснется и нагуляется? — Взгляд демона заледенел. — То есть тело моей жены захватит какая-то древняя тварь, мнящая себя могущественной и никому ничего не должной, и отправится гулять?! Ты это имеешь в виду?! А когда именно она нагуляется, тебе это известно?
С каждым словом тон демона повышался, голос становился злее, и под конец Азарин уже кричал, в сердцах запустив бутылку в стену и даже не поморщившись, когда она разлетелась вдребезги, а по стене начало расплываться темно-бордовое пятно, в ночном полумраке очень похожее на кровь.
Выдержав паузу, чтобы ее слова не потонули в грохоте или рычании, Клара спокойно ответила:
— Нет, мне это неизвестно. Но я не договорила. Это не единственный совет, который я хотела вам дать. Я знаю, что вы поддерживаете контакт с Плетельщиком. И даже не спрашивайте откуда, просто знаю. Мм… Кстати, да. Здравствуйте. Выходите, присоединяйтесь к нашей беседе, досточтимый. Как ваше здоровье, как внуки, как текущие дела? К слову сказать, вы в курсе, кто именно едет в академию, купившись на обещание легкой наживы?
— Приветствую. — Из густой тени вышла мощная фигура, с ног до головы закутанная в старый, поношенный плащ. — Да, уже знаю, поэтому и здесь. Вчера Охотник из Древних демонов появился в городе, и соглядатаи поторопились мне об этом доложить.
Орк, с невероятно древних времен стоящий на страже порядка в этом непростом мире, откинул капюшон и сел в свободное кресло, явно настраиваясь на длительную беседу.
— Зато одним ударом расправимся сразу с двумя Древними, а может, даже и с тремя. Это ли не чудесно? Замечу, я тут узнал из достоверных источников: а день рождения-то у нашей лисички не в первый день весны. Ай-ай, Кларисса, как нехорошо скрывать от нас эту важную информацию. Зачем?
— Затем, — не удержалась от раздраженного карканья уличенная во лжи опекунша хранителя. — Много вас таких, желающих на носительницу божественной искры лапу наложить. Это делалось всегда, и я не собираюсь оправдываться.
Демон, до этой секунды сидевший тихо, встрепенулся и потребовал ответа на один из самых главных вопросов.
— Когда?!
Отвечать Клара не желала, но выбора не было. Если не она, то это сделает Плетельщик, уже вовсю ехидно поблескивающий глазами.
— Через три дня. Микаэле исполнится двадцать один год через три дня. Об этом не знал никто, кроме ее матери и бабушки, которые за месяц до родов уехали в священную пещеру и вернулись лишь через месяц после официально объявленной даты. Такова воля праматери — держать истинную дату рождения хранителей в тайне.
Сердце демона пропустило удар.
Три?
У него осталось всего три дня?
Бездна! Как мало!
— Эй-эй, милорд ректор, без паники, — мягко пожурил подскочившего демона древний орк. — У нас все под контролем. Значит, действовать будем так…
Все-таки зря я не разделась. Умудрившись каким-то образом лечь в одежде, да еще и отлежать руку, которая затекла, и теперь очень болезненно кололо иголочками во всей длине от запястья до шеи, я рассматривала свою хмурую физиономию в зеркале и больше всего в этот момент хотела снова лечь спать, а не торопиться в столовую и на уроки.
В голове неприятно шумело, в носу подозрительно хлюпало, а в душе царил полный раздрай. Неужели мы умудрились вчера поругаться? Воспоминания были почему-то очень смутными, хаотичными и неприятно смазанными, словно это все происходило не вчера и не со мной.
Что за гхырт?
Неужели я и правда заболела?
Ничем иным мое вялое состояние и гадкое самочувствие я обосновать не могла.
Клары в комнате не наблюдалось, так что даже спросить совета было не у кого, и в итоге пришлось брать волю в кулак и, нацепив две кофты и шарф (куртку мне вчера так и не вернули), ползти в столовую. Можно, конечно, и к целителю Эстефану наведаться, но не раньше вечера. И то, если станет понятно, что мой организм не справится с простудой сам.
А в столовой…
Меня встретила тишина.
Не сразу правда, а лишь когда я появилась на пороге и сделала пару шагов. До этого там было очень даже шумно, а сейчас в глазах студентов, молча взирающих на меня, была лишь одна эмоция — ожидание продолжения вчерашнего шоу.
— Всем привет. — Я вяло помахала рукой многочисленной аудитории, шмыгнула носом и как ни в чем не бывало направилась к раздаче. Взяла поднос, затем обернулась, напоказ удивившись всеобщему вниманию и оглушающей тишине, и недоуменно уточнила: — В чем дело? Мне пожелать вам приятного аппетита?
Кто-то из близсидящих ведьмаков нервно хмыкнул, и потихоньку разговоры возобновились, хотя большинство присутствующих все-таки поглядывали на меня с немым ожиданием.
Нетушки. Не расскажу.
Потому что сама мало что помню…
Снова с досадой потерла лоб рукой, а затем оглушительно чихнула. Да не один раз, а целых четыре, чем откровенно перепугала стоящих впереди старшекурсниц-вампирш с факультета крови, удостоилась протянутого платка и совета отправиться в лазарет.
