Как волна во время прибоя, сознание – то надвигалось, и тогда София находила себя лежащей на холодной земле в подземелье, то отступало, и тогда она снова погружалась в глубину небытия. И так же, как волну, сознание невозможно оказалось удержать.

Когда в очередной раз в голове прояснилось, девушка рывком села. Глубоко вдохнула спертый воздух. Тут же закашлялась и ее едва не стошнило: теперь к сырости примешивался запах гниения. Тошнота подкатилась к горлу, встала комом, не давая вздохнуть.

Понемногу придя в себя, София достала зажигалку. Странно, но у нее даже не возникло мысли, что она могла потерять ее во время падения. Зажигалка, холодная на ощупь, удивила девушку. Ей казалось, что не далее чем пять минут назад, она положила ее в карман, обжигающе горячую.

Пальцы отказывались ее слушаться. Несколько раз попытавшись включить зажигалку, девушка оставила попытки. Поднесла руку ко рту и подула на руки, стараясь согреть. Тепла она не почувствовала.

Софию потянуло в сон. Он сулил избавление от всех неприятностей. Она заснула бы, зная наверняка, что это будет ее последний сон. И ей не грозит проснуться от голода и жажды, чтобы долго, временами теряя сознание от страха, умирать в темноте.

Назло себе стала щелкать зажигалкой, уже не надеясь на успех. К ее радости, затрепетал огонек. Когда девушка подняла его повыше, кромешная тьма отступила.

Хорошо, что огонек был маленьким и разглядеть все подробности не представлялось возможным. Потому что первая мысль, возникшая у Софии, была: почему же я никак не могу проснуться? Скорее всего, в реальности не существовало всех этих сгнивших тряпок, из которых торчали кости – такие неожиданно белые, черепов, с такими безобразно огромными желтыми зубами и черными дырами вместо глаз, в которых что-то копошилось. Ей, никогда в жизни не видевшей мертвецов, просто не повезло – она не могла самостоятельно выбраться из того кошмара, в который погрузилась.

Однако запах, холод, зажигалка, которая опять обожгла пальцы – все это, вместе взятое, внушало девушке обратное. Во всяком случае, любая реальность, со склепом, полным разложившихся трупов, предпочтительнее собственной смерти. Наверное.

София судорожно всхлипнула и не выдержала: когда запах гнили достиг ее желудка, ее вывернуло наизнанку. Она вытерлась рукавом и некоторое время старалась не дышать, чтобы не допустить повторения.

Все тело болело. Саднило затылок. Руки, ноги, спина – создавалось впечатление, что на ней не осталось живого места.

Девушка решительно поднялась, одной рукой держась за стену. У склепа должен быть ход, ведущий на поверхность. София посмотрела все экспонаты «пещеры ужасов» и сыта ими по горло. И если трупы – это все, что осталось в запасе у подземного мира, настала пора сказать ему «до свидания». Нет, «прощай».

Дождавшись, пока зажигалка остынет, София включила ее и подняла над головой. В крохотном помещении нельзя было поставить ногу, чтобы не наступить на сгнившую ветошь, превратившуюся в жирную грязь, или на кости, белевшие среди черноты. На некоторых трупах кожа отсутствовала и капли влаги блестели на обнаженных костях. На других сохранилась – темная, рыхлая, изрытая дорожками, оставленными червями.

Все подробности София отмечала вскользь – она занималась поиском выхода. Казалось бы, для выхода из каменного мешка можно использовать вход – ведь как-то же она сюда попала. Однако, осмотр ничего не дал. На уровне ее глаз отсутствовали как двери, так и нечто, куда можно протиснуться. Ни щелей, ни дыр.

Потолок пропал в темноте. Как бы высоко София ни поднимала зажигалку, вверху царила тьма.

Выход нашелся после того, как девушка, оставив надежду, в изнеможении опустилась на колени. Лаз, скрытый за кучей гнили, у самой земли. Черный зев манил. Слабый огонек осветил узкий ход – только-только протиснуться. То тут, то там, торчали камни, на полу лежали кучи осыпавшейся земли, но София не колебалась ни минуты.

Просто чудо, что ее не засыпало землей. Рукотворный ход змеился, огибая крупные валуны. Сверху сыпался песок, когда София задевала потолок головой. Она ползла, зажатая со всех сторон пластами земли. Останавливалась только для того, чтобы на секунду осветить дальнейший путь: тогда перед глазами проявлялись вросшие в землю камни и черная тьма хода. Мешала сумка, то и дело бьющая ее по спине – даже мысли не возникало ее снять. Девушка старалась не думать о том, что ход может закончиться тупиком и тогда все, что ей останется – умереть.

К счастью, огонек зажигалки, скользнув по узким стенам хода, потерялся в глубине большого помещения.

