9
Звонил телефон. На дисплее высветился знакомый номер. Герц несколько раз брал в руки трубку и все не мог заставить себя ответить.
София продержалась почти двое суток. И все-таки перезвонила. Странно. Он, оказывается, не настолько хорошо ее знал. Ему казалось, кто гордость не позволит ей набрать номер его телефона. Однако цифры на дисплее говорили обратное.
Телефон замолчал. Герц приготовился вздохнуть с облегчением, как снова начались звонки.
Герц не брал трубку. Ему нечего было ей сказать. От готовности с хладнокровием истинного арийца выслушать нудную женскую истерику, преобладавшей ночью, не осталось и следа. В данный момент его волновали другие проблемы.
После ночного инцидента, Герц не предпринимал попыток выйти на улицу. Прорываться с боем казалось ему смешным. К тому же, неизбежно возникал вопрос: а что дальше? Уехать из города, затаиться на время, попроситься к друзьям пожить? Не выход. Оставалась работа, которую он не мог бросить. Если визитер вычислил его по месту жительства, найти место работы для него не составит труда. А если менять и работу, то тогда и жизнь устоявшуюся надо менять. Не стоила одна монета стольких проблем.
Была мыслишка, никто не спорит, была. Плюнуть на все и затеять рискованную авантюру: обвести всех вокруг пальца, наведаться под землю и вынести часть сокровища в карманах. В случае успешной реализации прибыль окупала затраты. Только подобный план смотрелся весело в контексте слова «авось». Авось пронесет, и он выберется через балкон на улицу. Авось забросится так удачно, что не будет свидетелей. Авось найдет покупателей на товар…
Еще и не начал рассматривать план, а уже столько «авось», что поневоле вспомнишь святое правило диггеров: прежде чем во что-то вляпаться, думай, как будешь выбираться.
И потом. Ситуация с визитом Евгения Аркадьевича, предложение о продаже монеты, молодые люди, взявшие его под свое крыло, – все вместе взятое, представлялось Герцу несерьезным. Если так велико желание визитера получить эту монету – он ее получит. За деньги. Не станет Герц разыгрывать из себя отважного партизана. Когда на одной чаше весов собственная жизнь, а на другой – золотая монета, решение очевидно. Единственная золотая монета, естественно. Цена в пять тысяч баксов, скорее всего, сильно занижена. Стоит поторговаться, прежде чем ударить по рукам. Думается, семь тысяч вполне устроили бы Герца.
О походах под землю в ближайшее время стоит позабыть. Речь шла о запланированном походе, а не о том, на котором, судя по всему, будет настаивать Евгений Аркадьевич.
Пройдет время, страсти улягутся. Никто не говорил, что будет легко. Деньги – всегда проблема, а большие деньги – большие проблемы. Сейчас, когда на кону стоит собственное благополучие, все зависит от той убедительности, с которой Герц представит место, в котором он, якобы, нашел монету.
Место предполагаемой находки – тоже, кстати, вопрос. Есть над чем пораскинуть мозгами. Но решаемый вопрос – это точно.
Ожил телефон. Герц посмотрел на него как на злейшего врага. Опять звонила София.
Он все понимал: девушка не заслужила такого отношения. Как-нибудь, после, он все объяснит. В том смысле, что обязательно придумает, как придать объяснению правдоподобный смысл. Она любит его, а значит простит. Однако сейчас София лишняя. При худшем раскладе – это козырная карта в руках соперника.
Герц сидел на кухне, не отрывая глаз от мобильного телефона. Он ждал другого звонка.
В сложившейся ситуации торопиться не следовало. Герц решил подождать еще час. Потом он позвонит Евгению Аркадьевичу. Скажет, что согласен принять его предложение и весь вопрос в цене, которая его не устраивает.
Стоило разложить все по полочкам, как все происходящее предстало перед Герцем во всем своем несерьезном виде. Привлекать стольких людей, затевать разборки из-за монеты, пусть даже стоимостью не в пять, а в десять тысяч? Определенно, он переоценил умственные способности Евгения Аркадьевича.
