Ожидания накачивают пузыри

Со времен Джона Ло экономический мир твердо усвоил, что все, во что верит большое число граждан, иногда настолько пропитано стадным мышлением, что быстро перестает быть истиной. Люди готовы верить во все что угодно. Но если в политике ложь, бессмыслица и глупость живут своей жизнью, то чем все заканчивается в экономике, нам хорошо известно. Люди свято верят, что разбогатеют, покупая акции, хотя богатство относительно (Энджел, 1994, с. 254). Если сравнить с тем, как жили люди во Франции времен Джона Ло, мы все уже богачи. Но людям хочется относительного богатства. Относительно своих друзей или знакомых. Можем ли мы все быть богаче своих друзей и соседей? Ответ кажется очевидным.

Американцы, принадлежащие к поколениям послевоенного бума рождаемости (беби-бумеры), в конце 2002 г. поверили в то, что если распродать дома по хорошей цене, то можно уйти на безбедный покой. Никто из тех, кто вкладывал средства в «инвестиционные» дома, не задумался о том, кому он будет их продавать. Однако законы рынка таковы, что обычно выгодно продать удается первым, а всем последующим везет меньше — цены рано или поздно обваливаются. Опытные игроки рынка знают, что финансовый пузырь надувается до тех пор, пока новички выходят на рынок.

Согласно современной финансовой теории, стоимость акции компании, как и стоимость любого другого ее финансового инструмента, складывается из двух составляющих. Это ожидаемый поток денежных средств и риск колебаний (превышения или снижения от уровня наших ожиданий) этого дохода под влиянием внешних факторов. Поскольку стоимость акций (и их способность приносить прибыль и, как следствие, дивиденды) определяется способностью предприятия, осуществляя производственную деятельность, генерировать чистые денежные потоки (прибыль), то вопросы оценки акций неразрывно связаны с финансовым анализом текущего финансового состояния предприятия и прогнозом его будущего положения.

Оценка эффективности инвестиций в акции зависит от большого количества факторов — от положения компании в конкретной отрасли, места компании на рынке (узнаваемости бренда, качества продукции, наличия новых товаров), эффективности управления (качества работы управляющей команды), ее финансового состояния, перспектив развития, конкурентоспособности компании (цепочке добавленной стоимости).

Оценивая справедливую стоимость бумаги, мы прогнозируем будущее движение денежных потоков (cash flow) в течение конкретного и определенного нами же будущего периода времени. Этот метод получил название «дисконтирование денежных потоков», ведь, прогнозируя, мы приводим будущую стоимость к сегодняшним деньгам, поскольку рубль или доллар сегодня стоит больше, чем рубль или доллар завтра.

Чтобы было понятно, о чем эти рассуждения, приведу простой пример (в рассуждениях мы не будем учитывать влияние налогов). Представим себе компанию под названием «Стабильное производство». Она получает чистую прибыль и исправно выплачивает всю ее в виде дивидендов по акциям, скажем, в размере $10 на акцию, а также собирается делать это еще как минимум в течение трех следующих лет. Далее предположим, что откуда-то стало известно, что через три года компанию «Стабильное производство» приобретет другая компания, предлагая за нее цену из расчета 10 годовых прибылей, или 10 × 10 = $100 за акцию.

Представим выгоды от владения таким активом. Эта ценная бумага позволит ежегодно на протяжении трех лет получать по $10 в виде дивидендов. Иначе говоря, к исходу третьего года мы получим $30 и еще $100 от ее продажи. Итого $130 долларов. Это и есть будущая стоимость одной акции нашей компании.

Но мало кто купит такую бумагу сегодня за $130, поскольку в наших рассуждениях мы «позабыли» про вторую составляющую — риск. Ведь компания только называется «Стабильное производство», но ее финансовый результат зависит не только от нее. Он может быть хуже, а может быть и лучше. Этого никто не знает. И прежде чем вложить деньги в эту компанию, вы вспоминаете, что можно просто положить деньги на банковский счет, который дает процентный доход с гарантией правительства по вкладам, который значительно уменьшает риск. Иными словами, вам нужна доходность минимум 10% в год, чтобы оправдать свои вложения в акции такой компании.

Если это так, то вы захотите заплатить за нее не более $100:

10/1,1 + 10/1,12 + 10/1,13 + 100/1,13 = 9,09 + 8,26 + 7,51 + 75,13 = $100.

Более высокая стоимость доллара, вложенного инвесторами сегодня, по сравнению со стоимостью доллара завтра называется «временной стоимостью денег», а коэффициент дисконтирования зависит от склонности к риску и ожиданий самого инвестора. Все рациональные инвесторы ведут себя подобным образом, формируя на основании информации о конкретной акции свой набор ожиданий относительно будущего потока наличности, включая в ставку дисконтирования свои рисковые предпочтения и вычисляя, сколько акция стоит сегодня. Таким образом, согласно теории, в каждый момент времени цена акции отражает всю информацию, доступную на рынке, вместе с ожиданиями каждого инвестора, которые он выстраивает на этой информации.

Сделаем еще одно допущение — предположим, что компания не стоит на месте следующие три года, а растет. Растут чистая прибыль и дивиденды, прибавляя по $3 в год. Кроме того, через три года компанию «Стабильное производство» будут готовы приобрести уже за сумму, равную 10 годовым прибылям из расчета $16: 10 × 16 = $160. Вычисляя теперь стоимость ценной бумаги, мы получаем, что она уже приблизилась к $152:

10/1,1 + 13/1,12 + 16/1,13 + 160/1,13 = $152,06.

Так ожидания инвесторов от будущего роста акций данной компании и включаются уже сегодня в ее рыночную стоимость. Появление новостей о том, что компания «Стабильное производство» ожидает роста прибыли и неожиданно увеличивает выплату дивидендов, приведет к тому, что цена компании подпрыгнет на определенную величину: $152 вместо $100, т.е. на $52 за акцию.

Но это в теории. Что случается, когда инвесторы торгуют друг с другом, продавая и покупая именно эту акцию? Каждый из них интерпретирует информацию по-разному: есть оптимисты, которые считают, что у компании хорошая перспектива, и оценивают акцию в $152. Есть и пессимисты, которые оценят ее, скажем, лишь в $100 и ниже. Оптимисты будут покупать акцию вплоть до цены $152, пессимисты будут пытаться ее продать до тех пор, пока цена не упадет ниже $100. Теоретически их торговля закончится в тот момент, когда все, кто хотел купить, купят эту ценную бумагу, а все, кто хотел продать, ее продадут. Теория утверждает, что это и есть равновесная цена — консенсус всех ожиданий и информаций на рынке.

Но на практике такая цена движется в случайном направлении.

Если каждый инвестор на рынке правильно интерпретирует информацию, не ошибаясь при вычислении цены, то единственная причина, по которой цена акции этой компании может двигаться, — это новая информация. Ее поступление на рынок можно считать случайным, и поскольку никто не знает, какими будут новости ― хорошими или плохими, цены на акцию движутся случайным образом.

Случайность или непредсказуемость имеет очень простое, но важное следствие: не важно, куда двигалась цена акции (вверх или вниз) в прошлом. Это никак не влияет на то, в каком направлении она будет двигаться в будущем. Если даже определенная новая информация не учтена в прошлой динамике цены акции, то за очень короткое время рациональные инвесторы обнаружат ее и включат в цену акции. Иными словами, «обыграть» рынок и получить более высокую доходность невозможно, поскольку рыночные цены полностью отражают всю имеющуюся информацию. Это называют гипотезой эффективного рынка. Но известны случаи, когда рынок «обыгрывают», используя информацию, которой он пока еще не обладает. Поэтому раскрытие и использование информации регулируется специальными правилами, с тем чтобы инсайдеры (лица, имеющие доступ к информации, такие как работники компании или друзья, члены их семей) не могли использовать эту внутреннюю информацию (инсайд) для недобросовестной торговли, в то время как другие инвесторы этой информации не имеют.

Но гипотеза остается гипотезой, даже если исключить недобросовестную торговлю. Все дело в том, что экономики развитого индустриального мира имеют тенденцию расти в среднем на несколько процентов в год. И экономисты в своих моделях программируют «случайность новостей» таким образом, что хорошие новости получают большие шансы, чем плохие. Априори, даже не имея никаких новостей о компании «Стабильное производство», мы больше ожидаем позитивных сообщений о ней, чем негативных, как и о любой другой компании на рынке. Получается, что, хотя цены конкретных акций колеблются случайным образом, в целом рынок акций дрейфует «немножко вверх» на 2–3% в год.

Американский финансист Джордж Сорос в своей книге «Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности» так охарактеризовал влияние фактора ожиданий на устойчивость финансового рынка: «Когда дело касается финансовых рынков и проблем макроэкономики, возникает другая ситуация. Ожидания играют важную роль, эта роль является рефлексивной. Участники основывают решения на своих ожиданиях, а будущее, которое они пытаются предугадать, зависит от решений, принимаемых ими сегодня. Разные решения приводят к разному будущему. Поэтому решения не относятся к чему-либо, данному независимо. Это дает основания для появления элемента неопределенности, как в решениях, так и в последствиях. Теоретически неопределенность могла бы быть устранена введением героического предположения о совершенстве знания. Но этот постулат не выдерживает критики, поскольку игнорирует тот факт, что люди — свободны в осуществлении выбора. Уместно задать также вопрос — совершенное знание о чем? Обо всех возможных вариантах выбора всех участников? Это невозможно, когда альтернативы связаны результатом, который, в свою очередь, зависит от выбора. Поэтому участники должны не только знать, что представляет собой конечное равновесие, но они должны одновременно желать этого; они также должны знать, что все остальные знают о нем и хотят именного этого результата. Это достаточно условный набор предположений, но он был предложен со всей серьезностью» (Сорос, 1999, с. 37).

О структурах, призванных регулировать нестабильность финансового рынка, Сорос высказался еще определеннее: «Проблема нестабильности становится еще более острой. Вера в основные показатели исчезает, а поведение, заключающееся в следовании за доминирующей тенденцией, становится массовым. Оно формируется под растущим влиянием институциональных инвесторов, результаты деятельности которых измеряются относительными, а не абсолютными показателями, и банков — центров денежных средств, действующих в качестве участников финансового рынка, которые формируют его состояние и являются проводниками механизмов хеджирования. Роль страховых фондов амбивалентна: они используют леверидж, т.е. опираются на определенное соотношение заемных и собственных средств, и тем самым поддерживают непостоянство на рынке; но делают они это только в той степени, в какой их поведение может быть мотивировано абсолютными, а не относительными показателями деятельности. Поэтому они часто действуют в направлении, обратном тенденции. Поскольку финансовые рынки сами развиваются согласно историческим тенденциям, нельзя относиться легко к опасности увеличения нестабильности» (Сорос, 1999, с. 40).

Математика демографии

Почему же люди инвестируют свои средства «в короткую», а не «в длинную»? Почему часто столь опрометчиво? Краткий ответ — в жизни возможность заработать сегодня перевешивает риск потерять деньги завтра. Есть более развернутый и более научный ответ на этот вопрос. Он звучит так: причина всему демография. Вновь обратимся к «виновникам» последнего международного финансового кризиса — постаревшему поколению беби-бумеров США.

Старость никто не любит. Она платит нам взаимностью, поскольку приходит, никого не спрашивая. Кто более ценен для создания богатства наций, старики или молодые? Демографический вопрос всегда интересовал великих экономистов — Смита, Рикардо, Мальтуса, Милля (Милль, 1980), Маршалла. Два века назад рождаемость была высокой, а численность населения только начала рассматриваться как угроза или возможность. Для понимания последствий неплохо представлять себе, кто от этого выиграет, а кто проиграет. По сути дела, их рассуждения приходили к главному вопросу — можно ли в долгосрочной перспективе считать высокую численность населения благом?

Наш современник Питер Петерсон547 в своей книге «Сумерки» (Peterson, 2000) сформулировал тот же вопрос по-другому: как стареющее и сокращающееся население влияет на богатство? Ответ на этот вопрос неоднозначный548.

В 1980-е гг. демографический скачок дал удивительный результат — беби-бумеров оказалось слишком много, и они с трудом могли обеспечить себе жизненный уровень своих родителей. Это было первое поколение, которое вместо того, чтобы делать сбережения на старость, предпочитало брать в долг. К 1999 г. более половины этого поколения имело долги по кредитным карточкам на сумму более $10 000, а долговое бремя средней американской семьи составляло более $8000 (Боннер, 2005).

Но общий экономический эффект казался панацеей для экономики. Продолжение этой линии привело к тому, что в 2001 г. на каждый процент прироста ВВП приходилось 4,8% новых долгов. Благодаря этой исторически беспрецедентной кредитной экспансии и за счет наращивания личных долгов беби-бумеров экономика США переживала бум. Но причина известна. Созерцание американцами собственных портфелей акций, растущих в цене, дало им ложное ощущение растущего богатства. На беспрецедентно высокий уровень задолженности не обращали большого внимания.

Известный американский экономист Пол Кругман в статье в The New York Times от 20 октября 2002 г. привел следующие цифры. «За последние 30 лет заработная плата большинства населения увеличилась лишь незначительно. Среднегодовая заработная плата американцев с учетом инфляции с 1970 по 1999 г. выросла лишь на 10%, а вот средний доход на одного члена семьи за это же время увеличился на 218%!»

В начале нынешнего века другой американский экономист ― Гарри Дент сделал ряд прогнозов относительно будущего американской экономики, которые во многом оказались верными. Он предсказал, что временной отрезок, начиная c 2008 г., будет периодом сдувания экономического пузыря, который рос при поддержке поколения беби-бумеров. Сдувание совершенно закономерно должно сопровождаться резким сокращением трат, меньшим объемом покупок домов и т.п. Как мы теперь знаем, покупки недвижимости действительно просели на 70–80% в рамках коррекции на неконтролируемом росте суверенного и частного долга страны.

Метод, которым воспользовался Дент (и который теперь в США частенько называют «метод Дента»), — долгосрочный экономический инструмент прогнозирования на основе демографических трендов. В принципе, он давно и хорошо известен. Его используют для предсказания долгосрочного развития экономики. Ознакомившись с ним, становится ясно, что потребительское поведение определяет возраст (этап жизни человека). В течение определенных этапов нашей жизни наши расходы очень предсказуемы. То, как мы тратим деньги сегодня, что мы покупаем на разных этапах жизни, используется, чтобы спрогнозировать, как совокупные расходы изменятся в течение нескольких ближайших десятилетий.

Личное потребление составляет приблизительно 70% валового внутреннего продукта США (несколько меньше в других странах) и оказывает самое большее влияние на наше экономическое благосостояние. Когда многочисленные группы населения тратят больше, экономика растет. Когда они проходят свой пик расходов (примерно в 40 лет), это замедляет экономику. Волны спроса со стороны поколений «накатывают» каждые 40 лет. Таким образом, не слишком сложно спрогнозировать развитие экономики на основе анализа циклов расходов и сбережений, поскольку во многом они определены демографическими факторами. Так, пик личных расходов гражданина обычно приходится на возраст 40–50 лет, когда дети выросли, учатся в институте или уже работают (рис. 30).

