29. Ставка ва-банк
В эти трудные дни, когда сведения из главного журнала, переснятые на плёнку, быть может, приближались к государственной границе, Язин, хоть и исчислял время на секунды, но не спешил с выводами о подводной пещере. Пещера могла быть убежищем врага, но могла быть и базой тренировки десантников.
Язин понимал, что гипотеза о штабе вражеской разведки — ставка ва-банк, которая принесёт или победу или провал всей операции.
Около полуночи 14 июля он нашёл время, чтобы заняться исключительно пещерой. Выключив из памяти всё остальное и разложив на столе цветную карту Алмана, Язин углубился в изучение Верхнего Камыша и заводи.
Большая крупномасштабная карта с грифом «Секретно» скатертью закрывала стол, свешивалась до пола. Ярко-зелёные пятна низин, светло-коричневая расцветка возвышенностей, голубые и светло-синие тона реки, чёрные квадратики кварталов населённых пунктов делали её пёстрой и яркой. Здесь было нанесено всё — леса, топи распаханные поля, сады, отдельные сооружения, колодцы, реки и озёра, ручейки, мосты, шоссейные дороги и тропинки. Язин тщательно запоминал местность. В бухте он с особым интересом изучил скалу № 3. Наиболее важные места Язин копировал и раскрашивал цветными карандашами. Время от времени он бросал карту, делал по кабинету несколько шагов и опять продолжал работу.
Многие данные подтверждали, что в районе залива возможен тайный штаб резидента. Проверяя эту гипотезу, Язин все эти дни давал поручение за поручением своим помощникам. Уже через несколько минут после возвращения из заводи, когда гнетущий шакалий вой ещё звучал в ушах., Язин вызвал дактилоскописта Шустова.
— Иван Ильич, вам опасное задание.
— Ничего, — согласился Шустов, худощавый человек с энергичным лицом.
— Подробности расскажет Смирнов. Он же объяснит дорогу. Поедете с ним на Алман. В пещеру проберётесь подводным ходом. Там надо снять отпечатки пальцев и следы. Самое страшное — возвращаться надо тем же подводным путём, — и в серых глазах Язина пробежало сочувствие Шустову. — Возьмёте маску с двойным запасом кислорода. Ещё раз говорю, путь очень опасен. И всё же я жду скорейшего доклада.
А через полчаса были посланы запросы о жителях Верхнего Камыша и в первую очередь района бухты. Затем Язин вызвал трёх работников наружного наблюдения, поручив им ехать на Верхний Камыш с биноклями и рациями и через местных жителей исподволь разузнать обстановку вокруг заводи.
Текли долгие часы сосредоточенной работы. Язин чертил диаграммы, делал выписки из личных дел, каждые десять минут вызывал секретаря, звонил прокурору, принимал очередные доклады, слал приказы по радио во все части Ясногорска, где находились его люди и люди УГБ. Незаметно прошло двенадцать часов с того времени, как Шустов получил приказ проникнуть в подводную пещеру. Дактилоскопист вошёл в кабинет едва держась на ногах, поддерживаемый Смирновым.
Шустов был бледен, почти зелен. Его лихорадило.
— В пещеру... пробрался, — с трудом доложил он. — Отпечатки, следы... снял.
И дрожащей от озноба рукой он протянул чёрную папку.
Вечером из поездки на Верхний Камыш один за другим вернулись люди наружного наблюдения. Выслушав их доклады, Язин позволил себе двухчасовой отдых.
Около полуночи он опять изучал место будущей схватки, облокотившись на ту же карту. Из новых данных он знал, что пещера не является гнездом какой-либо шайки или банды. Вариант обучения там десантников также отпадал: об этом говорил ответ окружного штаба.
Оставался один вывод: пещера — хорошо замаскированное убежище неизвестных преступников особого типа, быть может, диверсантов длительного оперирования. Впрочем, ничто пока не указывало, что пещера имеет отношение к Главурану, кроме поступившей в БОР копии с записи в судовом журнале парохода «Достоевский».
Отчёты людей, побывавших на Верхнем Камыше, говорили, что близ бухты находятся две заимки. Одна — пасечника Никитина, старика 80 лет, который почти глух и с трудом передвигается. Другая — бакенщика Волкова, которому уже под шестьдесят лет. Волков работает в Алманском пароходстве, изредка бывает в Ясногорске.
Немедленно в Бассейновое управление пароходства полетел запрос о Волкове, такой же запрос пошел в УКГБ.
В папке, переданной Шустовым, находились отпечатки пальцев и следов человека, посещавшего пещеру. Отдельно шли отпечатки и следы Смирнова. Но пока эти снимки были ценны лишь тем, что непререкаемо утверждали: пещеру посещает только один человек.
— Допустим, что близ залива живёт разведчик врага, — вслух рассуждал Язин, не отрываясь от карты. — Но что говорит за то, что он связан с Главураном?
— Быть может, он следит за другими учреждениями? — наносил себе контрудар Язин. — Быть может, пещера — его тайный приют на случай провала?
— А если гипотеза с пещерой лишь фикция, уводящая БОР на 180 градусов от истины?
Достоверных материалов, чтобы повернуть БОР на Верхний Камыш, не было. Язин стоял перед выбором — идти ли ему на ва-банк, целясь только на пещеру, или ждать, собирая информацию?
Бассейновое управление Алманского пароходства работало чётко и скоро. Несмотря на поздний час, все материалы по бакенщику Волкову, Ивану Лукичу, 62 лет, русскому, уроженцу города Тюмени, беспартийному, были доставлены Язину уже в половине первого ночи. Однако они ничего не дали начальнику БОРа. Но когда на следующий день связной доставил дело Волкова из УГКБ, когда Язин начал листать анкеты, характеристики, проверочные данные Волкова, ему бросилась в глаза одна бумага. Через минуту секретарь писал под диктовку Язина просьбу начальнику управления пароходства:
«Прошу вас, товарищ Гагарин, под абсолютно благовидным предлогом, вызвать к 2-м часам дня 19 июля бакенщика Верхнего Камыша — Волкова Ивана Лукича, якобы, для оформления документов на повышение заработной платы.
Начальник УВД полковник Берёзов».