Телефон зазвонил. Снова София.
Герц не выдержал. Он уважал настойчивых людей. Взял в руки трубку и твердо сказал:
– Я слушаю.
– Хорошо, что ты взял трубку, – голос с характерной хрипотцой Герц узнал сразу. – Я собирался к тебе с визитом. Надеюсь, ты не будешь отрицать факта знакомства с этой девушкой… Софией.
Герц молчал.
– Мне не нужно объяснять тебе очевидные вещи, Герц? Или все-таки попросить девушку сказать тебе что-нибудь по телефону?
Герц не ответил.
– Парень ты умный, Герц. Если ты все понял, спускайся вниз. Тебя встретит мой человек и проводит ко мне. Да… и захвати с собой монету.
– У меня ее нет.
Возникла кратковременная пауза. Потом собеседник вздохнул.
– Знаешь, а я тебе верю. Тогда мой человек проводит тебя туда, где ты оставил монету. Надеюсь, вы управитесь быстро. Я жду вас. Или… я могу попросить девушку что-нибудь крикнуть тебе в трубку. Но, боюсь, для этого мне придется причинить ей боль.
– Не надо. Я иду, – Герц потянул с ответом, мучительно соображая, как ему поступить.
– Монету возьмешь с собой, – это был приказ.
– У меня ее нет. Она находится в другом месте.
– Только не надо мне рассказывать, что монета под землей. Я абсолютно точно знаю, что за последние три дня ты под землю не спускался. И еще. Я бы на твоем месте поторопился.
– Я сейчас приеду.
– С монетой.
– За монетой я поеду только после того, как увижу девушку.
Пауза.
– Я мог бы сказать тебе, что достаточно разговора по телефону, – вкрадчиво заговорил Евгений Аркадьевич, – но не стану. Приезжай.
И повесил трубку.
Герц некоторое время стоял, до боли сжимая в руках трубку. Потом положил ее на стол и пошел в комнату. Опрокинул кресло и снял с ножки колпак. Достал монету, взвесил в руке. Тяжелая. Граммов сто пятьдесят, не меньше.
Он стоял посреди комнаты, сжимал в руке монету и все никак не мог понять, как его угораздило вляпаться. По самое не хочу. Человеческая жизнь за монету? Да он просто псих, этот Евгений Аркадьевич. Ему нужна эта золотая вещица – пусть ею подавится.
У выхода из подъезда Герца поджидал уже знакомый молодой человек. Если он провел бессонную ночь, то это никак на нем не отразилось.
Крепыш кивнул Герцу как старому знакомому. Нисколько не интересуясь, идут ли за ним следом, молодой человек направился к микроавтобусу, стоявшему неподалеку. Задняя дверца была гостеприимно распахнута. У окна сидел смуглый, темноволосый парень. Рядом с ним устроился Герц. Последним сел крепыш. Захлопнул за собой дверцу и скомандовал:
– Поехали.
Закончился кратковременный ливень. Улицы опустели. Поднимая брызги, мимо мчались автомобили. Небо постепенно прояснилось и в мокрые стекла домов заглядывал алый закат.
Дорога прошла в молчании.
Проплутав некоторое время по улочкам, прилегающим к набережной, микроавтобус свернул в переулок. С одной стороны возвышались стены подготовленного к реставрации дома. Фасад был затянут рекламным плакатом, с которого ослепительно улыбалась девушка. С другой стороны прямо к тротуару подступал забор, огораживающий стройку. Из оконных провалов, лишенных стекол, выглядывала зеленая поросль. По улице гулял ветер, лениво подбрасывая черный целлофановый пакет.
– Поторопись, диггер, – крепыш распахнул дверцу и спрыгнул на тротуар. – Время.
Герц не заставил просить себя дважды. Он вышел из машины, не дожидаясь толчка в спину.
Крепыш прошел вдоль дома, затянутого рекламным плакатом. Сразу за углом обнаружилась дверь. Парень открыл ее и нырнул вглубь.
Герц пригнулся, чтобы не зацепиться головой за выступающую деревянную балку.