Согласно логике Дента, совокупные расходы в экономике коррелируют с численностью населения, достигшего 40-летнего возраста, но еще не перешагнувшего 50-летний рубеж.

Метод прогнозирования по Денту прост — сдвигайте по временной шкале демографическую ситуацию. Например, поскольку во время Великой депрессии 1929 г. родилось меньше младенцев, чем годами раньше или позже, то 40 лет спустя, в 1968 г. и в начале 1970-х гг., число людей среднего возраста также оказалось ниже, упало потребление, и экономика начала стагнировать.

Очередная волна расходов, вызванная бумом рождаемости 1950-х — начала 1960-х гг., наблюдалась с конца 1990-х до 2008 г. Необычно большой размер послевоенного поколения беби-бумеров и заставил фондовый рынок работать гораздо лучше, чем это было в прошлые периоды бума, такие как 1942–1968 гг. Тогда индекс Dow Jones рос в среднем на 11%, а в последнем буме — уже в среднем на 17%.

Но прошло 40 лет с 1968 г., т.е. с момента начала предыдущего спада, и все опять повторилось по уже известному сценарию. Численность населения с наибольшим личным потреблением, в возрасте 40–50 лет, опять упала, обрушился рынок жилья, начался мировой финансовый кризис.

Расходы доминирующей и многочисленной группы населения на пике ее доходов стимулируют экономический рост. Тот, в свою очередь, обеспечивает прибыли компаний и в конечном счете рост курса акций на фондовом рынке. Конечно, колебание фондового рынка включает в себя большее число факторов, имеющих психологическую природу, и очень изменчиво в краткосрочном периоде, но в долгосрочном плане все тренды усредняются и складываются в четкую картину.

Сегодня выводы Дента549 разделяются многими в США. Страна находится на развилке (Dent, 2011). Сможет ли она пересмотреть стиль жизни, характерный для «бурных 2000-х»? Удастся ли избавиться от внушительного долга или же Америка, как в 1980-е гг. Япония, столкнется с отсутствием экономического роста и высокой задолженностью? Закончится ли ее лидерство? У кого же в руках окажется четырехлистный цветок? Перефразируя великого английского ученого лорда Уильяма Томсона Кельвина, хочется сказать: «Взгляните на демографические волны: вы можете заниматься всю жизнь их изучением, не переставая извлекать из них возможные варианты нашего будущего». К будущему мы и обратимся в следующей, заключительной главе книги.

За несколько веков эволюции финансов человек узнал множество способов привлечения и инвестирования капиталов, способствующих экономическому росту. Мы достигли огромных высот в этом искусстве.

Сегодня, как мы видим, финансовый рынок основан на ожиданиях, поскольку при принятии решений об инвестировании оценка компаний строится на ожиданиях относительно будущей прибыли. При этом очевидно, что разумная точность бизнес-планов не превышает несколько лет, и только в этих пределах инвестор может примерно спрогнозировать и рассчитать размеры дивидендов, потоки денежных средств и финансовый результат. Но сегодня это не более 30% будущей стоимости компании, а остальная стоимость основывается на ожиданиях прибыли в последующие 20 лет ее работы.

Выходит, что финансовая система строится на ожиданиях рынка и вере инвесторов в то, что компания принесет прибыль, а не на текущих финансовых результатах. Ведь лидирующие компании США, оперирующие в мировом масштабе, такие как Tesla, Google, Facebook, не зарабатывают существенной прибыли. Их огромная капитализация сформировалась на основе ожидания будущей прибыльности. Получается, что инвестор имеет возможность, продав их акции, как бы взять деньги из будущего.

Поэтому развитые страны могут жить с огромным дефицитом бюджета и внешним долгом, превышающим годовой ВВП. В их успех и стабильность верят больше, чем в успех других, и, как следствие, в их экономику инвестируют. Фактически это вера в то, что финансово-экономические системы этих стран сделают с деньгами то, что им удавалось ранее: придумают новые цепочки технологий, которые вновь приведут к экономическому росту. Во всем мире на депозитах накоплена огромная сумма. Это результат, с одной стороны, веры людей в то, что они смогут получить эти деньги назад вместе с процентами, а с другой — готовность США и Европы взять в долг и обеспечить новый экономический рост.

В такой парадигме богатство становится зависимым от ожиданий людей, а ожидания, как известно, формируются на основе знаний, позволяющих оценить сам бизнес и его перспективы. Проблема, однако, в том, что абсолютных знаний о будущем нет и быть не может.

ГЛАВА 14. КАЛЕЙДОСКОП ИННОВАЦИЙ. КАК ЗАГЛЯНУТЬ ЗА ГОРИЗОНТ

Больше всех рискует тот, кто не рискует…

Иван Алексеевич Бунин

Английскому физику Дэвиду Брюстеру мы обязаны изобретением калейдоскопа, который был побочным эффектом его экспериментов с поляризацией света. Брюстер создал его в 1814 г., но быстро понял, что это не только оптическая игрушка, и в 1817 г. запатентовал под названием «калейдоскоп» (от греческих слов, означающих «красивый», «форма» и «видеть»). До сих пор устройство всех калейдоскопов напоминает первый образец: всегда включает зеркала, которые располагаются под углом и делят круг на целое количество частей, а глаз наблюдателя расположен максимально близко к стыку зеркал, где картинка ровно освещена. Попадающие в пространство между двумя зеркалами объекты отражаются в них, отражаются их отражения и отражения отражений. При этом возникает симметричный узор, который еще и оживает при встряске калейдоскопа.

Вся история человечества, изложенная в предыдущих главах, видится мне словно через призму счастливого клевера. Повернешь трубу, и появившийся узор говорит о том, что новый этап развития вновь будет связан с инновациями. Встряхнешь посильнее — вот тебе и созидательное «шумпетеровское» разрушение: старый узор разрушен и появился новый. Можно даже заглянуть в ближайшее и отдаленное будущее. Просто представим модель счастливого клевера частью более сложной конструкции — воображаемого калейдоскопа, где лепестки превратились в стеклышки, преломляющие свет грядущих событий.

Двумя веками ранее, несмотря на огромную популярность, Брюстер так и не смог заработать денег на своем изобретении. Его патент предусматривал два зеркала внутри трубы. Производителям и коммерсантам оказалось выгоднее добавить в конструкцию третье зеркало, для того чтобы не платить отчисления и обойти патент Брюстера. При этом сам калейдоскоп, выйдя за стены лаборатории, покорил как Америку, так и Европу, дал «зеленый свет» другим оптическим игрушкам, которые привели через несколько поколений к изобретению анимации и кино.

Воспринимая сложившийся мир этой книги через невидимые «зеркала» воображаемого калейдоскопа, разделим его на две части: случившуюся и видимую всеми историю и мир наших образов и мыслей, наполненный энергией и образами будущей реальности, которые должны направить поток нашей жизни в лучшую сторону.

Образ зеркала — это всегда отражение нашего образа жизни, поступков и устремлений. Содержание нашего мира — это отражение нас самих, следствие наших желаний, предпочтений и действий. Мы сами формируем будущее, и формируем его в настоящий момент, вращая калейдоскоп!

Оттолкнувшись от текущего момента так же, как отражается луч света от зеркала, я видоизменю вопросы из названий предыдущих глав «зеркальным» способом, чтобы распознать контуры грядущих инноваций (табл. 15), добавив в наш калейдоскоп третье зеркало. Для удобства изложения материала сгруппируем «зеркальные» вопросы в три большие категории:

• финансы и глобализация;
• новая промышленная революция и технологии будущего;
• искусственный суперинтеллект и новые ловушки прогресса.

Таблица 15. Главы книги и соответствующие им новые вопросы

Главы

Зеркальные вопросы

Глава 13. Кризис сообщающихся сосудов. Как надувают и сдувают пузыри

1. Как не лопнуть вместе с новым финансовым пузырем?

Глава 12. Глобализация. Как высокий спрос на нефть меняет суть глобализации

2. Как всеобщая жажда инноваций вновь изменит содержание глобализации в будущем?

Глава 11. Как устроена инновационная экономика

3. Как будет создаваться новое благосостояние? Как устроен эволюционный бизнес?

Глава 10. Научно-техническая и информационная революции. Как атом, космос и творческий класс выдвинули инновации на первый план

4. Как инновационная экономика выдвигает креативный класс на первый план истории? Будущее работы

Глава 9. Техническая революция. Как электричество, автомобиль, нефть и азот создали наше благосостояние

5. Что обещают «зеленые» технологии?

Глава 8. Промышленная революция. Как паровой двигатель «продвинул» капиталистический Запад на Восток

6. Новая промышленная революция. Индустрия 4.0

Глава 7. Роль английской сельскохозяйственной революции. Как Россия за пять лет потеряла экспортные рынки зерна

7. Как России не растерять существующие экспортные рынки и приобрести новые?

Глава 6. Великие географические открытия и колонизация. Как столкнулись старый и новый мир

8. Великие космические путешествия. Колонизация планет

Глава 5. Коммерческая и банковская революции. Как финансировались войны

9. Как будут финансироваться новые конфликты и войны?

Глава 4. Научная революция. Как благодаря печатному станку изменился мир

10. Новая парадигма: знания — источник богатства

Глава 3. Могущество империй. Как возникла власть золота

11. Как найти замену золоту?

Глава 2. Неолитическая революция и первые цивилизации. Как выбираться из ловушек прогресса

12. Как разглядеть новые ловушки прогресса?

Глава 1. Выделение человека из биологической эволюции

13. Эволюция синтетической биологии. Творческое мышление искусственного интеллекта

Как не лопнуть вместе с новым финансовым пузырем

Мировой финансовый кризис 2008–2009 гг. лишь обострил проблемы и противоречия мировой финансовой системы, но не изменил ее суть. Изменение текущих ожиданий будущего (которое по определению многовариантно и неопределенно) по-прежнему существенно влияет на оценки ожидаемых финансовых потоков, а значит, будет и в дальнейшем способствовать появлению финансовых пузырей. Помимо цифр и рейтингов необходимо сбалансировать рискованные инвестиционные решения здравым смыслом.

«Момент Мински»550

В мире корпоративных финансов широко известен постулат о том, что менеджеры фирм, имеющих существенные долговые обязательства и попадающих в непростые финансовые условия, но действующих в интересах своих акционеров, часто отдают предпочтение рискованным проектам (Брейли, 2015). Чем больше долговой рычаг и туманнее перспективы финансовых потоков в будущем, тем больше склонность к риску у управленцев.

В последнее время этот риск все чаще финансируется за счет венчурного капитала, который является составной частью финансового рынка. Основа любой финансовой системы — соблюдение четких правил, основанных на взаимном доверии участников финансового рынка. Но что, если правила нарушаются? Тогда клиенты не доверяют банкам, фондам и забирают деньги, а банки не доверяют клиентам — не выдают кредиты. Все «сидят» на деньгах.

Как показал последний финансовый кризис, правительство восполняет нехватку денег в экономике самым простым способом — печатая их. И, как однажды метко заметил бывший президент США Рональд Рейган, «…правительство не решает проблем, оно финансирует их». Очередной мировой кризис 2008–2009 гг. был успешно «залит» деньгами. Тогдашний глава ФРС Бен Бернанке, заметив падение денежного агрегата М2, компенсировал нехватку денег в экономике напечатанными долларами. Альтернативой было бы повторение Великой депрессии.

Но стоило кризису доверия в банковской сфере миновать, деньги из возобновивших свою работу банков и фондов вновь хлынули в систему и начали поднимать давление. Архитекторам вновь необходимо найти сообщающийся сосуд для надежного сохранения сбережений. Какая-то из отраслей, основанная на технологиях будущего, конечно, станет новым сосудом, и давление удастся выровнять. Пока же растет количество компаний-стартапов, а значит, рискованных и авантюрных проектов, которые находят финансирование. Избыточная ликвидность проявляется в виде долговых обязательств венчурных фондов и акционерного капитала рискованных компаний-стартапов. Но и для стартапа, и для уже существующей компании общие экономические условия одинаковы. Они носят цикличный характер, а это значит, что через какое-то время денежных поступлений многих «рискованных» фирм будет хватать лишь на уплату процентов, и чтобы не стать банкротами, компании и фонды будут вынуждены регулярно брать новые кредиты с целью погашения старых. Менеджеры компаний в таких условиях предпочтут все более рисковые проекты, которые смогут принести пользу акционерам в основном за счет перераспределения капитала в рамках изменения структуры финансирования.

Этот процесс будет даже идти относительно гладко, но ровно до тех пор, пока процентные ставки не вырастут. Достаточно незначительного роста (вспомните рост ставок на рынке недвижимости США, см. главу 13) или падения денежных поступлений рисковых фирм, и финансирование таких компаний неизбежно трансформируется в финансовую пирамиду. В этот момент денег может не хватить даже на регулярную выплату процентов. Наступает момент Мински551. Надувшийся пузырь должен лопнуть, а «давление в финансовом сосуде» вместе с доверием участников рынка упасть.

«иллюминирующий» момент

Для иллюстрации я выбрал случайным образом компанию Illumina (геномика). В 2012 г. в недрах Illumina изобрели секвенсор нового поколения, который способен обеспечить полную расшифровку генома конкретного человека всего за $1000.

В 2013 г. компания Illumina согласилась вложить почти полмиллиарда долларов в акции мало кому известного стартапа Verinata, которому принадлежит методика, позволяющая расшифровывать ДНК еще не родившегося человека — человеческого эмбриона552. В то же время у Verinata почти полностью отсутствует какой-либо доход. У компании-инвестора (Illumina) бухгалтерская стоимость активов составляет $3 млрд, а долгосрочный долг более $800 млн, рыночная капитализация $23 млрд при годовой выручке чуть больше $300 млн. Получается, что отношение P/E (цены акций к прибыли) — не какие-нибудь 10 или 20 (как обсуждалось в главе 13), а все 97! Иначе говоря, цена одной акции в 97 раз превосходит текущую годовую прибыль, которую на одну акцию зарабатывает компания! Это означает, что текущая доходность вложенного капитала без учета будущего роста составляет 1%. Что будет делать в таких условиях компания? Скорее всего, ввязываться во все более рисковые проекты, постоянно подогревая интерес к себе, потому что тот, кто вложился по $97 за акцию, захочет заработать на росте ее курса, а не на реализации инноваций!553 Этот механизм будет работать строго до определенного момента, «момента Мински», либо до снижения ожиданий относительно будущей прибыли.

Кризис 2008 г. в общем-то вполне возможно было предвидеть, но до последнего момента никто не подозревал, что обвалится вся мировая экономика и центральным банкам всех развитых стран придется идти на беспрецедентные меры554.

Момент Мински напоминает нам о том, что для подрывных направлений нужно не только собрать инженеров, ученых и предпринимателей под крышей одной компании, но и убедиться, что структура капитала зарождающейся инновационной компании достаточно сильна, чтобы выдержать моменты падения «финансового давления».