— Ага… как совсем помру…
А за столиком ведьмачьего факультета меня ждал хмурый Остин, нервно мнущий в руках подброшенную заколку Лили.
— Микаэль!
— Мм? — Общаться не было никакого желания, и я вяло приподняла бровь, отбросив приличия и вежливость. — Чего тебе, блохастый?
— Чье это?
— Определенно женское. А что?
— Кто она?!
Пес уже рычал, явно подозревая именно меня в своих душевных терзаниях к пока неизвестной особе женского пола, но я лишь отмахнулась и тоскливо вздохнула над кашей.
Аппетита не было. Никакого.
— Микаэль, я с тобой разговариваю!
— А я с тобой нет. — Подняв на надоедливого парня заледеневший взгляд, я отчеканила: — А будешь надоедать, тоже бабой сделаю. Тебе сиськи пятого или шестого размера?
Парень, не ожидавший от меня подобной угрозы, отпрянул, затем почему-то побледнел и, сдавленно извинившись, ретировался из столовой, даже не убрав за собой посуду.
А еще через пару секунд рядом со мной стало очень тихо и очень пусто. Подняла голову, с удивлением отметила, что за столом на восьмерых я сижу одна, но лишь пожала плечами и снова уткнулась в кружку с чаем, который пока единственный не вызывал отвращения.
Трусы…
Минут через семь, когда чая в кружке стало меньше от силы наполовину, я раздраженно поморщилась и поняла, что дольше сидеть смысла нет — аппетит так и не появился, а время шло. Отнесла посуду, предпочитая не смотреть по сторонам, отправилась на занятия и успешно отсидела три первые пары. Четвертым уроком шла боевка, на которую мне не хотелось идти как минимум по двум причинам: самочувствие, ставшее откровенно болезненным, и чувство вины, захватывающее меня все больше.
Проблема была в том, что я не помнила подробностей, и это угнетало намного больше, чем сопли и частое чихание. Я никогда и ничего не забывала! Никогда! Что случилось на этот раз? Неужели моя память отказывается воскресить произошедшую размолвку по причине…
По какой, Дхар побери, причине?!
На обед я плелась еле-еле, и даже Лили с Остином, которые наконец нашли друг друга и теперь о чем-то жарко шептались за отдельным столиком в углу, не вызвали улыбки. Нашли и хорошо. Одной проблемой меньше.
— Апчхи!
Чихнув так оглушительно, что на секунду замерли все, я грустно шмыгнула и повела носом, пытаясь выяснить, что у нас сегодня на обед. Пахло всякой ерундой: куриным супом, тушеным мясом и булочками с ванилью.
Скривилась, дошла до раздачи, осмотрела ассортимент и поняла, что аппетит так и не появился. Снова шмыгнула, взяла два компота, превозмогая отвращение, влила его в себя прямо на раздаче, умом понимая, что необходимо хотя бы пить, и потихоньку поплелась на полигон. Нюхать все это съестное многообразие у меня не было ни малейшего желания.
Пойти эликсир себе сварить, что ли? Вот как сейчас помню, что было нечто такое, простенькое и укрепляющее. Или все-таки не тянуть и сходить в лазарет? Хотя там лэр Эстефан…
Представила и скривилась вновь. Нет, не хочу. Все противно. Все противны.
Сейчас бы к Рину под бочок…
Представила и вздохнула вновь, уже тихо ненавидя это отвратительное состояние. Как беременная, право слово! Читала я о таких симптомах, ага. Ужас просто! Но я-то не беременна! В моем нынешнем состоянии это просто невозможно!
Ругнувшись, тут же простонала, потому что из носа уже откровенно текло, а в горле першило. Ощущалась общая слабость и некоторая ломота в костях, которая бесила даже больше, чем душевный разлад и непонятное томление. Хотелось всего и сразу: кого-нибудь убить и обнимашек, новое платье и нож, почитать и поспать, выздороветь и поговорить с Азарином…
О! А вот и он.
Демон в простой одежде, не стесняющей движения, разминался на турнике, когда я доплелась до полигона и, прислонившись к гимнастическому козлу, а точнее, практически на него улегшись, начала наблюдать за отточенными движениями профессионального убийцы. Сейчас Азарин был в мирной ипостаси, но я помнила, каким мощным и стремительным он может стать всего за мгновение.
Меня заметили далеко не сразу, лишь когда было завершено упражнение. Демон отряхнул ладони, сдержанно улыбнулся и махнул рукой, чтобы я приблизилась.
— Добрый день, Микаэль. Ты рано, занятие начнется только через полчаса. Что-то случилось?
По мере моего приближения тон ректора становился все озабоченнее, а когда я подошла окончательно и попыталась нервно и смущенно улыбнуться, то он без лишних слов подтянул меня к себе и приложился губами ко лбу. Громко ругнулся, в мгновение ока открыл портал, практически занес меня внутрь (мы вышли в его спальне рядом с кроватью) и, сдавленно ругаясь, начал раздевать и бурчать что-то о дурных лисах и уровне их умственного развития.
Я не сопротивлялась и не мешала. Я стояла, смотрела на Рина и улыбалась как дурочка…
Какой же он милый, когда бурчит.