28. Ночной гость
Свист был условным сигналом тревоги: он предупреждал о чрезвычайном ночном визите, который Волков разрешал своим людям лишь в случае большой опасности.
Быстро перебрав в памяти всех своих подчиненных в Ясногорске, Лайт, наконец, догадался, кто мог быть его неожиданным гостем. Лишь после этого он направился к лодке и, борясь с сильным течением, стал грести от бакена к бакену.
Вернувшись, Волков, не спеша, зажёг керогаз, поставил на него щи и стал резать помидоры. Когда щи сварились, Волков подоил козу. Было совершенно темно, когда где-то у забора раздался сильный свист, напоминающий свист бурундука, но только более резкий и громкий. Большая овчарка Руслан бешено залаяла, бросаясь на калитку. Держа фонарь, Волков, ссутулившись, подошёл к забору:
— Кого бог послал в такую темень? — условным паролем спросил он.
— Доброго человека, — паролем же ответил голос Будина.
И, придерживая Руслана за ошейник, Волков пропустил гостя в дом.
— Доброго житья, Иван Лукич! — начал Будин.
— Здоровьица вам, Николай Николаевич! — говорил Лайт, играя роль бакенщика и сверлящим взглядом окидывая высокого седоватого человека в костюме дачника- рыболова. Перед ним, несомненно, стоял Будин с его неподражаемой манерой держаться.
— Садитесь, гостем будете, — продолжал Волков, сутулый, широкий старик. — Вот всё один, скучаю. Хорошо, что ко мне заехали, — и вдруг, не спуская неподвижных глаз с лица Будкна, резко спросил: — Зачем пришли?
И, выпрямив спину, расправив плечи, Лайт поднялся во весь рост, придав своей голове горделивую посадку. Теперь перед Будиным стоял невозмутимый, холодный полковник — человек сорока профессий, убийца многих десятков людей, кавалер Ордена Чёрной Волчицы, высшей награды разведчика в стране Лайта. Полковник читал тревогу и неуверенность в глазах своего помощника, видел по всему облику Будина, что тот утратил своё обычное бесстрашие.
— Иван Лукич, — начал Будин, — есть перебои...
— Садитесь, — пригласил шеф и подвинул табуретку. — Прошу повечерять со мной.
После ужина, за которым Будин выпил лишь козьего молока и съел чашку ягод с сахаром, разговор продолжался.
— Видите, шеф, только крайний случай привёл меня к вам.
Это были слова, которые Будин тщательно обдумал.
— Как добрались сюда?
— Поездом до станции Граниты. Там переехал на лодке. «Рыбак я, — сказал ребятам. — На утренний клёв собрался».
— Хвостов не тянулось?
— Проверял биноклем.
— Хорошо, — смягчился шеф, отмечая, что Будин не потерял присущей ему ловкости.
Ободрённый Будин продолжал:
— Только чрезвычайная обстановка, а может быть, и нервы привели меня к вам.
Волков смотрел на Будина и понимал, что длительное жонглирование смертью в тылу русских и двухмесячная разведка в атомном центре натянула нервные волокна этого незаменимого для него человека.
— Господин Будин, — снова ободрил его Волков- Лайт, — вы сын славного капитана Углова! Ваш последний подвиг утончён и бесстрашен: трёх людей в преисподнюю — и добыта вся дислокация. А чекисты ищут среди амнистированных!
Будин напряжённо улыбнулся.
— Господин Углов, — мягко говорил Волков, — скоро, скоро. Вилла в Калифорнии — ваша. Сад, апельсиновые деревья, синие ели, пенсия военного министерства — ваши.
И, приняв торжественный тон, Лайт похлопал Будина по узкой руке:
— Вы знаете, господин Углов, я держу своё слово, как Цезарь. И я говорю: «Прольются на вас щедроты наши, и легка будет жизнь ваша впереди». И ещё я вам говорю: «Обойдём чекистов и на этот раз».
И Лайт дружески приказал:
— А теперь расскажите, что привело вас сюда.
— Шеф, я буду краток. Поездка к инженеру Зуеву прошла благополучно. Прочие задания — также; встречи с Козловым — также; первая,- вторая, третья встречи с Нежиным — благополучно. Но в последний раз Нежин был рассеян, плохо рассказывал, точнее говоря «плохо консультировал», — выдавил из себя улыбку Будин. — К тому же, Нежин спросил про расписки: «Я, кажется, что-то писал вам в прошлый раз. Покажите, пожалуйста».
— Расписки с вами?
— Здесь.