Концентрация здравого смысла

Конечно, далеко не каждая рискованная компания — это плохо просчитанная авантюра. Вовсе нет! У той же Verinata отличная идея: расшифровать ДНК еще не родившегося человека через неопасную манипуляцию: взять материнскую кровь и найти в ней эмбриональную ДНК. Сама компания работает в крайне привлекательной отрасли персонализированной медицины, достижения которой позволят врачам рекомендовать курс лечения и профилактики заболеваний, основываясь на генетических данных конкретного пациента. Что же может угрожать такому бизнесу, ведь население (а значит, количество потенциальных пациентов) ежедневно увеличивается? Основной риск успешной деятельности такой компании связан не с конкретным рынком услуг, а с тем, в каком состоянии находится общий финансовый рынок, каково текущее финансовое «давление».

Как инвесторы обычно снижают такие риски? Они используют хорошо известный совет Пола Самуэльсона555 (автора всем известного учебника «Экономикс»): «…поскольку мы не можем предсказать будущее, мы диверсифицируем». Трюк, предложенный еще Фрэнком Найтом, по подмене неопределенности понятием риска частично срабатывает (Knight, 1921). Раскладывая яйца по разным корзинам, инвесторы уверены, что избавляются от риска потерь, даже инвестируя часть средств в самые высокорискованные проекты (явные авантюры в определенной мере).

Вершиной такого подхода является идея Уильяма Бернстайна. Согласно его подходу (Бернстайн, 2012), инвестор, который вложил 25% в надежные облигации, 25% в акции крупных компаний, 25% в высокорискованные акции (это и есть инновационные отрасли) и 25% в акции известных компаний зарубежных стран, с высокой вероятностью556 оградит себя от возможных потерь.

Главная мысль Бернстайна — это концентрация здравого смысла и использование доступных нам сегодня массивов информации. Его подход к обработке информации, необходимой для отбора бизнесов (в основе которых лежат конкурирующие бизнес-схемы), напоминает мне модель счастливого клевера. Только вместо четырех листочков-критериев он выделяет четыре вида знаний: знание теории финансов, знание истории рынков, психологии инвестиций, а также знание того, как работает индустрия, куда инвестор вкладывает деньги. Как ни странно, многим компаниям и даже отдельному человеку для эффективного управления своими деньгами или для достойной пенсии этого достаточно.

Хотя что означает «достаточно»? Для конкретного инвестора, Большого человека, достаточно — это гарантированная возможность не проиграть рынку. Поскольку ВВП на душу населения в мире увеличивается ежегодно на 2% в реальном выражении, то для «достаточного» уровня сохранения богатства нужно 2% реального, очищенного от инфляции, дохода. Правда, этот подход основан на том, что найдутся те, кто обеспечит эти 2% роста (Бернстайн, 2012)557. Будут ли технологии, призванные обеспечить новый рост, «поддерживающими» или «подрывными»? Подорвут ли они основы существующей «фундаментальной экономики» или поддержат ее?

Преодоление убывающей доходности капитала

Упорное стремление к устойчивому росту558 со стороны финансовых институтов уже породило ряд внушительных теоретических разработок. Так, в 1986 г. появилась статья тогда мало кому известного начинающего экономиста Пола Ромера (Romer, 1986), в которой он сформулировал тезис о том, что убывающую доходность от капитала вполне можно преодолеть, если рассматривать капитал как широкое понятие и включить в него человеческий капитал (Шараев, 2006, с. 91).

Если у вас на рабочем столе появится второй компьютер с теми же программами, то производительность не увеличится, возрастут только затраты — это закон убывающей доходности капитала. Но если заменить компьютер, обучить вас делать ту же работу быстрее, например в два раза, то созданный вами прибавочный продукт перекроет затраты на замену оборудования и принесет дополнительный доход. Это и есть в предельно упрощенной трактовке идея Пола Ромера. Возрастающая капиталовооруженность рабочих мест создает возможности для обучения работников, для получения и накопления новых знаний. При этом новые знания превращаются в производительную силу и накапливаются точно так же, как и финансовый капитал559.

Из подхода Пола Ромера вытекают несколько интересных и очень важных следствий. Первое из них сформулировал сам Ромер. Оно гласит, что при росте капиталовооруженности растет и общий выпуск в экономике, причем все ускоряющимся темпом, а это, в свою очередь, приводит к еще большему росту капиталовооруженности. Можно, конечно, посмеяться над таким «экономическим вечным двигателем», но задумайтесь на секунду — сколько раз за последний десяток лет вы сменили компьютер или операционную систему? При этом содержание вашей работы (не производительность), скорее всего, осталось прежним. Эта модель объясняет рост продаж таких фирм, как Microsoft или Apple.

Второе следствие логично вытекает из первого. Чтобы обеспечить экономический рост, нужно не только перевооружать существующие рабочие места, но и увеличивать их количество. А для этого необходимо увеличивать частоту продаж продуктов или услуг, сделав их менее материальными. Глобальные компании устанавливают относительно небольшую, но постоянную рентную плату, ежегодно выпуская апдейты и новые версии продукта. Если вы думаете, что дело касается только программного обеспечения офисных компьютеров и CAD — машин для разработчиков, то ошибаетесь. Все большее количество современных машин и механизмов наделяется «интеллектом», а дальше повышается производительность однажды купленного железа за счет обновления его «мозгов»560 или установки более усовершенствованных сменных элементов. Апофеозом становится новое явление — «переизобретение».

Речь идет о попытках «перевстроить» в экономику всем уже хорошо известные изобретения. Очередную такую попытку делает Apple со своими iWatch, а далее у них на очереди электромобили. Все будет опутано датчиками, пока мы не дойдем до последнего уровня — уровня сенсорной планеты, где абсолютно все вещи и люди взаимосвязаны и работают как суперсеть, «сеть сетей». Именно эта суперсеть, или «текучая сеть», ограничит рост дальнейшей численности людей так, как это делает сегодня образование. Например, в Нигерии женщина в среднем рожает шестерых детей за свою жизнь, но, по данным последних исследований, уже сейчас порядка 50% нигерийских женщин в возрасте 20–24 лет имеют среднее образование, которое снижает этот показатель сразу втрое — до двух детей.

В марте 2014 г. крупнейшая ИТ-компания Intel уже объявила о том, что ее стратегией станет именно «Интернет вещей». Старший менеджер группы облачных технологий Intel Джейсон Воксман заявил, что Intel хочет «сосредоточиться на "умных" вещах, носимой и автомобильной электронике». По его мнению, в ближайшие годы возникнет рынок для примерно 50 млрд «умных» устройств. Прибыль, как вы уже поняли, принесет именно разработка «софта». Сам Воксман утверждает: «Можете не сомневаться, что каждый доллар лицензионных отчислений на программное обеспечение принесет четыре доллара за аппаратную часть561».

Как всеобщая жажда инноваций вновь изменит содержание глобализации в будущем

Однако вернемся к вопросу о том, кто или что обеспечит мировой экономический рост. Обеспечить его должен рынок, который отдельный инвестор, даже очень Большой человек, вряд ли сможет обыграть. Или в широком смысле слова современный глобальный капитализм. Вопрос лишь в том, какая его часть обеспечит ускоренный рост.

Примерно пять веков назад Запад потеснил Восток, развивая динамичное общество на базе научной и промышленной революции. Сможет ли Восток взять исторический реванш и как скоро это произойдет?

Игра с ненулевой суммой

Два процента мирового роста означают, что игра по-прежнему идет с ненулевой суммой562. Учитывая возросшую отдачу человеческого капитала, финансовые рынки привлекают к сотрудничеству умных и способных людей во всех странах мира. Их совокупный опыт значит не меньше, чем опыт индивидуального инвестора, даже такого удачливого как Уоррен Баффетт или Джордж Сорос. Кстати, их достижения во многом основаны на их способности «играть в длинную». Длинные технологические циклы объективно существуют. Они демонстрируют, например, что акции компаний США были очень дешевыми в середине 1970-х гг. и стали очень дорогими в конце 1990-х гг. Значит, для успешных инвесторов середина 1970-х гг. была хорошим временем для покупки, и, наоборот, в настоящее время перспективы роста многих компаний могут быть субъективно переоценены.

Для инвесторов, которые финансируют, в отличие от правительства, не проблемы, а конкретные проекты, обеспечивающие совокупный процентный мировой прирост, финансовая глобализация представляет собой что-то вроде приливов и отливов в Мировом океане. Но с каждым годом реакция на глобализационный импульс, которой исходил из развитых стран, растет. В настоящее время силы действия и противодействия достигли своей наивысшей формы — закрытые торговые союзы и вполне реальные торговые войны приходят на смену ВТО. Начав с «вестернизации» и распространения идей свободной торговли, интегрировав экономики бывших социалистических стран, всемирный капитализм обострил противоречия между расширением и обратной тенденцией — стимулированием замещения импорта и защитой внутренних рынков.

Война, как показывает пример из истории развития электротехники в США, послужит сильным катализатором инновационных процессов. Следуя совету Кейнса, США после завершения Второй мировой не сократили армию (избежав вероятности вновь погрузиться в предвоенный кризис и безработицу) и обеспечили за счет массированных и долговременных государственных расходов и наращивания государственного долга свой (ответный) прорыв на космическом направлении.

Но мы помним, что попытки заместить государством частную инициативу компаний по внедрению новшеств едва ли будут успешными. Просто потому, что государство не очень хорошо представляет, где их искать (по Рейгану, оно лишь финансирует проблемы, но не решает их). Теперь мир стал сложнее, а растущая взаимозависимость экономик стран мира пока обеспечивает ненулевой рост, делая не слишком выгодными полномасштабные столкновения и силовые конфликты.

Но поиск пути специализации конкретной экономики в западном мире ведется исключительно опытным путем и по разным направлениям. Для этого и существует инновационный частный бизнес563, создающий мировой 2%-ный рост (Heston, 2013). Этот частный бизнес должен быть многочисленным и иметь серьезную международную финансовую поддержку564. Когда открываются новые перспективные области, туда устремляются инвестиционные компании-лидеры, а вместе с ними и остальные инвесторы мира.

Альтернативный вариант развития приводит к негативному результату. Возврат к государственной экономике в современном мире, переполненном финансовыми долгами, быстро сделает неизбежным следующий системный или общегосударственный кризис, который потребует от власти более радикальных реформ.

Поиск перспективных путей развития идет с удвоенной энергией, поскольку хорошо жить хотят все. Еще 10 лет назад средний китаец был более чем вчетверо беднее условного европейца, а теперь лишь вдвое. Россия, Китай, Индия и Бразилия хотят быстро развиваться и быть независимыми. Всем нужны именно прорывные технологии и масштабные проекты.

В свою очередь, развитые страны, «отягощенные» накопленным капиталом565, вынуждены ежегодно тратить существенную часть ВВП на поддержание 2–3%-ного роста национальной экономики. Стабильность ценится в современной экономике. Борьба с инфляцией и… низкие процентные ставки обеспечивают плавный ход экономики. Самая заметная инновация макроэкономики последних лет — инфляционное таргетирование566. Но низкие ставки, как уже отмечалось выше, заставляют прибегать к финансированию все более рискованных проектов. А на Западе с его запасами капитала бурный рост экономики (7% и более) маловероятен.

Как Восток потеснит Запад

Китай остается фактором мирового роста, поскольку там проживает более 20% населения планеты. Рост доходов китайцев в прошедшее десятилетие существенно увеличил спрос на продовольствие, но внутреннее производство в стране уже близко к предельному уровню. Если верить агентству Bloomberg, то Китаю требуется примерно половина каждого произведенного в мире килограмма пшеницы или мяса. Но пахотных земель там только 9%. Кроме того, как уже говорилось несколькими главами ранее, более 3,3 млн га пахотной земли в Китае непригодно из-за загрязнения пестицидами, причем в основном это граничащие с Россией северо-восточные области Китая, где экологические проблемы привели еще и к уменьшению запасов пресной воды.

А ведь население Китая в среднесрочной перспективе продолжит свой рост. Однако Китай хорошо усвоил уроки собственного прошлого. Вспомните, что несколько веков назад именно проблемы с обеспечением продовольствием столицы стали катализатором волнений в этой стране и тогда для решения проблемы начали строить суда и каналы. И сегодня правительство, обеспокоенное ситуацией в крупных городах, будет держать торговлю и производство в собственных руках. Недавно министр сельского хозяйства Китая не только запретил импорт генно-модифицированной кукурузы из США, но и полностью закрыл программу выращивания генно-модифицированного риса и кукурузы внутри страны.

Подобные действия — это долгосрочная антиглобалистcкая стратегия (получившая название «геополитика натуральных продуктов»), которая опирается на рост опасений населения в связи с вредом, который генно-модифицированные продукты наносят здоровью и окружающей среде, хотя научные исследования этого пока не подтверждают. Китай не позволит США держать страну на продовольственном поводке, а будет стремиться к тому, чтобы обеспечивать себя продуктами, и прежде всего рисом, на 100%. Для этой цели китайцы продолжают скупать по всему миру производителей сельскохозяйственной продукции567. Сегодня на это уже потрачено порядка $12,3 млрд. С той же целью, кстати, Китай планировал в 2013 г. арендовать на полвека на Украине около 3 млн га сельхозугодий. Объем только первоначальных инвестиций тогда оценивался в $2,6 млрд, что вполне сравнимо с годовым размером обещанной стране западной финансовой помощи. Именно поэтому, похоже, ситуация, случившаяся в этой стране, вполне устраивает крупных западных трейдеров, которые контролируют вывоз зерна из Украины568.

Похожая картина не только с продовольствием. За последнее десятилетие Китай потратил более $200 млрд на приобретение шахт и нефтяных месторождений по всему миру. Дорогостоящая (стоимостью более $40 млрд) скупка нефтяных активов по всему миру компанией PetroChina фактически обеспечила базис для энергетической независимости. Мировую битву за ресурсы Китай уже наполовину выиграл. Это станет еще более очевидно, когда на их деньги будет закончен Никарагуанский канал — конкурент Панамского. Тогда Китай сможет обрести еще и логистическую независимость.

Но главная битва между Западом и Востоком только разгорается. Это борьба за устройство будущей мировой финансовой системы. Напомню, что еще столетие назад Великобритания была первой державой и ссужала деньгами даже такие большие страны, как Индия и Китай. Верхом превосходства Великобритании стали годы перед началом Первой мировой войны, когда воцарилась выгодная для нее система, основанная на «золотом стандарте». Россия, например, перейдя на этот стандарт, сильно осложнила свой платежный баланс, поскольку рубль оказался жестко привязан только к золоту, а золотых запасов было значительно меньше, чем серебряных. В конце концов наша страна просто не смогла напечатать столь нужные экономике деньги, усугубив политический кризис и породив все возрастающий государственный долг.

Первая и Вторая мировые войны изменили соотношение сил. На ведущее место вышли США (некогда занимавшие у Великобритании). Бреттон-Вудские соглашения были, по сути, сделкой между двумя государствами и оформлением сложившего статус-кво: США стали главным кредитором мира, а Великобритания — крупнейшим должником. Позже Соединенные Штаты согласились помогать остальным странам, борющимся с дефицитом по текущим операциям, а последние должны были отказаться от конкурентного обесценивания национальных валют.

