VIII
Академик раскрыл глаза, но ничего не увидал, кроме лампочки распределительного щитка.
— Где мы? — сердито спросил он, не видя, а скорее ощущая, что Юра сидит рядом с ним.
И тут вспомнил все приключения ближайшего часа. Он услышал шорох и догадался, что Юра разыскал саквояж и шарит в поисках бутербродов.
— Да на Десятой, Михаил Сергеевич… На планете…
Юра, видимо, начал жевать ветчину, потому что стал говорить отрывисто и не совсем внятно.
— Только я при посадке маху дал. Боялся, что не дотяну и проскочу мимо… Ну, сгоряча и выпустил в мотор триллиардов пятнадцать лишних фотонов. Переборщил… и перелет дал. Градусов на сто восемьдесят. Не на том меридиане сел. Сами видите, на неосвещенном полушарии… Вокруг ночь… Но, кажется, небо звездное и ветра нет…
— И что из этого следует? — странным для самого себя голосом спросил академик, потому что в голову ему пришла мысль, настолько простая и ясная, что нехватало силы даже рассердиться как следует.
— Как что? — изумился Юра. — Вашим громадным авторитетом вы сегодня поддержали меня. Я не в претензии, что вы сначала строжайше проэкзаменовали меня, проверили. Ваше согласие быть со мной здесь — большая честь для меня… и поэтому уважьте, глубокоуважаемый Михаил Сергеевич, мою просьбу…
— Какую? — сухо спросил академик.
— Сейчас мы должны выйти из кабины, — пояснил Юра. — Пусть ваша нога первой ступит на поверхность Десятой. И я уступаю вам право дать ей название по вашему желанию.
Собственно говоря, соблазн был огромен. Имена греческих и римских богов замелькали в голове академика. Он уже сделал движение, чтобы нащупать ручку дверцы. Но сию же минуту, расталкивая Нептунов, Плутонов и Меркуриев, холодная и отчетливая мысль снова пробралась в мозг, и обычная ирония окрасила слова академика:
— Вы очень остроумный человек, Юра. Я не имею ни малейшего желания пользоваться вашим правом приоритета. Я даже подозреваю, что вы хотите назвать свою Десятую, скажем, «Юриссимус»…
Он не дал Юре прервать себя и продолжал:
— Кстати, не можете ли вы осветить ваше авто?
— К сожалению, при посадке, вероятно, испортились провода, — виновато отозвался Юра.
Академик вяло пожевал губами:
— Так-с… Ловко придумано… — и сказал громче: — А нет ли у вас какого-либо другого осветительного приспособления? Я бы, знаете, удовольствовался даже зажигалкой.
— Некурящий.
— И тут нашел отговорку, — пробормотал академик.
Но Юра радостно воскликнул:
— Хорошо, что напомнили! Со мной карманный фонарик. Вот пригодится… Кажется, поломалось одно из шасси…
Он, видимо, шарил по карманам. Потом сунул фонарик в руку академика.
— Извольте…
Академик нажал кнопку и направил луч света прямо в лицо Юры.
— Ну, бросьте ваши шутки. Перестаньте разыгрывать меня, молодой человек.
Лицо Юры выразило крайнюю степень удивления и тревоги:
— Помилуйте, Михаил Сергеевич, что с вами?
— Со мной? Ничего… — резко заговорил академик. — Но довольно шуток. Я понял все. Вы живете где-то на даче… Не возражайте, я еще никогда не ошибался. Или просто вы завезли меня за город, в глухое место… за стеклами авто я не вижу ни малейшего признака городских зданий.
— Да что вы, Михаил Сергеевич! — взмолился Юра.
— Не возражайте… Вы отвлекли мое внимание разными занимательными выдумками во время поездки… Но я человек серьезный. Ну пошутили, ну посмеялись…
— Уверяю вас, Михаил Сергеевич, — Юра умоляюще сложил руки на груди, — чем хотите поклянусь… и в мыслях не имел. Да разве я посмел бы? Разве я могу себе позволить такие шутки?..
В голосе молодого ученого послышалось такое волнение, что академик смягчился. Он потушил фонарь.
— Если даже это шутка с вашей стороны, милый Юриссимус, — добродушно произнес он, ласково дотрагиваясь в темноте до плеча Юры, — то продолжайте. Я люблю безобидные шутки. Они приносят людям больше пользы, чем полагают иные серьезные сухари.
Юра ответил:
— Вы правы, но это не шутка.
— А если так, — тем же добродушным тоном продолжал академик, — то знаете что? Давайте вступим на почву Десятой вместе. Сразу. Вдвоем. А?
— Великолепно! — засмеялся Юра приподнимаясь. — Позвольте я помогу вам…
Он распахнул дверцу, и приятный теплый воздух овеял взволнованное лицо академика.
— Действительно, кажется, вы примчали меня куда-то очень далеко, — произнес академик. — Шагаем?
— Одна приступочка, Михаил Сергеевич, — предупредил Юра.
Но академик медлил переступить через порожек.
— Посветите-ка, Юрочка. Возьмите фонарик. Вдруг мы в болото угодим…
Луч фонаря осветил почву перед распахнутой дверцей.
— Ничего подобного, — уверял Юра. — Песок. И сухонький. Не то дорожка, не то площадка. Шагаем. Раз, два…
— Три! — подхватил академик, ступая на приятную мягкость песка одновременно с Юрой.
По привычке академик тут же поднял голову и взглянул на небо. Картина раскинувшегося над ним ночного небесного свода поразила его. Не опуская головы, он ощупью схватил за руку Юру и мог только прошептать:
— Смотрите… небо…