От дома сохранился лишь фасад. Вся начинка была разрушена. Над головой, на уровне второго этажа темнели доски строительных лесов.
– Осторожно, диггер, не запачкайся, – улыбчивый крепыш обернулся на ходу.
Он ловко перебирался через завалы и строительный мусор, лавируя среди старых бетонных плит с торчащей арматурой. Герц старался от него не отставать.
Возле железной двери с проржавевшими петлями, ведущей в подвальные помещения, молодой человек остановился. Дверь, вопреки ожиданиям, открылась беззвучно. Распахнув ее, крепыш сделал приглашающий жест в сторону Герца.
Вниз в полутьму вели обшарпанные ступени. Зеленая краска пластами отходила от стены, обнажая штукатурку. Под потолком на проводе висела лампочка. Тусклого света едва хватало на то, чтобы не оступиться.
Вдохнув привычный запах, пропитанный сыростью, Герц почувствовал прилив адреналина. Он шел по узкому коридору вслед за молодым человеком и взгляд его то и дело отмечал пропущенный поворот налево, боковые двери – закрытые и вырванные с мясом. Странным ему казалась только легкость его костюма. Так непривычно было вышагивать по грязному полу в кроссовках. Да и голова не чувствовала обычной тяжести шахтерской каски.
Миновав поворот направо, молодой человек остановился. Открыл железную дверь и вошел.
Задержавшись на пороге, Герц шагнул за дверь. Вниз уходила лестница. Дальше, скрытый в темноте, вглубь подземелья вел коридор, слабо освещаемый лампочками. Крепыш обернулся на ходу, махнул рукой. Мол, иди за мной. Следом за Герцем, как привязанный шел высокий мужчина.
Они спустились по лестнице, прошли мимо раскрытой настежь двери и остановились возле допотопной гермодвери. В центре располагался поворотный рычаг, от которого вверх и вниз вели болты, вставленные в петли косяка. Просто и со вкусом. Повернул рычаг по часовой стрелке – дверь плотно вписалась в стальную раму.
Герц по сигналу крепыша встал у двери, дожидаясь, пока тот повернет рычаг.
Дверь отошла от косяка бесшумно. Крепыш потянулся к стене и нажал на выключатель. В бетонной коробке вспыхнул свет.
Посреди пустой комнаты, на стуле сидела София. Мокрые черные волосы рассыпались по плечам. На ее глазах темнела повязка. Рот был залеплен черной пленкой. Руки связаны за спиной. В вороте разорванной на груди блузки алела свежая царапина. Кровь, выступившая из пореза, запеклась.
На звук распахнувшей двери девушка обернулась. Она дернулась всем телом, тщетно пытаясь освободиться.
Герц мысленно готовил себя к зрелищу и все равно оказался к нему не готов. Он стиснул зубы и отвернулся. Вид беспомощной девушки, с залепленным ртом и повязкой на глазах поразил диггера настолько, что у него перехватило дыхание.
– Все в порядке? – участливо поинтересовался крепыш.
София подняла голову и замычала.
Герц заставил себя согласно кивнуть.
Крепыш, не тратя слов напрасно, развернулся и пошел обратно. Они поднялись по лестнице, но до выхода не дошли. Возле поворота крепыш остановился. На секунду он замешкался у двери, потом ее распахнул.
В похожей бетонной коробке, только заваленной канцелярской мебелью лампочки горели ярче. У шкафчика с покосившейся дверью, скрестив руки на груди стоял Евгений Аркадьевич. На бледном лице обозначились глубокие морщины. Черные глаза смотрели на Герца не мигая. Ни слова не говоря, Евгений Аркадьевич кивнул высокому человеку, в ожидании застывшему у диггера за спиной.
Кроме Евгения Аркадьевича, высокого мужчины и крепыша, не спускавшего с диггера настороженных глаз, в комнате присутствовал смуглый молодой человек.
– Чего ты хочешь? – глухо спросил Герц, обращаясь к Евгению Аркадьевичу.