Сегодня ситуация совсем другая: крупнейший кредитор мира — Китай, а крупнейший должник — США. Но обе страны не желают отказываться от мер контроля. Пекин не хочет лишиться самостоятельности в определении обменного курса своей валюты, а Вашингтон — возможности регулирования долларовых процентных ставок569, хотя теоретически это послужило бы общемировому благу.

Описывая ситуацию с точки зрения «диполя Чайнамерика» (Китай — США), хочется отметить, что система сложившихся экономических связей между странами Запада и азиатскими индустриальными гигантами напоминает работу шестеренок в сложном механизме. Эти экономики уже импортировали из западного мира бизнес-схемы для организации своей промышленности, приобрели технологии, клиентов, научные кадры и даже технологии образования. Теперь дело за торговлей. Что же остается?

На очереди оставшийся элемент счастливого клевера — финансовые инновации, позволяющие сохранять и приумножать капиталы. Если Китаю не удастся перенять и адаптировать у себя в каком-либо виде элементы развитого финансового рынка, это может обернуться для страны «ловушкой среднего дохода».

Из-за многолетнего положительного торгового баланса в странах Востока существенно выше уровень сбережений, доля инвестиций в ВВП. Там лучше длительные перспективы экстенсивного развития экономики за счет вовлечения в нее резервов недорогой рабочей силы — как нынешней человеческой, так и будущей, основанной на более дешевом, чем на Западе, кремнии (роботах). Пока же низкое потребление домохозяйств и находящиеся в зачаточном состоянии общественные институты, например пенсионная система, откладывают реванш, который Восток возьмет у Запада. Западные же страны пытаются найти «подрывные» инновации, которые замедлят рост благосостояния, породят демографические проблемы Востока, устранив дисбаланс в темпах развития, которые сокращают разрыв в благосостоянии стран.

Как будут финансироваться новые конфликты и войны

Во все времена некоторые страны заносятся странами-лидерами в список тех, кто оказался «не на той стороне истории». Доступ этих стран из черного списка к бизнес-моделям и технологиям становится весьма ограниченным. Внешнеполитический опыт показывает, что такая инновация, как устные договоренности между лидерами государств, не заменяют старых и хорошо известных договоров, конвенций, соглашений.

Возможные зоны будущих конфликтов

Не вдаваясь в общеполитическую дискуссию о том, кто на какой стороне истории находится, хочу обратить внимание на два документа, которые не подписала лидирующая держава мира США. Это конвенция ООН по морскому праву и договор о биологическом разнообразии. Без конвенции по морскому праву невозможно «мирное» проведение разведки запасов нефти и газа, например в Арктике, поскольку не будет правовых оснований. Такие страны, как США, Дания, Норвегия, Исландия, Финляндия, Швеция, Россия и Канада, в этом случае не смогут выйти за пределы своей 200-мильной экономической зоны.

Позиция США напоминает блокирование развития технологий или старую историю о борьбе с помощью патентов, только здесь эту роль играет сознательный отказ от выработки новых правил поведения в Арктике. При этом частные американские компании (ConocoPhillips, ExxonMobil, Statoil) уже запланировали огромные инвестиции на освоение различных частей Арктики. Скотт Боргерсон так пишет об этом в статье, опубликованной в журнале Foreign Affairs: «Арктика согревается быстрее, чем предсказывали ученые570, и теперь это лишь вопрос времени, когда регион станет доступен для масштабного освоения и развития. Если посмотреть на глобус со стороны Северного полюса, мы увидим, что этот регион находится на перекрестке дорог самых производительных мировых экономик.

Благодаря новым реалиям и хорошему географическому положению такие города, как Анкоридж и Рейкьявик, смогут стать крупными центрами морских перевозок, превратившись в северные эквиваленты Сингапура и Дубая. Модифицированные танкеры повезут чистую пресную воду с ледников Аляски в южную часть Азии и Африки. Исландская авиакомпания Icelandair планирует околополюсные перелеты между Рейкьявиком, Анкориджем и Санкт-Петербургом.

Высокие широты Арктики — это хорошее место для расширения сети наземных станций для спутников на полярных орбитах. Имея мощнейшие приливы, Арктика обладает значительным гидроэнергетическим потенциалом, а ее геологическое строение создает колоссальные возможности для геотермальной энергетики, о чем свидетельствует алюминиевая промышленность Исландии, работающая на геотермальных установках» (Borgerson, 2013).

Арктика не единственный и не первый регион, где тесно переплетутся интересы Старого и Нового Света. В свое время африканские страны рассчитывали, что сотрудничество с США предоставит им немалые дивиденды, поскольку облегчит интеграцию малых и средних предприятий Африки571 в глобальные цепочки создания стоимости. США должны были поддержать программы оказания консультационных услуг, предоставить доступ к маркетинговой информации, ряду технологий, способствовать вложению прямых иностранных инвестиций в предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции, поскольку здесь вполне можно использовать колоссальный резерв неквалифицированной рабочей силы. Но все ограничилось экспортом из Африки минерального сырья, который, конечно, дает серьезные валютные доходы африканским странам, но не создает рабочие места. Страна «с правильной стороны истории» пока что не помогла обеспечить Африке доступ к жизненно необходимым лекарствам, а уж тем более к знаниям, нужным для их создания.

США, активно выступающие за права интеллектуальной собственности, не ратифицировали «Конвенцию о биологическом разнообразии» из-за лоббирования собственных фармацевтических компаний, опасающихся, что это будет «чрезмерно» защищать интеллектуальную собственность, связанную с использованием в их продукции генетических материалов, полученных из растений и животных в развивающихся странах.

Упорное сохранение колониальной традиции, когда из страны вывозятся ресурсы и мало кто думает о том, как она собственно развивается, рано или поздно приведет к серьезному конфликту. Возможно, что ее катализатором могут стать все те же инновации. И Африка — классическая зона возможных будущих конфликтов: бурно растущее население с преобладанием молодежи, неравномерно развивающиеся государства, природные богатства и залежи минерального сырья, обилие разноплановых элит с разным отношением к войне.

Распространение мобильных устройств приведет Африку к чересполосице областей, часть из которых останется отсталой, но некоторые выйдут в авангард новых цифровых платежей и систем перевода денежных средств. Отсутствие законодательного прецедента вокруг цифровых валют не только предоставит огромные возможности для африканских предпринимателей, но и превратит эту территорию в своеобразный полигон и новое поле для финансовой борьбы.

В течение ближайших пяти–семи лет Африка к югу от Сахары дорастет до использования криптовалют (например, биткойн) и агрессивно растущей частной собственности. Криптовалюты обеспечат предпринимательский бум так же, как сейчас это делают там технологии мобильной связи. Пока сложность, стоимость и дороговизна движения денег являются серьезным барьером для африканских предпринимателей. Но он будет преодолен за счет развития коммуникационных и информационных сетей.

Летом 2013 г. корпорация Google представила проект LOON572 по обеспечению Интернетом удаленных и труднодоступных уголков разви вающихся стран Африки с помощью сети воздушных шаров, обменивающихся данными друг с другом. В 2014 г. с похожей инициативой выступила главная социальная сеть планеты Facebook, создавшая специальное подразделение Connectivity Lab, задача которого запустить над Африкой летательные аппараты (беспилотники с питанием от солнечных батарей573), которые смогут обеспечить связь в труднодоступных и малонаселенных районах континента.

О природе войны

Ученые давно спорят о природе войны. Одни видят в ней нечто глубоко природное в нас, ссылаясь на то, что даже шимпанзе демонстрируют поведение, похожее на человеческие войны. Наша агрессия — глубокий инстинкт, способствующий выживанию. Другие утверждают, что война есть пример усвоенного поведения, а не врожденного, и основано оно на стадном чувстве. В кризисное время у общества отбрасывается всякая рациональность, подавляется инакомыслие и важна лишь сплоченность рядов. Это сплочение подпитывает страх смерти. Мы опасаемся, что кто-нибудь уничтожит нашу культуру и сотрет память о нас с лица земли, а потому готовы умереть за нее во имя того, чтобы после нас хоть что-то осталось.

Сторонники теории К. Маркса полагают, что современная война — всего лишь разновидность политического маневра, который развивался вместе со становлением цивилизации, и войну вовсе не следует воспринимать как отказ от дипломатии: это продолжение торговых отношений, просто другими средствами. Сегодня с началом войны переговоры вовсе не прекращаются, наоборот, мир заключается ровно тогда, когда сторонам удается прийти к соглашению. Но главным условием как для начала войны, так и для ее окончания является возможность ее финансирования. С момента написания Джоном Мейнардом Кейнсом работы «Как финансировать войну» прошло более 70 лет, но ее основные положения, зарожденные, как вы помните, еще в средневековой Италии, не изменились. Основную роль играет долговое финансирование — как внутренний заем у граждан воюющей страны, так и внешний заем государства у его союзников.

Из этого вытекает довольно банальная мысль о том, что если ваш противник одновременно и ваш кредитор, то вряд ли он будет ссужать вас деньгами, поскольку это примерно то же, что и поставки оружия. Несколькими главами ранее мы уже останавливались на том, что современные валютные колебания курсов — это, по сути дела, войны всех против всех. При наступлении явных межгосударственных кризисов ситуация резко поляризуется. Финансирование разделяется на более дешевые деньги (созданные национальным капиталом и оплаченные гражданами военные займы, «замороженные зарплаты» и т.п.) и дорогие (внешние заимствования).

Я уже отмечал, что во время средневековой эпохи у индейцев Нового Света война имела своей финансовой целью обложение данью побежденного противника. Но в прошлом столетии все поменялось местами574. Теперь победитель сначала выясняется в ходе финансового сражения. А затем побежденного обязывают вести войну с целью ослабить финансы следующего соперника (при этом его собственная валюта и экономика в лучшем случае полностью подчинена, а в худшем уже повержена в прах). Это в некотором смысле тоже дань, которую он платит победителю.

Но кое-что осталось прежним. Войны все еще ведутся и за контроль над территориями, где важное место отводится ресурсам и критической инфраструктуре. Сегодня это не только вода, газ и свет, но и информационная инфраструктура. Наличие телекоммуникаций — важнейшая часть современной войны, поскольку именно электронное пространство становится ее первоначальным полем, на нем у Запада есть наиболее существенные преимущества в «вооружении», и именно после победы, одержанной в медийной сфере, война может вступить в крайнюю фазу, фазу непосредственных военных действий. Почему так?

Потому что война, по сути, это та же конкуренция за «встраивание» в рынок. Финансовая глобализация подразумевает, что на смену грубой силе пришел более тонкий механизм извлечения богатства, а люди во всем мире (формально в других государствах) работают на укрепление мировой финансовой системы с гораздо более серьезной мотивацией, а не из-под палки. Комбинация долга и телекоммуникаций воистину величайшее изобретение!

Как мы видели в прошлых главах, развивая технологии, люди сначала впадали в эйфорию от своих достижений, а затем недооценивали свои же изобретения. Процветали те страны и общества, которым удавалось не только сгенерировать новые бизнес-цепочки под изобретения, но и подстроить под новые технологии культурные регуляторы — ценности, мораль, право (Кларк, 2012). Побочным эффектом развития технологий с учетом увеличенной демографической плотности можно считать коэффициент кровопролитности общества (отношение среднего числа убийств в единицу времени к численности населения), который последовательно снижался на протяжении тысячелетий.

Расчеты ученых показали, что коэффициент кровопролитности в Европе XX в. в десятки раз ниже, чем в племенах охотников-собирателей (Pinker, 2011)! Мы почти выбрались из древней ловушки прогресса. Что же касается XXI в., то, по согласованным данным ООН и ВОЗ, происходит меньше убийств, чем самоубийств. Современные военные действия имеют все менее «военный» характер и все более информационный, фиксируемый медиа с помощью разветвленной телекоммуникационной инфраструктуры.

Как найти замену золоту

Последние события в мире дают надежду, что до «фукуямовского» конца истории еще очень далеко (Фукуяма, 1990). Любой кризис — это прежде всего кризис доверия. Отдельные группы людей не доверяют друг другу, соседям, правительству, банкам, миротворцам, ООН и т.п. В такие моменты растет доверие к золоту. С ростом нестабильности в мире вложения в физическое золото, как правило, увеличиваются. При этом номинальная (биржевая) цена может даже падать. Золото нынче такой же «бумажный» товар, как и нефть, поэтому не стоит путать биржевую цену на золото (на бумаги) с ценами на реальные слитки или монеты. Люди понимают, что, вкладывая в золото, они гарантированно теряют575 часть вложений хотя бы на дополнительных расходах на его хранение. Но они продолжают вкладывать в золото, поскольку теряется лишь часть, а основная доля сбережений переводится в актив наивысшей надежности.

Недостатки золотого инвестирования также хорошо известны — помимо финансовых потерь, это еще и не очень ликвидный товар. Банк занижает цену. Покупателя, готового заплатить справедливую цену, нужно найти, сделку организовать, золото доставить в сохранности и решить, на какие деньги его обменять, не говоря уже о том, что как платежное средство использовать его затруднительно.

Криптовалюта

Мысли о том, как создать «новое» золото, навязчиво преследуют каждое поколение людей. Какому товару люди будут доверять так же, как этому металлу? И в наше время такая альтернатива уже появилась. С золотом как с физическим товаром, она, конечно, пока еще тягаться не может, но как новое средство для сохранения средств нового креативного класса уже подходит идеально.

Появившиеся так называемые системы цифровой наличности (самым известным является Bitcoin — биткойн) представляют собой полноценные платежные системы576, гарантом надежности которых вместо государства или частной компании служит стойкая криптография, т.е. фундаментальные законы математики и публичность сделок. Пока власти развивающихся стран пытаются бороться «с денежными суррогатами типа Bitcoin», западные страны уже вплотную подошли к разработке законов, призванных регулировать криптовалютное обращение, понимая, что за криптовалютами будущее. Законодатели спорят лишь о том, насколько жесткими должны быть правила для бизнеса577, желающего иметь дело с биткойном и его производными.

Западные правительства понимают, что они не смогут контролировать новые деньги только путем запретов, да и технически это невозможно. В ход идет процедура государственного лицензирования и… скупка новых денег. О заинтересованности государственных структур говорит тот факт, что более 2% всех Bitcoin принадлежит правительству США. Оно, по сути, и контролирует курс биткойна. Правительства Испании, Польши, Чехии и Исландии уже выпустили свои аналоги пиринговой электронной платежной Bitcoin578. Пиринговая система основана на равноправии участников, в ней отсутствуют выделенные серверы. В отличие от архитектуры клиент-сервер, такая организация позволяет сохранять работоспособность сети при любом количестве и сочетании доступных узлов.

С учетом того, что виртуальная валюта не имеет эмиссионного центра, она не подвержена инфляции: в ее алгоритм вообще заложен постоянно сокращающийся объем эмиссии при росте спроса. Благодаря тому, что количество выпускаемых биткойнов каждые четыре года будет сокращаться вдвое, их стоимость должна только расти.