Когда впереди обозначился выход, София не сразу выбралась наружу. Выставив перед собой руку, она тщетно старалась осветить то место, куда ее привел ход. Она медлила бы дольше – ее поторопил шум осыпавшейся за ее спиной земли.

Тихий шорох стал угрожающим. На голову посыпалась земля. Мысль о том, что в любой момент ее может засыпать, мелькнула в последнюю очередь. Софии вдруг почудилось, что нечто огромное, разрывая землю, ползет за ней по пятам.

Девушка выскочила из хода. Поднялась в полный рост, с трепетом прислушиваясь к тому, что творится в том месте, из которого она только что выбралась. Она стояла у стены, чувствуя за спиной могильный холод камня. Ее трясло. Не от холода – животный страх снова нашел путь к ее сердцу.

Шорох усиливался. Он выполз из своего убежища вслед за девушкой.

С замиранием сердца, София прислушивалась к тому, как звук приближался к ее ногам. И только после того, как шорох резвым насекомым пробежал по стене, рядом с ней, она не выдержала. Дрожащей рукой включила зажигалку, искрами предупредившую о том, что век зажигалок недолог.

Как только затеплился слабый огонек, звук прекратился. Буквально сразу София погасила зажигалку. Нескольких секунд ей хватило на то, чтобы картинка отпечаталась в памяти.

Каменный мешок, в котором она оказалась, отличался от предыдущего только одним: на полу, привалившись спиной к стене, сидел мертвец. И умер он не так давно. Еще было нечто, что заставило Софию плотнее прижаться к каменной стене.

На полу сидела мертвая женщина. Женщина – диггер. Капюшон прорезиненного комбинезона был откинут. Прямо на Софию смотрели глаза – высохшие, маленькие, почти скрытые за выступающими надбровными дугами. Серая кожа, на которой отпечатались подобно замысловатой татуировке черные трупные пятна. Длинные светлые волосы, отливавшие серебром, опускались на плечи. Спецкостюм был разрезан выше колена и перетянут тряпкой. Из пореза на штанине торчал обломок кости.

Мертвая женщина с прекрасными, даже после смерти волосами, слишком маленькая для огромного костюма, ставшего ее саваном.

Острый приступ жалости оттеснил на второй план все остальные чувства. Как завороженная, рассматривала София золотую сережку, блестевшую в сморщенном, высохшем ухе, тонкие, бесконечно длинные пальцы, сжимавшие снятую с головы каску. Насколько девушка знала, на такие головные уборы диггеры крепят фонари, но это была только каска – кусок пластика.

Не обращая внимания на ожог, София держала зажигалку включенной. Сбоку, ближе к углу обнаружилась дверь, обитая железом. Она заинтересовала девушку в последнюю очередь. Как любое, что вело из одного каменного мешка в другой.

Иное дело старая, проржавевшая лестница, цеплявшаяся за камни вбитыми крючьями. Первая ступень находилась над головой у мертвой женщины. Только очень высоко.

София осторожно, чтобы не задеть мертвое тело, приблизилась к стене и попыталась дотянуться до ступени – бесполезно. Нужно было прыгнуть, и повыше.

– Извини, пожалуйста, извини, – тихо попросила София. Ее безжизненный голос эхом прокатился по углам.

Мертвая женщина упрямо смотрела перед собой.

София взяла ее за плечи и аккуратно отодвинула в сторону. Тело оказалось неожиданно легким – просто кости, упрятанные в спецкостюм.

Сладковатый запах гниения стал сильнее и София затаила дыхание.

Долго девушка стояла под лестницей, не решаясь прыгнуть в темноте. Наконец, собралась с духом и подпрыгнула. Напрасно – пальцы ее ухватили пустоту. Потом она прыгнула еще раз. И еще.

После десятой попытки она отчаялась.

А на одиннадцатый раз у нее получилось. Девушка зацепилась правой рукой и повисла, вытянувшись в полный рост. Неимоверными усилиями ей удалось подтянуться – кроссовки скользили по влажным камням.

Стоило добраться до второй ступени и ощутить опору под ногами, дальше дело пошло быстрее. Только раз, прочно закрепившись, она осветила себе путь. С замиранием сердца убедилась в том, что зажигалка на последнем издыхании и неизвестно еще, насколько ее хватит.

Лестница уходила наверх и последние звенья прятались в темноте.

Ступени скрипели. Каждая. И под ногами и под руками. Девушке чудилось, что пугающий ее скрежет напоминал человеческое слово.

Жжжж… Стражж… стражжж.

Даже когда она остановилась, звук продолжался. Он начинался сверху, опускался волнами, проходя сквозь ее тело и обдавая морозным дыханием.

София поднималась. Она думала о том, что будет, если лестница не выдержит веса ее тела и отойдет от стены. Тогда она сорвется вниз и ей суждено навеки остаться под землей. И умирая – долго и мучительно – она будет в кромешной тьме ощущать на себе жуткий взгляд мертвой женщины.