– Во-первых, монету, – мягко ответил тот. – Сам понимаешь, вопрос о деньгах сегодня я рассматривать не буду. Еще вчера – и слова бы не сказал. Даже сегодня, до восьми вечера. Сейчас другие правила. Знаешь, как в армии: приказы старшего по званию не обсуждаются. Так вот. Сейчас для тебя я – старший по званию. Мне нужна монета.
– А мне гарантии. Того, что ты отпустишь девушку. И меня. И главное – оставишь нас в покое.
– Долгосрочный прогноз, – одними губами улыбнулся Евгений Аркадьевич. – Очень много хочешь. Теперь я скажу тебе, чего хочу я. Поговорим?
Евгений Аркадьевич выудил из кучи мебели вполне надежный стул, проверил его на прочность и подвинул ближе к Герцу. Тот никак не отреагировал. Евгений Аркадьевич пожал плечами и сел на него сам.
– Я хочу монету. Это первое. Второе – ты, в сопровождении моих людей забрасываешься под землю. Показываешь место, где ты нашел монету. Конечно, тебе стоит постараться, чтобы оно выглядело убедительным. Скажу тебе сразу, чтобы ты не вздумал водить нас за нос: я не верю в то, что монета была одна. Бесполезно будет убеждать моих людей, что во-он в той куче дерьма ты ее и нашел. И последнее. Мое терпение не вечно. Я по поводу девушки. Это понятно?
Герц не двигался. На его лице не дрогнул ни один мускул. Внутри же постепенно закипала злость. Со всей ясностью он вдруг понял, что они не поверят ни единому его слову. И что бы он ни говорил, какую бы роль ни разыгрывал, – все без толку. Они попросту рассмеются ему в лицо.
– Я покажу вам это место, – тихо сказал он. – А дальше делайте, что хотите.
– Все будет зависеть оттого, что за место ты покажешь, Герц. Кстати, знакомься, если все равно работать вам предстоит вместе. Это Буба, – он кивнул в сторону крепыша. – Это Санитар, – накаченный мужчина оторвался от стены. – И Шаман, – смуглый молодой человек наклонил голову. – Люди опытные. И помни, я знаю место заброса. Забрасываться будете из часовни, в районе заброшенного кладбища. Твоя девушка…
– Я понял. – Герц с трудом сдерживался. – Нужна экипировка. Заброс сложный.
– Все будет как надо.
– Хорошо.
– Монета? – доброжелательный тон Евгения Аркадьевича как рукой сняло. Он поднялся со стула и подошел к Герцу.
– Я…, – начал он и не договорил.
Высокий мужчина, которого Евгений Аркадьевич представил как Санитара, оказался рядом с диггером. Не встречая сопротивления, он развернул Герца лицом к стене. Сильный удар по голени заставил того широко раздвинуть ноги. Цепкие руки прошлись по карманам, тщательно обыскивая все швы.
– Не заставляй меня идти на крайние меры, Герц, – в голосе того, кто диктовал условия отчетливо прорезался металл. – Со сломанными пальцами твоя девушка может умереть. От болевого шока. Думай об этом, пока будешь прохлаждаться под землей.
– Нашел, – тихо сказал Санитар, извлекая из заднего кармана брюк тяжелую золотую монету.
Герц повернул голову и столкнулся с остановившимся взглядом Евгения Аркадьевича.
Ни разу в жизни диггеру не доводилось быть свидетелем такой разительной перемены.
Словно судорогой сведенными от напряжения пальцами, Евгений Аркадьевич ухватил монету. Осторожно, боясь ненароком выронить, он поднес ее к глазам. Рот приоткрылся. Он облизнул пересохшие губы и все не мог остановиться: приближал и приближал монету к лицу. Как будто для того, чтобы подтвердить внезапно возникшую догадку, ему обязательно требовалось проверить монету на зуб.
Герц отвел взгляд в сторону. Определенно, так выглядел человек, получивший ответ на главный вопрос своей жизни. Человек, поставивший на зеро все. Что имел. И выигравший. Без сомненья.