Своим появлением Bitcoin породил массу инвестиционной активности и еще больше исследований, а также совершенно новые и специфические риски579. Bitcoin сегодня является хрестоматийным электронным «диким Западом», где вас могут безнаказанно обобрать среди бела дня. Десятая часть всех биткойнов, находящихся в обращении, была украдена. Однако, устранив мошенников и предоставив даже минимальную безопасность бит-операций, общество получит огромный и растущий рынок с минимально возможной стоимостью транзакций и более быстрым прохождением денежных переводов. Это сработает как рычаг: потянутся люди, вырастут прибыли компаний, делающих бизнес на или с помощью криптовалют. Bitcoin привлекателен тем, что очень прост: барьеры на входе низкие, потенциальная отдача огромная, а это значит, что городские власти крупных городов, таких как Нью-Йорк, очень скоро разрешат валюты вроде Bitcoin и ему подобные. Это, в свою очередь, создаст дополнительный канал дохода для городских бюджетов, создаст инфраструктуру для новых частных денег креативного класса.

Конечно, существует вероятность, что Bitcoin исчезнет так же, как и появился, но крайне незначительная. Специалисты убеждены в другом. В один прекрасный день может возникнуть что-то очень напоминающее Bitcoin, что сможет заменить доллар, евро и другие валюты. Для этого официальный государственный орган, отвечающий за денежную эмиссию, должен просто написать собственную криптовалютную программу-клиент и запустить Bitcoin P2P-сеть580. Регулировать ее тоже будет несложно. Поскольку в современной экономике принято управлять, регулируя объем денежной массы, то контролировать количество существующей в обращении валюты можно просто выводя ее из оборота. Соединенные Штаты, Россия581, Индия, Китай и много других стран создадут свои «рукотворные» криптовалюты.

Но самое интересное в новой цифровой наличности — ее возникновение. Историю появления традиционной бумажной валюты благодаря экспериментам Джона Ло мы уже знаем. Рождает ее печатный станок. История появления Bitcoin не менее захватывающая и пишется на наших глазах. Но главное то, как производится новая валюта. Производят ее посредством вычислений. Вместо печатного станка — набор математических задач, сложность которых возрастает экспоненциально с течением времени и роста количества уже «добытых» биткойнов. Этот вычислительный процесс называется добычей (майнингом) криптовалюты582.

Технологии майнинга криптовалюты стремительно совершенствуются. Полноценный квантовый компьютер, если он все-таки будет построен, обеспечит надежный и совершенно новый способ криптографирования. Для определенного типа задач квантовый компьютер смог бы в параллельном режиме производить гораздо больше вычислений, чем компьютер, состоящий из всех атомов во Вселенной. При этом ему потребуется оперировать всего лишь несколькими тысячами квантовых битов — кубитов. Благодаря огромной производительности вычислений в задаче разложения числа на простые множители квантовый компьютер, вероятно, позволит расшифровывать сообщения, зашифрованные асимметричным криптографическим алгоритмом RSA. Этот алгоритм считается на сегодня одним из самых надежных, так как четкий способ разложения чисел на простые множители для классического компьютера до сих пор неизвестен. Несмотря на ряд заявлений производителей о создании прототипа квантового компьютера, он пока не может решать какие-либо задачи быстрее, чем обычный компьютер, вводя кубиты в состояние квантовой запутанности. Поэтому по определению квантовым компьютером он не является.

Центры обработки данных

Сегодня добыча Bitcoin переместилась в специализированные центры обработки информации (ЦОДы), на рынке которых возникли отдельные ниши для новых инновационных компаний. Только за 2013 г. в рамках системы Bitcoin сформировалась сеть, вычислительная мощность которой составляет 150 000 петафлопс в секунду583. Рынок бит-стартапов развивается сразу в нескольких направлениях, порождая причудливые комбинации.

Некоторые предприниматели строят небольшие «фермы» с высокой плотностью оборудования, другие создают огромные кластеры с жидкостным охлаждением, поскольку, для того чтобы быть прибыльной, инфраструктура для выработки Bitcoin должна быть еще и энергоэффективной584. Из-за этой новой золотой лихорадки рынок ЦОДов, а под его влиянием и рынок «обычных» облачных вычислений претерпевает значительные изменения. Многие стартапы в США и других странах (например, в Исландии) открывают ветераны таких компаний, как Microsoft585, Google или Yahoo.

Возникновение отдельного класса ЦОДов уже привело к вытеснению ряда традиционных игроков, которые, похоже, и понять-то ничего не успели из-за своей корпоративной неповоротливости. Быстрые снова одержали верх над большими. Биткойн-лихорадка спровоцировала еще и удивительные перемены в деле создания чипов. Для получения лучших результатов и снижения затрат майнеры криптовалюты разработали даже новую архитектуру на базе так называемых 28-нанометровых ASIC586-чипов без участия крупных ИТ-компаний. А ведь это очень дорогое удовольствие!587

Вся эта история напоминает идею 20-х гг. прошлого столетия, авторами которой были русские экономисты, утверждавшие, что на смену золотому стандарту придет не commodity-доллар (как случилось), а энерговалюта. С появлением Bitcoin и его клонов мы, по сути, вернулись к их идее, ведь в майнинге энергия прямо и непосредственно конвертируется в деньги. При желании можно даже рассчитать коэффициент перевода Bitcoin в кВт•ч.

Инфраструктура как услуга

Впрочем, это не означает, что традиционные ЦОДы останутся не у дел588. Современные дата-центры повсеместно стремительно набирают обороты, и решать им предстоит самые разнообразные задачи. Концепция облачных вычислений уже практически переродилась в вычислительный супермаркет, где отдельные пользователи или сотрудники компании покупают не только вычислительные мощности, но и время работы конкретных приложений. Это выгоднее всему обществу. Например, электроэнергии будет тратиться меньше. Зачем для несложных расчетов в электронной таблице запускать мощный компьютер? Достаточно планшета и широкополосного доступа через сеть к облачным приложениям. Такой подход получил устойчивое сокращенное название IaaS (Infrastructure as a Service), или инфраструктура как услуга, т.е. «облачная» модель, которая подразумевает под собой использование виртуальных серверов с программным обеспечением, предоставляемым за арендную плату.

Кроме того, как показывает практика, существующие традиционные информационные системы не в состоянии масштабироваться в соответствии со стремительным развитием информационных технологий. Обычные системы управления предприятием (ERP) не содержат моделей данных, которые позволили бы управлять компанией согласно новым веяниям менеджмента. Поэтому гибкие облачные системы, содержащие стандарты конкретной отрасли, в ближайшее время начнут теснить традиционных игроков на этом рынке.

Определяющим для успеха фактором станет критерий отбора. Рынок тем и отличается от выбора Большого человека, что часто дает дополнительное время и ресурсы нескольким конкурентам, как бы предлагая второй этап соревнований, где бизнес-модели участников дорабатываются с учетом дополнительных критериев.

Вычислительные ресурсы, по сути, являются топливом, которое выводит бизнес-процессы компаний на новый уровень за счет автоматизации тех процессов, за которые раньше отвечал исключительно человек. Это очень напоминает то, что происходило во время промышленной революции. Общество перестало быть аграрным и стало промышленным не в последнюю очередь потому, что появилась возможность заместить энергию человека, устающего от монотонного труда, на энергию пара.

Накопленные горы данных и возросшие вычислительные мощности вместе с библиотеками алгоритмов породили такой современный феномен, как Big Data, или «большие данные». Например, транснациональная компания Shell несколько последних лет помимо стандартного оборудования на своих скважинах прокладывает оптоволоконные кабели и устанавливает датчики, которые в непрерывном режиме собирают множество разнообразных данных. Эти большие данные позволяют прогнозировать, сколько еще нефти или газа можно добыть, казалось бы, из иссякшей скважины. Как именно технологи Shell это делают, неизвестно, зато известна их конечная цель — построить детальную модель структуры Земли на глубинах от 1 до 12 км, этакую подземную Google Map.

Появление технологий по обработке больших данных, позволяющих с легкостью оперировать терабайтами, уже сыграло свою роль в снижении времени и стоимости расшифровки и анализа ДНК. В IBM считают, что следующий рывок будет совершен при помощи так называемых когнитивных систем (под этим термином подразумеваются аналоги суперкомпьютера Watson), которые серьезно помогут при лечении рака589, сердечных заболеваний и инсульта. Собственные медицинские данные для людей точно дороже золота, поскольку в мире ином золото нам уже не понадобится.

Еще одну перспективную область для использования цифровых мощностей продемонстрировал стартап Дэвида Фрейдберга и Сиража Калика. Он назывался Climate Corporation и принес им $1,1 млрд. К моменту продажи в 2013 г. в компании работали две сотни ученых, обрабатывая ежедневно около 50 терабайт данных. Серверы Climate Corporation сводят воедино снимки местности, погодные данные и показания датчиков, расположенных в полях. Эта ценнейшая информация необходима любому фермеру для принятия важных решений — когда сеять, а когда собирать урожай. Вот так ИТ-решения активно влияют на ход биологической эволюции на нашей планете.

С 2013 г. этот стартап входит в состав биотехнологического гиганта Monsanto. Эта компания, владеющая патентами на генно-модифицированные культуры, взяла на вооружение практику, по которой семена агрокультур не продаются фермерам, а сдаются на сезон590… в прокат. Ноу-хау компании — специально разработанный ген-«терминатор», который при определенных условиях может сделать семена культур стерильными. Большие данные открыли перед Monsanto заманчивые перспективы. Под видом рекомендаций для повышения урожайности фермерам компания может навязывать им определенные сорта семян, фирменные удобрения и оборудование. Сельскохозяйственная техника, опутанная датчиками, помимо своей основной работы еще собирает данные о площади обработки, затраченном горючем, о потраченном времени. Все эти данные Monsanto успешно продает через дополнительные сервисы со своих серверов вместе с информацией о характеристиках почвы и распределении разных типов зерновых культур.

Информацию о реальной плотности засева компания добывает с помощью еще одной современной инновации — беспилотников. Коммерциализация данных прошла успешно — рекомендованные сервисом компании советы принесли подписчикам (крупнейшим агрофирмам США) дополнительную прибыль в размере от $85 до $127 с гектара в 2013 г. Да и сама компания за последние девять лет стала продавать в два с половиной раза больше семян кукурузы, вытеснив и поглотив мелких конкурентов. Сегодня эта схема применяется уже в глобальном масштабе.

Десять компаний аграрного сектора контролируют рынок коммерческой продажи семян, объем которого составляет $23 млрд в год, а пять из них591 контролируют практически все, что связано с генно-модифицированными культурами. Вскоре контроль над всей сельскохозяйственной инфраструктурой будет находиться в руках нескольких компаний в каждой стране мира. Проникая на рынки суверенных стран, они скупают дешевые акции локальных конкурентов и продают те же активы, но уже в привлекательной оболочке и по совершенно другой цене.

Я уже упоминал о том, что американская финансовая система строится на ожиданиях рынка и людей, их вере в то, что конкретная компания принесет прибыль. У многих американских глобальных компаний, таких как Tesla, Google, Facebook, нет прибыли, а их огромная капитализация сформировалась на основе ожиданий, что эти компании будут прибыльными в будущем, так как они постоянно растут и однажды обыграют всех конкурентов. Им удается легко привлекать финансы, поскольку инвестор имеет возможность, продав их акции сегодня, как бы взять деньги из будущего с помощью торговли ожиданиями.

Так что же все-таки ценится дороже золота? Думаю, что это синтез новых знаний, применение которых создает новые технологические платформы и тем самым обеспечивает дальнейший рост нашего благосостояния.

Новая промышленная революция. Индустрия 4.0

В 2000 г. Джереми Рифкин выдвинул идею новой промышленной революции. Концепция была поддержана Европейским парламентом. В последующие годы ряд научно-исследовательских центров развили эту идею. Предполагается, что новая единая инфраструктура возникнет в результате объединения пяти компонентов: 1) возобновляемые источники энергии; 2) здания, генерирующие электроэнергию; 3) водородные и другие технологии по хранению энергии; 4) умные сети (так называемый смарт-грид), или «энергетический интернет»; 5) электрические, гибридные и другие транспортные средства.

Все в цифре

В 2010 г. стратегическая инициатива правительства Германии «Индустрия 4.0» была принята в составе плана действий по Стратегии развития высоких технологий до 2020 г. Ее внедрение приведет к возникновению новых киберфизических систем, объединяя Интернет людей, вещей и услуг, связывая людей, предметы и системы. Предполагается, что количественный эффект от применения элементов Индустрии 4.0 уже в ближайшие 5–10 лет может стать весьма существенным: повышение производительности труда на 20–30%, а также рост выручки и занятости.

Когда же начнется промышленная революция? Она уже началась и прошла свой самый сложный период — выбор основных направлений развития новых технологий. В основе ее три технологических сдвига: «все в цифре», материалы с новыми свойствами и управленческие технологии, опирающиеся на цифровое моделирование и проектирование.

Немецкие, корейские, японские компании достигли существенного прорыва в разработке 6D-проектов: 3D (трехмерная) модель самого объекта, календарное планирование, управление закупками и 3D-процесс строительства. Производственный процесс будет выстроен следующим образом: 6D-проектирование, сканирование (структура и материальный состав) и аддитивное послойное производство. 3D-моделирование будет все более широко использоваться и в процессе производства. Данные в режиме реального времени позволят объединить виртуальную модель и реальный мир: станки, продукты и рабочих.

Компании еще только начинают использовать технологии аддитивной послойной печати, пока в основном для создания прототипов. MIT объявил о создании в течение 15 лет 3D-принтера, работающего на 10 различных материалах. Аэрокосмические компании уже используют технологии послойной печати для производства некоторых компонентов. Дорожная карта компании Airbus предусматривает переход от печати мелких деталей до 3D-печати всего самолета к 2050 г. При этом будет достигнуто сокращение веса, сроков, отходов, энергии т.д.

Это приведет к полному изменению принципов размещения промышленных объектов. Продукты станут печататься по требованию. Тысячи деталей могут быть напечатаны на одном производстве вместо кооперации сотен поставщиков. Проекты, а не продукты, будут перемещаться по всему миру как цифровые файлы. Их можно будет распечатать в любом месте, будут нужны лишь материалы и картриджи.

Анализ больших массивов данных, появившийся в производстве не так давно, позволяет повысить качество производства, добиться энергоэффективности и принимать решения в реальном времени.

Взаимодействие людей и машин

Произойдет полная перестройка всех систем капитализации человеческих ресурсов. Образование будет сконцентрировано на потребностях конкретного человека. Компании будут стремиться разработать для сотрудников структуру индивидуальных обучающих программ, вокруг которой сложится инфраструктура их обслуживания. В некоторых странах в школьную программу планируется включить даже обучение компьютерному конструктору «Лего Майндсторм». В итоге люди обучатся работать с 3D-технологиями. Гораздо труднее переобучить проектировщика из 2D в 3D, чем подготовить людей, которые мыслят и работают в 3D с самого начала.

В конце ХХ в. и отдельные предприятия, и даже крупные транснациональные корпорации потеряли возможность быть главным хранилищем технических и организационных знаний. Новая промышленная революция несет с собой, с одной стороны, фантастический рост сложности систем деятельности, а с другой — постоянную специализацию знаний.