Лестница кончилась. Девушка уперлась головой во что-то железное и не почувствовала радости. Сравнение с радисткой Кэт из известного советского кинофильма напрашивалось само собой, когда с великим трудом Софии удалось отодвинуть тяжелую крышку люка в сторону.

Силы оставили ее, стоило ей выбраться из шахты на грязную поверхность бетона. Влево и вправо от того места, где она находилась, шла труба коллектора. Некстати вспомнились рассказы Сергея и внезапных подъемах воды. София вскочила. Некоторое время постояла, собираясь с силами и пошла, куда глаза глядят. Глядели они направо – туда она и двинулась, держась рукой за стену.

Большей частью девушке приходилось идти в темноте. Она боялась того, что зажигалка могла подвести в любой момент. От страха замирало сердце. Но страхом нельзя наполнить пластиковое нутро зажигалки. В тот самый момент, когда девушке показалось, что она видит лестницу, ведущую наверх, огонек погас навсегда.

Не отрывая руки от стены, София двинулась дальше, моля бога о том, чтобы лестница оказалось реальностью.

Странно, но вдруг ей почудилось, что она видит в кромешной тьме. Что-то серое, расплывчатое. Как будто человеческий силуэт, окутанный дымом.

София остановилась, до рези в глазах вглядываясь в темноту. Силуэт колебался, меняя очертания. От него отрывались серые сгустки и таяли, сливаясь с темнотой.

– Эй, – хриплым голосом позвала она. – Кто здесь?

При звуке голоса серая мгла зашевелилась и медленно поползла прямо на девушку.

Софии некуда было деться. Бежать назад, в темноте, рискуя от страха свалиться в ту же самую шахту, из которой она с таким трудом выбралась – подобно смерти. С замиранием сердца стояла София и ждала. Чего угодно. Пусть даже смерти. Лишь бы…

– …побыстрее, – она не заметила, как произнесла это вслух.

– Я не буду одинок-к-к-к, – явственно, как будто в дымчатой мгле прятался человек, услышала она.

– Ты и так не одинок, – ее губы шевельнулись помимо воли. В глубине души она осознавала, что, скорее всего, разговаривала сама с собой.

– Одинок-к.

– Где ты одинок? Вот у тебя сколько их… мертвецов.

– Он обещ-щ-щ-ал.

– Он сдержал обещание! Это ты все угомониться не можешь, – зло крикнула она. – Ступай в могилу! Что тебе там не лежится?

От страха, от злости, от усталости, рассудок затуманился. София пошла вперед, ступила прямо в серый дым. Вскрикнула от холода. Глотнула туман, закашлялась до рвоты. Холод пронзил тело до костей, вошел в сердце, останавливая ток крови. Что-то липкое закрыло лицо, закрывая доступ воздуху, поползло в горло, в ноздри, вдавило глаза внутрь, растеклось по телу морозной волной…

София опомнилась только тогда, когда рука ее нащупала железо, вбитое в стену. Она не помнит, как карабкалась, срывая ногти по лестнице, как выбиралась в тесное, заваленное барахлом помещение.

…Она выбралась на поверхность через подвал дома. Дверь в подъезд болталась на одной петле. Девушка поднялась по ступеням, вышла на лестничную площадку, остро пахнущую кошачьей мочой. Долго стояла у подъезда, даже не пытаясь осознать, что у нее получилось. Серое небо с низкими облаками, пустынный двор с покосившейся скамейкой, детская площадка со сломанными качелями – все казалось ей сном, несовместимым с жизнью.

Едва переставляя от усталости ноги, она вышла на проезжую часть и подняла руку.

Мир не без добрых людей. Первая же машина, затрапезная шестерка «Жигули», остановилась у обочины. Седой старичок участливо поинтересовался, куда ей ехать. София назвала адрес и, о чудо, водитель согласился ее подвезти. Он даже не спросил, есть ли у нее деньги.

А деньги, оказывается, были. Девушка вынула из сумочки кошелек, протянула водителю деньги. Тот не взял.

– Иди домой, дочка, – с жалостью сказал он. – Что же – я не человек?

София поднялась на свой этаж, открыла дверь ключом, также оказавшимся в сумочке. Знакомая обстановка вернула ее действительность. Только сейчас до нее с опозданием дошло, что может быть, она и выкрутилась. Мысль о том, что нужно срочно сообщить Сергею, что все в порядке, вдруг молнией блеснула в усталой голове. Мобильник у нее реквизировали. Не удосужившись закрыть за собой входную дверь, она прикрыла вторую, быстро прошла через комнату, остановилась у стационарного телефона и набрала номер Сергея.

– Знаешь, Сережа, – сказала она автоответчику, – я все-таки тебя люблю…

И вдруг оказалось, что все это было, скорее всего, сном. Потому что договорить девушка не успела. Сильный удар по голове лишил ее сознания.