Будин достал металлический бумажник и протянул шефу три небольших розовых листка.
Не трогая расписок, Волков спросил, указывая глазами на бумажник:
— Заряжен?
— Соляной кислотой.
— Где храните?
— Не отыщут даже рентгеном.
— Читайте.
Выслушав, шеф одобрительно хмыкнул:
— Блестяще! Парень подписал добровольно или под вином?
— О доброй воле и речи нет.
— Абулин?
— Да,
Лицо Волкова стало серьёзным.
— В наших руках теперь возможность давления. Прочитайте-ка ещё одну расписку.
Будин взял розовый лист, поднёс его ближе к свету и стал читать:
«Я — Нежин Вадим Александрович — настоящим расписываюсь в том, что 4 июля с. г. получил от гр. Будина Н. Н. 3 000 (три тысячи) рублей за предоставление ему совершенно секретной информации о работе спецгруппы Главурана.
В. Нежин».
— Мальчика мы уломаем. Но трогать эти бумаги пока рано.
— Недавно он не пришёл на консультацию. В другой раз отказался от денег. Пришлось удвоить цифру.
— Сколько?
— Три тысячи.
— Взял?
— Да.
— Золотых собачек — денег — не жалейте. Есть ещё?
— Деньги пока есть. В последний раз он сказал, что консультации пора кончать. Я намекнул на расписки, Нежин испугался и вот тогда-то и попросил показать их. Кстати, у него новый тон: «их главк секретный, охрана строга, за консультации ему влетит от госбезопасности». Но скажу, что деньги ему нужны.
Тут Будин сделал паузу и затем сообщил главное, что привело его к Волкову:
— За мной следят.
— Следят? — вскинулся шеф. — И вы едете сюда?
Будин проглотил слюну.
— Видно, Нежин или попался, или выдал себя, или донёс. К тому же в Главуране тревога. Убит сотрудник. Главк шумит, как гнездо шершней.
— Кто убит? — стараясь быть равнодушным, спросил Волков и впился взглядом в блестевшие от молока губы Будина.
— Убит Чернов, сотрудник той же спецгруппы, где работает Нежин. Мотивы неизвестны. Подробности в этой статье, — и Будин вынул из рыбачьей корзины «Советский Ясногорск».
— Что сообщил «Второй»?
— Написал записку.
Ни один мускул не дрогнул на лице Лайта, когда он читал газету, а затем нацарапанное впопыхах донесение.
«В Главуране тревога. В группе тревога. Проверка пропусков стала строже. В главке появились незнакомые люди. На траурном собрании по случаю убийства Чернова майор Ганин из группы безопасности сказал: «Преступников ищут и непременно накажут. Тело в морге. О похоронах объявят».
«Второй».
— Преступников... накажут, — едва слышно повторил Волков.
Будин заговорил опять:
— С капризами Нежина я ещё не пошёл бы сюда, но со слежкой — дело серьёзно. Кажется, следят трое. Дежурят и ночью. Одного я заметил в саду через бинокль. На Купаевском заводе мой пропуск держали дольше обычного, видно фотографировали.
— Как добрались сюда? — во второй раз за вечер спросил Волков.
— Из дому вышел как всегда. Через зеркальце заметил двоих. Зашёл в ресторан. Там трюк с переодеванием. И хотя я остался один, всё же со всего хода заскочил в грузовик. Улица позади была пуста. Затем слез и на такси добрался до Лазарево, там обратно в Ясногорск и на попутном грузовике — в Граниты.
Воцарилось молчание. В эту минуту вдруг раздался сумасшедший захлёбывающийся лай Руслана. Волков схватил фонарь и стремительно бросился за дверь. Вскоре он вернулся.
— Заяц пробежал. Напугал окаянный. Глушь такая, что и медведя ненароком занесёт. Косые у нас — частые гости.
Лайт угостил Будина вином, шоколадом и охотничьей колбасой. За поздним ужином доклад продолжался, и постепенно у Волкова созревал план действий. Шеф понимал: русские что-то обнаружили, и полностью доверял тревоге Будина.
Лайт был заслан в Ясногорск для многолетней разведки по атомной промышленности и не мог бросить свою базу, созданную с таким трудом. «Надо обрезать некоторые нити, — план коротких решительных шагов чётко вырисовывался в его голове.— Надо законсервироваться. Обрасти капсулой...»
Соответственно, Лайт разрешил Будину оставить при необходимости Ясногорск, категорически запретив ему визиты на Верхний Камыш, кроме как по спецзаданию, в детали которого он подробно посвятил Будина.