Системы управления знаниями пытаются решить задачу вовлечения своих работников в процесс обмена знаниями. Для этого необходимы знания о том, где находятся соответствующие знания и как их расшифровать.

Напомню, что в первую промышленную революцию компании-новаторы поменяли ход истории, ускорив не только темпы роста экономики, но и создав условия для роста рабочих мест. Причем ключевых инноваций, определивших успех промышленной революции, было не так уж много — паровой двигатель, металлургия (применение кокса вместо древесного угля), текстильная промышленность (прядение нити из хлопка на прядильных машинах Аркрайта). Паровые мощности обеспечили появление новых возможностей в транспорте и тяжелой промышленности, в сельском хозяйстве, медицине, городской инфраструктуре.

Нам известно и то, что открытие принципиально новых технологий не гарантирует их немедленного успеха. Для коммерчески успешного внедрения «встраивания» инноваций нужны новые компании. С точки зрения инвестиционных решений это ключевой вопрос. Можно даже не иметь самих технологий, гораздо важнее люди (квалифицированные чтецы и сборщики дизайн-схем), которые создадут такие компании. Современной энергетике требуются такие лидеры, какими стали для современного космоса Ричард Брэнсон и Илон Маск. Без фигур такого масштаба и их компаний, которые смогут привлечь в отрасль необходимые средства и нужных людей, трудно провести быстрые рекомбинации, создав прорывные инновации. Без новых лидеров стремительный прогресс мировой энергетики невозможен. Углеводородных энергетических гигантов могут обогнать только быстрые и инвестиционно-привлекательные компании. Но без ярких лидеров они не появятся.

Автономные роботы

Вполне возможно, что в этом мире наряду с людьми будет действовать человекоподобный робот, скажем, что-то вроде робота фирмы Boston Dynamics592. Возможно, это будут дроны или микродроны — беспилотники размером с муху, которые могут фотографировать, прослушивать и даже брать образцы ДНК без вашего ведома. В Гарварде уже создали миниатюрного робота RoboBee, вес которого составляет всего 80 мг593, а начиная с 2014 г. под эгидой американского военного агентства DARPA ежегодно проходят так называемые Олимпийские игры для роботов.

Революцию на конвейерах мира может совершить уже разработанный американской компанией Rethink Robotics промышленный робот Baxter. Он вполне пригоден для замены рабочего на сборочном производстве: у него есть камеры, датчики и сложное программное обеспечение, он может «видеть» объекты, «чувствовать» силу, «понимать» поставленные задачи и автоматически адаптироваться к меняющимся условиям. Baxter способен делать то, что обычно ожидают от рабочего. Кроме того, у него есть лицо, двигающиеся глаза. Он гибкий и легко обучаемый, в то время как обычные роботы могут выполнять только определенные задачи, для него необходимо лишь подобрать нужные захваты и показать, что делать. Но самое главное — его цена $25 000. Робот работает 24 часа и соблюдает безопасность во время рабочего процесса.

Морское подразделение Rolls-Royce Group plc в 2014 г. объявило о том, что уже давно ведет работы по созданию беспилотных грузовых кораблей. Мотивы создания беспилотного грузового судна очевидны: на содержание экипажа на борту приходится более 40% от объема всех операционных расходов, присутствие экипажа требует много места и чревато несчастными случаями. Отсутствие людей и необходимого оборудования для поддержания качества жизни делает судно легче на 5%, позволяет экономить топливо и брать гораздо больше груза, а значит, повысить возврат на инвестиции. Американские военные планировали перевести одну треть всех своих наземных транспортных средств к 2015 г. на «беспилотную» основу. Для решения этой задачи с 2005 г. ведутся испытания грузовиков в рамках проекта Terramax, инициированного агентством DARPA. Столь стремительное развитие робототехники означает, что через какой-нибудь десяток лет робототехнические технологии должны проникнуть в военную среду, здравоохранение, образование, транспорт, массово появятся в наших домах и даже в игрушках наших детей.

Появятся роботы, которые будут помогать людям каждый день. Люди смогут покупать себе роботов и настраивать их в соответствии со своими потребностями. Перед нами встанет задача разработки и обсуждения новых правовых норм. Мы, скорее всего, начнем думать о социальных последствиях взаимодействия детей с игрушками-роботами, отношений пожилых людей с медицинскими роботами, о возникшей новой сексуальной практике594 и других вопросах, связанных с нашей естественной тенденцией сближаться с движущимся объектом, имитирующим качества живого. Прослеживается явное движение в сторону тесного переплетения нашей биологической эволюции с очередной техноволной.

Достижения в робототехнике могут привести к замене роботами человеческого труда даже при выполнении таких задач, как хирургическое вмешательство. Эксперты ожидают, что не менее 320 млн человек будут работать на современных технологических производствах «в паре» с интеллектуальными роботами. В McKinsey оценивают ежегодный объем продаж роботов в 250 млн сделок и $2–3 трлн. Поступательный ежегодный 2%-ный рост мировой экономики означает, что доходы людей и зарплаты будут расти. Машины начнут вытеснять более дорогой человеческий труд даже в самых трудоемких и «наукоемких» отраслях.

Впрочем, если верить известному американскому визионеру и физику Митио Каку, массовое внедрение роботов сдерживают две главные проблемы: роботы способны видеть и слышать намного лучше человека, но при этом они не понимают, что именно они видят и слышат. Кроме того, у них нет чувства здравого смысла, как у человека. Основная проблема заключается, по мнению Митио Каку, в том, что для программирования аналога человеческого здравого смысла, необходимого для имитации нашего мышления, требуется огромное количество строк кода. Он приводит наглядный пример: если медицинской программе представить в качестве пациента не человека, а велосипед, то она и такому «больному» выпишет антибиотики (Каку, 2016, с. 54). Именно эти, казалось бы, незначительные факторы пока не позволяют робототехнике полноценно встроиться в существующий рынок.

Ниже я более подробно остановлюсь на том, как смогут «встроиться» в современную экономику ряд новых отраслей, таких как геномика и синтетическая биология, которые основаны на тесном переплетении технологий и биоэволюции. Побочные продукты этих разработок могут появиться уже в ближайшие годы, поскольку с 2014 г. запущены серьезные проекты в области нейробиологии: Human Brain Project, получивший €1 млрд на создание полной симуляции мозга на суперкомпьютерах, и Brain Initiative с надеждами на детализированную карту мозга. Подобными «нейроморфными» вычислениями занимается и IBM (вычисления на базе нейронной активности)595.

Для хранения гигантских массивов полученных данных потребуются новые накопители. Накопление и хранение данных на базе старых технологий станет неэффективным, поскольку люди и организации уже не смогут управлять своей разросшейся «цифровой историей». Человечество окажется перед дилеммой — либо удалить данные, либо изобрести необременительный носитель для их… вечного хранения.

Прототип представила недавно японская компания Hitachi. Это оптический носитель нового типа, способный хранить информацию практически вечно — сотни миллионов лет! Материально это всего лишь тонкие пластинки из прозрачного кварцевого стекла, способного выдержать температуру до 1000 °С. Кроме того, они водостойки и устойчивы к химическим реактивам. Бинарный код записывается лазером в четыре слоя точек, которые видны в обычный оптический микроскоп596.

Если появится дешевое средство хранения и визуализации информации, то это неминуемо вызовет серьезные изменения в общественном устройстве, где ключевую роль играет судебная система. Сегодня верхом совершенства считается ситуация, когда, получая штраф за превышение скорости, мы можем оплатить его со своего телефона, а на суде предъявить запись с видеорегистратора. С появлением нового носителя информации изменится сама судебная процедура — изучать будут голограммы происшествий, а исход дела сможет заранее предсказывать компьютер597. Используя технологии обработки больших данных, можно будет предсказать исход дела, прикинуть размер компенсации, и очень может быть, что стороны предпочтут урегулировать споры без суда. Вполне возможно, что для следующего поколения людей физические здания судов станут таким же анахронизмом, как для нас факсы и пишущие машинки. Наличие емких и дешевых средств хранения информации предоставит доступ в публичные электронные хранилища.

Энергетика будущего, электромобиль и беспилотное вождение

Каждая технологическая платформа основывается на своей энергетической базе. Так в XVII в. в Голландии выращивали лес и сжигали торф, а вдоль каналов строили ветряные двигатели. Во время промышленной революции Англии XVIII–XIX вв. для производства стали, а также для паровой машины, парохода и паровоза добывали уголь. Энергетическая база технической революции — нефтепродукты и газ, электроэнергетика, а также атомная энергетика. Что может стать основой новой промышленной революции?

Новая энергетическая платформа

Энергетической базой новой промышленной революции обещает стать зеленая энергетика, а в перспективе, возможно, и термоядерный синтез.

Вот что по этому поводу сказал Е. П. Велихов (академик РАН, президент НИЦ «Курчатовский институт»): «Я уверен, что для масштабного развития экономики на Земле возможен только один путь — это ядерная энергетика. А в ядерной энергетике оптимальным видится именно гибридный вариант (система, в которой нейтроны, получающиеся при термоядерном синтезе, потом помогают нарабатывать ядерное топливо. Эти нейтроны на порядок дешевле, чем частицы, полученные в результате деления)».

Правда, перспектива здесь явно не завтрашнего дня. Тот же Велихов подтверждает это: «Сегодня сроки сдвигаются до 2025 г. Но к тому времени, как заработает технологическая база… у нас должен появиться первый рабочий прототип. А потом — прямой путь к станции. Поэтому мы рассчитываем, что первый вариант гибридного ядерного реактора появится уже в первой половине этого века» (Велихов, 2015, с. 52).

Кроме того, сроки, названные Велиховым, неплохо согласуются с российской лунной программой. Связь здесь самая прямая. Развитие пилотируемой космонавтики и создание базы на Луне позволит приступить к разработке нового и экологически чистого источника энергии гелия-3. Это довольно редкий и дорогой изотоп, которого практические нет на Земле (по некоторым оценкам, не более тонны), зато много на Луне (около полумиллиона тонн). Гелий-3 идеален для применения в термоядерных реакторах для запуска. Самое главное, что его применение не связано с радиацией, а для обеспечения энергией Земли (в текущих показателях потребления энергии) необходимо всего 30 т гелия-3 (по подсчетам ученых российского Института геохимии и аналитической химии им. Вернадского). Правда, для осуществления этих планов придется создать базу на Луне, куда гелий-3 с момента ее образования приносит солнечный ветер, и переработать около миллиарда тонн лунного грунта. Тем не менее, по оценкам специалистов, создание горнорудной промышленности на Луне способно решить задачу обеспечения человечества энергией на тысячу лет вперед по вполне земным затратам.

Однако осуществление наших или аналогичных американских (китайских, японских и т.д.) планов будет, скорее всего, зависеть от правовых вопросов. Дело в том, что в основании действующего на настоящий момент международного космического права лежит «Договор о космосе». Он был подписан в далеком 1967 г. и утверждает, что космическое пространство, включая Луну, не подлежит присвоению и открыто для использования… на благо всего человечества. Следуя букве закона, получается, что заниматься добычей полезных ископаемых за пределами земной атмосферы можно, но делить добытые ресурсы придется со всеми странами — участницами договора (это половина стран Земли).

Подобная же дилемма стоит и перед другой космической нацией — американцами. Поэтому неудивительно, что на недавних специальных слушаниях в конгрессе возник совершенно новый законопроект, так называемый Asteroids Act, или «Американские космические технологии для исследования ресурсных возможностей глубокого космоса»598. Суть понятна — американцы хотят выйти из международного правового поля и распространить право частной собственности на результаты разведки, добычи, доставки и реализации внеземных ресурсов.

А что же у нас на матушке Земле? Вроде все как всегда — светит солнце, дует ветер. Но вот за последние годы объемы и финансовые показатели: инвестиции в солнечную энергетику (фотовольтаику599) выросли с $2,5 млрд в 2000 г. до $150 млрд в 2015 г.

Из диаграммы выше (рис. 31) видно, что ветряная энергетика тоже показала результаты, схожие с солнечной, достигнув в 2014 г. уровня инвестиций в размере $99 млрд (для сравнения: в 2000 г. это были только $4,5 млрд). Решающий вклад в развитие этих индустрий вносит Китай (табл. 16600). Темпы, заданные китайцами, означают, что глобальная ветроиндустрия может достичь к 2025 г. годовых инвестиций $125 млрд, а индустрия производства и установки солнечных модулей к этому году может преодолеть отметку $200 млрд за счет стремительного удешевления компонентов оборудования.

Но с каждым новым ветряком или установленным солнечным фотоэлементом все острее будет вставать старый вопрос: а сколько энергии потребуется еще и на создание накопительных мощностей, подключенных к сети. Не будет ли совокупная энергия на обеспечение функциональности ветряной и солнечной отраслей больше той энергии, которая от них поступит?

Разбираясь детально, ученые из Стэнфорда (США) выяснили, что решения об инвестициях основаны исключительно на усредненных расчетах, поскольку статистики такого рода очень мало. Более или менее известно, что КПД солнечных батарей601 равен 12%, а «ветряков» чуть больше 25%. Но это средние цифры. Для ведущей фотоэлементной державы мира — «солнечной» Германии602 — даже о 12% мечтать не приходится. Природные условия не те, что в Южной Европе, США и Японии. Об этом из года в год рассказывают нам диаграммы от независимой NREL (National Renewable Energy Laboratory)603. Из этих материалов видно, что максимальный показатель в Штутгарте — 16%, а в Дрездене и Майнце даже до 12% не дотягивает.

Выходит, что исключительно на солнце рассчитывать нельзя. Ветер дует больше часов в году, чем светит солнце. Но у ветрогенерации свои трудности. Они заключаются в том, что прогресс на рынке аккумуляторов пока на порядок отстает от темпов роста в возобновляемой энергетике.

Энергоемкость создаваемых накопительных мощностей — очень важный фактор. В мире существуют технологии крупномасштабного накопления энергии. Это либо гидроаккумулирующие электростанции, либо «огромные стены» литиевых батарей мегаватной емкости. Специалисты утверждают, что строительство ГАЭС604 требует 26 кВт•ч «энергоинвестиций» на накапливаемый киловатт, а батареи — 153 кВт•ч.

Выходит, что ГАЭС (а сегодня это самые дешевые накопители) требуют для сохранения трехсуточной энергии ветра столько же энергии, сколько ушло на построение ветряков, электричество которых они должны запасать…

«Встраивание» в существующий рынок — основная проблема альтернативной энергетики. Недостаток энергии не решается в рамках парадигмы больше «зеленой», меньше традиционной энергии. Или меньше традиционной энергетики, а больше микроэнергетики. Закон сохранения энергии пока еще никто не отменял, и если люди не найдут принципиально новых источников энергии, то очень скоро окажутся перед необходимостью ограничения ее потребления, что приведет к снижению уровня материального благосостояния человечества, а следовательно, к дилемме — либо мировая экономика затормозит свое поступательное движение, либо люди вновь обратятся к атомной энергии, переоценив в очередной раз выгоды и риски.

что такое «энергоинвестиции» на накапливаемый киловатт

Это энергоемкость создания накопительных мощностей. Сегодня в мире есть два варианта крупномасштабного накопления энергии: гидроаккумулирующие электростанции (например, японские ГЭС, одновременно являющиеся и ГАЭС) или колоссальные стены из литиевых батарей емкостью в мегаватты. Энергозатраты в киловатт-часах на один накапливаемый киловатт-час и есть «энергоинвестиции». Нетрудно заметить, что с энергетической точки зрения все не очень привлекательно, поскольку солнечные батареи могут позволить себе создание мощностей не более чем на 24 часа собственной выработки. Увеличивая емкость, приходим к тому, что энергозатраты очень быстро начинают превышать отдачу. Об этом подробно рассказывает исследование 2014 г., которое провел Майкл Карбахалес-Дэйл и его коллеги по Стэнфордскому университету (США) (Carbajales-Dale, 2014).

В самое ближайшее время нам предстоит узнать ответ на вопрос, на который сегодня не даст ответ даже самый проницательный аналитик в области энергетики: какие технологии (подрывные или поддерживающие уже устоявшиеся традиционные технологии) обретут наибольший вес в текущем столетии (рис. 32)?

Я же считаю, что, как и прежде случалось в нашей истории, решающую роль сыграют вовсе не технические факторы. Дело в том, что подрывные технологии так называются, поскольку требуют не только кардинального изменения структуры выработки энергии, но и существенного изменения структуры сети доставки и распределения энергии. До сих пор электричество и тепло текло от крупных электростанций к розеткам и батареям в наших домах. На такой односторонний поток энергии ориентированы все системы энергетических сетей, системы учета и даже налогообложение в отрасли. Появление новых технологий делает усовершенствованные энергосети больше похожими на телекоммуникационные. Уже разработаны устройства под названием FACTS (Flexible AC Transmission System — гибкие системы передачи переменного тока). Это своего рода маршрутизаторы для электричества, способные оперативно направлять требуемое количество электричества в нужное место. Их внедрению пока мешает высокая стоимость, трудности, связанные с налогообложением, отсутствие единой системы стандартов и государственный протекционизм в отношении традиционных производителей энергии. Дело в том, что многие крупные энергетические компании прямо или косвенно дотируются государствами. Сама возможность выступления владельца источника энергии в роли как потребителя, так и поставщика энергии, продающего ее излишки через общую сеть, несет угрозу традиционным поставщикам энергии. Хотя технически уже существуют технологии управления такими сетями, но стандарты на энергию, передаваемую подобным образом, приняты в странах, которые можно пересчитать на пальцах одной руки.

Кроме того, развитие новых технологий поднимает вопросы, казалось бы, забытые со времен спора Теслы и Эдисона. С наступлением цифровой эры растет количество устройств, которые в своей работе используют постоянный электрический ток. Новые подрывные технологии (прежде всего ветряные и солнечные электростанции) создают как раз постоянный ток, но нестабильный вследствие их зависимости от природных условий. Исправить ситуацию с вынужденной двойной конвертацией электрического тока сможет или создание более мощных аккумуляторов, или взрывной рост «микросетей» постоянного тока, способных работать с надежностью не хуже существующих. Именно эти аспекты оставляют вопрос о том, какие технологии, поддерживающие или подрывные, возьмут верх в ближайшем будущем, без четкого ответа. Мы возвращаемся к тому, о чем еще лет 30 назад убедительно говорил советский академик П. Л. Капица.

Альтернативная энергетика (солнечная, ветрогенерация, геотермальная, энергия приливов и отливов) подходит в качестве источника для бытовых целей, но совершенно не годится для промышленных целей (где потребляемые энергомощности огромны).

Альтернативная энергия непостоянна, возникают огромные трудности с ее аккумулированием для вторичного использования. Использование самого дешевого вида энергии — гидроэнергии — сильно ограничены, поскольку на равнинах создание искусственных водоемов экономически нецелесообразно.

Ситуацию не изменит даже стремительный рост новых или усовершенствованных технологий добычи традиционной нефти и газа605. Источники невозобновляемого ископаемого топлива истощаются, а топливо независимо от способа его добычи при сгорании по-прежнему выделяет углекислый газ, вызывающий новую нагрузку на «Большой очистительный бак» — биосистему планеты (по Альтшуллеру).

Правда с экологической точки зрения источником, который человечество может поставить на замену нефти, является биотопливо. В настоящее время мировая экономика уже ежедневно использует до 2 млн баррелей биотоплива, производимого по так называемым зеленым технологиям. Истощение запасов нефти еще недавно буквально подстегивало спрос на альтернативное топливо — биологическое. Если бы мир не располагал биотопливом, цена нефти в моменты пикового спроса могла бы превысить $150 за баррель!

Но деградация окружающей среды, экстремальные метеоявления, вызываемые климатическими изменениями, банальная конкуренция за посевные площади с агрокультурами — все это в комплексе привело к тому, что «энергетический» вопрос, к сожалению, уже перерос в продовольственный. В ближайшем будущем из-за климатических изменений пригодные для земледелия площади будут только сокращаться. Получается, что и «зеленые технологии» нас не выручат? Я призываю вас не быть столь пессимистичными. Как уже отмечалось, эволюционные изменения во вновь возникших отраслях нередко приводят к серьезным подрывным инновациям. В настоящее время специалисты считают, что можно рассматривать четыре поколения биотоплива. «Зеленая» энергетика, без всякого преувеличения, таит в себе огромный потенциал для инновационного развития.

Биотопливо первого поколения производится, как правило, из зерна и представляет собой обычный этанол, получаемый в процессе ферментирования. Именно масштабная организация производства топлива этого поколения и порождает нехватку сельскохозяйственных угодий.

Однако биотопливо второго поколения представляет собой уже более высокую ступень переработки биологического сырья, предполагающую использование таких сырьевых источников, как древесная масса (целлюлоза и прочие), отходы сельскохозяйственного производства, менее ценные аграрные культуры, солома. Результатом этих технологий является биоэтанол, добываемый из целлюлозы, биодизель, произведенный по методу Фишера–Тропша606, биометанол, биоводород и многие другие. Преимущество биотоплива второго поколения по сравнению с первым состоит в разнообразии биологической массы, пригодной к переработке, а также в более высокой эффективности производства и в существенном (до 90%) сокращении выброса парниковых газов по сравнению с ископаемым топливом. Эксперты рынка полагают, что мировой объем целлюлозной биомассы лежит в диапазоне от 34 до 160 млрд баррелей нефтяного эквивалента в год607.

Биотопливо третьего поколения пока еще не производится в промышленных масштабах. Однако если производство будет налажено, то сырьем для него станут водоросли как потенциально низкозатратный и высокопродуктивный источник. Теоретически из водорослей можно получить в 30 раз больше энергии на единицу площади, чем из таких культур, как соя. Но на практике технологий еще нет.

Биотопливо четвертого поколения — прямое получение алкановой смеси, сходной с дизельным топливом, с помощью особых бактерий, которые постоянно воспроизводятся, потребляя углекислый газ и выделяя алкановый продукт. Проблемой нового поколения биотоплива остается до настоящего времени весьма низкая цена на готовый продукт, в то время как цены на искусственные катализаторы (бактериальных ферментов, видимо, недостаточно для организации устойчивого процесса) весьма высоки. Такая невыгодная комбинация пока делает затруднительным привлечение инвестиций в разработку соответствующих технологий.

На рис. 33 показаны прогнозные цены биотоплива всех четырех поколений, с привязкой к стоимости барреля традиционного топлива в нефтяном эквиваленте.

Экономика «энергетических биотехнологий» такова, что производство биоэтанола и биодизеля из зерна экономически оправданно при ценах на нефть от $100. Стоимость производства биотоплива второго поколения (в условиях Европы или США) уже составляет $80 за баррель, а в условиях Бразилии даже меньше — $60. British Petroleum, Shell и другие нефтяные компании поэтому очень активно развивают бизнес именно в Бразилии, используя прежде всего технологии для второго поколения.

Биотопливо третьего и четвертого поколений должно будет стоить, согласно экспертным оценкам, еще дешевле: от $50 за баррель. Причем цена может оказаться существенно ниже при развертывании производства в таких странах, как Бразилия или Россия. Специалисты ожидают, что индустрия биотоплива вырастет с нынешних $56,4 млрд до 113 млрд к 2020 г. В физических величинах получается, что это 102 млрд л этанола и 344 млрд л биодизеля.

Важной особенностью биотоплива является технологическая возможность его производства из пищевых отходов. В Европе это направление будет бурно расти, поскольку из 6 л отработанного продукта можно произвести до 5 л биодизеля. Иначе говоря, с научной точки зрения использованные продукты питания и пищевые отходы не являются отходами — это ценное сырье, и его переработка как положительно влияет на среду, так и обеспечивает возможности бизнеса предприятиям608.

Временное отсутствие доминирующей технологии и лидера в этой области определяет тот факт, что конкурентоспособность биотоплива де-факто зависит от доступности пахотной земли. Некоторые страны, например Россия, могли бы ликвидировать «нехватку энергомощностей» за счет вовлечения значительных ресурсов пахотной земли (простаивающей в данный момент) в производство биотоплива, что может способствовать ускоренному развитию аграрного сектора, а управление отходами должно быть объединено с производством биотоплива.

При этом биотопливо обладает еще и существенным экспортным потенциалом. Оно пока не достигло паритета с оптовой ценой электричества на «дорогих рынках», а значит, нишевые технологии, такие как биотопливо первого и второго поколений, найдут покупателя просто потому, что они уже «встроены в рынок».

Впрочем, только биотехнологии тоже не панацея. Нужно эффективнее использовать то, что уже имеется у человечества. Поле для инноваций здесь более чем обширное. В настоящий момент только потери при передаче электроэнергии по проводам составляют 7% выработанного электричества.

Энергетические компании (наверное, считая, как когда-то и нефтяные компании, что газ — это не их бизнес) уже довольно давно игнорируют серьезные научные разработки. Дело в том, что сверхпроводниковый криогенный кабель609 обладает пропускной способностью в сто раз большей при «нулевых» потерях, чем аналогичная жила из меди. Сегодня в Южной Корее и Китае прилагаются усилия, чтобы довести цену на сверхпроводники до цены меди.

Впрочем, потери, которые можно сократить, возникают не только при передаче, но и при преобразовании энергии. Еще больше возможностей для экономии энергии обнаруживается в автомобиле. Только 20% энергии топлива в бензобаке расходуется на передвижение, остальное превращается в тепло и вылетает в выхлопную трубу (рис. 34).

Ведущие автомобилестроители (GM, Ford, BMW) разрабатывают термоэлектрические системы, используя тепло системы охлаждения и выхлопа. Основная сложность для «прорыва» — найти износостойкий материал с высоким КПД. Однако вполне возможно, что эти усилия могут скоро и не понадобиться.

Не нужно даже пристально следить за новостями, чтобы заметить, что инновации компании Tesla Motors610 в электромобилестроении успешно сработали. Достоинств у электромобилей этой фирмы масса — высокая экологичность, поскольку нет выхлопов. Не нужно сгораемое топливо, антифризы, масла и фильтры. А значит, у них минимальная пожароопасность при авариях. Электромобили просты в обслуживании, у них нет трансмиссии, а значит, большой межсервисный пробег, надежность и долговечность корпуса. Возможность подзарядки аккумуляторов от бытовой розетки611 позволяет находить «топливо» там, где есть электричество (рис. 35).

Добавьте к этому сравнительную бесшумность электромобилей за счет меньшего количества движущихся частей и механических передач, плавность их хода, возможность рекуперации (подзарядки аккумуляторов во время торможения), возможность торможения самим электродвигателем (режим электромагнитного тормоза) и возможность подзарядки аккумуляторов от энергии солнца (во время движения и во время простоя).

Возможно, в начале прошлого века человечество свернуло с магистрального шоссе под названием «прогресс» на проселочную дорогу «бензин и масла». Массовое производство и использование электромобилей может содействовать решению проблемы «энергетического пика» за счет подзарядки аккумуляторов в ночное время. Например, электрозаправки, что уже строит Tesla Motors, в знойный полдень, когда клиентов мало, будут продавать электричество в сеть612. Конечно, возникает естественный вопрос: а сколько будет стоить заправка батареи такого электромобиля?

Все зависит от того, насколько удачно инновация будет «встроена» в существующий рынок, ведь существенные затраты придутся на создание сетей заправки (на чем споткнулись владельцы электромобилей еще при Эдисоне). В предложенной новой схеме собственнику электромобиля будет принадлежать только «мобиль», но не «электро» — электробатарея к нему. Батареей будет владеть компания, производящая электромобили, и сдавать ее в лизинг владельцу. Клиент приедет на станцию обслуживания и поменяет батарею на новую, но уже заранее заряженную.

Такие масштабные перемены на начальном этапе возможны только в стране-лидере, сознательно идущей на издержки, возврат которых должно обеспечить распространение новой схемы во всемирном масштабе. По прогнозам аналитиков, глобальными лидерами в области «зеленой» или «чистой» энергетики могут стать лишь Китай, США и, возможно, страны Европейского союза.

Впрочем, электромобили не единственная позабытая идея. Как я уже говорил в начале главы, модной темой становятся так называемые Supergrids613 — возрождение идей Томаса Эдисона. Высоковольтные линии электропередачи постоянного тока могут эффективно транспортировать электроэнергию на расстояния в тысячи километров, опережая линии переменного тока, которые на сегодня доминируют в сетях передачи. Существующие ныне технологии получили развитие, поскольку высокое напряжение постоянного тока могло использоваться лишь для передачи «точка — точка». «Встроить» технологию в рынок и сформировать интегрированные сети постоянного тока, необходимые для устойчивой системы электроснабжения, на старой технологической базе (без компьютеров) невозможно.

Как компьютерные системы для сетей постоянного тока, так и усовершенствованные системы хранения энергии станут ключевыми технологиями для встраивания в рынок и распространения альтернативной энергетики — солнечных и ветряных электростанций. Этот так, поскольку встраивание в рынок альтернативной энергетики без этих технологий откровенно буксует: несмотря на то что по сравнению с 2009 г. стоимость обычных аккумуляторных батарей упала почти на 40%, все равно этот путь остается чрезвычайно дорогостоящим.

А ведь от успеха подрывных технологий зависит судьба еще одной важнейшей грядущей инновации — беспилотных движущихся средств. Нет нужды приводить примеры ее стремительного распространения. Энтузиасты беспилотного вождения на электромобилях марки Tesla в США уже вовсю тестируют продукцию фирмы в реальных условиях, пересекая страну с востока на запад. На рынок беспилотных электромобилей в течение ближайших лет готовится прийти Apple. Армейские грузовики США, российские «КамАзы» уже имеют вполне работающие технические решения для создания автобеспилотников. Что же останавливает? Отсутствие правовой базы? Нет. Останавливают риски. Бензиновые, дизельные и даже гибридные технологии по-прежнему очень пожароопасны. Пока их большинство, беспилотные экипажи останутся всего лишь локальным экспериментом.

Автоматизированное беспилотное вождение

Но автомобили без водителей, хорошо знакомые нам по фильмам «Особое мнение», «Я, робот», «5 элемент», появятся уже довольно скоро благодаря информации, собранной сервисом Google Street View614 и проекту «беспилотных гуглмобилей». В нем участвует 10 автомобилей разных марок615. В рамках похожего проекта Volvo недавно разработала и успешно испытала собственную «караванную» технологию616. Вовсю запущены «беспилотные» проекты у концернов Honda и Mercedes. Корпорация Tesla объявила о том, что запустит в 2020 г. уже в серийное производство роботоэлектромобиль Model III, который будет дешевле Model S и сможет проехать без подзарядки 320 км.

Все эти машины будут буквально «нашпигованы» электроникой и видеокамерами, а информация с них будет без труда считываться оборудованием полицейских патрульных машин. Экспериментальные машины уже появились в полиции Нью-Йорка. Камеры, расставленные на каждом углу, огромные базы данных и системы распознавания лиц — это реальность сегодняшнего дня. Например, полицейский департамент Сан-Диего (США) за секунду (!) по любой фотографии или видео способен установить личность человека путем анализа базы из 4 млн возможных вариантов. Все это будет обрабатываться электронным образом во многих крупных городах, станут документироваться номерные знаки, отслеживаться местоположение и фотографироваться активность. Мобильные средства, нашпигованные датчиками, обеспечат тотальный контроль со стороны суперсети.

Поможет, как всегда, Google, или самая популярная поисковая машина в мире. Точнее, один из ее сервисов, поскольку это подробнейшая карта мира, составленная со спутников, как для машин, так и для пешеходов, использующих навигацию.

Активно развивается следующая фаза автоматизированного беспилотного вождения. В некоторых автомобилях уже появилась система круиз-контроля, предназначенная для автоматического поддержания заданной скорости без участия водителя. Пока это может происходить только на автостраде и на полосах разгона, чтобы влиться в основной поток движения, а также на полосах съезда с автострады. А значит, караваны беспилотных фур на автострадах уже не за горами.

В настоящее время Google прикладывает огромные усилия для того, чтобы вывести свои самоуправляемые автомобили на новый уровень — научить их ездить по городу. Цель этих усилий — сделать человека пассажиром, а не основным участником движения. Разработчики самоуправляемых автомобилей Google отмечают, что теперь их автомобили могут обнаруживать и различать сотни различных объектов одновременно. Системе под силу распознать движущихся пешеходов, автобусы, дорожные знаки, сигналы светофора и регулировщика и даже жесты велосипедиста, предупреждающие об осуществлении маневра. Система автоматического управления в отличие от человека никогда не устает и не отвлекается.

На сегодняшний день практически все крупнейшие автопроизводители заявили о проведении дорожных испытаний автоматизированных версий машин. Им предстоит решить серьезную проблему. Выезжая на нерегулируемый перекресток, автомобиль становится участником некого социального «танца», который происходит между водителями, и в обозримом будущем эту задачу пока сложно реализовать для независимых, некоммуникативных компьютерных систем. Для создания технологии, позволяющей сделать полностью автономный автомобиль, необходимо наладить эффективную коммуникацию всех участников системы дорожного движения. Сложность состоит в том, что человек-водитель может иногда игнорировать правила дорожного движения. Пешеходы также добавляют много сложностей. В отличие от обычного водителя, беспилотный автомобиль никогда не пойдет на сознательное нарушение правил дорожного движения.

Одним из камней преткновения в выведении на дороги общего пользования беспилотных автомобилей является юридическая ответственность при совершении такой машиной ДТП (сбои бывают и у компьютеров). Пока не существует законодательных норм, определяющих, кто будет признан виновным в случае аварии.

Впрочем, внедрение беспилотных автомобилей в нашу жизнь — это лишь вопрос времени. Даже схема «встраивания» отрасли в рынок абсолютно ясна. Вот как описывает ее Митио Каку:

«Переход к умным автомобилям, конечно, произойдет не мгновенно. Сначала военные внедрят их у себя и в процессе эксплуатации устранят ошибки и недоделки. Затем роботизированные машины выйдут на рынок и в первую очередь появятся на длинных и скучных перегонах федеральных трасс. Затем они понемногу проникнут в пригороды и крупные города, но в случае необходимости водитель будет иметь возможность взять управление на себя. Пройдет какое-то время, и люди будут удивляться, как раньше жили без них» (Каку, 2016, с. 22).

Подытоживая, подчеркну, что даже в такой важной области, как энергетика, побеждают и проигрывают не отдельные технологии, не более или менее глубокие открытия и не проекты, которые могут или не могут «протолкнуть» корпорации — «тяжеловесы» или важные персоны. Судьба технологий решается конфигурацией встраивания в рынок (какие технологии будут взаимно дополнять, а какие конкурировать) и относительной скоростью протекания процессов встраивания (грубо говоря, у кого темпы роста больше). Умение увидеть перспективную конфигурацию до ее полной реализации есть стратегическое видение. Если вы им обладаете, то просто знаете, чем, собственно, все закончится. А значит, пора действовать.

Как инновационная экономика выдвигает креативный класс на первый план истории. Будущее работы

Для воплощения в жизнь революционных идей и окупаемости вложенных инвестиций инновационным компаниям жизненно необходим мировой рынок хорошо подготовленных потребителей — творческого класса. Творческие люди создают новые знания, инвестируют в технологии будущего, а затем сами распространяют и потребляют продукцию инновационных компаний.

Творческая меритократия

Возможности для циркуляции научных знаний, рекомбинации возникающих идей, зарождения инновационных решений обеспечиваются за счет тех финансовых ресурсов, которыми располагает общество. По большому счету наиболее эффективно экономическое богатство создается в условиях, когда соблюдаются меритократические принципы управления социумом, согласно которым руководящие посты должны занимать наиболее способные люди независимо от их социального происхождения и финансового достатка. И хотя принято считать, что более или менее последовательно эти принципы воплощаются лишь в США, элементы меритократического управления можно обнаружить в истории самых разных стран, начиная с Китая (где во времена династии Сун широко использовалась трехступенчатая система экзаменов, с помощью которой на роль правителей отбирались претенденты, лучше других понимавшие искусство, конфуцианство и административные проблемы) и кончая Родезией (где в период правления белого меньшинства африканцы не были исключены из правления государством, но любой претендующий на право голоса или общественный пост должен был показать, что он достоин этой привилегии).

Жизнь показала, что циркуляция информации и научных знаний не признает государственных границ; постепенно в этот процесс вовлекается, по сути, все человечество.

Уровень экономического прогресса, достигнутого тем или иным обществом, наиболее адекватно оценивается величиной среднедушевого ВВП. Чем выше этот уровень, тем более ярко выражен в обществе интенсивный (инновационный) характер развития, тем более значительную роль играет творческий класс. Лидерство на мировом рынке в значительной мере определяет возможности геополитического влияния той или иной страны; в результате происходит трансформация политических систем. Этому процессу способствует также тесное взаимодействие стран и народов, обеспечиваемое в условиях глобализации свободным обменом информацией, совершенствованием транспортных систем, все более широкими возможностями для международного туризма, разного рода обменов, нарастающими потоками экспортируемых и импортируемых товаров и т.д.

Именно таким образом меняется весь образ жизни современного человечества. Общества, достигшие достаточно высокого уровня развития, осмыслившие причины успеха, проявляют все большую заинтересованность в гармонизации условий своей жизни, расширении возможности функционирования творческого класса, обеспечении более интенсивной циркуляции новых продуктивных идей, порождающих следующее поколение инноваций.

Концепция постиндустриального общества предполагает, что на смену обществу массового производства придет общество людей, оказывающих друг другу взаимные услуги. С ростом производительности труда и степени внедрения робототехники деятельное население все больше будет перетекать из производственных отраслей в иные сферы.

Крепнет новый тип коммерции. Возникает экономика peer-to-peer по хорошо известному в советские времена принципу «ты мне — я тебе», т.е. производство самодельных вещей, когда их производители становятся ключевыми элементами. Эти новые экономические отношения оказывают серьезное влияние на общество.

Образование становится все более творческим и способы обучения будут адаптироваться к студентам, опираясь на их… врожденные способности. Наш мир стремительно движется к специализации и трансформации массового образования. Многие рутинные работы вскоре должны взять на себя роботы. Отношение людей к своим творческим навыкам стремительно изменится. Новая система образования будет обучать людей, которые раньше никогда не считали себя особенно творческими. Растущая адаптивность и специализация образования приведет к тому, что возникнет целое поколение прагматиков, которые будут изучать совершенно далекие друг от друга дисциплины — программирование, живопись и, скажем, утраченное кузнечное дело для переоткрытия секрета булата. Существенные изменения происходят в курсе школьного обучения целого ряда стран. Рассматривается возможность замены таких предметов, как рисование, черчение и геометрия, на виртуальное конструирование с помощью 3D-пространственного программного обеспечения на компьютере.

Ограничение деятельности людей исключительно сферой услуг (в широком смысле слова) мне представляется несколько наивным, как и страхи, что в будущем наших детей поглотит виртуальная реальность. Неолитическая революция протекала тысячи лет, поскольку оперировала в условиях очень малой численности своих носителей (людей). Последующие революции требовали уже меньше времени. В Средние века наивысшие достижения продемонстрировал Китай, поскольку именно там жило большее количество людей. Аграрная и промышленная революция в Англии изменили не только характер зависимости, но и обеспечили (за счет изменения информационных связей и инноваций тех лет) рост численности населения планеты. Но этот рост одновременно сократил сроки смены эпох, поскольку обмен идеями в «текучей» людской сети усилился. Мы живем во время «великого демографического перехода». Будущие эпохи будут столь коротки, что, возможно, мы их смену сразу и не заметим. Если через полстолетия наступит царство «зрелого» человека, то это будет означать, что социальные нормы и отношения к инновационному процессу тоже существенно изменятся. Креативному классу (ведущим художникам, ученым и интеллектуальным лидерам, понимающим эту главную тенденцию) придется регулярно просвещать власти стран, чтобы помочь медленно адаптирующимся правительствам понять предстоящий грандиозный переход и осознать грядущее радикальное изменение общества617.

Нынешние правительства по-прежнему оперируют понятием работы, или занятости, подразумевая под ней что-то, что люди посещают, или то, за что они получают деньги. Но ведь характер работы меняется. Люди активно используют комбинацию из своих навыков и тех существующих рынков, которые могут достойно оплачивать их навыки. Они встраиваются в различные ниши и меняют само общество, превращаясь из разработчиков схем в их сборщиков.

Поскольку меняется суть работы, изменяется потребность в деньгах, требования к банкам. Так называемые peer-to-peer деньги (пример — пиринговая платежная система с расчетной единицей биткойн) становятся все более реальными, если отойти от традиционного представления о работе и занятости. Как смогут работать правительства, демократия и системы налогообложения, если не будет привычной им валюты и привычных транзакций? Запретом со стороны государства «денежных суррогатов» делу не поможешь.

Будущее работы

Впрочем, как убеждают нас авторы книги «Наперегонки с машиной» (Race Against the Machine) Эрик Бриньолфссон и Эндрю Макафи, человеку вскоре придется конкурировать за рабочие места не только с себе подобными, но и с собственными созданиями — роботами! Это вполне возможно — вспомните о том, что еще в XIX в. в сельском хозяйстве США была занята половина американцев, а сейчас менее 2%. Авторы книги и одновременно исследователи из MIT Бриньолфссон и Макафи уверены, что многие рабочие специальности уже проигрывают гонку против новых технологий. Но, пытаясь определить, может ли человек сотрудничать, а не соперничать с машинами, они пришли к выводу, что развитие технологий открывает множество возможностей, когда человек и машина дополняют друг друга.

«Цифровой прогресс идет так быстро и неуклонно, что людям и организациям трудно за ним поспевать, — говорит Бриньолфссон. — Машины могут стать нашими союзниками, но только в том случае, если мы изменим способ работы». Свои утверждения Бриньолфссон и Макафи основывают на том, что быстрый технический прогресс разрушает рабочие места быстрее, чем создает их. На графиках ученые приводят в своей книге рост производительности труда и общую занятость в США (рост производительности раньше приводил к увеличению количества рабочих мест). С 2000 г. линии стали расходиться: производительность труда существенно выросла, а общая занятость неожиданно упала. Бринолфссон и Макафи назвали это «великим разъединением».

Автоматизация процессов постепенно, но неуклонно заменяет труд людей компьютерами. В 2013 г. газета Financial Times привела статистические данные, где утверждалось, что за пять лет (между 2007 и 2012 гг.) в США были созданы новые рабочие места для 387 000 менеджеров, однако за этот же период были ликвидированы 2 млн офисных рабочих мест. Но в отчетах Международной федерации робототехники 2013 г. утверждалось, что промышленность прямо и косвенно создаст от 2 до 3,5 млн рабочих мест к 2020 г., а на каждого робота потребуется 3,6 специалиста по обслуживанию. Осенью того же 2013 г. футурологи из Оксфордского университета опубликовали исследование «Будущее трудоустройства». Взяв за основу исследования Бриньолфссона и Макафи, они предположили, что сервисы и роботы постепенно освоят нестандартные профессии. Результаты исследования оказались шокирующими: в течение ближайших 20 лет в зоне риска окажутся до 47% всех профессий, в том числе юристы, врачи и учителя.

Для многих наших современников технологии уже неотличимы от волшебства. Что принесет людям цифровое будущее — грандиозные возможности или огромные разочарования? Это зависит от нас, поскольку любое эволюционное развитие, не важно — биологических или информационных и коммуникационных технологий, зависит от наших сегодняшних решений.

Описанная картина раскрывает два экономически явных «полюса тяготения» современной робототехники, однако между стоимостью $8000 (простой низкоквалифицированный труд) и $24 000 (узкоспециализированный труд) есть масса промежуточных точек рыночного равновесия. Например, логистические гиганты (такие как Walmart, UPS, FedEx, европейские почтовые монстры) будут активно наращивать парк роботов-кладовщиков за счет решений компаний новой робототехнической волны — Wynright, Symbotic, Bastian и Dematic.

Отправить

лотов.жж.рф

Все прежние земные философии и религии брели во тьме, ощупью и наугад, от редкого прозрения одного гения - к редкому прозрению другого гения. Любая планетарно-звездная цивилизация 0: либо погибнет; 1: либо будет существовать вечно. Ничего не изменится, пока у нас не будет более сильной концепции, чем Библейская и не будет более сильной генерации людей, чем еврейская. Итак, нам, как воздух, нужна Новая парадигма мировоззрения с критерием истины, и, поэтому, свободная от лжи, манипуляций и всех религий, чтобы противостоять мировой финансовой мафии, действующей по лекалам Второзакония и Чисел, — парадигма.жж.рф Можно придумать парадигму получше? Можно — Структура реальности — мультиверс. Структура мировоззрения — метатеория.. Это будет уже пятая итерация парадигмы. Нам нужна Новая парадигма мировоззрения, чтобы мы все почувствовали себя неотъемлемыми частями Единого Целого и, через него, почувствовали в себе силу, единство и энергию перемен к лучшему — Вечному Будущему. Мессия — критическая масса просветленных людей, которые и преобразуют этот мир, осознав исторический выбор развития Земной цивилизации.